Чувство отчаяния: уровень тела.

Рисунок 11

Корни процесса кроются в опыте отвержения детской потребности в интимной близости.

Настоящему алкоголику присуще самодеструктивное поведение. Если бы человек мог контролировать его, он бы вообще не стал поступать таким образом. Иллюзия

140

Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА

ИЛЛЮЗИЯ РЕАЛЬНОСТИ

141

воли ставит мощный барьер, не позволяющий обратиться за помощью и принять ее. Алкоголику можно помочь только тогда, когда он признает, что не способен помочь себе сам. Тот факт, что шизоид обратился к терапевту, указывает на то, что он убедился в необходимости получить от

КОГО-ТО ПОМОЩЬ;

Если безнадежность — болезнь, то отчаяние — кризис, который может привести к выздоровлению. Так ли черно отчаяние, что в нем не брезжит ни один светлый луч? Так ли оно глубоко, что ведет к самоубийству? На второй вопрос можно ответить так: к суициду приводит не отчаяние, а безнадежность. Это экстремальное самодеструктивное действие, финальный вызов судьбе. Отчаяние может привести к смерти, но в данном случае она не будет сознательной акцией. Отчаяние — это попытка смириться, но пока продолжается жизнь, смирение никогда не сможет быть полным или окончательным. Если отчаявшийся человек сдается, то человек в состоянии безнадежности борется за то, чтобы не погрузиться в неизбежность обреченности. Когда обреченность действительно неизбежна, безнадежность становится рациональной. Но, как полагает Силверберг, судить о том, что именно присутствует — обреченность или беспомощность — можно только субъективно.

Даже в самом глубоком отчаянии присутствует реальный луч надежды, поскольку допускается возможность разочарования. Иллюзия же не допускает двойственности и не дает выбора. Человек, пребывающий в иллюзии, что в своих действиях он исходит только из добрых намерений, будет иррационален, едва его мотивы окажутся под вопросом. Индивидуум с иллюзией, состоящей в том, что он сам по себе необыкновенно важен, может сломаться, если его эго-образ подвергается сильному испытанию. Тот, кто пребывает в состоянии безнадежности, чувствует себя стоящим на краю пропасти, он ужасается тому, что если отпустит себя, то впадет в неослабевающее отчаяние. Расставшись в процессе терапии с иллюзией, он вдруг с удив-

лением обнаруживает, что не разрушился, и что у него есть реальная надежда.

Иллюзия уступает медленно. Как только терапия обеспечит первое движение, эго тут же выстраивает защиты против внутреннего отчаяния и беспомощности. Каждый пациент приходит на терапию, втайне рассчитывая, что она позволит ему транслировать иллюзию в реальность. Возникающее сопротивление бывает трудно преодолеть, потому что оно скрывает иллюзию как от клиента, так и от терапевта. Безнадежность постепенно уступает место отчаянию, поскольку в процессе терапии пациент останавливается и перестает убегать от самого себя. Поняв, что его иллюзии никогда не исполнятся, человек приходит в отчаяние и чувствует, что терапия не удалась. Именно в этот момент он может расстаться с иллюзией. Переход к отчаянию сопровождается чувством усталости и изнеможения — так чувствует себя солдат после окончания боя. Но утомление и изнеможение не позволяют человеку совершить резкие безрассудные действия, то есть вести себя так, как в состоянии безнадежности.

Проработку этих проблем иллюстрирует следующая история болезни. В самый тяжелый момент одна из моих пациенток. Джоан, сказала: «Я чувствую себя безнадежно усталой. Я чувствую, что могла бы уползти в нору и пролежать там лет десять. Я чувствую, что больше не способна справляться с жизнью». На самом деле она никогда не могла справиться с жизнью. Эта взрослая женщина жила, стараясь быть сильной, чтобы справиться со всем,

«Не могло возникнуть такой проблемы, которую я не смогла бы решить. Я могла лепить жизнь. Я могла «формировать» те события, которые со мной происходили. Я всегда представляла себя как искушенного профессионала, исполняющего ведущие партии и делающего карьеру и одновременно — как безупречную мать. Я могла бы составить отличную партию мужчине, потому что была бы совершенной женой — преданной, лояльной и понимающей. Моя беззаветная любовь, забота и понимание от-

Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА

ИЛЛЮЗИЯ РЕАЛЬНОСТИ

ражались бы на детях. Помимо всего этого, я думала, что могла бы быть большой умницей, ученым или учителем».

Та сумятица, которую реальность вносила в жизнь Джоан, не подрывала ее фантазии, а только усиливала их. Эта пациентка не могла принять реальность. Параллелью ее воображаемой искушенности выступала наивность. Один раз эта наивность чуть не стоила ей жизни: она позволила «странному» мужчине сопровождать себя на пустынной дороге и подверглась нападению с его стороны. Позже, несмотря на предостережения, она вышла замуж за психопата, который злоупотреблял ее доверием и плохо обращался с ней. Двумя годами позже этот брак закончился разводом, но Джоан все еще сохраняла иллюзию, что однажды она удачно выйдет замуж и будет счастлива, потому что сможет быть безупречной женой. Она была одинокой и отчаявшейся женщиной, игравшей роль клоуна, чтобы избежать униженности, и державшейся за свою иллюзию, чтобы спастись от отчаяния.

После аналитической работы Джоан увидела противоречивость своей иллюзии. Она никогда не сомневалась в своем идеале просвещенной общественницы, хотя этот образ резко конфликтовал с идеалом совершенной матери. Эти две роли безуспешно пыталась соединить в себе мать Джоан. Поскольку моя пациентка не знала другого способа функционирования, у нее не было выбора. Ее иллюзии уходили корнями в нереальность «семейной идеологии», которая стала единственной реальностью маленькой Джоан.

Иллюзия содержит в себе «привкус» отчаяния и элемент компульсивности. Фантазии Джоан выражают ее уверенность в своих потребностях, а не в желаниях. Она верила, что должна быть компетентной, просвещенной, интеллигентной, преданной и понимающей. Взглянув на свои иллюзии объективно, она смогла увидеть, что они придавали ее отцу женские черты. Ее эго-отождествление с этим образом было мотивировано отчаянной потребностью получить его привязанность и любовь. Ей необходимо было доказать отцу, что она лучше матери. Она могла

бы быть компетентна там, где мать была неадекватна, предана там, где мать была индифферентна, успешна там, где мать терпела неудачу. Когда иллюзия рассыпалась, Джоан поняла, что она не лучше матери. Она была почти настолько же неуспешна, как мать, причем причины этой неуспешности были одни и те же. Она растрачивала энергию, стараясь исполнить образ эго, а это не имело отношения к ее потребностям.

На самом деле Джоан необходима была более сильная идентификация с собственным телом, ей нужно было сильнее почувствовать самость (self). Она очень много работала с дыханием и движением, чтобы войти в более тесный контакт с телом; она настолько продвинулась в этом, что окружающие начали отмечать перемены в ее внешнем облике. Но отношения с отцом испортились. Чем больше она продвигалась, тем больше старалась принять себя как личность, и тем критичнее начинал к ней относиться отец. Интенсивность конфликта с отцом заставила Джоан понять, что она не может слепо следовать его указаниям и подчиняться ему. Жить по-прежнему она тоже не могла. Это слишком дорого ей обходилось. Поняв это, Джоан смогла увидеть и рассмотреть свою иллюзию.

Вторым фактором, подорвавшим иллюзию, стало понимание, что у ее ребенка есть проблемы, которые возникают на почве ее тревожности. Такая конфронтация с реальностью ослабила силу иллюзий, и Джоан постепенно провалилась в глубокое отчаяние.

У этой пациентки была манера покачивать головой из стороны в сторону, когда она была обескуражена. Я попросил ее обозначить этот жест, и она сказала: «Бесполезно. Это не принесет пользы. Я всегда буду одинока. Меня никто никогда не полюбит». Затем она «взорвалась» тяжким рыданием и закричала, что терапия не может изменить этого состояния. «Я буду одинокой всю жизнь», — сказала она. Ее отчаяние в этот момент было очень глубоким.

⇐ Предыдущая 123 Следующая ⇒