Африка как маргинальный элемент геополитического пространства

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 10Следующая ⇒

Современная фаза геополитического развития африканских государств характеризуется нарастанием глобальных вызовов и угроз, которые континент не в состоянии решить самостоятельно. Общепризнанным является тот факт, что Африка вошла в XXI в. в качестве маргинальной и наиболее дискриминированной части мирового сообщества.

В настоящее время в Африке представлена практически вся палитра экономических, политических и социальных угроз, с которыми сталкивается человечество: голод, острые социально-демографические проблемы, неуправляемые потоки беженцев, межгосударственные и гражданские войны, межэтнические столкновения, производство и вывоз наркотиков, эпидемии смертоносных болезней, включая СПИД (самый высокий уровень в мире).

В геополитическом смысле Африканский континент — это разнородная мозаика племен и народов, их культур и верований, которые не представляют собой единого образования, не составляют единой африканской цивилизации. Это, скорее, протоцивилизация. Признание же отдельными геополитиками факта реального существования африканской цивилизации в качестве самостоятельной даже условно, с оговорками представляется сомнительным, несмотря ни на какие допущения.

Экономическая и технологическая отсталость Африки, сырьевая экономика как следствие колониального прошлого превратили ее в маргинальный сегмент геополитического пространства.

По данным Детского фонда ООН, на континенте самая высокая детская смертность в мире. Около 50% населения Тропической Африки живет менее чем на 40 центов в день. Из 20 самых бедных стран мира 18 находятся сегодня в Африке и с каждым годом становятся все беднее. На грани национальной катастрофы находятся Эфиопия, Ангола, Заир, Мозамбик, Либерия, Судан, Сомали.

Сложилась ситуация, когда Африка самостоятельно не может преодолеть негативные тенденции в своем развитии.

Африка остается поставщиком преимущественно сырьевых товаров на мировой рынок. Импорт товаров в страны Африки по объему превышает экспорт.

В географическом отношении внешняя торговля стран Африки ориентирована на промышленно развитые страны ЕС, что связано с относительной географической близостью и сложившимися за годы колониализма разносторонними экономическими связями. В товарной структуре экспорта исключительно высока доля нефти и газа, а также продовольствия и сырья растительного происхождения и руд металлов. В импорте преобладают готовые изделия (до 70%): средства транспорта, машины и оборудование, а также продовольствие.

Современное мироустройство напоминает дом в виде пирамиды, где вершину венчают США, а его нижние этажи занимают африканские страны. При этом 33 государства Африки находятся в самом низу пирамидального строения мирового сообщества в начале XXI в. При таком местоположении различных стран в мировом сообществе и, естественно, неодинаковой степени их влияния и политического веса в глобальном масштабе идет процесс формирования нового постялтинско-потсдамского миропорядка и слома Вестфальской системы международных отношений. Африке уготована догоняющая, маловлиятельная роль в мировой политике и экономике.

Процесс глобализации мировой политики обходит стороной многие страны Африки. К глобальным процессам миротворчества должны быть подключены все страны Африки (малые и большие, состоявшиеся и несостоявшиеся, исповедующие ислам или христианство и иные религиозные вероучения) во избежание их превращения в территории международного терроризма.

Многие события и ситуации в Африке стали объектами мировой политики: проблема голода, экономическая отсталость, внутристрановая и межгосударственная конфронтация, бедственное экономическое положение, геодемографические противоречия и пр. В их решении принимают участие универсальные и региональные организации (ООН, НАТО, «восьмерка» и др.), вступающие со странами Африки в многосторонние отношения и усложняющие тем самым многоликий мирополитический ландшафт.

Тезис президента Буша-младшего, озвученный во время предвыборной кампании 2000 г., что «Африка не представляет интереса с точки зрения национальных интересов США», после событий 11 сентября 2001 г. был трансформирован в представление о том, что Африка имеет важное стратегическое значение с позиции американских национальных интересов. Как результат сравнительно низкого развития Африки, наличия там множества социально-экономических и политических проблем взгляд на Африку как проблему для национальных интересов США только усилился. Именно в таком качестве Африка упоминается в Стратегии национальной безопасности Соединенных Штатов Америки, введенной в действие президентом в сентябре 2002 г.

