В. Основные направления необходимой доработки проекта

К сожалению, в предложенном проекте Концепции государственной семейной политики сколько-то комплексные меры предусмотрены лишь в сфере социально-экономических условий государственной семейной политики. Это может быть связано с тем, что сам проект рассматривает государственную семейную политику как часть или подраздел государственной социальной политики. Последняя, как кажется при изучении проекта, была сведена лишь к областям социального обеспечений (социальной поддержки) и социального регулирования (включая соответствующие частные правовые нормы).

Фактически, комплексная оценка ценностных и наиболее общих правовых аспектов семейной политики, осталась за рамками проекта и осуществлена не была. Между тем, в настоящий момент эти аспекты являются, во многом, определяющими для успешности государственной семейной политики.

Доработка проекта Концепции необходима по нескольким направлениям:

- проектирование мер, необходимых для обеспечения создания необходимых для укрепления семьи правовых условий;

- проектирование аналогичных мер для создания соответствующих ценностных условий;

- устранение конкретных недостатков, имеющихся в исходном тексте проекта, и устранение или редукция связанных с ними рисков.

(1) Правовые условия, в которых находится сегодня семья в России, невозможно назвать вполне благоприятными.

И это касается не только доступности семье социальной поддержки, благоприятных для семьи подходов в налогообложении или создания благоприятных условий для семейного предпринимательства (аспекты, так или иначе затронутые в проекте).

Не меньшее (а, скорее, даже большее) значение имеет правовая защищенность семьи, законодательное обеспечение прав родителей и их эффективной правовой защиты.

Не секрет, что в настоящий момент в России существует серьезный правовой перекос, связанный с тем, что правовые нормы, направленные на защиту детства, зачастую, либо оказываются неоправданно широкими и чрезмерными, либо не уравновешены соответствующими нормами, гарантирующими защиту семьи в целом и основополагающих прав родителей.

Целый ряд действующих правовых норм как на федеральном, так и на региональном уровне позволяет сегодня представителям государственных органов и иных структур по сути произвольно и без достаточных оснований вмешиваться во внутреннюю жизнь семьи, в детско-родительские отношения. Расплывчатость и неопределенность ряда правовых норм, связанных с лишением и ограничением родительских прав, обследованием условий жизни ребенка органами опеки и попечительства, привлечения родителей к административной ответственности и т.п. становятся, на практике, коррупциогенными факторами, ведущими к произволу.

Защита семьи от произвольного вторжения в семейную жизнь законом, на практике, не обеспечивается или обеспечивается очень слабо. Не существует эффективного законодательного механизма привлечения к ответственности чиновников и специалистов, нарушающих права семьи и родителей.

Часть норм, о которых речь идет выше, появилась в российском законодательстве под влиянием концепций и подходов, продвигаемых в том числе на международном уровне в качестве якобы «стандартов», но имеющих при этом откровенно идеологический характер и вполне антисемейную направленность. Некритичное принятие или сохранение подобных норм противоречит целям государственной семейной политики и оказывает разрушительное воздействие на семью как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективах.

Практически не раскрыты в законодательстве основополагающие права родителей (в том числе связанные с традиционным понятием «родительской власти» в отношении детей). Простого взгляда на главу Семейного Кодекса РФ достаточно, чтобы убедиться в том, насколько непропорционально малое место занимают в ней нормы, фиксирующие и защищающие права родителей в сравнении с нормами, посвященными лишению и ограничению этих прав и иными аналогичными положениями. Даже для тех достаточно узко очерченные права родителей, которые получили законодательное закрепление, не предусмотрены эффективные механизмы правовой защиты[14].

Отсутствует надлежащее законодательное раскрытие принципов автономии и суверенности семьи, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в семейную жизнь[15], конституционного принципа презумпции добросовестности действий родителей в отношении детей[16] – без эффективных законодательных норм, раскрывающих эти принципы и гарантирующих их исполнение, они остаются сугубо декларативными.

Эффективное и плодотворное осуществление государственной семейной политики требует устранения всех этих негативных факторов и совершенствования законодательства исходя из просемейной перспективы, в которой в центр внимания ставятся права и интересы семьи в целом и родителей с детьми.

При этом недопустимы подходы, в которых под видом защиты детей последовательно умаляются основополагающие права родителей, права и интересы детей противопоставляются правам и интересам родителей, утверждаются антисемейные по своему характеру представления о родителях как о потенциальных «правонарушителях», о ребенке в семье – как о потенциальной «жертве», а о самой семье – как о потенциальном «месте насилия».

К подобным перекосам относятся и некоторые положения рассматриваемого проекта концепции. Так, к примеру, проект утверждает (без всяких реальных оснований), что «корни проблемы эскалации жестокого обращения в семье – в сохраняющейся социальной приемлемости физических методов дисциплинирования несовершеннолетних». Между тем, для таких утверждений не существует никаких прочных оснований. Известно, что уровень серьезного насилия в отношении детей в различных странах никак не коррелирует с разрешением или запрещением в них применения физических наказаний в отношении детей в семье. Более того, после запрета физических наказаний детей на законодательном уровне в Швеции серьезно возрос как уровень насилия над детьми со стороны родственников (в шесть раз только с 1981 по 1994 гг.), так и уровень серьезных преступлений против детей в целом (в пять раз за тот же период)[17]. Утверждение об «эскалации жестокого обращения в семье» также достаточно произвольно, поскольку в России в последние годы вовсе не наблюдался сколько-нибудь серьезный рост уровня жестокого обращения с детьми в семьях. Подобная фраза сама по себе, в таких обстоятельствах, может послужить снижению общественного престижа семьи и родительства, что недопустимо в современной российской ситуации.

В целом, в сложившейся на сегодняшний день в России ситуации для плодотворной семейной политики (в ее правовом аспекте) необходимо, в частности:

1) Осуществить системный пересмотр как семейного права, так и иных норм российского законодательства, затрагивающих права и интересы семей и родителей с детьми в просемейной перспективе, исходя из интересов и необходимости защиты семьи и основополагающих прав родителей с детьми.

2) Обеспечить формирование правовых условий, содействующих семейному образу жизни, стабильности семейных уз, сохранению и укреплению традиционных семейных ценностей и традиционной культуры воспитания детей.

3) Обеспечить законодательное раскрытие принципов автономии (суверенности) семьи и презумпции добросовестности действий родителей в отношении детей, обеспечить законодательное признание и эффективную защиту всех основополагающих прав родителей.

3) Обеспечить создание эффективных законодательных механизмов защиты семьи от необоснованного или незаконного вмешательства в ее жизнь, предусмотреть установление мер ответственности за нарушение прав семьи и родителей.

(2) Ценностные условия существования семьи в современной России также нельзя назвать вполне благоприятными. В обществе наблюдается упадок уважения к роли и значению родителей в жизни детей, к отцовству и материнству; до сих пор нельзя назвать вполне позитивным общественное отношение к многодетной семьей. Культурная и медиа-среда часто представляет в качестве нормы разводы, аборты, внебрачное сожительство, добрачную и внебрачную сексуальную жизнь, отсутствие уважения к родителям и страшим членам семьи, потребительское отношение к семье. Подобная негативная пропаганда должна встречать комплексное противодействие в рамках государственной семейной политики.

Государственная семейная политика должна рассматривать в качестве одного из приоритетных направлений приложения усилий культурную, информационную и образовательную политику, направленную на утверждение традиционных семейных и нравственных ценностей, таких как уважение к браку, уважение к родителям и старшим членам семьи, почтение к семье, отцовству, материнству, многодетности.

В рамках этих направлений должно осуществляться системное партнерство государства и общественных организаций соответствующей направленности, традиционных религиозных общин.

Представляется, что этой сфере в проекте достаточного внимания не уделено. Хотя проект и заявляет, что к числу основных приоритетов в сфере семейной политики относятся «утверждение ценности семьи и семейного образа жизни, возрождение и сохранение духовно-нравственных традиций в семейных отношениях, семейного воспитания, в практическом разделе проекта традиционные семейные ценности лишь вскользь упоминаются в нескольких случаях. Деятельность, направленная на указанные цели даже не выделяется в самостоятельное направление – при этом большинство направлений концепции, как указано выше, затрагивают исключительно социально-экономическое измерение семейной политики, обходя вниманием ценностное. Это является существенным недостатком проекта.

Одним из элементов ценностного измерения семейной политики должно быть внедрение в деятельность всех субъектов и специалистов, взаимодействующих с семьями, подходов, основанных на уважении к семье, ее автономии, основополагающим правам родителям, их авторитету у детей, недопустимости произвольного вмешательства в семейную жизнь.

К недоработкам в отношении мер по созданию ценностных условий относится и ряд откровенных пробелов в тексте проекта. Так, проект декларирует необходимость укрепления престижа брака, однако не содержит никаких конкретных мер, направленных на решение этой задачи.

(3) Наконец, ряд положений проекта связан с возникновением рисков или неблагоприятных последствий для семьи. Такие положения необходимо исключить из текста проекта или откорректировать с учетом изложенных ранее принципов и актуальных задач.

К примеру, проект предполагает «продолжение общенациональной кампании по противодействию жестокому обращению с детьми». При этом указанная кампания, на практике, зачастую носила откровенно антисемейный характер и включала в себя распространение материалов, которые можно прямо назвать антисемейной пропагандой (таких, как плакаты с текстами «Мама, я тебя боюсь!» и «Папа, я тебя боюсь!»). В целом подобная кампания отнюдь не благоприятствовала повышению общественного престижа и значимости семьи, материнства, отцовства и детства, поддержке уважения к родителям со стороны как детей, так и окружающих семью взрослых.

Говоря о проблеме «несвоевременного выявления кризисных ситуаций в семье» проект создает риск расширения вмешательства в семейную жизнь, сбора информации о частной и семейной жизни граждан под предлогом профилактической работы по предотвращению семейного неблагополучия, что противоречит принципу суверенности семьи и недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в семейную жизнь. Во всех случаях, когда говорится о профилактической работе, когда речь не идет об уже совершенных в семье преступлениях или серьезных правонарушениях, должна уважаться неприкосновенность частной жизни семьи и любая работа в ее отношении должна быть возможна лишь по просьбе или с добровольного согласия членов семьи, прежде всего – родителей несовершеннолетних детей.

Сопряжено с рисками использование таких терминов как «ответственное родительство» (данный термин в практике связан с идеологией «контроля рождаемости» и, во избежание подобного ложного понимания, должен быть снабжен надлежащим пояснением), «достижение более справедливого распределения семейных обязанностей» (семья должна быть самостоятельна и автономна в решении вопроса о распределении обязанностей внутри семьи).

Такая мера как «расширение объемов лечения бесплодия с применением вспомогательных репродуктивных технологий», с точки зрения семейной политики, имеет скорее негативный, чем позитивный характер. Постановка такой цели в концепции семейной политики без уточнения необходимости ограничения применения соответствующих методов только супружескими парами репродуктивного возраста, страдающими медицински подтвержденным бесплодием, выглядит по меньшей мере странно. Приоритетом семейной политики должно быть, скорее комплексная защита и укрепление репродуктивного здоровья будущих родителей, осуществляемые в пронаталистской перспективе.

В целом рассматриваемый проект нуждается в системной переработке или, как минимум, серьезной доработке с учетом указанных замечаний. Ряд конкретных предложений по изменению и доработке текста проекта приведен в Приложении.

 

 

[1] Настоящие предложения подготовлены Межрегиональной общественной организацией «За права семьи» и Аналитическим Центром «Семейная политика.РФ» к редакции текста проекта концепции, размещенного для общественного обсуждения по адресу:

http://regulation.gov.ru/project/14912.html?point=view_project&stage=2&stage_id=9845

[2] Основано на тексте «Общественного проекта – Концепции Государственной семейной политики Российской Федерации на период до 2025 года». 

