Историческое изменение словарного состава.

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 5Следующая ⇒

Словарный состав языка изменяется непрерывно и обновляется гораздо быстрее, чем другие структурные ярусы языка. Это понятно, потому что словарный состав языка, непосредственно отражая в языке действительность с ее переменами, обязан включать новые слова для обозначения новых вещей, явлений, процессов и отстранять в запас старые. Этот процесс всегда является фактом развития лексики языка, ее пополнения и стилистической дифференциации, что обогащает выразительные средства языка. Иначе говоря, при изменении словарного состава прирост его всегда превышает убыль.

Это касается по преимуществу образования производных слов от уже имеющихся, заимствования и собственноязычного создания терминов и различных полисемических переносов значения.

Это, однако, мало касается основных пластов лексики, того, что называют основным словарным фондом или основным фондом лексики, который используется для образования новых производных слов и переносных значений.

Основной фонд лексики изменяется медленнее, чем периферийные и специальные пласты словарного состава, но и здесь происходят изменения либо путем образования новых производных слов от непроизводных, причем само производящее непроизводное слово может и утратиться; например, производные слова работа, работать, рабочий прочно существуют в основном фонде русской лексики, а непроизводное слово роб давно утрачено, но сохранилось в заимствованном из украинского языка и русифицированном сложном слове хлебороб (новое слово робот заимствовано из чешского языка). Либо путем заимствования слов из иных языков, что бывает и тогда, когда появляется новая вещь (в технике, в быту), и тогда, когда появляется необходимость выразить новое понятие в области общественных отношений или идеологии (интернациональные термины демократия, революция и т. п.), и тогда, когда данное слово хотя и дублирует уже имеющееся, но по тем или иным причинам оказывается нужным (пример со словом лошадь, преобразованным из тюркского словосочетания алаша am и потеснившим исконное слово конь).

Выпадение слов из словарного состава никак нельзя себе представлять как внезапное исчезновение того или иного слова; это постепенный переход слов из активного словаря в пассивный; таковы все “исторические” слова, которые когда-то называли современные эпохе реалии (т. е. факты действительности), а затем уже утраченные, например боярин, подьячий, стрелец, кистень, а также нэпман, попутчик (в переносном значении применительно к писателям в 20-е гг. XX в.). К совсем забытым словам можно отнести такие, кгкратай, гриденъ, огнищанин, вершь, кола, млин, ногата и т. п.

Эту категорию слов — “историзмы” — следует отличать от а р х а и з м о в, т. е. устарелых слов, которые обозначали реалии, не утраченные, но называющиеся по-другому (например, вепрь — кабан, стяг — знамя, стогна — площадь, вежды — веки (верхние), грядущий — будущий, глагол — речь, токмо — только, сей — этот, реляция — донесение, рескрипт — указ, виктория — победа и т. п.).

Архаизмы могут в отличие от историзмов воскресать, т. е. из пассивного словаря возвращаться в активный; таковы слова совет, указ, майор, сержант, офицер и др.

Новые слова в языке называются неологизмами; таковы для русского языка XX в. слова большевик, партиец, оборонец, надомница, выдвиженец, значкист, колхоз, комсомол, обезличка, уравниловка, умелец и др., не говоря уже о множестве заимствованных терминов (типа комбайн, контейнер, скутер, глиссер, танк и т. п.).

Словарный запас человека, отражающий словарь языка, подобен “кладовой”, где “полки со словами” расположены в известной перспективе: одни — ближе, что нужно каждодневно;

другие — дальше, что нужно только в известных случаях и ситуациях, к таким “далеким” словам относятся архаизмы, узкоспециальные термины, слова сугубо поэтические и т. д.

Новые слова появляются в языке разными путями и в связи с разными причинами.

1.Изобретение слов встречается крайне редко, что лишний раз подтверждает устойчивость языка и его словообразовательных элементов.

Известно, что слово газ изобрел голландский физик Ван-Гель-монт, причем, как он сам писал, в поисках нужного названия для особого рода не твердых и не жидких веществ он думал о греческом слове chaos — “хаос” и немецком Geist — “дух”. Таким образом, и в данном случае не было чистого изобретательства, а было создание нового слова по имеющимся уже образцам, так как язык не терпит изолированных явлений, лишенных преемственности, а стремится все расставить в закономерные ряды, образующие систему языка. К искусственно изобретенным словам относятся еще гном, кодак (фотографический аппарат), а также различные термины из кусков реальных слов, как альдегид, солипсизм и т. п. (см. гл. II, § 21).

2.Создание новых слов по имеющимся моделям на базе существующих в языке слов — очень продуктивный способ обновления словаря. Слова на -изация обозначают мероприятия, направленные на осуществление того, что выражено корнем, отсюда по модели легализация, активизация возникли слова военизация, паспортизация, пастеризация, яровизация, советизация. По модели машинист, артиллерист — значкист, очеркист. По модели метраж, тираж — листаж и в журналистском жаргоне — строкаж. Древние греки составили сложное слово hippo-dromos (из hippos — “лошадь” и dromos — “бег”) — “место для бегов”, “плац” — ипподром, по этой модели позднее были образованы другие слова, связанные с новыми средствами передвижения: велодром, мотодром, аэро(плано)дром, танкодром. По образцу библиотека — картотека, фильмотека, игротека, фонотека, дискотека.

Успешность и продуктивность такого способа состоит в том, что новым оказывается только необычная комбинация известных элементов по известной модели, имеющей свое место в системе языка.

3.Заимствования. Обогащение словарного состава языка за счет словаря других языков — обычное следствие взаимодействия разных народов и наций на почве политических, торговых, экономических отношений.

При заимствовании новое слово чаще всего приходит вместе с новыми вещами (трактор, танк, комбайн), с введением новых организационных форм, учреждений, должностей (дивизия, батарея, офицер, генерал, канцелярия, секретарь, лазарет, ординатор, фельдшер, университет, консерватория, магистратура, доцент, деканат, декан, лекция, семинарий, семестр, консультация, экзамен, балл и т. п.).

Однако бывают и такие случаи, когда заимствованное слово приходит как синоним для уже имеющегося в словарном составе заимствующего языка слова. Так пришло татарское слово (вернее, сочетание слов алаша am) в виде лошадь при наличии своего слова конь; имея в своем распоряжении более старое заимствование от английского буфер (из buffer [bʌ ́ fə ]), русский язык ввел новое заимствование из того же языка — бампер (из bumper [bʌ ́ mрə ] от глагола to bump — “ударять”) (эти два слова заимствованы разным путем: то же самое английское [л] (орфографически и) в буфер передано буквенно как у, а в бампер — на слух как в.); для слов ввоз и вывоз появились заимствованные синонимы импорт и экспорт, для слов сало — бекон, школа — студия, пароход, позднее паровоз — локомотив, приспособлять — аранжировать и ранее: для слов лицедей — артист, позорище — сцена и т. п. Иногда заимствованное слово может даже вытеснить свое слово из основного словарного фонда (например, лошадь, собака вместо конь, пес).

Причины такого дублирования (удвоения) слов в языке бывают разные; иногда это стремление к терминологичности, особенно когда заимствованное слово — международный термин, иногда стремление выделить какой-нибудь оттенок значения, неясный в своем слове, а иногда и просто мода на иноязычное, что характерно для жаргонных заимствований (не победа, а виктория, не вежливость, а политеси т. п. в русском языке XVIII в.).

При заимствованиях следует различать:

1) Происходит ли заимствование устным путем через разговорное общение или же письменным через книги, газеты, каталоги, инструкции, технические паспорта машин и т. п.

При первом пути заимствованные слова легче усваиваются и осваиваются, но при этом часто подвергаются искажениям, народной этимологии; пополнение словарного состава полученными таким путем словами носит случайный характер (почему те, а не иные слова? Почему из этого, а не из другого языка? ). Так, многие термины столярного дела в русском заимствованы из немецкого через общение мастеровых, откуда Werkstatt стало верстак, Schraubzwinge — струбцинка, Nadfil — на(д)пилъник (а позже появился и надфиль), а также Schlosser — слесарь и т. п.

При втором — книжном — пути заимствованные слова и по звуковому.виду, и по значению ближе к оригиналам, но зато они и дольше остаются неосвоенными варваризмами в заимствующем языке, сохраняя некоторые черты, чуждые фонетике и грамматике заимствующего языка, например: декель (с д твердым), хиатус (с зиянием -иа-), рандеву, колибри, реноме, коммюнике (не подходящие по форме для именительного падежа), пшют, жюри (с необычным в русском языке сочетанием шю, экю ) и т. п.

2) Происходит ли заимствование непосредственно или через посредников, т. е. через передаточные языки, отчего может сильно меняться и звуковой вид и значение заимствуемых слов.

Так, например, слово фазан не непосредственно заимствовано из греческого phasianos amis — “фасийская птица” (что в свою очередь восходит к греческому названию реки Рион — Phasis), a через немецкое посредство Fasan, откуда s = з, а не с. Слово офицер не прямо пришло из французского officier, а через немецкое Offiwr ['ɔ fı tsi: r], откуда в русском ц, а не с; также через немецкий язык пришли в русский такие слова, как лейтенант (французское lieutenant [Ijœ tə nã ]), лафет (французское I'affet [lafɛ ], где ľ — артикль).

Иногда одно и то же слово приходит двумя путями: непосредственно и через посредника; например, немецкое Burgermeister — “городской голова” непосредственно вошло в русский язык как бургомистр, а через польское посредничество как бурмистр, со значением “староста” (в польском burmistrz — “городской голова”). Так же получились два слова — махина, агитация (из латинского) и машина, ажитация (через французский). Через польское посредничество пришли в русский такие немецкие слова: рейтузы (немецкое Reithose), рыцарь (немецкое Ritter), танец (немецкое Tanz — из итальянского danw), фортель (немецкое Vorteil) и др. Приходили в русский через польский и французские слова: мушкет (французское mousquet [muske]), музыка и др. Французский язык слово musique [myzi: k] получил из греческого moysike; в русском первоначально сохранялось польское ударение minyka: “Молчит музыка боевая” (Пушкин), ударение на первом слоге пришло из просторечия, ср. “Тогда пойдет уж музыка не та” (Крылов, Квартет).

Изменение значения может при разных путях заимствования и не возникать. Так, греческое monachos было в русском заимствовано непосредственно как монах и через немецкий (где топаchos дало Munich) в виде мънихь, позднее мних, откуда в русском языке был дублет монах — мних, что представляло удобство для стихосложения.

Бывает и так, что какое-нибудь слово приходит в язык дважды, через разных посредников; так, персидское слово saraj — “дворец” через татар пришло в русский в виде сарай, а через турков, балканские народы и французский язык в виде сераль — “гарем”.

Из того же языка слово может заимствоваться дважды в разные эпохи; тогда в заимствующем языке получаются два разных слова вместо двух исторически разных форм того же слова в оригинале. Так, из германских языков было заимствовано слово pond “фунт” в виде ï @ä ú, позднее — пуд; в немецком pond изменилось в Pfunt, откуда в русском новое заимствование фунт.

Иногда заимствованное слово неузнанным возвращается обратно в свой язык с другим значением и с измененным звуковым видом; французские слова boggette [boʒ ɛ ́ t] — “мешочек денег” и fleurette [flœ rɛ ́ t] — “цветочек” были позаимствованы английским языком в виде budget [bʌ dʒ it] — “бюджет” и flirt [flpɜ: t] — “флиртовать, кокетка” и с этими значениями возвратились во французский в виде budget [bydʒ ɛ ́ ], flirt [flirt], существуя рядом с породившими их словами как особые слова.

3) Могут быть заимствования и внутри одного языка, когда общий литературный язык заимствует что-либо из диалектов, профессиональной речи, жаргонов, и наоборот. При этом наблюдается такая закономерность: когда слово переходит из более узкого языкового круга (из диалекта, жаргона) в более широкий (в литературный язык), значение его расширяется; например, слова чуять, следить, пришедшие в литературный язык из профессиональной речи охотников, опешить, ошеломить — из военной речи, цель — из речи стрелков, нагрузка, звено, зажим, смычка — из технической речи, ячейка — из речи пчеловодов или рыбаков.

При обратном переходе (из литературного языка в специальный вид речи) значение сужается; например, пиво, квас — первоначально в значениях “напиток”, “квашеное”, позднее как названия особых напитков, готовить в поварском значении “стряпать”, хоронить — в языке могильщиков (а позднее уже и в общем) — “предавать погребению”; французское officier первоначально значило вообще “служащий” (от office — “служба”, “контора”), позднее — “военнослужащий среднего командного состава”; partisan первоначально значило “участник”, “сторонник” (от partie — “часть”, “сторона”), позднее — “партизан”.

4) Калькирование. Наряду с заимствованием иноязычных слов в единстве их значения и материального оформления (хотя бы и с изменениями того и другого), языки широко пользуются калькированием иноязычных слов и выражений.

Еще Ломоносов, переводя с латинского экспериментальную физику X. Вольфа, писал: “...сверх сего принужден я был искать слов для наименования некоторых физических инструментов, действий и натуральных вещей, которые сперва покажутся несколько странны, однако надеюсь, что они со временем через употребление знакомее будут” (1748).

Среди этих найденных Ломоносовым слов есть и заимствования: атмосфера, барометр, горизонт, диаметр, метеорология, микроскоп, оптика, периферия, селитра, формула и т. п. (международные термины, прочно вошедшие в русский язык), а наряду с ними и кальки: зажигательное стекло, земная ось, крепкая водка, негашеная известь, а также: предмет, движение, кислота, наблюдение, опыт, явление и др.

5) Расширение словарного состава путем словообразования следует рассматривать в грамматике, потому что словообразование — явление грамматическое, хотя результаты этого процесса получают свое место в лексике; что же касается обогащения словарного состава путем переноса значений уже имеющихся слов, то это сфера лексики, о чем см. выше — гл. II, § 10 и сл.

6) В лексике может происходить дифференциация по значен иямв пределах даже близкородственных языков. Так, примечателен тот факт, что в славянских языках в этом отношении существует известная закономерность: в южнославянских языках значение данного слова, общего для славянских языков, может быть нейтральным, тогда как в восточнославянских и западнославянских значения этих слов могут быть антонимичными, например вонь в старославянском языке имеет значение “закальках пах” (безотносительно к его качеству), в русском вонь, вонять — это “дурной запах”, а в чешском voně ti — “благоухать”. Отсюда понятно, почему в русском есть такие слова, как благовоние и зловоние — оба книжные, из старославянского языка, где корень [вон'-] — нейтральный по отношению к качеству запаха, а первая часть сложения указывает на это качество.

⇐ Предыдущая 1 234 5 Следующая ⇒