Американская администрация использует вопросы, связанные с заботой об африканской безопасности и развитием континента для восстановления своей «кредитоспособности» в Африке.

Интерес американской политики в Африке состоит в ее защите от внешнего вмешательства, а также в расширении участия африканских государств в развитии национальной экономики, обороны и безопасности США. И эта реальность подчеркивает стратегическую важность Африки для США.

С точки зрения интересов России в Африке, большую важность представляет то обстоятельство, что активная политика Запада, прежде всего США, создала, причем закономерно и логично, новые возможности для России на континенте. Африканские руководители увидели в России перспективного партнера, своеобразный буфер, смягчающий натиск американской дипломатии. Анализ высказываний российских и американских государственных, политических и общественных деятелей, различных источников и материалов на эту тему позволяет предположить, что наиболее перспективными сферами для российско-американского взаимодействия в Африке в настоящее время являются:

• содействие африканским странам в повышении продуктивности сельскохозяйственного производства;

• помощь в борьбе с эпидемиями острозаразных заболеваний, типа СПИД, малярии и др.;

• борьба с распространением пустынь;

• помощь странам континента в урегулировании конфликтных ситуаций;

• содействие в развитии телекоммуникаций и средств связи;

• составление подробного географического атласа Африки и т.д.

24.

последние годы Латинская Америка являет-

ся одним из наиболее быстро развивающихся

регионов мира. При всей очевидной зависи-

мости от глобальной экономики, Латинская Аме-

рика обладает практически всем необходимым для

самостоятельного развития: 20 % мировых природ-

ных ресурсов, в том числе нефтью, газом и другими

стратегическими ресурсами, огромными запасами

пресной воды, обширными площадями и благоприят-

ными условиями для производства продовольствия.

Регион располагает современной промышленностью,

высокими технологиями, квалифицированными кад-

рами.

Сегодня Латинская Америка — емкий и пер-

спективный, успешно интегрирующийся рынок с

более чем полумиллиардным населением, объемом

внешней торговли свыше 600 млрд., суммарным ВВП

около двух триллионов долларов. Доля региона в ми-

ровом ВВП составляет около 7–8 %, в населении —

8–9 %. Особенно рельефно перспективы Латинской

Америки видны на примере Бразилии — крупнейшей

страны и несомненного лидера континента. Страна

имеет все возможности для выхода в ряд наиболее

развитых государств мира.

Уже сегодня Бразилия занимает заметные пози-

ции по нескольким перспективным направлениям.

Она обладает солидным аэрокосмическим комплек-

сом. Бразильская корпорация ЭМБРАЕР, созданная

лишь в конце 70-х г. уже превратилась в третьего в

мире производителя и экспортера авиационной тех-

ники (после «Боинга» и «Эйрбаса»). Страна вышла

в мировые лидеры по производству альтернативной

энергии (биоэтанол и биодизель). И это при том, что

Бразилия практически обеспечивает свои потребнос-

ти в углеводородах, обладая передовой технологией

глубоководного бурения на континентальном шель-

фе. Крупные достижения страна демонстрирует в

генетике, электронике и информатике. Бразилия, как

и Россия, обладает стратегически важными экологи-

ческими резервами. У Бразилии это район Амазон-

ки, который, наряду с Сибирью, является «легкими

мира». Стратегическое значение для обеих стран

имеют запасы пресной воды — «ресурса будущего».

В свете уроков мирового кризиса принципиально

важно, что Бразилия является одним из крупнейших

мировых производителей продовольствия.Все это де-

лает страну самодостаточной, обеспечивающей свою

политическую и экономическую безопасность.

Вместе с тем Бразилия активно участвует в

глобальных экономических процессах. Обращают

на себя внимание высокие темпы ее включения в

трансконтинентальный бизнес. В списке двух ты-

сяч крупнейших глобальных корпораций (2007 г.)

фигурируют 22 бразильские бизнес-структуры (наСегодня латиноамериканцы заинтересова-

ны, прежде всего, в обеспечении равных условий

в международной торговле, доступе к источникам

финансирования, рынкам сбыта и, в целом, преодо-

лении социально-экономического водораздела между

Севером и Югом. На данном этапе их приоритеты —

экономические, диктуемые прагматическими потреб-

ностями. Вместе с тем нельзя исключать усиления

геополитических акцентов в ближайшей перспективе.

Латиноамериканцы, прежде всего Бразилия, Арген-

тина и Мексика, настойчиво ставят вопрос о реформе

ООН, в первую очередь ее Совета Безопасности, с

тем, чтобы он более адекватно отражал новые ми-

ровые реалии, в частности и их интересы. При этом

эти страны не могут договориться между собой, кто

будет представлять регион в СБ ООН. Бразилия была

бы наиболее логичным представителем Латинской

Америки, но с этим не согласны Мексика и Аргентина,

которые вбросили тезис о представительстве региона

в СБ ООН на ротационной основе.

В целом позиция латиноамериканцев по клю-

чевым вопросам в международной жизни вполне

отчетлива. Они выступают за укрепление глобаль-

ной и региональной безопасности, противодействие

односторонним и особенно силовым методам ее обес-

печения, в том числе активизации существующих

или созданию новых военных блоков, ограничение

и сокращение вооружений, нераспространение

ОМУ, за борьбу с наркобизнесом, терроризмом, ор-

ганизованной преступностью. С учетом растущей

экономической мощи Бразилия претендует на со-

ответствующие позиции на международной арене.

Ее стратегические цели: войти в число постоянных

членов Совета Безопасности ООН, в «восьмерку». В

ВТО Бразилия является одним из лидеров «группы

20 государств», отстаивающих свои интересы в меж-

дународной торговле.

Со времени встречи в Эвиане «большая вось-

мерка» практиковала приглашения для консульта-

ций Бразилии, Мексике и Аргентине. Президент Н.

Саркози даже предложил трансформировать Г-8 в

Г-13, интегрировав Китай, Индию, Бразилию, Мек-

сику и ЮАР. А в условиях нынешнего финансового

кризиса в повестку дня входит тема превращения

«восьмерки» в «двадцатку», где латиноамериканское

представительство уже вполне заметно: в ней участ-

вуют Бразилия, Мексика и Аргентина.

Вместе с тем желательно учитывать и следую-

щее обстоятельство. В новом мировом порядке сни-

жается значение прежних политических и экономи-

ческих институтов, созданных западными странами.

На передний план выдвигаются новые образования,

где все более заметным становится присутствие «вос-

ходящих гигантов». В 2003 г. Бразилия, Индия и ЮАР

создали политическую консультативную структуру

ИБАС, призванную координировать внешнюю по-

литику трех стран в разных областях.

Определяющие позиции в мире может получить

БРИК (Бразилия, Россия, Индия и Китай), где Бра-

зилия играет также активную роль. При всей нечет-

кости нынешних очертаний это формирование также

строится без участия США, других западных стран

и Японии. С учетом инициативной роли Бразилии в

создании БРИК просматриваются некоторые парал-

лели с процессами латиноамериканской интеграции,

где участие США практически сведено к нулю. В све-

те мирового кризиса для Бразилии, Китая, Индии

уже не является жизненно важной задачей участие

в восстановлении «благополучия» США и западной

экономики в целом в рамках структур, инициирован-

ных «коллективным Западом». Эта задача, разумеется,

остается в числе их приоритетов, особенно Китая,

который тесно завязан на американскую экономику,

однако она уже не является главной.

У стран БРИК интересы во многом различны.

В обозримом будущем не приходится говорить о

преобразовании БРИК в политико-экономический

и тем более в военно-политический блок. Этого не

хочет, прежде всего, Китай, у которого своя само-

стоятельная стратегия. Но ясно и другое. Коллек-

тивное действие членов БРИК, даже в нынешнем

консультативном формате, объективно усиливает

их индивидуальные возможности воздействовать на

ход мирового развития. В любом случае, очевидно,

что БРИК становится одной из новых конструкций в

меняющемся мироустройстве. В перспективе значе-

ние БРИК будет несомненно возрастать. Сегодня на

страны этого объединения приходится 49% населения

и 30% мировой энергетики.

В последние годы обозначились заметные измене-

ния в подходах России к Латинской Америке. В годы

«холодной войны» в политике СССР в Латинской Аме-

рике преобладали геополитические и идеологические

интересы. Именно такой характер носила политика в

отношении Кубы и Центральной Америки, где прохо-

дил передний фронт противостояния двух сверхдержав.

Более прагматические цели лежали в основе отноше-

ний с другими латиноамериканскими странами, хотя и

здесь идеологические мотивы проглядывались доволь-

но заметно. После 1991 г. Россия утратила интерес к

Латинской Америке. Обвальная смена политико-эконо-

мической системы в России обусловила приоритетное

внимание внутренним процессам. Во внешней полити-

ке упор был сделан на отношениях с США и Западной

Европой. В тот период российской политической элите

было не до Латинской Америки. Это привело к обрыву

ранее налаженных связей, а в ряде случаев, и к безвоз-

вратной утрате вложенных средств.

23.

Исламский мир в геополитике

История ислама, второй по численности последователей мировой религии, ведет свое начало с 622 г. н.э., когда пророк Мухаммед, спасаясь от преследований, бежал из Мекки в Медину. Со временем возник исламский мир — сообщество 48 государств, в которых большинство населения исповедуют ислам. Сегодня на планете число приверженцев ислама составляет пятую часть населения Земли (мусульманами считают себя 20%), или 1, 3 млрд человек.

Понятие «исламский мир» достаточно условно. Этот термин охватывает два географически разнородных региона.

Так называемый мусульманский Восток — арабские государства Ближнего Востока и Персидского залива, государства Южной и Юго-Восточной Азии — Афганистан, Иран, Пакистан и Турцию. В этих странах ислам выступает определяющим фактором общественной жизни.

Другим является так называемый мусульманский Север, включающий мусульманские страны постсоветского пространства на Кавказе и в Центральной Азии, мусульманские регионы России (где мусульманами считают себя 15 млн человек). Правда, мусульманский Север заметно отличается от Востока. В советский период атеизм значительно подорвал здесь исламские традиции. По этой причине фактором наднациональной идентичности выступали клановые отношения, но не ислам.

За пределами этих двух наиболее крупных ареалов исламского мира быстро растут мусульманские общины в странах Запада: в США (5, 7 млн), во Франции (3 млн), в Германии (2, 5 млн), Великобритании (1, 5 млн).

В современном мире мусульманские государства выступают важным фактором геополитики. Достаточно отметить, что исламский мир обладает колоссальными запасами нефти и газа, здесь происходит интенсивное движение мировых капиталов, во многом благодаря тому, что через этот регион проходят основные воздушные и сухопутные коммуникации, связывающие Европу с Азией.

В мире интерес вызывает феномен “исламского возрождения” в странах Ближнего и Среднего Востока. Решающий толчок, выведший исламский фактор в ранг первостепенных проблем мировой политики, сделала антишахская революция 1979 г в Иране. По напряжению общественных сил в Иране и в мире, числу жертв, принесенных в ходе борьбы против режима шахиншаха Мохаммеда Реза Пехлеви, она не имеет прецедентов в странах Третьего мира. Революция в Иране оказала значительное влияние на все страны исламского мира.

Быстрому росту исламского мира способствует демографический фактор: если в 1980 г. численность мусульман в мире составляла 18% от всего населения Земного шара, то в 2000 г. — уже 23%, а, по прогнозам, к 2025 г. составит уже 31%, т.е. впервые превзойдет по численности христианское население планеты.

Сам исламский мир идеологически расколот: 80% — это сунниты, 20% шииты. Из-за своей разнородности и многообразия мусульманский мир не стал единым центром силы. Исламский мир неоднороден политически, отсутствуют объединительная идея. Но в сфере внешней политики многие мусульманские государства пытаются закрепить за собой политическую нишу на международной арене, мотивируя ее религиозными мотивами. Другой характерной приметой внешней политики большинства стран Ближнего Востока и Персидского залива стал ярко выраженный

антиамериканизм .

В настоящее время все обиды и претензии арабского мира вылились в национально-религиозный протест, соединились в новой интернациональной идее арабских идеалистов — «мировой исламской революции» и «мировой арабской империи», которые направлены прежде всего против Запада. Однако большинство российских востоковедов уверены в том, что весьма трудно ожидать сплочения мусульманского мира на антизападной платформе. Как и прежде, за фасадом заявлений об исламской солидарности или арабском единстве скрываются серьезные внутренние споры и разногласия. С этой точки зрения само понятие «мусульманский мир» выглядит во многом политической абстракцией.

Отдельные аспекты геополитики стран исламского мира достаточно внимательно рассматриваются многими современными отечественными и зарубежными геополитиками:

= З. Бжезинский. Выбор: мировое господство или глобальное лидерство, Великая шахматная доска и др.;

= С.Хантингтон. Столкновение цивилизаций и др.

Печально известная «ось зла» включает пять мусульманских государств — Иран, Ирак, Сирию, Ливию, Судан. Со своей стороны, мусульмане считают Запад ответственным за колониальное порабощение и унижение исламского мира, а антитеррористические операции в Афганистане и Ираке были восприняты как война против ислама. Не только западные геополитики, но и мусульманские лидеры рассматривают столкновение Вашингтона с Багдадом как вооруженное противостояние Севера и Юга. Многие наблюдатели отмечают, что на арабском Востоке, в Заливе и других частях исламского мира диктаторские замашки С. Хусейна, подавление им гражданских свобод и прав человека воспринимались иначе, чем в Европе и Северной Америке. Даже захват Ираком Кувейта символизировал для исламских радикалов социальный передел, своего рода интифаду против нефтедобывающих государств Залива во имя справедливого распределения богатств. Кувейт считали заповедником западной демократии на арабской земле, а иракского президента — государственным деятелем, стремящимся возродить былую славу и могущество арабов и ислама. Поэтому оккупация Ирака вызывала новый всплекс антиамериканизма и рост арабской солидарности.

Дуга нестабильности

Важные вещи всегда простые, а простые - всегда тяжелые для понимания. Государственную стратегию в области национальной безопасности невозможно понять, не уяснив тенденции развития военно-политической обстановки в мире.

Основным противоречием XXI века станет противоречие между возрастающими потребностями человечества в ресурсах и снижающимися возможностями окружающей среды по их удовлетворению. Именно этим и противоречиями во многом определяется борьба за сферы влияния, главной целью которой становится контроль над ресурсо-держащими пространствами и коммуникациями.

Именно этим противоречием обусловлены две взаимоисключающие тенденции, с одной стороны, к утверждению однополюсного мира, основанного на примате силы и доминировании одной сверх-державы, с другой к формированию многополюсного мира, основанного на соблюдении норм международного права, учета и обеспечении баланса национальных интересов государств.

После распада в 1991 г. СССР геополитический статус РФ резко снизился. На пост-советском пространстве, не исключая и части территории самой России, начали утверждаться внешние центры силы. Дезинтеграционные процессы поставили под вопрос нашу геополитическую субъектность.

Необходимо отметить, что СНГ действуют очень неэффективно. Главные факторы, сдерживающие его распад - зависимость стран СНГ от российского топливного сырья, другие экономические соображения, в меньшей степени – культурно - исторические связи. Однако, как геополитический и гео-экономический центр Россия явно слаба. Тем временем с пост-советскими республиками активно взаимодействуют европейские страны (Великобритания, Франция, Италия, Швеция и особенно Германия), Турция с ее попытками восстановить единство тюркского мира от Адриатики до Великой китайской стены, Китай (Центральная Азия), США (Прибалтика, Украина, Грузия). На статус новых региональных держав претендуют Узбекистан и Украина, в которых западные державы видят естественный противовес России.

Пост-советские государства включаются в целый ряд геополитических союзов, альтернативных СНГ (европейская, тюркская, исламская и другие виды интеграции). В результате этой политики на границах РФ возникают новые региональные системы сотрудничества, в качестве примера можно назвать консолидацию в 1999г. Украины, Молдовы, Грузии, Азербайджана, Узбекистана (ГУУАМ). Этот блок задуман как геополитический противовес российскому влиянию на пост-советском пространстве. В этом блоке очень активна Украина. Киев пытается играть роль альтернативы Москве. Опыт показывает: в Восточной Европе идеи союза любой конфигурации, но без России - это проекта союза против России, значит, перспективы воссоздания средневекового Балто-Черноморского пояса («санитарного кордона» вдоль западной границы) должны вызывать у нашего государства озабоченность.

Уже решается военная задача преодоления некоторыми странами СНГ транспортной зависимости от России. Центрально-азиатские государства стремятся к Индийскому океану. Реанимирована идея Великого шелкового пути, который почти полностью выводит южных соседей РФ из-под ее влияния на коммуникации.

Рассматривать геополитические проблемы вне понимания того, что на членов СНГ все больше влияют США, государства Запада и другие страны, соседствующие с территорией Содружества, нельзя. Американцы называют Центральную Азию и бассейн Каспийского моря зоной своих жизненных интересов. Большинство стран СНГ, не обладая своим собственным потенциалом, рассчитывают на поддержку извне, на поддержку мировых центров силы, одним из которых являются США. В этом объяснение того, что происходит в Молдове, Азербайджане, Узбекистане, Киргизии.

Особое место в этом списке занимает Грузия. В Аджарии, так же как и в Грузии, совершен государственный переворот. Нынешний Президент Грузии пришел к власти путем узурпации и в последующем узаконил эту власть путем выборов на волне истерии. Точно так же свергнут глава Аджарии в результате спец-операции, проведенной спецслужбами Грузии и США. Тбилиси и заинтересованный в дестабилизации обстановки Вашингтон при непротивлении России способны предпринять подобные шаги в отношении других автономий. Всем понятно, что Грузия не может претендовать на власть в Абхазии и Южной Осетии без вооруженного конфликта. Аджарский опыт здесь не пройдет. А причина конфликта одна и та же. Правительство Грузии с 1991г. осуществляет порочный план создании унитарного государства «Грузия для грузин».

Но Грузия никогда не была моно-национальным государством. Фактически эта территория была квази-государственным образованием только в СССР. С тех пор как развалился Советский Союз обострились все национальные противоречия. Ни один из грузинских руководителей пост-советских времен не оценил порочность своей политики на унитарность. Более того, привели они к фактическому развалу страны, поставили государство на грань катастрофы. Грузия не сможет выдержать этот курс и попадет в долгосрочному кабалу к Западу. Сегодняшняя обстановка в Аджарии может послужить начальным событием нового обострения в других регионах Грузии, которые тоже имеют свои собственные интересы и виды на самоуправление. Это Менгрелия, Джавахетия, не говоря уже об Абхазии и Южной Осетии, которые не считают себя участниками внутригрузинского процесса.

Россия потеряла в Аджарии одного из немногих политических деятелей, выступавших за развитие отношений с Россией. Сейчас происходит то, что было заложено 10-15 лет назад. Сегодня мы пожинаем плоды ошибок и преступлений, допущенных нашим руководством во времена Горбачева и Ельцина. Наша задача проанализировать прежние и не допускать новых. Мы не смогли выработать жесткую и осмысленную позицию. Наши руководители не выработали стратегическую линию внешнеполитической деятельности, не определили наши геополитические интересы, не выдвинули государственную геополитическую доктрину на долгосрочную перспективу.

Вектор геополитических интересов России на южных направлениях похож на сломанную стрелу. Исторические достижения влияния на Кавказе и в Средней Азии утеряны и нет перспективы в обозримом будущем их восстановить.

На южных направлениях России сформировалась устойчивая дуга нестабильности. Южная дуга нестабильности - это совокупность многофакторных векторов воздействия на южном фланге России с целью дестабилизации военно-политического и экономического положения регионов и отторжения их территорий от Российской Федерации.

Влияние происходит непосредственно и опосредовано, во всех случаях скоординировано по времени и направлении. Удары по России можно считать векторами воздействия. Понимая это, наша внешняя политика должна разрабатывать контр-векторы, способные нейтрализовать вредные для национальной безопасности тенденции и проявления на ближайшую и последующую перспективы.

В последние месяцы таким глубоким ударом по России стала ось Грузия-Аджария-Чечня. Причем оценка этих событий в политических кругах настолько противоречива, предложения внешнеполитического сектора законодательной и исполнительной власти так противоположны, что можно говорить о растерянности и отсутствии инвариантности ответных действий. «Однозначно» действовать в сложной политической обстановке нельзя. Легкий путь всегда заминирован. Заявления о том, что после теракта в Чечне необходимо ввести чрезвычайное положение, прямое президентское правление, назначить спец-представителя и навести порядок, зачеркнуть результаты политического урегулирования в республике, результатом которого стали референдум по конституции Чечни и избрание Президента республики.

Правильным на наш взгляд, является опора на сформированные органы власти и управления Чеченской Республики с целью нейтрализации негативных последствий трагедии на жизнь людей, чтобы не была разрушена соответствующая работа в сфере финансов и экономической жизни. Это основная идея Президента России по отношению к Чечне полностью соответствует реалиям и является эффективным контр-вектором ликвидации угрозы.

Однако, не выработаны гео-стратегические интересы России. Отсутствует геополитическая доктрина, реализация которой должна стать обязательней для всех уровней власти. Надо осознать, что геополитика - это искусство управления практической политикой.

22.

Индия одна из немногих стран, которые называют колыбелью человеческой цивилизации. Еще в VII—VI тыс. до н.э. населявшие ее первобытные племена перешли от охоты, рыболовства и примитивного собирательства к оседлому образу жизни, земледелию и скотоводству. А в конце III тыс. до н.э. в долине реки Инд, на территории современных Северо-Западной Индии и Пакистана, возникла высокоразвитая культура городских поселений — Хараппская, названная по имени местечка, рядом с которым были произведены археологические раскопки. Предположительно в это же время началось растянувшееся на несколько столетий переселение многочисленных индо-арийских племен в Индию из области южнорусских степей, Приуралья и Прикаспия через территорию современной Средней Азии, Ирана и Афганистана. Продвигаясь на восток и юг страны, они либо ассимилировали, либо оттесняли в лесистые горы носителей Хараппской культуры и многочисленные дравидийские и австралоидные (ведлоидные) племена. В дальнейшем родственные племена объединялись, смешивались, образуя новые общности, однако ни в древности, ни в Средние века крупные единые народы так и не сложились.

Большинство индийцев (более 70 %) говорят на языках индоарийской группы хинди (около 40% населения), бенгали, маратхи, урду и др. В разных языках используются и различные виды письменности: в настоящее время их насчитывается 24. В обиходе на этих языках говорит лишь немногим более половины населения Индии. Остальные используют местные языки и их диалекты. Всего таких «незарегистрированных языков» около 500, а также несколько сотен их диалектов и местных говоров. Примерно столько же (около 500) насчитывается в Индии малых народностей, или «зарегистрированных племен».

В современном индо-пакистанском конфликте присутствуют те же четыре основные тенденции, что и в остальном мире. А возможное применение ядерного оружия делает всю ситуацию глобально значимой, тревожной для всего человечества. Нас, безусловно, заботит то, скажется это на России, тем более, что Запад недвусмысленно подталкивает российского Президента Путина к активной вовлеченности в решение данной проблемы. Каковы же эти четыре основных геополитических тренда?

1. Мы живем в мире, который представляет собой продукт распада ялтинской системы, основанной на противостоянии двух идеологический блоков.

На политическом уровне ялтинский мир в прошлом. Нет больше СССР, восточного блока, нет больше коалиции неприсоединившихся стран. Но инерция почти полувекового расклада сил в пространстве планеты сохраняется. Процессы сотрудничества в военной сфере, культурные и цивилизационные взаимосвязи, да и сам факт существования такой организации как ООН - все это является ощутимыми и весомыми следами не испарившейся до конца геополитики двуполярности.

В двуполярном мире баланс сил индо-пакистанского конфликта отражал эту самую логику -логику биполярности. Пакистан находился в зоне влияния США (шире Запада). Его военная мощь, разведывательные структуры и основные политические инструменты были афилиированы со стратегическим полюсом атлантизма. Кстати, исламский фундаментализм в Пакистане, в эпоху двуполярности, выполнял сугубо атлантистские функции, так как был аналогом исламского фронта в Афганистане, боровшегося против просоветского режима. Эти же исламские террористические структуры, сверстанные при прямой помощи США, действуют и в Кашмире. Как бы ни менялась современная геополитическая конъюнктура, основа этого контроля над пакистанскими, радикально-исламскими движениями (откуда вышли и талибы) со стороны США сохраняется до сих пор.

Симметрично этому СССР инвестировал свои стратегические усилия и ресурсы в создание и развитие вооруженных сил Индии, чья позиция неприсоединения резонировала с интересами советского блока в региональном масштабе. Одинаково враждебный как СССР, так и США Китай играл свою собственную партию, в данном случае помогая укреплению вооруженных сил Пакистана. И хотя сегодня прямой биполярности нет, мы сталкиваемся с ее многочисленными рудиментами. Российско-индийское сотрудничество является одним из них. Если бы современная Россия строила свою геополитическую стратегию как прямое продолжение стратегии СССР (сторонники чего еще сохранились в ряде силовых министерств и ведомств), то она должна была бы, безусловно, поддерживать Индию и сегодня.

Если в данной ретроспекции всё однозначно, то в новой (послеялтинской) реальности место России далеко не очевидно, и, более того, сама эта реальность крайне неопределенна.

2. Вторым важнейшим процессом современности является фундаментальный системный кризис такой политической категории, как государство-нация.

Государства-нации сегодня в асимметричном, стохастическом режиме распадаются, создаются заново, трансформируются в нечто иное в разных частях планеты.

В Западной Европе они постепенно сплавляются в Евросоюз. В Восточной Европе, едва возникнув или отколовшись от прежней геополитической конструкции (ОВД), они стремятся раствориться в Евросоюзе практически на любых условиях. В Азии их становление идёт долго и мучительно, от нуля к пока малопонятному, но уже малоприятному результату. Всё это подчёркивает тот факт, что олицетворяемая государством-нацией модель политического устройства является далеко не оптимальной, и едва ли способна отвечать на вызовы времени.

Процесс формирования государств-наций в Пакистане и Индии затянулся на пятьдесят лет.

До 1947 года Индия, включая современный Пакистан, представляла собой многополярное традиционное общество, управлявшееся созвездием полуавтономных магараджей, под колониальным контролем Англии. До сих пор государственные языки Индии и Пакистана - хинди и урду соответственно - отличаются друг от друга примерно как диалекты одного и того же языка.

Английское господство ограничивалось стратегическим контролем над территориями (оправданного т.н. «миссией белого человека», подробнее смотрите у Киплинга) и экономической эксплуатацией населения. Деколонизация поставила вопрос о создании на полуострове Индостан национального государства. Государственное размежевание по конфессиональному признаку последовало незамедлительно (естественно, не без активного участия такого опытного геополитического игрока как Британская империя).

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