[3] Сформулировано с учетом текста Основано на тексте «Общественного проекта – Концепции Государственной семейной политики Российской Федерации на период до 2025 года». Преимущественное право родителей на воспитание и обучение детей перед всеми иными лицами в настоящее время законодательно закреплено в ст. 44 ч. 1 Федерального закона от 29.12.2012 № 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации». Конституционный Суд Российской Федерации в своем Постановлении от 15.05.2006 N 5-П указывает, что «воспитывать и содержать детей» - «естественное право и обязанность родителей» (абзац 5 пункта 2.1 мотивировочной части Постановления).

[4] Аналогичный принцип включен в действующий текст Концепции семейной политики в Санкт-Петербурге на 2012-2022 годы (утв. Постановлением Правительства Санкт-Петербурга от 10.07.2012 № 695), прямо корреспондирует с конституционным правом на неприкосновенность частной жизни (ст. 23 ч. 1 Конституции РФ), принципом недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, являющимся одним из основополагающих принципов российского семейного права (ст. 1 п. 1 Семейного Кодекса РФ), общепризнанными принципами и нормами международного права (см. ст. 16.1 Конвенции о правах ребенка, ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и др.).

[5] Как установлено Конституционным Судом РФ, данный принцип является общепризнанным и следует из ст. 38 ч. 3 Конституции РФ. См.: п. 2 Постановления Конституционного Суда РФ от 20.07.2010 N 17-П и п. 3.3 Постановления Конституционного Суда РФ от 08.06.2010 N 13-П.

[6] Данный принцип закреплен, в частности, в п. 9 Основных направлений государственной семейной политики, утв. Указом Президента РФ от 14.05.1996 N 712.

[7] Данный принцип закреплен в качестве одного из основных принципов российского семейного права ст. 1 п. 1 Семейного Кодекса РФ.

[8] Как установлено Конституционным Судом РФ, данный принцип является общепризнанным и следует из ст. 38 ч. 3 Конституции РФ. См.: п. 2 Постановления Конституционного Суда РФ от 20.07.2010 N 17-П и п. 3.3 Постановления Конституционного Суда РФ от 08.06.2010 N 13-П.

[9] Данная мера давно рекомендуется рядом экспертов в области семейной политики, см., к примеру: Дармодехин С. В. О состоянии и неотложных мерах по развитию государственной семейной политики (тезисы) // Аналитический вестник № 4 (224) Аналитического управления Аппарата Совета Федерации, М.: 2004, с. 7.

[10] См., в частности: Wittrock, U (1992) Barnmisshandel I kriminalstatstiken 1981-1991. KR Info, 1992, 7; Witrock, U (1995) Barnmisshandel, 1984-1994. KR Info, 1-6.

[11] http://regulation.gov.ru/project/14912.html?point=view_project&stage=2&stage_id=9845

[12] Ср., в частности, Социология семьи: Учебник. / Под ред. проф. А. И. Антонова. – 2-е изд., испр. – М.: 2010, сс. 609-611 и др.

[13] По аналогии с недавно принятым законом о поддержке семьи в Венгрии.

[14] Достаточно указать на ст. 64 п. 2 СК РФ, где органу опеки и попечительства, фактически, предоставляется возможность на весьма расплывчатом основании отстранить родителей от защиты интересов их детей, заменив их назначенным «представителем», а также на тот факт, что ст. 68 п. 1 СК РФ даже не предоставляет родителям права забрать своего ребенка у лиц, незаконно его удерживающих, давая им только право «требовать возврата ребенка», а при возникновении спора обращаться за его разрешением в суд. Фактически, недалеко от истины утверждение, что права родителей на практике почти не защищены законом.

[15] Ст. 1 п. 1 Семейного Кодекса РФ

[16] Как установлено Конституционным Судом РФ, данный принцип является общепризнанным и следует из ст. 38 ч. 3 Конституции РФ. См.: п. 2 Постановления Конституционного Суда РФ от 20.07.2010 N 17-П и п. 3.3 Постановления Конституционного Суда РФ от 08.06.2010 N 13-П.

[17] См., в частности: Wittrock, U (1992) Barnmisshandel I kriminalstatstiken 1981-1991. KR Info, 1992, 7; Witrock, U (1995) Barnmisshandel, 1984-1994. KR Info, 1-6.

⇐ Предыдущая123456789

Поделиться: