Эскиз политики ответственного правительства России

КАК МЫ УЙДЕМ

ИЗ НИЩЕТЫ И МАРАЗМА

Эскиз политики ответственного правительства России

Автор благодарен за материалы и ценные замечания В.Аристархову; А.Белоусову; К.Бендукидзе, С.Глазьеву, Л.Григорьеву, С.Караганову, Я.Кузьминову, А.Лаврову, А.Нещадину, С.Половникову, А.Фёдорову и другим членам рабочей группы СВОП; специалистам и руководству РСПП и Национальной фондовой ассоциации; всем участникам обсуждений и коллегам из Института проблем глобализации, Фонда «Росинтернет», дружественных и сопряженных структур.

— Москва, 2000 г —

СОДЕРЖАНИЕ

Коротко об авторе

Резюме. Путь к конкурентоспособности

Введение

Глава 1. Причины кризиса и пути их исправления

1.1. Диагноз: системный кризис привёл к «Великой депрессии»

· 1.1.1. Самоубийственная слепота экономической политики

1.1.2. Нехватка денег и ее последствия

1.1.3. Параметры выживания

1.1.4. Основные ограничения экономического развития

Ресурсные ограничения: отказ от иллюзий

1.2.1. Сырье как предрассудок экономической теории

1.2.2. Загрузка простаивающих основных фондов

1.2.3. Деньги населения

1.2.4. Деньги предприятий

1.2.5. Легенды российского «хайтэка»

1.2.6. Люди как главное достояния России

1.2.7. «Элита»: затянувшийся бред величия

1.2.8. Национальная специфика

1.2.9. Недоразумение государственничества

1.2.10. Страхи Запада сильно преувеличены

1.2.11. Так что же мы можем?

1.3. Идеология преобразований

1.4. Основные цели и принципы их достижения

· 1.4.1. Стимулирование спроса

1.4.2. Правовая реформа

1.4.3. Оздоровление государства

1.4.4. Внешняя ориентировка России

1.4.5. Идеология возрождения

Глава 2. Конкретные направления оздоровления экономики

2.1.Налоговая реформа: «лучше меньше, да лучше»

2.2. Бюджетная политика: прежде чем начать тратить деньги, надо кончить их красть

2.3. Укрепление федерации - условие выживания

· 2.3.1. Общие положения

2.3.2. Совершенствование трансфертной политики

2.3.3. «Выкуп» у регионов чрезмерных политических прав

Реструктуризация реального сектора

· 2.4.1. Реформа предприятий

2.4.2. Основы антимонопольной политики

2.4.3. Индустриальная политика

2.4.4. Прямое стимулирование инвестиций

2.5. Реструктуризация финансового сектора

· 2.5.1. Банковское регулирование

2.5.2. Возрождение фондового рынка

Политика разумного протекционизма

· 2.6.1. Валютное регулирование

2.6.2. Новая внешнеторговая политика

2.7. Взвешенная социальная политика

Глава 3. Укрощение бюрократа

3.1. Управление государственным имуществом

3.2. Реструктуризация государства: как это делается

3.3. Первый шаг: правительство должно начать с себя

Заключение. Модернизация или смерть

.

Коротко об авторе:

— ДЕЛЯГИН Михаил Геннадьевич —

Родился в 1968 г. в г.Москва. 1986-88 гг. - служба в Советской Армии. В 1992 с отличием окончил экономический факультет МГУ. С июня 1990 по ноябрь 1993 - экономический аналитик Группы экспертов Б.Ельцина, покинул ее по своей инициативе. Затем руководил Аналитическим центром группы «Коминвест», Службой прикладного анализа Института экономических проблем переходного периода (Институт Гайдара). С мая 1994 - главный аналитик Аналитического управления Президента России (руководители - Е.Ясин, М.Урнов, В.Печенев), с октября 1996 по февраль 1997 работал референтом помощника Президента России по экономике, с марта 1997 - советник вице-премьера - Министра внутренних дел по экономической безопасности А.С.Куликова, с июня 1997 - советник вице-премьера Б.Е.Немцова. Покинул аппарат правительства за день до дефолта 17 августа, создав постоянно возглавляемый им с тех пор Институт проблем глобализации. С октября 1998 по май 1999 - советник первого вице-премьера Ю.Д.Маслюкова. В июле 1999 покинул по своей инициативе должность заместителя руководителя секретариата первого вице-премьера Н.Аксененко.

С августа 1999 года - советник Председателя Координационного совета избирательного блока «Отечество - Вся Россия» Е.М.Примакова.

Имеет личную благодарность Президента России (распоряжение Президента России от 11 марта 1997 года № 70-рп).

Лауреат премий ЦЭМИ АН СССР, ряда коммерческих структур (1989, 1991, 1992) за статистический анализ монополизма, финансовой сбалансированности экономики и развития потребительского рынка. Доктор экономических наук (1998), член Совета по внешней и оборонной политике (1999).

Более 350 публикаций в специализированных журналах и газетах (в т.ч. в США, Японии, Германии, Китае, Франции, Индии и т.д.). Автор более 30 аналитических докладов, четырех монографий, и которых наиболее известна «Экономика неплатежей: как и почему мы будем жить завтра» (1997).

Сфера интересов: макроэкономика, финансы, прикладная политология, глобализация.

Настоящая книга написана в частном порядке и отражает исключительно личную позицию автора.

· Читатель,

Эта книга - о наших проблемах и о том, как мы решим их.

Не знаю, когда у нас хватит для этого мужества и терпения, но другого пути у России нет.

Мы не убежим в эмиграцию и не переубъём друг друга в междоусобных войнах, - мы останемся жить на Родине и восстановим ее для счастливой жизни.

Мы преодолеем.

М. Делягин

 

 

ВВЕДЕНИЕ

Экономическое положение и перспективы страны вызывают практически во всех слоях российской и заинтересованной зарубежной общественности постоянно и закономерно нарастающую тревогу. Широко распространено глубокое разочарование в идеях и программах как «сходивших» во власть экономистов и политиков, так и их наиболее известных оппонентов.

Это разочарование доходит порой до болезненной склонности к любым внешне решительным, а то и исключительно силовым мерам, рассматриваемым уставшим от ошибок массовым сознанием едва ли не как единственно пригодный в современных российских условиях тип действий.

Среди выдвигавшихся за вот уже 15 лет «катастройки» и «рыночной реформы» программ были действительно замечательные, оказавшие немалое, а порой даже и позитивное влияние на экономическую политику и самосознание общества.

Однако ни одна из них никогда не была реализована в полной мере.

Причинами неудач в тех случаях, когда их признавали, а не пытались скрыть или замолчать, обычно называли политическое противодействие, своекорыстие бизнеса, нетерпение населения, - словом, то, что заведомо следовало учитывать заранее всякому ответственному разработчику такого рода программ. Для выполнения экономических программ прошлого, да и некоторых программ настоящего потребовалось бы практически полностью (а часто и вовсе в одностороннем порядке) прекратить политическую борьбу, научиться самоотверженности и терпению, проникнуться другими христианскими ценностями.

Возможно, не случилось бы ничего плохого, если бы все это вдруг произошло на самом деле. Однако не вызывает практически никаких сомнений, что всерьез надеяться на это не стоит. В ближайшие годы россияне останутся обычными, «нормальными» людьми, далеко не самыми предприимчивыми и законопослушными, а уровень политической и экономической культуры не станет вдруг, по повелению очередного прожектера, самым высоким в мире. Ведь «воспитание нового человека» (неважно, строителя коммунизма, «капитализма с лицом Чубайса» или честного предпринимателя), как и вообще любое изменение общественной психологии, - задача несравненно более трудная и долгосрочная, чем, например, макроэкономическая стабилизация.

Признать этот самоочевидный факт - значит отказаться от жанра экономических программ в сложившемся за последнее десятилетие виде. Их своеобразие определялось бездумной верой авторов, исполнителей и государственных деятелей в полную управляемость всех процессов, лежащих за пределами собственно экономики.

Почему программы писались именно так?

В неразвитой демократии, при завышенных общественных ожиданиях для победы на выборах необходимо если не наглядно демонстрировать, то уж хотя бы убедительно обещать чудо. Поэтому политики жизненно нуждались в экономистах, веривших в это чудо и способных его правдоподобно спроектировать. Именно эти люди, вне зависимости от их ответственности и профессионализма, и были по указанным вполне объективным причинам поставлены реформами в центр внимания российского общества.

Иногда оптимизм прикрывал неграмотность или недобросовестность, иногда вытекал из наивного убежденияй, что неэкономические ограничения, в отличие от экономических, могут быть опрокинуты одними лишь «политической волей» и «политической верой». Принципиально это ничуть не отличалось от печальной памяти советских времен, когда вполне серьезные люди вполне ответственно считали, что для решения той или иной общественной проблемы достаточно выпустить постановление ЦК КПСС, которое подсознательно приравнивалось таким образом к гласу божию. Именно такой верой проникнуты и внешне профессиональные, но на практикенеосуществимые программы горбачевско-ельцинской эпохи.

Вера эта имеет глубокие корни. Не только специалисты, но и население в целом население по устоявшейся при тоталитаризме привычке склонно переоценивать возможности государства.

При этом не только замшелые бюрократы, но и многие вполне грамотные люди инстинктивно воспринимают общество и особенно экономику как некую структуру, механизм, поддающиеся целенаправленному и комплексному внешнему воздействию.

Такой подход неправилен прежде всего потому, что любое определяющее воздействие на такой механизм будет исходить только изнутри.

Кроме того, из-за сложности общественных отношений, сложнейших и постоянно колеблющихся «систем сдержек и противовесов» «в одном направлении почти нельзя сделать более одного осмысленного шага подряд».

Поэтому, оценивая реакцию общества на реформаторские изменения, гораздо ответственнее сравнивать его с некой инертной массой или с раствором химических реактивов. Как сказал один из экономических отцов горбачевского «ускорения» и «перестройки», «мы поставили кастрюлю на огонь, думали, все вскипело, подняли крышку, пар вышел, - а сам суп так и остался холодным».

Управление в традиционном, административном смысле в такой среде в принципе не способно привести к успеху. Можно только запустить некие катализаторы, создать некие условия для изменения ситуации в этом болоте. В результате управление сводится в значительной степени к запуску ряда саморазвивающихся процессов.

Возвращаясь именно к экономической тематике, следует признать, что государство в принципе не в состоянии поощрять развитие экономики или инвестиционную активность в масштабах всего общества своим прямым, непосредственным вмешательством в каждый отдельно взятый процесс. Оно может, в том числе прямым активным вмешательством, лишь создать условия, необходимые административные, организационные и страховые «подпорки», которые и приведут к тому, что люди сами всё сделают.

Справочно. Давайте вспомним, в чём состояла гениальность В.И.Ленина не как мыслителя и теоретика (что достаточно спорно), а именно как признанного практика политического управления?

Ответ прост: в том, что он при всей болезненной русско-немецкой любви к заглядыванию в детали будущего ни в 1917, ни 1921 годах не стал составлять подробно расписанных «программ действий» вроде толстовских «ди эрсте колонне марширт» (кроме как для агитации), а инициировал саморазвивающиеся процессы. «Мир - народам, земля - крестьянам, хлеб - голодным! », - а дальше всё пошло само, как в «Дубинушке», и большевикам оставалось только удерживаться на гребне волны и рулить по мере способностей. Именно за счет этого механизма кухарка, хотя и с трудом, но все же могла управлять государством, рабочий - Минфином, а студент - военной разведкой.

С учетом изложенного предмет данной книги не является экономической программой в традиционном смысле слова. Это попытка понять происходящее, оценить наличные ресурсы и предложить реализуемые меры, позволяющие обеспечить наиболее приемлемое развитие общества на основе конкретных действий, основанных на отказе от мифов и диктуемых здравым смыслом, а не абстрактными и оторванными от повседневной практики идеалами либерализма, социализма или национализма.

Грубо говоря, речь идёт о расширении традиционных программ до границ реальной жизни, о поиске действительно существующих путей развития России, а небесплодной и бессмысленной, а порой и разрушительной «игре в бисер» на экономическом поле.

