Женское тело как «другое» тело

⇐ ПредыдущаяСтр 10 из 13Следующая ⇒

Следует подчеркнуть, что женщина рассматривается как существо «второго сорта» в отношении мужчины.С.Бовуар указывает на то, что женское тело предстает как отягченное всем тем, что подчеркивает специфику этого тела. Женское тело интерпретируется, как отличное от мужской нормы, «иное», «другое». Однако, этому «другому» не позволяют автономно существовать, и добавляют значения «аномальности», «патологичности», «плохости», которые поддерживают ситуацию доминирования мужского над женским, как нормы над патологией, разума над безумием и т.д.

«Человечество создано мужским полом, и это позволяет мужчине определять женщину не как таковую, а по отношению к самому себе; она не рассматривается как автономное существо (…) Она – лишь то, что назначит ей мужчина. Таким образом, ее называют «полом», подразумевая под этим, что мужчине она представляется, прежде всего, существом определенного пола: для него она является полом, а значит, является им абсолютно. Она самоопределяется и выделяется относительно мужчины, но не мужчина относительно нее; она – несущественное рядом с существенным. Он – Субъект, он – Абсолют, она – Другой» (с.28).

Симона де Бовуар прослеживает формирование этой андронормативности на примере биологических, социально-философских, психоаналитических теорий, а также данных антропологических исследований, литературных произведений и др. Она показывает, что над всеми аспектами социальной жизни и мышления доминирует это отношение к женщине как к «Другому». Эта культурная норма усваивается самими женщинами в процессе социализации.

Женское тело как «Другое» по отношению к норме, с одной стороны, определяет положение женщины в обществе, с другой же стороны, легализует социальный контроль и практики властного воздействия на женское тело. Это значит, что женское тело включено в пространство разнообразных практик, которые его дисциплинируют и манипулируют им. Так, в культуре, в разные время проявления женского тела наделялись разнообразными предписаниями и табу.

С.Бовуар подробно описывает, например, менструальные табу. Менструация несет в себе и негативные и позитивные коннотации. С одной стороны, она символ способности женщины к репродукции и деторождению. С другой стороны, именно факт способности женщины к зачатию требует контролирования с этого периода ее сексуальности, что получает широкое распространение в патриархатных обществах.

«в Египте, где к женщине относились с исключительным почтением, на протяжении всего периода месячных ее держали взаперти»; «В Левите, в частности, говорится: “Если женщина имеет истечение крови, текущей из ее тела, то она должна сидеть семь дней во время очищения своего. И всякий, кто прикоснется к ней, нечист будет до вечера. И все, на чем она ляжет... и все, на чем сядет, нечисто. И всякий, кто прикоснется к постели ее, должен вымыть одежды свои и омыться водою, и нечист будет до вечера”»; «В 1878 году один член Британской медицинской ассоциации дал интервью «Бритиш медикэлджорнэл», где заявил следующее: “Не вызывает сомнений, что мясо портится, если к нему прикасаются женщины, имеющие в это время менструацию”. Он утверждает, что сам лично наблюдал два случая, когда окорок испортился при подобных обстоятельствах. В начале нашего века на сахарных заводах Севера устав запрещал женщинам появляться на предприятии в период того, что англосаксы называют «curse» – «проклятия», ибо иначе сахар чернеет. В Сайгоне женщин не берут на фабрики по производству опиума: из-за их месячных опиум сворачивается и становится горьким» (с.190-191).

Во многом данные менструальные табу воспроизводятся до сих пор. Тема «месячных» – это то, о чем до сих пор не принято говорить публично. В публичном пространстве, на работе, на учебе женщина призвана скрывать следы своего состояния. Вряд ли возможно заявить, что тебе плохо, потому что у тебя месячные. Лучше сказать, что болит голова или болит живот. Создается целая индустрия средств, призванных помочь женщине максимально эффективно скрыть следы данного процесса. Другими словами, практики контроля женского тела стали более изощренными и не-явными. Но женское тело продолжает означиваться как что-то «Другое», и это включает в себя и определенные правила в отношении того, каким оно должно быть.

Одним из результатов данного процесса становится подчеркивание значимости внешности в установлении идентичности и индивидуальности.Манипулирование с внешностью включает в себя огромное количество практик призванных создать образ «нормативной» женской внешности и тем самым включить женщину в замкнутый круг по поддержанию своего тела в определенных пределах, осуществляя за ним постоянный контроль.

«Девочка чувствует, что тело выходит из-под ее власти, перестает быть простым отражением ее индивидуальности, становится чужим ей. В то же время другие начинают воспринимать ее как вещь, на нее смотрят на улице, обсуждают ее телосложение, ей хотелось бы, чтобы ее не видели, ей страшно и превращаться в плоть, и выставлять эту плоть на всеобщее обозрение. От отвращения к себе у многих девушек появляется желание похудеть, они отказываются есть, а если их заставляют, их тошнит, они постоянно следят за своим весом. Другие становятся болезненно робкими, для них настоящая пытка войти в гостиную или даже выйти на улицу» (с.348). «Рутинная традиция надевает еще одно ярмо на женщину – невозможно заботиться о красоте, не заботясь о своем гардеробе» (с.606).

Женская сексуальность

Симона де Бовуар в своей книге уделяет определенное внимание и теме женской сексуальности. Женщина чаще всего ограничена заданным набором ролей как матери или сексуально объекта. Ей отказано в праве быть субъектом собственного желания.

«Так как предназначение женщины состоит в том, чтобы быть обладаемой, то ее телу должны быть свойственны инертность и пассивность объекта» (с.200).

Проявляется это в культуре в особом ценностном отношении к девственности и непорочности женщины. Женская сексуальность увязывается с разнообразными предписаниями. Предписания в отношении сексуальности являются свидетельством того, что модели отношений между мужчинами и женщинами, мужчинами и детьми, а также женщинами и детьми обусловлены социальными институтами и ролями, а не предопределены биологически.

«Итак, «анатомическая судьба» мужчины и женщины глубоко различна. Не менее различны их нравственные установки и общественная «ситуация». Патриархальная цивилизация обрекает женщину на целомудрие; право мужчины на свободное удовлетворение сексуальных желаний признается более или менее открыто, но женщина замкнута в границах замужества, для нее физическая любовь, не освященная законом или венцом, является грехом, падением, поражением, слабостью; она обязана всячески защищать свою честь и целомудрие; ее «уступка», или «падение», ведет к презрительному отношению к ней, тогда как ее победитель вызывает восхищение, хотя на словах его и осуждают. С первобытных времен до наших дней бытует мнение о том, что постель для женщины – это «служба», за которую мужчина выражает благодарность, преподнося подарки или обеспечивая ее жизнь. Но служить – значит отдаваться хозяину; в таких отношениях нет и намека на взаимность. Чтобы убедиться в этом, стоит лишь вспомнить об отношениях супругов или о существовании проституции: женщина отдается, мужчина берет ее и вознаграждает. Ничто не мешает мужчине завоевать и овладеть женщиной, стоящей ниже его на общественной лестнице, общество всегда терпимо относилось к любовной связи между хозяином и служанкой, однако состоятельная женщина, отдающаяся шоферу или садовнику, вызывает осуждение» (с. 413).

При этом Симона де Бовуар рассматривает семью и материнство как формы угнетения женщины, несмотря на современные трансформации данных институтов.

«Традиционная форма брака постепенно меняется, но и в настоящее время он остается формой угнетения, которое, хотя и по-разному, затрагивает обоих супругов. С точки зрения прав, которые в принципе им предоставлены, они почти равны, по сравнению с прошлым они более свободны в выборе, им значительно легче расстаться (...)Иногда муж и жена поровну распределяют между собой заботы по хозяйству, они вместе развлекаются, занимаясь туризмом, велосипедным спортом, греблей и т.д. Жена уже не проводит дни в ожидании мужа, она занимается спортом в различных обществах или клубах, у нее есть занятия вне дома. Изредка она даже занимается какой-нибудь незначительной работой и зарабатывает немного денег. Возникает впечатление, что в молодых семьях супруги абсолютно равны между собой. Однако до тех пор, пока ответственность за материальное обеспечение семьи возлагается только на мужа, это впечатление обманчиво. Место жительства семьи выбирает муж, исходя из требований своих профессиональных занятий, жена же вынуждена ехать с мужем из провинции в Париж, из Парижа в провинцию, в колонии, за границу. Уровень жизни семьи определяется по уровню заработка мужа, в соответствии с его занятиями организуется распорядок дня, распределяются дела в течение недели и года. Друзья и знакомые семьи, как правило, выбираются среди людей, с которыми муж связан по профессии. Поскольку муж является более активным членом общества, чем жена, именно он определяет интеллектуальные, политические и моральные воззрения семьи (...)Для женщины, неспособной зарабатывать себе на жизнь, развод остается лишь абстрактной возможностью» (с.546).

При этом женское тело в первую очередь означивается как тело материнское, способное не просто к воспроизводству, но также способное осуществлять последующий уход за ребенком. Патриархатная идеология конструирует материнство как естественное предназначение женщины, определяя ее тело лишь одним вариантом существования, посредством означивания ее репродуктивных функций как потенциально материнских. Симона де Бовуар убеждена, что в большинстве культур материнство как институт является формой рабства и угнетения женщин, способом деградации женских возможностей, ограничения существования женщины одним нормативным вариантом.

«Лишенная независимости в своем теле и обделенная социальным достоинством, женщина-мать строит утешительные иллюзии по поводу ощущаемого внутри себя живого существа, бесспорной ценности. Но это лишь иллюзия. Ибо на самом деле женщина не делает ребенка; он сам делается внутри ее; ее плоть производит только плоть; женщина неспособна обосновать чье-либо существование, оно будет шагом самостановления; в свободных сотворениях объект рассматривается как ценность и облачается в одежды необходимости: пока ребенок не покинул чрева матери, необоснованно его рассматривать как ребенка, это всего лишь немотивированное размножение способом деления клеток, это голый факт, случайность которого симметрична случайности смерти. У матери могут быть свои причины захотеть ребенка, но она не сможет передать тому другому существу, которое появится завтра на свет, свои собственные основания для жизни; она дает ему жизнь в силу общих свойств своего организма, а не в силу особенностей ее личной экзистенции, ее существования» (с.565).

Писательница подчеркивает социальную обусловленность процесса воспроизводства, его большей связи с культурными предписаниями, нежели с «естественным предназначением». Сексуальность включена в системы власти, которые награждают и поощряют некоторых людей и некоторые виды активности и тем временем карают и подавляют других людей и их практики. Женская сексуальность, как и тело женщины, рассматриваются как объект для наблюдения и манипуляций.

Освобождение женщины

Симона де Бовуар видит потенциал освобождения женщины в экономической независимости и изменении распределения ресурсов в обществе.

«Освобождение женщины станет реальностью лишь в том случае, если оно будет делом коллективным, и его необходимым условием является окончательное торжество ее экономической независимости» (с.704).

Писательница подчеркивает, что, не смотря на декларированное равенство прав мужчин и женщин, обретение женщиной избирательного права, реальное освобождение женщины без экономической независимости невозможно.

«Один только труд может гарантировать ей реальную свободу. Как только женщина перестает вести паразитический образ жизни, система, основанная на ее зависимости, рушится, исчезает необходимость в посреднике-мужчине, который связывает ее с внешним миром. Проклятие, тяготеющее над зависимой женщиной, заключается в том, что ей не дозволено делать что-либо самой» (с.759).

Однако при этом важно и изменение всей социальной структуры, так как по мнению Бовуар только социалистическое общество может предложить такую модель, при которой возможно преодолеть трудовую эксплуатацию и предоставить женщины реальные ресурсы для эмансипации.

«Лишь в социалистическом обществе женщина, получая доступ к труду, обретает и свободу. Сегодня большинство трудящихся подвергаются эксплуатации. Кроме того, несмотря на изменения в положении женщины, социальная структура не претерпела глубоких перемен. Мир, хозяевами в котором всегда были мужчины, по-прежнему сохраняет тот облик, который они ему придали. Эти факты не следует упускать из виду, так как они определяют всю сложность вопроса о женском труде» (с.760).

«Становясь экономически независимой от мужчины, женщина не обретает тем самым ни морального, ни социального и психологического положения, идентичного положению мужчины. Ее подход к профессиональной деятельности, как и сама ее профессиональная деятельность, находится в зависимости от условий ее жизни в целом. Но ведь когда девушка вступает во взрослую жизнь, она не имеет за собой того багажа, которым располагает юноша, да и общество глядит за нее другими глазами. И мир она воспринимает в иной перспективе. Быть женщиной – значит сегодня для автономного человеческого существа сталкиваться с особыми проблемами» (с.761).

Капиталистическая система поддерживает систему контроля мужчин над женским трудом. Суть этого контроля заключается в том, что женщины не допускаются к высокооплачиваемым рабочим местам, к производительным сферам труда (женщины чаще всего сконцентрированы в непроизводственных сферах). Все это подталкивает их к рассмотрению брака как средства решения материальных проблем. Соответственно С.Бовуар видит освобождение женщин в изменении их положения на рынке труда и структуре власти, распределения ресурсов.

***

Книга Симоны де Бовуар до сих пор остается актуальной для осмысления процессов дискриминации женщин. Многие практики, описанные Бовуар, видоизменились и приняли более скрытый характер, однако суть «угнетения» женщины во многом осталась той же. Идеи С.Бовуар в применении в локальному контексту могут обрести особое значение в рассмотрении вопросов положения женщины в белорусском обществе. Во многом темы тела, сексуальности, материнства все еще остается «зонами умолчания» в научно-исследовательском пространстве Беларуси.

13. К. Ясперс: «высвечивание экзистенции», значение коммуникации, концепция

«осевого времени»

Философия К. Ясперса заметно отличалась от других разновидностей экзистенциалистской философии, например хайдеггеровской, своей приверженностью рационализму, науке, демократии. Правда, и Ясперс критически оценивал некоторые центральные идеи классической рационалистической философии (например, не принимал ее самоуверенный сциентизм). Их результатом, по мнению Ясперса, стало пагубное " раздробление" мира, невнимание к целостности бытия и, как следствие, пренебрежение метафизикой как учением о первоосновах универсума. Ясперовская философия энергично пролагала путь к новой метафизике, которой вменялось в обязанность сосредоточиться вокруг трех основных проблемных сфер, очерчиваемых категориями " всё" (das All), " изначальное" (das Urspriingliche) и " одно" (das Eine). " Всё" наличного бытия - это миф, наша " изначальность" - это экзистенция, " одно" - это трансценденция6. В разъяснении этих категорий, охватываемых ими сфер и их единства состоит, по Ясперсу, главная задача философии. Одновременно ее выполнение имеет практический, смысложизненный характер. Мир надо осмыслить, чтобы ориентироваться в нем. " Высвечивание экзистенции" (Existenzerhellung) нужно нам, индивидам, чтобы обрести свою сущность. Трансценденции, ее " откровению" придается смысл религиозно-нравственного спасения, приобщения к вечности.

Ориентирование в мире, пишет Ясперс в работе " Философия", необходимо разделять на научно-исследовательское и философское.

Объективное познание мира наукой принципиально важно для человеческой жизни. " Без него невозможно никакое философское ориентирование в мире". Вместе с тем философское ориентирование необходимо и для науки и для практики, ибо оно предупреждает против превращения какой-либо определенной картины мира, которую в тот или иной момент предлагают науки, в абсолютную и окончательную.

" Высвечиванию экзистенции" принадлежит, по Ясперсу, уникальная роль в человеческой жизни. Но что такое экзистенция в понимании Ясперса? Об экзистенции, подчеркивает философ, можно говорить тогда, когда возникает решимость поставить поистине философский вопрос: что противостоит целостному бытию мира? Ясперс отвечает на вопрос так: ему противостоит особое бытие. " Это бытие и есть я сам в качестве экзистенции. Она - и есть я, поскольку я не становлюсь объектом. В ней я знаю себя в качестве независимого - правда, при этом я не могу видеть того, что называю своим Я. Но исходя из такой возможности я живу; только осуществляя ее, я есть я сам....Итак, не мое наличное бытие есть экзистенция, но человек в наличном бытии - возможная экзистенция". Наличному бытию (Dasein) - в отличие, скажем, от раннего Хайдеггера, Ясперс не придает решающего категориального значения. " Наличное бытие", или " здесь-бытие", эмпирично, подвержено смерти. " Экзистенция не знает смерти, а стоит лишь под знаком взлета и падения. Наличное бытие эмпирически " здесь" (da), а экзистенция налична только в качестве свободы".

Экзистенциалистов не раз упрекали в непроясненности понятия " экзистенция". Для таких упреков есть некоторые основания. Их можно предъявить и Ясперсу, который одним из первых употребил понятие " Existenzphilosophie" - философия экзистенции. Он сам отмечал (например, в своей " Философской автобиографии" ), что начиная с ранних своих работ разрабатывал экзистенциальную философию, ее главные темы и понятия - вопросы о мире, данном человеку, о неизбежных для человека пограничных ситуациях (смерть, страдание, вина, борьба), об основных чертах эпохи. Но центральным понятием была, конечно, экзистенция. Осознавая необычность и трудность освоения этого понятия, философ вновь и вновь предпринимал настойчивые попытки с разных сторон подступиться к " экзистенциальной" стороне человеческой сущности. И если мы попытаемся без предубеждения вникнуть в смысл раздумий Ясперса, то поймем, что под эгидой слова " экзистенция" речь идет о проблемах, имеющих для индивида и человечества глубинный жизненный смысл. Философ-экзистенциалист говорит человеку: твоя истинно человеческая экзистенция лишь тогда " налична", когда ты действуешь как свободное существо, когда не даешь самому себе и другим людям превратить себя в объект манипулирования; экзистенция сопряжена с поисками непреходящего смысла бытия, с заботой о наличном бытии (Daseinssorge). Этот мотив найдет развитие и в философии Хайдеггера.

Экзистенция, поясняет далее Ясперс, высвечивается в ситуациях заботы и страдания и в особенности в пограничной ситуации. Пограничная ситуация - именно такая, в которой " я не могу жить без борьбы и страдания", в которой я " неизбежно беру вину на себя" и мыслю о " неизбывности смерти". Ситуация эта, по словам Ясперса, подобна нерушимой стене - мы наталкиваемся на нее, мы не в состоянии ничего изменить; стена становится единой с нашим наличным бытием. Ситуация, в которую человек помещен, всегда имеет какие-либо определенные границы: индивид - это мужчина или женщина, человек молодой или старый; жизненные шансы и обстоятельства его жизни уникальны, но тоже ограничены. А определенность границ, подчеркивает Ясперс, резко контрастирует с идеей о человеке вообще, о неограниченности его сил и возможностей, что вызывает в индивиде тревогу и беспокойство. Здесь - через смерть, страдание, борьбу, вину - проявляет себя " специфическая историчность" отдельных пограничных ситуаций. Беспокойство и тревога, диктуемые конкретной историчностью, перерастают в открытый общий вопрос о бытии мира и моем бытии в нем. " Всеобщее, которое всегда остается таковым, вплавлено в сознание экзистенции; все мировой бытие - как ставшее, находящееся в процессе становления и возможное в будущем - видно в абсолютной историчности. Сознание бытия в пограничной ситуации исходя из исторической экзистенции индивида углубляется до сознания исторически являющегося бытия как такового".

Но такая " бытийная глубина экзистенции", по Ясперсу, в пограничной ситуации вовсе не дана индивиду просто и непосредственно. Необходимо специальное прояснение, высвечивание историчности ситуации. А вот здесь самое главное - не перепоручить " высвечивание" кому-нибудь другому, не " делегировать" другим сугубо единичные, ситуационные, мои и ваши вину, боль и страдание. Тут-то и нужно сохранить уникальную свободу, как и " тревогу, связанную со способностью к выбору". Необходимо учитывать, добавляет Ясперс, что во всякой единичной ситуации уникальна и неповторима коммуникация с другими людьми, " схватывание" индивидом своего Я, своей самости через коммуникацию. Еще во " Всеобщей психопатологии" Ясперс проанализировал проблемы и трудности коммуникации врача и больного и пришел к выводу о том, что наилучший вид их общения - экзистенциальный: врач подходит к больному не как к объекту манипуляции, а как к личности с неповторимой судьбой". В дальнейшем тема коммуникации станет для Ясперса центральной. Ясперс вводит понятие " любящая борьба", или " любовь-борьба" (liebender Kampf). Это " не слепая любовь", поясняет философ; любящая борьба ставит другого под вопрос; человек трудно и мучительно постигает, наряду со своей, и другие, " чужие" экзистенции. Особые препятствия на пути коммуникации - догматизм, предрассудки, застывшая мораль, эгоистическая гордыня.

Итак, экзистенция " высвечивается" через отнесение человека к бытию, к другим людям (т.е. через коммуникацию). Но главное в экзистенции, по Яслерсу, это свобода. Вот почему экзистенция необнаружима в предметно-вещном мире, подчиненном необходимости. Сама суть экзистенции - свобода, неподвластность объективизации, овеществлению.

Говоря о свободе, философы и ученые имели обыкновение связывать её главньм образом с объективным познанием, осмыслением. Между тем, по Ясперсу, свобода обеспечивается " не в мышлении, но в экзистировании, не в ее анализе и вопросах о ней, но в ее осуществлении..." Когда человек говорит: " я могу", " я не могу", то было бы неверно сводить все дело к конкретным случаям и проверке физических или духовных возможностей сделать или не сделать нечто. Ибо в смысле трансцендентальной свободы возможно предложение: я могу, ибо я обязан; в смысле экзистенциальной свободы: я могу, ибо я должен. Это " мочь" относится уже не к ´ фактическому осуществлению цели в мире, но к внутреннему или внешнему действию... Здесь - та необусловленность этого " мочь", которая в сознании изначальной свободы не знает никаких границ.

Через пограничную ситуацию, экзистенцию и свободу человек, согласно Ясперсу, может " пробиться" к другому, не физическому, а духовному миру. Собственно, к этому миру ведет уже Простое утверждение: " Бог есть". " Во всех потерях остается единственное: Бог есть". Для философии, однако, этого недостаточно. Философия должна переходить от " высвечивания экзистенции" к глубочайшей метафизике, где главной категорией Ясперс делает " всеобъемлющее" (Umgreifende).

Цель этой категории - объединить в неразрывное целое мир и человека, материально-предметное и духовное. " Всеобъемлющее - это либо бытие в себе, которым мы охвачены, либо бытие, которое и есть мы. Бытие, которое охватывает нас, называется миром и транценденцией. Бытие, которое есть мы, называется наличным бытием, сознанием вообще, духом, называется экзистенцией". Объяснение того, что такое всеобъемлющее, - это и есть ясперовская онтология мира и человека, аналитическое выявление многообразия оттенков бытия и его единства. Вопросы, которые здесь ставятся и разрешаются - коренные философские темы: как бьггийствуют мир, дух, сознание и как они объединяются именно благодаря бытию. В ответе на них, по Ясперсу, - торжество разума, который способен не только познать отдельные вещи, состояния, но и раскрыть всеобъемлющие связи этого мира. " Уже десятилетия назад, - отмечал Ясперс, - я говорил о философии экзистенции... Сегодня я прежде всего назвал бы философию философией разума, ибо мне представляется настоятельно необходимым акцентировать эту древнейшую сущность философии. Если разум будет потерян, будет утрачена и философия. Ее задачей с самого начала было и остается обретение разума, преобразование разума - и именно разума в собственном смысле... который не попадает в тупик ограниченностей рассудка".

Ясперс вместе с тем высоко вознес не только разум, но и веру. Однако понятие " вера" он подверг существенному преобразованию, отличив " философскую веру", с одной стороны, от " веры откровения", а с другой - от знания.

______________________________

Термин " коммуникация" (от лат. communicare – делать общим, сообщать) в широком смысле обозначает пути сообщения и средства связи, а также процесс общения, передачи информации.

В этом разделе речь пойдет о коммуникации как общении между индивидами. Причем – не о равнодушном " обмене информацией", как у каких-то кибернетических устройств, а о таком общении, которое затрагивает потаенные глубины человеческой личности.

В XX веке в числе первых к этой проблеме обратился К.Ясперс. В коммуникации он видел путь к подлинно человеческому существованию и придавал ей настолько важное значение, что свод его трудов уместно назвать " философией коммуникации".

Глава 1
" Философия коммуникации" К. Ясперса

Немецкий философ Карл Ясперс (Jaspers, 1883-1969), один из основателей экзистенциализма, начинал свою деятельность как врач-психиатр. Работая в психиатрической клинике Гейдельберга (1908-1915), он пришел к пониманию того, что общепринятые методы лечения душевнобольных недостаточно затрагивают саму душу больного.

§ 1. Уровни " я" и типы общения

Нередко врач обращается с больным как с предметом, как с механизмом, который нужно " подремонтировать". При диагностировании больного такой врач полагается главным образом на " объективные данные", игнорирует личность больного и не считает нужным посвящать его в ход дела. Эффективность лечения при таком обращении невысокая, ведь врач не принимает во внимание душу человека, от которой тело зависит не меньше, чем она зависит от тела.

Более адекватно, по мнению Ясперса, действует врач, который делится с больным своими мыслями, учитывает воздействие своих слов, обращается к нему как к мыслящему существу. Врач и пациент при этом становятся как бы коллегами, равными, – они оба равны как мыслящие существа. Но и такой подход все же недостаточен: он затрагивает только " верхний слой" души – рассудок, а подлинные глубины личности пациента все еще остаются скрытыми от врача. Даже психоаналитический метод Фрейда, ставший в то время знаменитым и претендовавший на проникновение в глубины психики, все же остается, по мнению Ясперса, поверхностным. Психоаналитик тоже рассматривает больного как объект, а не личность.

Необходим иной способ общения – экзистенциальная коммуникация, при которой врач по отношению к больному выступает не как " техник" или аналитик, а как экзистенция по отношению к другой экзистенции. Эти идеи Ясперс высказал в своей диссертации " Общая психопатология" (1913), они определили и дальнейшее его творчество.

Ясперс различает в человеческом " я" несколько уровней, и каждому из этих уровней соответствует свой способ общения:

эмпирическое " я" . Это – " я", отождествляющее себя (и " я" других людей) с природным телом. Эмпирическое " я" подчинено инстинкту самосохранения, стремится к удовольствиям и избегает страданий, – в общем преследует утилитарные цели. Эмпирический индивид относится к другим людям как к средству для удовлетворения своих потребностей. Потому и общение индивидов на этом уровне является не целью, а только средством для самосохранения, безопасности, наслаждения;
сознание вообще . На этом уровне " я" осознает себя носителем знаний. Рассудочное " я" мыслит категориями, научными понятиями, стремится к правильности мышления и поведения, подчиняется общезначимым нормам. Индивиды на уровне " сознания вообще" различаются между собой количеством усвоенных знаний, а " качественно" все считаются равными. Общение между ними основано на формально-правовом принципе " равенства всех перед законом" и представляет собой " обмен мыслями" "
" я" на уровне духа . Это – " я" , осознающее себя частью целого (народа, нации, государства), чем-то особенным. В сфере духа, писал Ясперс, " отдельный индивид осознает себя стоящим на своем месте, которое имеет свой особый смысл внутри целого и определяется последним. Его коммуникация – это коммуникация отдельного члена с организмом. Он отличается от всех остальных, но составляет с ними одно в объемлющем их порядке" 1.

1 Jaspers K. Vernunft und Existenz. Groningen, 1935. S.54. – Цит. по: Гайденко П.П. Человек и история в свете " философии коммуникации" К.Ясперса // Человек и его бытие как проблема современной философии. М., Наука, 1978. С. 102.

Указанные три уровня сознания и три типа коммуникации необходимы человеку как существу биологическому, мыслящему и социальному. Однако они не охватывают всего человеческого существа целиком, не затрагивают самых глубоких и интимных сторон души. Наиболее глубокий уровень " я", четвертый, это – экзистенция. Этому уровню соответствует экзистенциальная коммуникация.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8 91011 12 13 Следующая ⇒