D. Правоспособность иностранцев. - Ограничения в отношении землевладения. - Двоякий смысл своего и чужого в немецкой терминологии. - Приобретение прав гражданства русскими подданными в Финляндии

⇐ ПредыдущаяСтр 7 из 7

Положение иностранцев. Мы выше видели, что вместе с обособлением права частного от публичного гражданская правоспособность расширяется на своих и чужих, безразлично. Понятие подданства, способы его установления и прекращения входят в дисциплину публичного права. В основе теперешней практики лежит закон 10 февраля 1864 г. и последующие изменения, введенные в состав IX т. Св. Зак. Для вступления в подданство неприрожденного подданного необходимо принятие им присяги (IX. ст. 1021. Ныне 846), а для женщин-иностранок достаточно и вступления в брак с русским подданым (1028. Ныне 855), точно так же как для женщин русских подданных вступление в брак с иностранцем составляет способ прекращения подданства (1026. Ныне 853).

Иностранцами наш закон называет всех подданных других держав, не вступивших в русское подданство (817 по изд. 1899 г.). Иностранцы, находясь в России, как лично, так и по имуществу их подлежат действию русских законов и пользуются их общей защитой и покровительством (822). Дела иностранцев, находящихся в России, как между собой, так и с русскими подданными, подлежат ведомству судебных установлений по общим законам о подсудности (ст. 224 Уст. гр. суд.).

Иностранцы могут приобретать как через куплю, так и по наследству, завещаниям, дарственным записям, отводам от казны и т.п. всякого рода движимые и недвижимые имущества, кроме тех, кои могут принадлежать только потомственному дворянству (IX. 830. Изъятия сделаны только для некоторых областей пограничных или еще не вполне замиренных, см.: Пр. 2 и 3 и Прилож. к ст. 830, прим. 2); иностранцы также, кроме евреев, могут управлять имениями, держать в аренде и посессии недвижимые имения (831), устраивать фабрики и заводы, с уплатой гильдейских пошлин (828), упражнять все виды промыслов (829), вступать в обязательства (833), завещать (834), наследовать (см. особ. ст. 830. Пр. 2. Прилож. I и ст. 1247. Т. X. Ч. 1) на общем для русских подданных основании*(242).

Столь широкой постановки равноправности чужих и своих, введенной у нас в такую пору, когда для своих еще продолжали существовать многочисленные стеснения в правах гражданских, едва ли знает какое-либо из современных западных законодательств. Возьмем для примера Германию. Art. 3 имперской конституции уравнял в правоспособности подданных каждого отдельного немецкого государства в другом немецком же государстве, а для иностранцев в тесном смысле, т.е. подданных вне немецких государств, этот общий закон предоставил отдельным немецким государствам удержать свои прежние начала и вводить новые нормы, имеющие обязательную силу в каждой отдельной территории. Известно, что прусская законодательная власть, смешивающая так часто задачи права и политики, ввела именно новые нормы для землевладения в некоторых пограничных провинциях, устранившие массы " чужих" землевладельцев с этих немецких земель. В 1886 г. (14 марта) последовал Высочайший указ, коим в 10 губерниях Царства Польского и в 11 губерниях, прилегающих к западной границе, иностранным подданным возбранено приобретение вне портовых и других городских поселений права собственности, права владения и пользования недвижимым имуществом, найма, аренды, заведования (кроме домов и дач); наследование по закону допущено в прямой и нисходящей линии и между супругами только для поселившихся до издания этого указа, иначе иностранец обязан продать в течение 3-х лет такое имущество русскому подданному, под страхом отчуждения с публичного торга. Закон действует не только на отдельных людей, но и на всякого рода общества. В 1892 г. этого же рода ограничения введены в Волынской губернии, невзирая на принятие иностранцами подданства (Т. IX по изд. 1899 г., приведен, выше ст. особ. Приложение I к примеч. 2 статьи 830).

Не составляет ограничения в частноправном смысле запрещение иностранцам занимать различные должности и носить звание присяжного поверенного (Учр. суд. уст. ст. 355. П. 2). В защите прав на суде иностранцы, ничем не гарантирующие возможной ответственности (не состоящие на службе, не владеющие недвижимостью), должны представлять обеспечение возможных издержек и убытков по делу; иначе ответчик предъявляет отвод без объяснений по существу дела (Уст. гр. суд. ст. 571. П. 5. Ср.: Code civ. Art. 16 и Code de proced. Art. 166). Есть и прямые, хотя незначительные, ограничения их правоспособности, напр., в наследовании, для предъявления притязаний на которое иностранцами положен 2-годичный срок (1247 и 1294. X т.ч. I), также в праве участия в некоторых предприятиях (напр., ст. 2139. Пр. 2, там же). Закон не допускает принятие в русское подданство иностранцев из евреев и дервишей (IX. 819. См. изъятия в пр. 1 и 2. 821).

Немецкая юридическая терминология принимает двоякий смысл противоположения своего и чужого в отношении к подданству; теснейший, где в понятие чужого входит только тот, кто не есть имперский подданный, и обширнейший, где чужим называется не только чужой для империи, но и неподданный данного члена имперского союза. Итак, русский подданный есть иностранец, чужой для немецкой империи, иностранец в тесном смысле, но и подданный империи пруссак будет в обширном смысле чужим для Баварии. Стремление нового немецкого законодательства заключается в том, чтобы сравнять в отношении гражданской правоспособности всех подданных, чужих, в обширном смысле, перед лицом общего имперского закона, чтоб уничтожить в этом смысле партикулярную правоспособность и дать перевес общей. Этого ищут там достигнуть гораздо энергичнее, чем достижения равноправности своих, имперских подданных, и чужих, иностранцев в тесном смысле.

Нельзя сказать того же о нашем законодательстве. В то время как права иностранцев (в узком смысле подданных иных держав) несомненно сравнены (кроме указ. местных изъятий, особ, по закону 1886 года) с правами русских подданных в отношении гражданской правоспособности, равноправность гражданская для своих и чужих в обширном смысле оставляет желать весьма многого. Мы возьмем для примера законы русские, касающиеся Финляндии и входящие в состав IX т. Св. Зак. Рос. имп. Вот они: русские дворяне и чиновники, желающие получить право гражданства в Финляндии, должны подавать прошения губернатору подлежащей финляндской губернии с удостоверением, что русские власти не встречают препятствий к выбытию перечисляющегося из империи. Особым процессом восхождения на Высочайшее благоусмотрение такое перечисление допускается, но для действительного перечисления проситель обязан поселиться в В.К. Финляндском, записаться там в поголовные списки, внести единовременно тысячу рублей в пользу фонда финляндских богаделен и рабочих заведений, и лишь тогда финляндский гражданин из русских подданных станет в положение, равное с туземным гражданином (IX. Прилож. к ст. 14, примеч. 7.1 и II; тут же под лит. А о порядке перечисл. в Цар. Польское; для низш. клас. особ, полож.).

Е. Посредствующая между лицом и государством союзная форма сословия в средние века и в современном праве. - Сословия в России. - Сословные институты в современной системе. - Усыновление и узаконение до и после закона 12 марта 1891 г. - Гражданская правоспособность духовенства, особенно черного. - Городские обыватели, особенно сословие купеческое; сельские обыватели

Сословность. Если современное европейское государство способно обособлять сферу прав публичного и частного и открывать не только подданным, но и иностранцам широкое общение интересов имущественных и цивильных вообще, то это составляет явление лишь нового времени, не везде еще устранившее иной порядок вещей, господствовавший в старое время. Непосредственному отношению каждого отдельного человека, как подданного, к государству предшествовала в жизни европейских обществ связь отдельных людей с союзом государственным, посредствуемая другой, теснеющей союзной формой, сословием или состоянием, к коему необходимо должен был принадлежать каждый член союза государственного. На истории развития правосознания на Западе и у нас эта пора решающего значения принадлежности к тому или другому сословию оставила свои глубокие следы. Долгое время нет вовсе норм права общих, которые исходили бы прямо от государства и служили бы для всех равно основой личной правоспособности... Если такие нормы и имеют нередко своим источником закон государственный, то, по содержанию своему, они всего чаще представляют собой правосознание сословное, ищущее лишь утверждения и укрепления со стороны государства в виде привилегии данного сословия. Не все такие союзные формы суть привилегированные в смысле льгот, но, однако, и для тех классов, которые терпят от предпочтения других, надежность положения отдельных лиц, постоянство форм быта установлялась тоже особым для этих классов (необщим) законом. Таким образом, на Западе образовались не нормы права гражданского, а эти многочисленные отдельные системы норм для благородных (дворянства высшего и низшего), городских жителей, крестьянства, которые, особенно в Германии (и в Остзейск. своде), далеко и ныне не потеряли своего значения. Независимо от видоизменяющего общую правоспособность значения таких сословных институтов, самые союзные формы обогатили наше право сравнительно с римской цивильной системой обилием таких образований, в коих отдельный человек является лишь участником прав и обязанностей союза, целого, о чем в подробности мы будем иметь случай сказать в учении о юридическом лице.

История образования сословий в России значительно иная, чем на Западе. Если там сословная организация часто была сильнее государственной и налагала на строй государства трудно устраняемый, свой, особый, сословный тип, то в России, наоборот, само государство, сама центральная власть, для своих целей, для целей службы и тягла, стремится организовать сословные формы, дать характер постоянства и известности их составу, их правам и обязанностям, не только для внутренних отношений самих союзов, но, и это главным образом, для целей самого государства. Данные по этой истории развития сословных форм в России указываются в подробности в истории русского права вообще и в курсах политических наук в особенности.

До самого последнего времени, до эпохи коренных преобразований всего русского юридического быта в царствование императора Александра II, тип сословной нормы, определившийся окончательно в законодательной деятельности Екатерины II, был господствующим и налагал свою печать на всю систему русского гражданского права.

Однако эти признаки прежнего смешения публичного и частного права для теперешнего русского гражданского права далеко уже не имеют того значения, которое им принадлежало в условиях старого быта. В составе действующего законодательства удерживаются и пересчитываются в новых изданиях свода раздельно положения, определявшие прежде особые права сословия и затем, через распространение этих особых прав на всех, утрачивавшие характер сословной льготы, исключения, и получившие ныне свойство норм общих. Так, мы читаем: " дворянин без суда не может быть лишен ни жизни, ни прав состояния, ни имения (IX. Изд. 1899 г. ст. 80, 87). Это ныне уже не изъятие, ибо никто без суда не может быть лишен жизни, прав состояния, имения" (ст. 9. Там же). " Потомственный дворянин может приобретать законным способом все без изъятия роды имуществ движимых и недвижимых, входить во все вообще договоры и обязательства, а также распоряжаться недвижимым имуществом по правилам, в законах гражданских установленным" (85, 88). Эта привилегия, и именно привилегия владения населенными имениями (своего рода территории, население коих сам закон нередко именовал " подданными" ) некоторое время и после отмены крепостного права, до окончательной его ликвидации, сохраняла значение и утратила его вполне лишь с 1 января 1883 года, когда бывшие помещичьи крестьяне, состоявшие еще в обязательных отношениях к бывшим господам (сеньорам), переведены с оброчной и издельной повинности на выкупные платежи и причислены к разряду крестьян-собственников. В другое время и с другим смыслом возникла привилегия городских обывателей приобретать движимую и недвижимую собственность, производить торговлю, учреждать фабрики, дарить, завещать, давать в приданое свое имение на основании законов (508, 509). Наконец, ныне, когда " каждый сельский обыватель может приобретать в собственность недвижимое и движимое имущество, отчуждать, отдавать в залог..." (678, 671), когда " крестьяне и башкиры, как отдельно, так и целыми обществами, могут входить, на основании общих постановлений, во всякие законом дозволенные договоры, обязательства и подряды..." (Т. IX, особ. прил. I. ст. 22), " отыскивать свои права, вчинять тяжбы и иски и т.д." (ст. 24) возможно было бы, вместо исторического материала, содержащего во всех этих разных по историческому происхождению статьях, внести в состав гражданского кодекса указанные нормы правоспособности как общие, обозначая при них немногие отступления, не утратившие пока своего значения.

Эти отступления по сословиям немногочисленны и заключают в себе не столько привилегии или льготы, сколько особо приноровленные к той или другой сфере имущественного обладания институты полуцивильного характера. Таковы в особенности имущества заповедные, кои учреждать, с соизволения Высочайшей власти, дозволено дворянам потомственным, а также временно-заповедные на основании особ. Полож. 25 мая 1899 г. (IX. 85. X. Ч. 1. ст. 467 и след. для врем.-заповедн. т. 4931-49346). Эта заповедь, в гражданском смысле - ограничение оборотности имущества и его нераздельность, встречается не тут только. Здесь она направлена на цель обеспечения или знатных, или пользующихся лишь некоторым довольством дворянских родов. В другом случае законодатель указывает предел делимости участков государственных крестьян (бывших. ст. 394). Это тоже особое положение в целях обеспечения крестьянского быта. Наконец, в этих же целях, с характером исключительного института для некоторых местностей империи, мы имеем полуцивильную форму обладания имуществом, землей, на праве владения общинного, где полевые участки не наследуются членами союза, а переделяются или распределяются, по приговору мира, между крестьянами, по душам, тяглам или иным способом, а повинности отбываются за круговой порукой (IX. Прил. мест. положен, великорусск. губ. ст. 113, прим.). Тут тоже цель обеспечения быта и исправности выполнения повинностей этим классом лиц. Но ни в заповедном имении, ни в особых формах крестьянского землевладения нет настоящего изменения общей цивильной правоспособности привилегией, а существуют особые институты, образовавшиеся в сфере иных, чем чисто цивильные, отношений. Дворяне способны учреждать заповедные имения, и, учреждая их, они преследуют не столько цели цивильные, сколько упрочивают социальное положение известного дворянского рода. На имуществах крестьянских может лежать известная заповедь, запрет, интердикт, редуцированная оборотоспособность; и тут тоже задача не в ограничении или расширении их гражданской правоспособности, не в привилегии, а в удержании класса земледельческого, специфическими способами, в этой сфере труда, постоянном и преемственном. Привилегий, несомненно, охотно искали бы и другие сословия, между тем, трудно думать, чтобы лица среднего класса, в особенности торговые люди, усматривали умаление их гражданской правоспособности, когда им не предоставлено законом налагать заповедь, ограничивать оборотоспособность их имуществ*(243).

Иное дело ограничение потомственных дворян в праве указонять своих детей и усыновлять. Это, в теперешних условиях быта, составляло, до закона 12 марта 1891 г., действительно умаление гражданской правоспособности этого класса лиц сравнительно с другими сословиями. Пока господствующую систему правоотношений определяли институты смешанного, цивильно-политического типа, до тех пор, понятным образом, было бы неправильно вообще и вместе с этим противно интересам зависимых классов допускать расширение через узаконение и усыновление, стало быть, приватным актом, круга лиц привилегированных. По мере того, как эти старые институты смешанного типа исчезали, ограничения, лежавшие на способах узаконения и усыновления для лиц привилегированных, теряли свой raison d'etre, и мы действительно видим, что весь институт усыновления быстро приватизируется (см. ст. 145-163. X т. изд. 1887 г.). Личные дворяне получают право усыновлять со всеми последствиями для усыновленного, какие установляет закон для родных (ст. 149. Там же. П. 5) детей усыновителя, кроме прав состояния, которых усыновитель не сообщает усыновленному. То же для купцов, имеющих звание потомственного почетного гражданства. Права гражданские сообщаются усыновляемым, " но к почетному гражданству (они) не причисляются и возводятся в оное в том только случае, когда сами на звание сие приобретут право" (ст. 154. Там же).

Итак, закон указывает нам не только возможность усыновления лицами привилегированными, но и метод, каким это достигается. Дело совершенно простое. Чтоб дать силу акту приватного характера, там, где подлежит установке или изменению юридическое отношение смешанного типа, семейно-сословного, надо обособить приватные, чисто семейные, цивильные последствия акта от вопроса о правах состояния. Цель будет достигнута.

Как бы мы, однако, ни доказывали совсем измененные законом условия быта русского общества с отменой дворянских привилегий по обладанию населенными имениями и как бы ни оказался в самом законе ясен метод обособления приватных и публичных последствий акта узаконения и усыновления, мы все же должны были признавать не отмененным, а, наоборот, подтвержденным последующей законодательной практикой умаление гражданской правоспособности дворян потомственных сравнительно с другими классами лиц в вопросе об усыновлении.

Лишь в настоящее время этим методом обособления публичных и приватных последствий усыновления закон 12 марта 1891 года устранил существовавшее до сего умаление правоспособности дворян в вопросах семейного права. В этом славном памятнике прошлого царствования для христианского населения империи постановлено: дети, рожденные вне брака, кроме происшедших от прелюбодеяния, узаконяются браком их родителей. Узаконенные дети почитаются законными со дня брака родителей и с этого времени уравниваются в правах с законными детьми, от сего брака рожденными. Лицам всех состояний без различия пола (кроме обреченных на безбрачие по сану) дозволяется, при неимении своих законных или узаконенных детей, усыновлять своих воспитанников, приемышей и чужих детей. Не допускается усыновление христианами нехристиан и обратно. Усыновленные дворянами и почетными гражданами, имеющие меньшие права состояния приобретают усыновлением личное почетное гражданство (Т. X. Ч. 1 изд. 1900 г. ст. 1441, 145, 153, 154).

Гражданская правоспособность белого духовенства ограничивается не столько по соображениям цивильного характера, сколько в духе особого призвания служителя алтаря. Несомненно, что отдельные лица этого класса могут достигать значительного обогащения, ибо закон вовсе не указывает каких-либо пределов довольства для лиц белого духовенства; но есть виды деятельности, особенно важные в процессе цивильного обмена, коих упражнение составляло бы nefas для этого круга лиц. Таковы вообще операции торговые, подряды, поручительства по подобным делам, вексельные обязательства (Т. IX изд. 1899 г. ст. 431, 348, 399). Закон воспрещает также лицам белого духовенства хождение по делам, кроме дел церкви, их жен, детей, питомцев, состоящих на их попечении (там же). За этими исключениями они вовсе не ограничиваются в сфере имущественных прав сравнительно с другими классами лиц.

Так как духовное звание не поглощает вполне принадлежности лица к тому или другому сословию (там же. ст. 400), то принадлежность духовного лица к дворянству, потомственному или личному, или к почетному гражданству, оказывает влияние на ведомство дел опекунских для сирот духовных особ (X. 236), а также на способность их усыновлять чужих детей, о чем сказано выше.

В тех случаях, где имущественные интересы лица духовного звания встречались с запрещениями церковного закона, наше законодательство искало выхода наиболее примирительного из сей коллизии. Итак, если духовное лицо владело недвижимостью по праву дворянства, то промысл винокурения и продажи вина мог быть упражняем им лишь через арендатора (IX. 381 изд. 1876 г.). Ныне это положение устранено (ст. 381 исключена в изд. 1899 г.).

Многие из этих ограничений относятся не к одному только православному духовенству, а также и к духовным лицам других христианских исповеданий. Посему мы находим эти ограничения в разных частях действующего свода, в Т. X, ч. I, в Уст. гражд. суд., в IX т., в XI т., в Уст. вексельн., в Уст. иностр. испов., и в Уст. дух. консист. (сведено, хотя не вполне, у Гожева и Цветкова. т. 1. с. 88. См. в особен, запрещение обязываться для лиц духовного звания всех исповеданий векселями в Т. XI, ч. 2, Уст. веке. ст. 6, по изд. 1887 г.; также для запрещения быть ходатаем IX, изд. 1899 г. ст. 465, 483, 484; Уст. гражд. судопр. ст. 45. П. 3. 246. П. 4). Для православных, посвященных уже в иерейский или дьяконский сан, доколе они пребывают в сем сане, брак вовсе воспрещен с последствием недействительности такового (X. ст. 2, 37. П. 6. Уст. дух. консист. изд. 1883 г., 205. П. 6, здесь же, ст. 82 и след. указывают разные ограничения для православного духовенства в праве отлучаться из постоянного местожительства).

В результате редукция гражданской правоспособности белого духовенства далеко не есть значительная*(244).

Совершенно другой характер носит умаление, во многих отношениях почти поглощение гражданской правоспособности монашествующих, духовенства черного. Возможно, с небольшими оговорками, поставить пострижение в число способов прекращения гражданской правоспособности лица. Это акт отречения от цивильной личности, во многом напоминающий, по юридическому содержанию своему, самые тяжелые формы лишения прав состояния с целями карательными, но совершаемый добровольно, в целях спасения. Поступающий в монашество отрекается от имущества своего единожды навсегда, почему не получает его обратно через сложение сего звания впоследствии (IX. 418, 416). Разобщение монашествующих с цивильным миром почти полное, оно обнимает jus connubii и jus commercii, commercium inter vivos, кроме незначительных сделок обыденной нужды, и mortis causa. Сфера брачных, семейных, родственных отношений закрыта для них вполне, они не наследуют по закону, ограничиваются в праве завещать и приобретать по завещанию (X. 2, 37. П. 6, 1109, 1025 и примеч.). С цивильной точки зрения это столь же мало занимательные лица, как мало занимательны для цивилиста вещи, посвященные богам. Пока на них лежит этот интердикт, лично, особо, они не фигурируют почти вовсе в цивильном обмене, они вполне поглощены союзной формой монашеского общежития, в которую вошли, принимая обет. При поступлении в монашество и еще до пострижения лицо, имеющее отречься от мира, отдает родовое свое имение законным наследникам, а благоприобретенным может распорядиться завещанием, при недостатке коего имение обращается к законным наследникам (X. 1223 и Т. IX. ст. 416). Затем, дальнейшая сфера стяжаний, во время монашества, приведена, согласно цели этого установления, гражданским законом к минимуму потребностей земного существования. Монашествующим православного исповедания, с включением духовных властей, дозволено строить своим иждивением кельи или приобретать их покупкой внутри монастыря, не иначе, однако, как под условием предоставить их, в случае отлучки или смерти, монастырю, где келья построена (IX. 419). Монахам не возбранено делать поклажи принадлежащих им денег в кредитные установления, но и эти вклады имеют, по смерти вкладчиков, поступать в монастырскую казну (422, то же для римско-католических монахов, 472-475, для монахинь иначе, ибо на их так называемые " приданые деньги" имеют притязание наследники, 476. X. 1171). Под частные обязательства деньги монахов не могут быть отдаваемы (IX. 423). Это не значит, натурально, что отданные таким образом деньги имеют стать добычей обманщика, сумевшего их выманить, хотя неопределенность законоположения и строгость ответственности провинившегося монаха легко может фактически вести к этому нежелательному результату. Монашествующим воспрещено принимать поклажи, кроме книг, ходатайствовать по делам, не касающимся духовного ведомства, перед судом, кроме дел своей обители, по поручению монастырского начальства, быть поручителями (IX. 421. Т. X. 2101). Признанный законом источник их личного обеспечения имуществом составляет продажа собственных рукоделий через посредство престарелой братии и с дозволения монастырского начальства (420).

Из общей неправоспособности монашествующих к commercium mortis causa закон делает отступления в пользу способности совершать духовные завещания для монашествующих властей и в пользу способности монахов вообще приобретать из актов последней воли, когда предмет завещательного распоряжения составляют иконы, панагии, наперсные кресты и книги духовного, нравственного и ученого содержания (П. С. З. N 12577. IX. 424. X. 1025 и примеч.; ст. 1054, прим. Т. X, приведенная у Цветкова. N 415, не относится к праву монаха совершать завещание, на случай своей смерти, о своем имуществе, а к весьма характерному праву монаха быть свидетелем, послухом, у чужой духовной грамоты).

Мы сказали выше, что возможно, с некоторыми оговорками, поставить принятие иночества в число способов прекращения гражданской личности. Эти оговорки мы сделали выше. Но существеннейшая разница между этим явлением и подлинным понятием прекращения личности заключается в том, что обет монашеский составляет акт добровольный и по существу современного воззрения на личность человека как на неотъемлемое его свойство отнюдь не прекращает, в силу принятого им обета, его правоспособность бесповоротно и раз навсегда. Выражение единожды навсегда (ст. 418) относится лишь к имуществу, которое не возвращается монаху, хотя бы он впоследствии и сложил свое звание и возвратился в состояние гражданское. Итак, хотя духовное звание вообще и иночество в особенности принимается не на определенный срок, но крайне приниженное состояние цивильной личности монаха длится лишь до тех пор, пока отвечает длящейся потребности самоотречения, а не в силу формальной обязательности данного обета. Каноническое право угрожало, правда, анафемой за этот вид апостазию не только монаху, но и священнику, оставляющему сан (Халкидонский собор; см. указ. выше " Учебн. церк. пр." Н. Суворова. с. 350 и 415); но современное государство не лишает эти лица права вернуться в их прежнее состояние.

Русское законодательство допускает прошения о сложении сана и монашеского звания, хотя предупреждает легкомысленные акты этого рода увещаниями и сопровождает тяжелыми ограничениями, особенно в выборе места жительства для монаха.

Но и независимо от этого закон церковный и светский не искупает ныне, как это было в старину (о чем позже) вменением союзу проступков и преступлений, совершенных лицами белого и черного духовенства, а угрожает им " извержением" из звания и общей, как для других граждан, ответственностью по закону.

Городское сословие, именуемое в законе средним родом людей, пользовалось долгое время разными сферами деятельности торговой и промышленной на началах сословной привилегии. С расширением, однако, свободы промыслов и торговли на все классы населения, права этого сословия стали представлять собой скорее тип нормальной общей правоспособности, чем отступление от нее. Ограничение права лиц купеческого сословия производить те или другие операции или владеть имуществом выше известной ценности не есть ограничение цивильной правоспособности, а лишь способ обложения промыслов и торговли (IX. 503, 508, 509, 532, а также Положение о пошлинах за право торговли в изд. Устава торгового и проч. г. Д.А. Носенко, в приложении).

Состояние сельских обывателей, включающее в себя массу самых разнообразных групп и разрядов частью свободного, частью несвободного населения, постепенно поднималось, со времени освободительных актов прошлого царствования, до общего уровня гражданской правоспособности. Узы частноправной зависимости окончательно прекращены для бывших помещичьих крестьян лишь 1 января 1883 года, с какового срока весь круг лиц, состоявших еще в обязательных отношениях к помещику, переведен с оброчной повинности на выкупные платежи и причислен к разряду крестьян-собственников. Принадлежность к сельскому состоянию, не закрывая ныне путей к общей гражданской правоспособности, ставит, однако, крестьян в некоторые особые отношения к их обществам и подчиняет отдельной юрисдикции судебных и административных по крестьянским делам установлений. С некоторыми из имеющих силу только для крестьян институтов имущественного характера мы ознакомимся в разных местах нашей системы. Для устройства крестьянского семейного быта и для порядка наследования у крестьян закон указывает особый источник права в местном крестьянском обычае (Т. IX. Кн. 1. Разд. 4. ст. 676, 678, 680)*(245).

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 67