Конечно, нельзя составить полный перечень действий по возвращению на эти пути прогресса, но важнейшие, ключевые элементы реалистической стратегии очевидны большинству участников экономической и политической жизни по крайней мере с 1995 года.

Именно это позволяет рассматривать данную книгу, - со всеми оговорками относительно неизбежной неполноты, а возможно, и спорности некоторых положений, - как практический критерий для оценки степени компетентности и ответственности того или иного правительства. Ведь она посвящена наиболее емкому и лаконичному определению путей выживания российского общества в рамках реально существующих возможностей, - то есть тому, с чего по вполне объективным причинам должно начать свою практическую деятельность всякое руководство страны.

Параметры выживания

Угрожающее исчерпание ресурсов уже не развития, но даже и простого выживания России делает условием разумности экономической политики ближайших лет обеспечение гражданам минимального уровня защищенности, включающего в себя:

· защиту от чрезмерного голода и лишений, угрожающих репродуктивной функции (сохранение здоровья в полном объеме, к сожалению, стало почти издевательской роскошью, с трудом доступной даже для обеспеченных слоев российского общества - в первую очередь из-за ухудшения среды обитания и разрушения системы здравоохранения); сохранение основных систем жизнеобеспечения;

свободный доступ к образованию и необходимому для поддержания работоспособности и репродуктивной функции медицинскому обслуживанию;

относительный социальный мир и соблюдение основных прав человека, отсутствие масштабных или дезорганизующих общество преследований за убеждения, по классовым, религиозным, этническим признакам;

неприменение государством технологий массовой интенсивной перестройки общественного сознания;

относительное уважение к законам, в первую очередь со стороны органов государственного управления, без чего не может быть достигнуто неприятие преступности со стороны общества;

сохранение и воспроизводство хотя бы основ накопленного в прошлом культурного достояния как потенциала российской идентичности.

Тяжесть экономической ситуации способна превратить этот минимальный, по сути дела чрезвычайный набор условий в приоритет, чего необходимо избежать. Ведь его исполнение само по себе позволит обеспечить только кратко- или среднесрочное выживание страны и не более чем отодвинет надвигающуюся катастрофу. Приоритетом же может стать только долгосрочное выживание: обеспечение государством рыночного развития, то есть создание им условий, позволяющих в максимальной степени и на устойчивой, длительной а не на краткосрочной мобилизационной основе задействовать ресурсы общества.

С учетом изложенного необходимо выделить основные ограничения, задающие рамки долгосрочного выживания (то есть развития) экономики, а также определить ресурсы этого развития.

РЕСУРСНЫЕ ОГРАНИЧЕНИЯ:

ОТКАЗ ОТ ИЛЛЮЗИЙ

Деньги населения

С 1994 года - года расцвета «березовско-волошинской» «АВВЫ», возникновения и краха МММ и других финансовых пирамид и по наши дни ресурсом ускорения экономического развития России принято считать инвестиционные ресурсы населения.

Все это время среди экономистов определенного направления считалось признаком хорошего тона подсчитывать, сколько миллиардов долларов находится на руках у населения, и описывать то, как было бы замечательно, если бы эти деньги вдруг были направлены на прямые инвестиции.

При этом полностью игнорировались фундаментальные факторы, среди которых даже пресловутое недоверие населения к государству играло далеко не самую важную роль.

Прежде всего, основная часть долларовых средств населения, относимых официальными экономистами к сбережениям, на самом деле таковыми не были и находилась скорее в состоянии «оборотных средств» и «производственных вложений». Они энергично обращалась в «теневой сфере», обслуживая невидимые неразумному государству и потому относительно безопасные и надежные операции торговли, производства и даже кредитования.

Та же часть наличных валютных средств населения, которая действительно сберегалась им, в значительной степени носила и носит характер «гробовых» и сбережений «на черный день». Всякий коммивояжер, пытавшийся продать старушке-пенсионерке сколь угодно дешевые капиллярные авторучки, знает, что такие средства в принципе не поддаются извлечению, даже при наличии искренней обоюдной симпатии.

И, наконец, самое ужасное для мобилизаторов денег населения. Дело в том, что та часть населения, которая в принципе поддается усилиям государства и готова при определенных условиях доверить ему (или его инвестиционным представителям) свои деньги, в целом уже сделала это, вложив средства по заведомо заниженным процентам в Сбербанк.

То, что его средства используются не на нужды прямых инвестиций (как, например, в Японии - средства весьма похожего Почтового банка), а на финансирование нехватки средств в федеральном бюджете при помощи покупки разнообразных нерыночных ценных бумаг, является проблемой самого государства, исправить которую оно сможет (или не сможет) без привлечения к этому процессу населения и пересчета его средств.

Пора признать: сбережения населения лишь относительно незначительно пострадали непосредственно от самих девальваций. В силу недоверия к государству и банкам эти сбережения хранились в основном в налично-долларовой форме и потому были «проиндексированы». Реальная покупательная способность доллара на российском рынке повысилась (так как инфляция отставала от роста валютного курса) в 1, 8 раза, соответственно увеличивая инвестиционный потенциал домохозяйств.

Однако по изложенным выше причинам этот потенциал так и останется потенциалом.

Кроме того, резкое падение уровня текущих доходов, заставившее вспомнить январь 1992 года, и закрепление их практически на этом кошмарном уровне привело к ускоренному проеданию сбережений. Инвестиционный потенциал населения, таким образом, был в значительной степени реализован в форме поддержания его потребительского спроса.

Задействовать финансовые ресурсы населения в интересах развития экономики в ближайшие годы удастся лишь в незначительных объёмах. В принципе при сохранении действующего валютного режима возможно привлечение по 1 млрд.долл. в год из имеющихся на руках 40 млрд.долл. в новые формы инвестирования, но этот результат следует признать максимальным и возможным только в случае совершенно исключительных усилий государства.

Деньги предприятий

Наряду с деньгами населения важнейшим ресурсом развития принято считать и инвестиционные ресурсы предприятий.

Действительно, многие сектора российской экономики выиграли от падения курса рубля. Помимо опережающего роста отпускных цен в сравнении с ростом издержек, свою роль сыграло ослабление позиций конкурентного импорта. После девальвации на внутреннем рынке вновь стали конкурентоспособны целые группы отечественных товаров - вплоть до бытовой радиоэлектроники, которая, казалось бы, умерла еще к середине 1990-х. Смещение структуры потребления в пользу отечественных товаров привело к появлению дополнительного спроса, стимулирующего появление собственных ресурсов у российских предприятий.

В результате девальвации и инициированного ею процесса импортозамещения в промышленности произошел пятикратный рост положительного сальдо прибылей и убытков.

В целом 1999 год выглядит одним из самых благополучных за всю пореформенную историю России. Четырехкратная девальвация и рост мировых цен на нефть в 2, 5 раза кардинально улучшили экономическую конъюнктуру. Истерическая агрессивность США подкрепила мировой спрос на российское оружие, а вторая чеченская война заставила государство начать оплачивать его закупки для собственных нужд. И то, и другое вдохнуло жизнь во все еще значительный и негибкий военно-промышленный комплекс России.

Результатом этого «подарка судьбы» стал порой превышавший 20% в месяц рост промышленности (по итогам года он достигает 8%), начало долгожданного изменения структуры экономики в пользу обрабатывающей промышленности, относительно низкая - менее 37% - годовая инфляция, почти двукратный (с 15, 1 до ожидаемых 30 млрд.долл.) рост положительного сальдо внешней торговли. Все это оказалось совершенно неожиданным не только для мирового сообщества, признавшего крах своих апокалиптических прогнозов еще в премьерство Е.М.Примакова, но и для более осторожных российских наблюдателей.

Однако нарисованная картина, старательно предъявляемая зарубежной и российской общественности, частью неполна, а частью основана на статистической иллюзии. На самом деле в 1999 году Россия, несмотря на видимые успехи, не смогла даже полностью оправиться от прошлогоднего спада.

Достаточно указать, что широко используемая представителями правительства динамика промышленного производства, при всей своей важности, является лишь частичным показателем. Судить о динамике экономики в целом можно лишь на основе совершенно иного показателя - ВВП, рост которого в 1999 году не превысит 1.5%, то есть останется, строго говоря, в пределах статистической ошибки. В любом случае этот рост не компенсировал прошлогодний спад в 4, 6%. Таким образом, несмотря на победные реляции, экономика России отстает от «докризисного» 1997 года не менее чем на 3, 2%.

Отставание ВВП от промышленности вызвано тем, что стихийное ускорение промышленного производства после кризиса было во многом «куплено» ухудшением ситуации в остальных сферах, в первую очередь падением реальных доходов населения и полным крахом финансового сектора.

Так же, как и он, не оправилось от августовской катастрофы сельское хозяйство. Ограниченность спроса нищающего населения, отсутствие денег, износ техники и полная подчиненность производителя местной бюрократии, замыкающей на себя все финансовые потоки и не допускающей их до производства, не позволили селу воспользоваться сокращением импорта продовольствия.

Сельское хозяйство осталось единственной отраслью, в которой падение производства продолжалось и после кризиса: в январе-ноябре по сравнению с аналогичным периодом прошлого года оно составило 0.6%, а по сравнению с январем-ноябрем докризисного, 1997 года достигло 13, 2%.

Несколько лучшее положение наблюдалось в области инвестиций: в сентябре-октябре они незначительно превышали прошлогодний уровень, однако в ноябре инвестиционный спад возобновился. В результате в целом по итогам января-ноября рост составил 1.7%, что является небольшой компенсацией прошлогоднего падения: по сравнению с докризисным периодом инвестиции сократились на 4, 6%.

Прошлогодний спад сможет компенсировать лишь промышленность - на 1, 9-2.4%, но ресурсы ее дальнейшего роста практически исчерпаны. Еще в конце лета практически прекратилось увеличение производства по отношению к предыдущему месяцу (с исключением влияния сезонного фактора), а портфель заказов предприятий промышленности сократился в феврале-ноябре в 2, 5 раза до минимального даже для кризисных условий уровня в 1, 7 месяца.

Причина того, что экономика России так и не распрямилась после кризиса в полной мере, заключается в стихийном характере ее восстановления. Государство не смогло оказать на этот процесс значительного сознательного воздействия, в результате чего инвестиционные барьеры, вызванные в первую очередь незащищенностью прав собственности (при которой любое вложение в не контролируемое вами предприятие связано с угрозой потери средств), так и не были устранены, а затухание девальвационного импульса стало неизбежным и достаточно быстрым.

Импорт стремительно возвращается в Россию: в сентябре, когда он вырос на 11.3%, его рост впервые после кризиса опередил восстановление экспорта, выросшего на 5, 9%. Это положение сохранилось и в октябре, когда увеличение импорта составило 21.0, а экспорта - лишь 13, 9%. Это признак того, что конкурентоспособность России, выросшая из-за девальвации и удорожания нефти, вновь начинает сокращаться.

Активные усилия государства по расширению внутреннего спроса в условиях импортозамещения конца 1998 и первой половины 1999 года позволили бы в значительно большей степени оживить ориентирующееся на внутренний рынок производство и восстановить его как полноправного партнера экспортного сектора. Это не только решительно оздоровило бы структуру экономики, но и в корне бы изменило складывающуюся политическую ситуацию.

Однако шанс уже упущен. Увлеченное политической резней государство не стало развивать внутренний рынок - ни инвестиционных, ни потребительских товаров. Создание на базе Центробанка инвестиционной инфраструктуры, доведенное в апреле 1999 года до полной готовности и тогда же одобренное МВФ и Мировым банком, было сорвано российскими политиканами в последний момент. О населении же, политическое бесправие которого даже в сезон выборов вошло в поговорку, и вовсе никто не вспоминал, в результате чего его реальные доходы упали за два года более чем на 30%.

Таким образом, российская экономика не то что не повысила, но даже не восстановила емкость схлопнувшегося в 1998 году внутреннего рынка, в результате чего позитивного эффекта девальвации и импортозамещения хватило ей лишь не более чем на год.

Ресурсы импортозамещения оказались в значительной мере «съедены» сжатием внутреннего спроса. Так, по потребительским товарам, в которых доля импорта и, соответственно, потенциал импортозамещения были наибольшими (соответственно 50 и до 40% рынка), 20-процентный спад текущего спроса населения (розничного товарооборота) уменьшил потенциал импортозамещения фактически наполовину - до 20%, которые в основном уже использованы соответствующими отраслями российской промышленности.

Национальная специфика

В качестве ресурса России постоянно и назойливо называют ее «духовность». Сегодняшний смысл этого размытого термина блестяще выражают поэты-«патриоты», смысл текстов которых примерно таков: «Я нищ, убог и болен, но я русский, и поэтому мне хорошо». Данная позиция, несмотря на безусловное право на существование и даже определенную общественную полезность (так как сдерживает открытые проявления недовольства и, соответственно, поддерживает социальный мир), недостаточно привлекательна даже для публичного произнесения вслух, не говоря уже о реальном превращении в ресурс развития общества.

Любовь к Пушкину, матрёшкам и другим символам самобытной российской культуры, даже искренняя, а не декларируемая в сиюминутных политических целях, также не содержит достаточно побудительных мотивов, чтобы лечь в основу идеологии возрождения страны (кстати, многонациональной и многорелигиозной).

Реваншизм недостаточен для этого по другой причине: из-за принципиальной деструктивности самого побудительного мотива. Невероятно, но факт: прикладной идиотизм антисемитизма и других национальных фобий, в условиях беспощадной глобальной конкуренции добровольно сокращающего собственную человеческую базу, до сих пор не может дойти до сознания значительной части российского общества!

Морально-психологический климат России отличается беспредметной раздражённостью, унынием, всеобщим разочарованием и страхом перед будущим, причем даже «эмоциональная инъекция», сделанная обществу государством в ходе чеченской войны и выборов, не смогла существенно изменить этот господствующий фон. Не менее половины населения психологически не вписалось в сложившиеся условия рыночных отношений, «опустило руки» и пассивно деградирует. Активная же часть общества все в большей степени ощущает себя «лишними людьми», не умеющими или не имеющими возможности позитивно приложить свою энергию в России.

Крайняя идеологизированность - как либеральная, так и социалистическая - затрудняет простое понимание ситуации даже наиболее образованными и подготовленными специалистами.

Однако не вызывает сомнений, что систематическая грамотная пропаганда и насаждение национальных российских ценностей сегодня встретит мощное понимание и встречную поддержку практически во всех слоях общества, испытывающего острую потребность в национальной гордости и других формах выражения осознания своей общности. (Так, признано, что уже несколько лет слово «русский» в названии товара является лучшим средством привлечения потребительского внимания.) Это позволит России компенсировать худшие по сравнению с её конкурентами материальные условия при условии оздоровления основных систем управления, блокирующих сегодня любое использование её ресурсов.

Кроме того, умелая эксплуатация проявляющегося в форме духовности национального архетипа, скрытого под наслоениями психологических коррекций последних лет, позволит качественно повысить эффективность любого воздействия на общество. Знаменательно, что первыми это уловили ориентированные на технологии «high-hume» американцы: так, например, М.Олбрайт, выступая перед российской аудиторией по итогам агрессии НАТО против Югославии, кощунственно завершила свою речь, по сути посвященную доказательству принципиального отсутствия у России каких-либо национальных интересов, стихами Анны Ахматовой.

Однако духовность России - лишь частное проявление ее национальной специфики, с экономической точки зрения ограниченной всего лишь тремя факторами: исключительно высокой региональной дифференциацией, исключительно высокой и повсеместной монополизацией и пассивно-патерналистская ориентацией, характерной как для населения, так и для организаций.

В целом рассмотрение национальной специфики как потенциального ресурса развития правомерно, причем ценность этого ресурса особенно возрастает в условиях глобализации, насаждающей единообразие и выравнивающей всякую национальную специфику. В силу этого сегодня уже стало общим местом, что культурные и хозяйственные отличия повышают живучесть общества в глобальной конкуренции, - но для реализации этого потенциального фактора государство должно опираться на них и осознанно их использовать, а не игнорировать.

Пока такое использование не удаётся.

При попытках же слепого копирования чужеродных образцов, ещё не изжитых нами, национальная специфика, напротив, кардинально затрудняет развитие.

В целом она напоминает груз на корабле: когда он на плаву и хорошо управляется, национальная специфичность повышает его остойчивость; когда же кингстоны открыты (а ничем пока не заменённый в общественном и государственном сознании лозунг «больше либерализма! » в продолжающемся мировом финансовом шторме звучит не более чем командой «открыть кингстоны! »), она лишь ускоряет затопление.

Другим ресурсом России, относящимся к категории национальной специфики, считают «эффект размеров» - большая экономика относительно устойчива уже потому, что она большая. Однако подобные представления, хотя и верны в принципе, применительно к нашей стране безнадежно устарели: из-за безденежья и девальвации российская экономика стала очень маленькой. По денежному выражению национального производства, например, она меньше Нидерландов.

Специфическим ресурсом России также считают ее протяженность, в принципе позволяющую эффективно вписаться в мировые системы транспорта и связи. Но плохой хозяйственный климат и плохое управление привели к широкомасштабному поиску обходящих Россию маршрутов глобальных транспортных систем. Эти же факторы грозят потерей возможности активного участия в мировых системах связи из-за размещения иностранных спутников связи взамен необратимо выбывающих российских.

Так что же мы можем?

Таким образом, практически все традиционные ресурсы России в кратко- и среднесрочном плане носят «трудноизвлекаемый» характер и являются не только ресурсами, но и проблемами, ограничениями. Ведь не используемый ресурс сам по себе создаёт в обществе напряжение, дополнительные трудности и сковывает его движение в других направлениях (едва ли не классической иллюстрацией являются размышления А.Илларионова о негативном влиянии на Россию её полезных ископаемых).

Важно понимать и другое: если сегодня общество не может воспользоваться тем или иным ресурсом, значит, сегодня этого ресурса у общества нет. Поэтому разговоры о том, что в России «есть всё - надо только создать механизмы его использования» - не более чем очередная попытка национального самообмана (или, если угодно, национального аутотренинга).

Это не означает, что указанных ресурсов не существует вовсе или что ими можно пренебречь в средне- и долгосрочном плане. Важно другое: сегодня, именно сегодня, в краткосрочном плане, Россия более не имеет перспектив развития, приемлемых с точки зрения ее собственного общественного сознания. Это чревато глубоким шоком, купировать и направить который в созидательном направлении может только государство.

Принято считать: «время - лучший врач», оно зарубцует психологические раны, скроет ошибки и, значит, для выправления жизни надо просто подождать. Но Россия не должна забывать, что мировая конкуренция, по крайней мере для неё, - это гонка на выживание. Кто теряет время, теряет жизнь. Прогресс ускоряется - и первоначальное отставание увеличивается с каждым днём.

Пора понять: мы отстаём не только потому, что деградируем сами, но и потому, что остальные продолжают развиваться, и развиваться ускоренно. Прогресс ушел так далеко, что со стороны его даже нельзя осознать. Человечество привыкает жить если и не против России, то по крайней мере помимо неё, без неё. Поэтому мы должны торопиться - «медленно и осмотрительно» помня, что каждый упущенный день бросает свою горсть земли в нашу могилу.

Наши ресурсы кроются в основном в психологической и управленческой сфере. Это психологическая мобилизация активной части общества в ходе осознания угрозы хаоса и уничтожения, а также энергия «конструктивного реваншизма», жгучее осознание заслуженности поражения в мировой конкуренции, желание исправить ошибки и вернуть себе право на нормальную жизнь по своим правилам. Времени нет, ибо лучшая часть молодежи, не помня «нормальной жизни по своим правилам», предпочитает «нормальную жизнь по чужим правилам» и покидает страну.

Активное стремление вернуться к нормальной жизни должно быть направлено в первую очередь на реформу управления (как государством, так и предприятиями), катастрофическое состояние которого является сегодня основным тормозом развития страны. Его оздоровление позволит России начать использовать и наращивать интеллектуальный потенциал и превратить в источник развития интеллектуальную ренту (в том числе высасываемую из других стран).

12345678910Следующая ⇒

Поделиться: