Речей, способных отуманить

И не такую, как она?

 

Теодоро

Слова, сеньора, стоят мало.

 

Диана

Скажите, что вы говорили?

Как признаются в нежной страсти

Мужчины женщинам?

 

Теодоро

Как всякий,

Кто обожает и вздыхает,

Приукрашая сотней врак

Одну сомнительную правду.

 

Диана

Так; но в каких же выраженьях?

 

Теодоро

Сеньора, ваш жестокий натиск

Меня смущает. «Эти очи, –

Я говорил, – струят сиянье,

В котором мой единый свет;

А драгоценные кораллы

И перлы этих уст небесных…»

 

Диана

Небесных?

 

Теодоро

Да, и не иначе,

Все это азбука, сеньора,

Для тех, кто любит и желает.

 

Диана

Я вижу, вкус у вас плохой.

Должна сказать, что он немало

Роняет вас в моих глазах.

В Марселе больше недостатков,

Чем прелестей; они видней

Тому, кто ближе наблюдает

Притом еще она грязнуля,

За что ей попадает часто…

Но я нисколько не хочу

Ее порочить перед вами;

А то бы я могла такое

Порассказать… Итак, оставим

И прелести и недостатки.

Я вам желаю с нею счастья

И буду рада вашей свадьбе.

Но раз уже вы доказали,

Что вы такой знаток в любви,

То помогите, бога ради,

Советом той моей подруге.

Ее томит и сна лишает

Любовь к простому человек

Решив отдаться этой страсти,

Она свою унизит честь;

А поборов свои мечтанья,

Сойдет от ревности с ума.

Ее возлюбленный не знает,

Что он любим, и робок с нею,

Хоть он умен, и очень даже.

 

Теодоро

Какой же я в любви знаток?

Я, видит бог, неподходящий

Советчик.

 

Диана

Или вы к Марселе

Не чувствуете нежной страсти?

Не признавались ей в любви?

Будь у дверей язык, немало

Они могли бы рассказать…

 

Теодоро

Рассказ их был бы незанятен.

 

Диана

Ага, вот вы и покраснели

И подтверждаете румянцем

Все то, что отрицал язык.

 

Теодоро

Она, наверно, вам болтает

Какие‑нибудь небылицы.

Я за руку ее однажды

Взял и сейчас же отпустил.

В чем я виновен, я не знаю.

 

Диана

Возможно; но бывают руки,

Как образки в господнем храме:

Их отпускают, приложась.

 

Теодоро

Марсела – глупая ужасно.

Я, правда, раз себе позволил,

Хоть и с великим содроганьем,

К прохладным лилиям и снегу

Припасть горящими губами.

 

Диана

К прохладным лилиям и снегу?

Полезно знать, что этот пластырь

Так освежает пылкость сердца.

Каков же ваш совет, однако?

 

Теодоро

Я мог бы вам ответить только,

Что если сказанная дама,

Любя простого человека,

Боится честь свою умалить,

То пусть она им насладится,

Оставшись, с помощью обмана,

Неузнанной.

 

Диана

Совет опасный:

Что, если он ее узнает?

Не лучше ли его убить?

 

Теодоро

Что ж, Марк Аврелий, по преданью,

Своей супруге Фаустине

Кровь гладиатора в стакане

Дал выпить для смягченья мук;

Но эти римские забавы

Годны в языческой стране.

 

Диана

Вы правы; больше нет Торкватов,

Виргиниев или Лукреций

В наш век; а в те века бывали

И Фаустины, и Поппеи,

И Мессалины, как мы знаем.

Вы мне напишете письмо,

Где бы об этом рассуждалось.

Прощайте.

 

(Падает.)

 

Ай, я оступилась!

Чего вы смотрите? Подайте

Скорее руку мне.

 

Теодоро

Почтенье

Меня невольно удержало.

 

Диана

Ну что за вежливая грубость!

Сквозь плащ руки не предлагают.

 

Теодоро

Так, провожая вас к обедне,

Вам подает ее Отавьо.

 

Диана

Его руки я не прошу;

Она уже седьмой десяток

Справляет в должности руки

И ходит, наряжаясь в саван.

Спеша к упавшему на помощь,

Обматывать ее шелками –

Не лучше, чем рядиться в панцирь,

Когда ваш друг попал в засаду:

Пока придете – он убит.

Притом же я считаю гадким

Из вежливости кутать руку,

Как это ведено жеманством;

Рука, когда она честна,

Ни перед кем лица не прячет.

 

Теодоро

Я эту честь ценю высоко.

 

Диана

Когда б вы были провожатым

Вельможной дамы, вы, конечно,

В плаще бы руку подавали.

Но вы пока мой секретарь.

И секретарь держать обязан

Мое падение в секрете,

Когда желает сам подняться.

 

(Уходит.)

 

 

Явление двадцать третье

 

 

Теодоро.

 

 

Теодоро

Я грежу? Нет, все это лучше грез.

Я постигаю милую науку:

Она меня просила дать ей руку,

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться: