Тема 2. Сущность языка как объекта языкознания.

Язык как социальное явление. Общие и частные функции языка. Язык и общество. Социальная дифференциация языка.

Тема 3. Язык как знаковая система.

Знак и его свойства. Специфика языкового знака. Система и структура языка. Понятия о языковых уровнях. Синтагматика и парадигматика языка.

Тема 4. Изменчивость системы как внутренняя тенденция языка.

Внутренние и внешние факторы изменчивости языка. Языковые антиномии. Основные закономерности развития языка.

Тема 5. Язык и культура. Язык и мышление.

Аспекты изучения языка в связи с культурой. Культура речи. Соотношение категорий языка и категорий мышления.

Тема 6. Проблема происхождения языка.

Язык племени, народности, нации. Представления древних о происхождении языка. Гипотезы происхождения языка.

Тема 7. Фонетика как наука, единицы фонетики.

Фонетика как наука, структура и разделы фонетики. Единицы фонетико-фонологического яруса. Их основные характеристики в языках мира. Слогоделение. Звук, аспекты изучения звука. Акустическая и артикуляционная классификации звуков.

Тема 8. Звук в функциональном аспекте изучения.

Понятие фонемы, ее функции. Сильные и слабые позиции фонем. Принципы определения фонемного состава языка. Принципы определения фонемного состава слова. Реализация фонем в речи. Фонетическая транскрипция. Фонетические процессы: основные и второстепенные.

Тема 9. Лексикология как наука. Основные единицы.

Лексикология как наука, ее разделы. Единицы лексического яруса языка. Слово как центральная единица языка, его свойства. Внутренняя форма слова. Полисемия, типы переноса.

Тема 10. Лексика как система.

Типы лексических отношений: омонимия, синонимия, антонимия, паронимия. Классификации лексических отношений.

Тема 11. Лексическая маркированность единиц.

Типы устаревших слов, неологизмы. Диалектизмы, жаргонизмы, профессионализмы. Экспрессивно-стилистическая окраска слова.

Тема 12. Грамматика как наука. Словообразование.

Грамматика как наука. Основные единицы грамматики. Морфема, ее основные свойства. Типы морфем. Словообразование. Морфологические и неморфологические способы словообразования.

Тема 13. Основные понятия грамматики.

Основные понятия грамматики: грамматическое значение, грамматическая форма, грамматическая парадигма, грамматическая категория. Способы выражения грамматических категорий: синтетические и аналитические. Типы грамматических категорий: классифицирующие и словоизменительные. Части речи. Переходность в частях речи. Частные грамматические категории.

Тема 14. Синтаксис как наука.

Синтаксис как раздел грамматики. Словосочетание. Типы словосочетаний. Предложение как единица языка, его признаки. Типы предложений по их структуре. Актуальное членение предложения.

Тема 15. Текст.

Текст как объект изучения. Элементы текста и их связанность.

Тема 16. Классификации языков мира. Генеалогическая классификация.

Генеалогическая классификация языков мира (общее состояние, основные генетические группировки).

Тема 17. Типологическая классификация. Разнообразие языковых свойств на разных уровнях.

Типологическая классификация языков, ее соотношение с генеалогической. Синтетические и аналитические языки. Морфологическая классификация: флективные, агглютинативные, изолирующие, инкорпорирующие языки. Частные типологические классификации.

ПРАКТИЧЕСКИЕ ЗАНЯТИЯ (20 часов) и формы контроля самостоятельной работы

1. Язык и Общество. Конспект ст. А.М. Пешковского.

2. Знак. Типы и свойства языкового знака. (Ф. де Соссюр)

3. Язык как система. Решение лингвистических задач.

4. Происхождение языка. Эволюция языка. Внешние и внутренние факторы языковых изменений. Конспект статьи Ф. Энгельса. Тест по теоретическим вопросам.

5. Фонетическая транскрипция. Самостоятельная работа по написанию фонетической транскрипции.

6. Основные понятия фонетики. Сдать артикуляционную характеристику звуков.

7. Лексикология. Основные понятия. Аннотация статьи А.И. Смирницкого.

8. Системные отношения в лексике. Самостоятельная работа по анализу лексических и фонетических единиц.

Сдать самостоятельную работу № 1.

9. Грамматика. Тест по грамматике.

10. Генеалогическая и типологическая классификации языков. В. фон Гумбольдт. Тест по генеалогический классификации языков.

Сдать самостоятельную работу № 2.

ПРАКТИЧЕСКОЕ ЗАНЯТИЕ № 1 (семинар).

ЯЗЫК И ОБЩЕСТВО

Терминология (термины вписать в терминологический словарь, дать развернутое и краткое определение). Социолингвистика, идиолект, социолект; литературный язык, кодификация, жаргон, диалект, сленг, просторечие, языковая ситуация, диглоссия, языковая политика, искусственные языки, пиджины, креольские языки, койне.

Вопросы для подготовки.

1. Общественная сущность языка.

2. Формы существования национального языка: литературный язык, просторечие, диалект, жаргон, профессиональная речь.

3. Понятие литературный язык. Основные свойства литературного языка. Типология литературных языков.

4. Стили литературного языка, их жанры и основные языковые проявления.

5. Языковая ситуация. Языковая политика.

6. Международные языки, искусственные языки и языки межэтнического общения: пиджины, креольские языки, койне. Что объединяет эти различные типы языков? что отличает?

Практическое задание.

1. Сделайте краткий конспект статьи А.М. Пешковского «Объективная и нормативная точка зрения на язык» (см. Приложение к занятию № 1). Ответьте на вопросы: 1. Почему языкознание можно считать естественной наукой? 2. Чем отличается объективная точка зрения на язык от нормативной? Какой Вы придерживаетесь? Какой точки зрения должен придерживаться ученый-лингвист? школьный учитель? 3. Назовите основные признаки литературного языка, по А.М. Пешковскому.

2. Прочитайте отрывок из книги Н.Б. Мечковской «Социальная лингвистика». (см. Приложение к занятию № 1). Ответьте ( письменно ) на вопросы: 1. По каким признакам могут отличаться литературные языки? 2. Как по этим признакам характеризуется русский литературный язык? 3. Какими временными рамками определяется современный русский язык?

3. Рассмотрите, как соотносятся а) литературный язык и диалект, б) литературный язык и язык художественной литературы – в 1) диахронии и 2) синхронии.

4. Сопоставьте определения литературного языка и просторечия: что общего, какие различия у этих понятий?

4. Напишите на отдельном листе текст сказки «Курочка Ряба» в научном, официально-деловом или публицистическом стиле ( сдать для проверки ).

5. Каковы возможности воздействия государства на язык? В каких языковых сферах это воздействие может проявляться? В каких сферах это воздействие может оказаться негативным? Когда в обществе возникает потребность в законе о языке? Прочитайте «Закон о государственном языке РФ». Какая языковая неточность допущена в законе?

6. Какими свойствами должен обладать международный язык? Продумайте свои предложения по созданию искусственного языка.

7. Что такое языковая ситуация? Как вы думаете, от чего зависит ее характеристика?

8. Чем диглоссия отличается от билингвизма?

9. Каковы возможности воздействия государства на язык? В каких языковых сферах это воздействие может проявляться? В каких сферах это воздействие может оказаться негативным?

10. Когда в обществе возникает потребность в законе о языке? Прочитайте «Закон о государственном языке РФ» (см. Приложение). Какая языковая неточность допущена в законе? Выразите свое отношение к закону.

11. Какими способами может решаться проблема разноязычия?

12. Какие языки называют мировыми? Что позволяет языку претендовать на этот статус? Назовите наиболее распространенные языки мира.

13. Какими свойствами должен обладать международный язык? Продумайте свои предложения по созданию искусственного языка.

ЛИТЕРАТУРА

1. Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика. М., 1994. С. 27 – 48, 101 – 127.

2. Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В.Н. Ярцевой. М. 1990 (или 1998). Ст. Языковая ситуация, Языковая политика.

3. Реформатский А.А. Введение в языкознание. М., 2003. С. 500 – 517. §§ 90-92 (Возникновение наций и национальных языков. Языковые отношения эпохи капитализма. Языковые проблемы в СССР и Российской Федерации).

4. Энциклопедический словарь юного филолога. М., 1984. Мировые языки.

ПРИЛОЖЕНИЕ к Практическому занятию № 1.

А.М. ПЕШКОВСКИЙ

ОБЪЕКТИВНАЯ И НОРМАТИВНАЯ ТОЧКА ЗРЕНИЯ НА ЯЗЫК (1923 Г.)

Объективной точкой зрения на предмет следует считать такую точку зрения, при которой эмоциональное и волевое отношение к предмету совершенно отсутствует, а присутствует только одно – познавательное. Ни чувство, ни воля, конечно, не исчезают при этом, но она как бы переливаются целиком в познавание. Человек не хочет ничего от изучаемого предмета ни для себя, ни для других, а он хочет только его познать. …Так как эмоционально-волевое отношение тесно связано с оценкой предмета, то отсутствие оценки – первый признак объективного рассмотрения предмета. Такова точка зрения наук математических и естественных. Понятие совершенства и прогресса абсолютно невозможны в математических науках. В естественных науках они, правда, уже имеют применение, но в чисто эволюционном смысле. Когда говорят, что цветковые растения совершеннее папоротников, папоротники совершеннее лиственных мхов и т.д., то имеют в виду только то, что первые сложнее вторых, что в них части (органы и клетки) более дифференцированы, а никак не то, что первые в каком-либо отношении лучше вторых.

Если подходить к науке о языке с этим различением субъективного и объективного, то языковедение окажется наукой не гуманитарной, а естественной. Понятие языкового прогресса в нем целиком заменяется понятием языковой эволюции. Если в начальном периоде нашей науки и были оживленные споры о преимуществах тех или иных языков или групп языков друг перед другом, то в настоящее время эти споры приумолкли. Совершенно так же, как зоолог и ботаник, в конце концов, вынуждены признать каждое животное и растение совершенством в своем роде, в смысле идеального приспособления к окружающей среде, так же и современный лингвист признает каждый язык совершенным применительно к тому национальному духу, который в нем выразился. И не только к целым языкам, но и к отдельным языковым фактам лингвист как таковой может относиться в настоящее время только объективно-познавательно. Для него нет в процессе изучения (заранее подчеркиваю: это условие ввиду всего последующего) ни «правильного» и «неправильного» в языке, ни «красивого» и «некрасивого», ни «удачного» и «неудачного» и т. д., Эта точка зрения, для современного лингвиста сама собою подразумевающаяся, столь чужда широкой публике, что я считаю нелишним иллюстрировать это объективное отношение на отдельных конкретных примерах, чтобы читатель видел, что оно возможно по отношению ко всякому языковому факту, хотя бы даже вызывающему глубокое негодование или гомерический смех у каждого интеллигента, в том числе и у лингвиста вне его исследовательских задач.

Прежде всего по отношению ко всему народному языку: (т.е., например, для русиста ко всему русскому языку, кроме его литературного наречия), у лингвиста, конечно, не может быть той наивной точки зрения неспециалиста, по которой все особенности народной речи объясняются порчей литературного языка. Ведь такое понимание приводит к взгляду, что народные наречия образуются из литературных, а этого в настоящее время не допустил бы в сущности и ни один профан, если бы он хоть на одну минуту задержался мыслью на предмете, по которому принято скользить. Слишком уж очевидно, что и до возникновения литератур существовали народы, что эти народы на каких-то языках говорили и что литературы при своем зарождении могли воспользоваться только этими языками и ничем другим. Таким образом, современные, например, русские наречия и говоры есть для лингвиста только потомки более древних наречий и говоров русских, эти последние - потомки еще более древних и т. д. вплоть до самого момента распадения русского языка на наречия и говоры, а литературное наречие есть лишь одно из этих областных наречий, обособившееся в своей истории, испытавшее, благодаря своей «литературности», более сложную эволюцию, вобравшее в себя целый ряд чужеродных элементов и зажившее своей особой, в значительной мере н е е с т е с т в е н н ой, с точки зрения общих законов развития языка, жизнью. Понятно, что народные наречия и говоры не только не могут игнорироваться при таких условиях лингвистом, a, напротив, они для него и составляют главным и наиболее захватывающий, наиболее раскрывающий тайны языковой жизни объект исследования, подобно тому как ботаник всегда предпочтет изучение луга изучению оранжереи. Таким образом, какое-нибудь «вчерась» будет для него не испорченным «вчера», a образованием чрезвычайно древнего типа, аналогичным древнецерковнославянскому «днесь», древнерусскому и современному «здесь» («сьдесь») современным народным: «летось», «лонись», «ономнясь» и др., составившимся из родительного падежа слова «вечер» с особой формой основы («вьчера») и указательного местоимения сь (равняется современному сей, ср. аналогичные французские образования сесi и се1а) …; какие-нибудь «пекет», «текет», «бегит», «сидю», «видю», «пустю» не вызовут в нем улыбки, a наведут его на глубокие размышления о влиянии 1-го лица ед. числа на остальные лица всех чисел и об обратных влияниях последних на 1-e, об удельном весе того и других в процессе языковых ассоциаций и т. д. Есть, конечно, в народных говорах и не самородные факты, a заимствованные из литературного наречия, которое в силу своих культурных преимуществ всегда оказывает крупное влияние на народные говоры. Сюда относятся такие факты, как «сумлеваюсь», «антиресный», «дилехтор», «я человек увлекающий», «выдaющие новости» и т. д. На первый взгляд, уж эти-то факты как будто должны определиться как «искажения» литературной речи. Но и тут наука подходит к делу с объективной меркой и определяет их как факт смешения языков и наречий (в данном случае местного с литературным), находя в каждом отдельном факте смешения свои закономерные черты («сумлеваюсь» - народная этимология, «дилехтор» - диссимиляция плавных и т. д.) и рассматривая само смешение как один из наиболее общих и основных процессов языковой жизни. Когда при мне переврали раз название нашей науки, окрестив ее «языконоведением», я тотчас занес этот факт в свою записную книжку, как яркий и интересный пример так называемой контаминации, т.e. слияния двух языковых образов (языковедение - законоведение) в один смешанный. Всевозможные индивидуальные дефекты речи, картавленье, шепелявленье и т. д. проливают иногда глубокий свет на нормальные фонетические процессы и привлекают к себе не меньший интерес лингвиста, чем эти последние. Совершенно случайные обмолвки открывают иной раз глубокие просветы в области физиологии и психологии речи. Даже чисто искусственные факты постановки человеком неверного ударения на слове, которое он узнает только из книг (р о ман, п о ртфель), дают интересный материал для суждения о языковых ассоциациях данного индивида. Такова объективная точка зрения на язык. Как видит читатель, она диаметрально противоположна обычной, житейско-школьной точке зрения, в силу которой мы над каждым языковым фактом творим или, по крайней мере, стремимся творить суд, суд «скорый» и зачастую «неправый» и «немилостивый». Мы или признаем за фактом «право гражданства», или присуждаем его сурово к вечному изгнанию из языковой сферы. Суд этот обычно бывает пристрастнейшим из всех судов на земле, так как судья руководится прежде всего собственными привычками и вкусами, a затем смутным воспоминанием о каких-то усвоенных на школьной скамье законах – «правилах». Но, во всяком случае, он убежден, что для каждого языкового случая такие правила существуют, что все, чего он не доучил в школе, имеется в полных списках, хранящихся в недоступных для профана местах, у жрецов грамматической науки, и что последние только составлением этих списков «живота и смерти» и занимаются. Так как это убеждение в существовании объективной, общеобязательной «нормы» для каждого языкового явления и необходимости этой нормы для самого существования язык составляет самую характерную черту этого обычного житейско-интеллигентского понимания языка, то мы и назовем эту точку зрения нормативной. И нашей ближайшей задачей будет исследовать происхождение этой точки зрения как вообще в гражданской жизни, так и в частности, и по преимуществу в школе...

Когда человеку, относившемуся к языку исключительно нормативно, случается столкнуться с подлинной наукой о языке и с ее объективной точкой зрения, когда он узнает, что объективных критериев для суждения о том, что «правильно» и что «неправильно» нет, что в языке «все течет», так что то, что вчера было «правильным», сегодня может оказаться «неправильным» и наоборот; когда он вообще начинает постигать язык, как самодовлеющую, живущую по своим законам, величественную стихию, - тогда у него легко может зародиться отрицательное и даже ироническое отношение к своему прежнему «нормативизму» и к задачам нормирования языка. И чем наивнее была его прежняя вера в существование норм, тем бурнее может оказаться, как у всякого новообращенного, его новое отрицание их. От такого поверхностно-революционного отношения к нормативной точке зрения я решительнейшим образом должен предостеречь читателя. Ближайший анализ покажет, что для литературного наречия наивный нормативизм интеллигента-обывателя. При всех его курьезах и крайностях есть единственно-жизненное отношение, а что выведенный из объективной точки зрения квиетизм был бы смертным приговором литературному наречию.

Прежде всего, при ближайшем рассмотрении оказывается, что среди многих отличий литературного наречия от естественных, народных наречий и языков как раз самым существенным, прямо можно сказать, конститутивным является именно это стремление говорящего так или иначе нормировать свою речь, говорить не просто, a как-то. B естественном состоянии языка говорящий не может задуматься над тем как он говорит, потому что самой мысли о возможности различного говорения у него нет. Не поймут его - он перескажет, и даже обычно другими словами, но все это совершенно «биологически», без всякой задержки мысли на языковых фактах. Крестьянину, не бывшему в школе и избежавшему влияний школы, даже и в голову не может прийти, что речь его может быть «правильна» или «неправильна». Он говорит, как птица поет. Совсем другое дело человек, прикоснувшийся хоть на миг к изучению литературного наречия. Он моментально узнает, что есть речь «правильная» и «неправильная», «образцовая» и отступающая от «образца». И это связано с самим существованием и с самим зарождением у народа литературного, т.e. образцового наречия. И зарождается-то оно, как «лучшее», как язык преобладающего в каком-либо отношении (не всегда литературном, a и политическом, религиозном, коммерческом и т. д.) племени и преобладающих в тех же отношениях классов, как язык, который надо для успеха на жизненном поприще усвоить, зацепив им свой, доморощенный, китайский язык, т.e. как некая норма. Существование языкового идеала у говорящих, - вот главная отличительная чета литературного наречия с самого первого момента его возникновения, черта, в значительной мере создающая самое это наречие и поддерживающая его во все время его существования. С точки зрения естественного процесса речи, с точки зрения, так сказать, физиологии и биологии языка, эта черта совершенно неестественна. Если сравнить речь с другими привычными процессами нашего организма, например с ходьбой или дыханием, то «говорение» интеллигента будет так же отличаться от говорения крестьянина, как ходьба по канату от естественной ходьбы или как дыхание факира от обычного дыхания. Но эта-то неестественность и оказывается как раз условием существования литературного наречия.

Присмотримся поближе к основным чертам этого литературно-языкового идеала. Первой и самой замечательной чертой является его поразительный консерватизм, равного которому мы не встречаем ни в какой другой области духа. Из всех идеалов это единственный, который лежит целиком позади. «Правильной» всегда представляется речь старших поколений, предшествовавших литературных школ. Ссылка на традицию, на прецеденты, на «отцов» есть первый аргумент при попытке оправдать какую-либо шероховатость. Нормой признается то, что было, отчасти то, что есть, но отнюдь не то, что будет. Сама по себе нормативность не связана с неподвижностью норм. B области права мы имеем пример норм, еще более принудительных и в то же время как раз подвижных, произвольно и планомерно изменяемых. Не то в языке. Здесь норма есть идеал, раз навсегда уже д o c т и г ну ты й, как бы отлитый на веки вечные. Это сообщает литературным наречиям особый характер п о с т о я н с т в а по сравнению с естественными наречиями, мешает им эволюционировать в сколько-нибудь заметных размерах. Современный образованный итальянец легко читает Данте, современный же итальянский крестьянин вряд ли бы разобрался в языке родной деревни ХII века. Если в языке «всё течет», то в литературном наречии это течение заграждено плотиной нормативного консерватизма до такой степени, что языковая река чуть ли не превращена в искусственное озеро. Не трудно видеть, что этот консерватизм не случаен, что он тесно связан опять-таки c самим существованием литературного наречия и л и т е р а т у р ы.( Разговорный язык может меняться в каком угодно темпе, и беды не произойдет, потому что мы говорим с отцами нашими и дедами, но не далее. Читая Пушкина, мы уже говорим с прадедом, a для англичанина, читающего Шекспира, и для итальянца, читающего Данте, это «пра» удесятерится. Если бы литературное наречие изменялось быстро, то каждое поколение могло бы пользоваться лишь литературой своей да предшествовавшего поколения. Но при таких условиях не было бы и самой литературы, так как литература всякого поколения создается всей предшествующей литературой. Если бы Чехов уже не понимал Пушкина, то, вероятно, не было бы и Чехова. Слишком тонкий слой почвы давал бы слишком слабое питание литературным росткам. Консерватизм литературного наречия, объединяя века и поколения, создает возможность единой мощной многовековой национальной литературы.

…

Все, о чем я говорил до сих пор, касается той стороны литературно-языкового идеала, который определяемся понятиями «правильного» и «неправильного». Но ведь кроме правильности мы требуем от речи и много другого. Из этого другого я коснусь здесь только того, чего мы в c e требуем от себя и от других. Всегда и везде, требуем так же неумолимо, как правильности, именно - я с н о с т и речи.

Еще Г. Паульв свое время показал, что естественная речь (конечно, и р а з г о в о р н о-литературная, поскольку она одной стороной своей примыкает к естественной) по природе своей эллиптична, что мы всегда не договариваем своих мыслей, опуская из речи все, что дано обстановкой или предыдущим опытом разговаривающих. Так, за столом мы спрашиваем: «Вы кофе или чай? »; встретив знакомого, спрашиваем: «Ты куда? »; услышав надоевшую музыку, говорим: «Опять! »; предлагая воду, скажем: «Кипяченая, не беспокойтесь! »; видя, что перо у собеседника не пишет, скажем: «А вы карандашом! » и т. д. Такие случаи, когда подающий воду говорит: «Это кипяченая вода», или следящий за письмом говорит: А вы пишите карандашом» - принадлежат, несомненно, к более редким. Язык по природе э к о н о м е н в средствах. Не трудно видеть, что эта экономия возможна только при двух, уже указанных выше, условиях: 1) общности обстановки (обеденный стол, вода, писаны) и 2) общности предыдущего опыта (музыка).

Чем меньше слов, тем меньше поводов для недоразумений. Это прямо приводит нас к причинам «непонятности» литературной речи. Чем литературнее речь, тем меньшую роль играет в ней общая обстановка и общий предыдущий опыт говорящих.

Понятно, что в противовес этой неизбежной затрудненности общения в культурном обществе должен был чисто биологически возникнуть к у л ь т с л о в a, к у л ь т у м е н ь я г о в о р и т ь, что для естественных условий звучит абсурдно. И если бы даже ни правописание наше, ни грамматика нашего литературного наречия сама по себе, ни словаpь его не представляли никаких трудностей (предположение, конечно, фантастическое), мы все равно учились бы и учили бы родному языку в школе, потому что каждый из нас, как только он выйдет из пределов домашнего обихода, как только он заговорит о том, чего нет и не было раньше перед глазами его собеседника, должен у м е т ь г о в о р и т ь, чтобы быть понятым.

Основная и наибольшая часть этого уменья говорить дается в школе. Жизнь мало сравнительно прибавляет к приобретенному в школе. Отсюда понятна колоссальная государственно-культурная роль постановки родного языка в школе именно как предмета нормативного. Там, где дети усиленно у ч а т с я говорить, там взрослые не теряют бесконечного количества времени на отыскивание в словесном потоке собеседника основной мысли…. Если для общения людей вообще необходим язык, то для культурного общения необходим как бы язык в квадрате, язык, культивируемый как особое искусство, язык нормируемый.

Такова роль нормативного изучения родного языка в школе. Может возникнуть вопрос: a как же наука с ее объективной точкой зрения? Ведь нормативная точка зрения не научна. Мирится ли все это с насаждением языковой науки в школе, за которое мы все теперь так ратуем? Не только мирится одно с другим, но и требует одно другого.

…

В ш к о л е эти две стороны должны войти в теснейшее соприкосновение уже по одним методическим причинам. Изучение одних сухих «норм» высшей «литературности» без объяснения, откуда они взялись, насколько совпадают c разговорной действительностью и насколько отличаются от нее, было бы нестерпимо скучным. Это равнялось бы зубрению языкового «свода законов» без всякого юридического освещения, что, как известно, ни в одной юридической школе не практикуется. C другой стороны, o д н o наблюдение над языком без всякого практического применения этого наблюдения было бы, по крайней мере для школьника первой ступени, безусловно, не по плечу. Теоретический интерес должен поддерживаться практическим, практический - теоретическим. Ребенок должен отчетливо понимать, что он учится хорошо говорить, но что для того чтобы этому научиться, надo прислушаться к тому и подумать нам тем, к а к л ю д и г о в о р я т. Уже и в детском уме объективная и нормативная точки зрения должны прийти в должное равновeсие и взаимодействие. Но для этого прежде всего надо, чтобы последнее твердо и стройно установилось в уме учителя, чему я и хотел посодействовать настоящей статьей.

МЕЧКОВСКАЯ Н.Б. СОЦИАЛЬНАЯ ЛИНГВИСТИКА. М., 1994. С. 39 – 45.

Типологические различия литературных языков.

Лингвистическая типология изучает сходства и различия языков, независимые от происхождения языков и от их влияния друг на друга. Различия между отдельными литературными языками могут заключаться в ряде особенностей их функционирования.

Различия в социальных функциях. Для каждого литературного языка существен состав его функций и сфер использования - этимопределяется их разное место в жизни общества. Есть литературные языки с максимально разнообразным составом функций и сфер применения: от обиходно-бытового устного общения до межнационaльногo и межгосударственного общения, например русский, английский, испанский, французский, немецкий. Известны литературные языки, которые используются преимущественно в письменной форме и в официальном устном общении (например, литературный арабский); устный обиходно-бытовой разговор на таком языке невозможен, a таречь, которой пользуются все говорящие в повседневном неофициaльном общении, не считается правильной. Это так называемые диглоссные языковые ситуации. Есть литературные языки, которые исключаются именно из наиболее официальных сфер общения. Например, в Люксембурге литературный люксембургский язык используется в повседневном общении, в средней школе, массовой коммуникации, в художественной литературе, однако официальным языком органов власти признан французский язык, а в церкви (и в богослужении и в проповеди) первое место отведено немецкому языку.

Барьеры норм, открытые границы и переходные зоны (о разных дистанциях между литературной и нелитературной речью). Национально-историческое своеобразие литературного языка существенно зависит от характера взаимоотношений между литературным языком и нелитературными формами существования языка (территориальные и социальные диалекты, просторечие, сленг). Есть литературные языки, отделенные от нелитературной речи малопроницаемым барьером, и, напротив, языки, где граница между литературной и нелитературной речью подвижна и постоянно нарушается.

Так, в русском языке литературная речь в целом довольно терпима
к просторечным, вообще стилистически сниженным вкраплениям. Поэтому в речи
комментатора, международного обозревателя, спортивного журналиста, публичной
речи юриста вполне обычны просторечные краски.

C другой стороны, и в разговорной русской речи могут использоваться, причем без особых экспрессивных целей, языковые средства книжных стилей - канцеляризмы, специальная терминология.

Иная картина наблюдается в таких языках, как французский или чешский. Здесь литературная речь и просторечие значительно удалены друг от друга, и это расстояние преодолевается с трудом.

Различия между разными языками в степени стилистического контраста между литературной кодифицированной и разговорной речью приходится учитывать при переводах.

О разном внимании к нюансам и оттенкам. Различия между отдельными литературными языками могут заключаться вглубине и определенности смысловой дифференциации вариантных и синонимических средств языка. Для таких языков, какфранцузский, английский, русский, безразличное употребление вариантов в целом не характерно. B других языках, например белорусском, словенском, сербском, распространено функционально незначимое варьирование, т. e. во многих случаях выбор варианта из ряда параллельных или синонимических средств не связан с ощутимыми семантическими и/илистилистическими различиями.

Например, в русском языке выбор краткой или полной формы прилагательного в позиции сказуемого обычно функционально значим. Краткие формы чаще обозначают признак, ограниченный во времени или в каком-либо ином отношении, полные же формы - признак абсолютный, постоянный (ср.: девочка больна - девочка больная). Иногда краткие формы в сравнении с полными ощущаются как более книжные, с этим связана их отвлеченность, строгость, иногда категоричность. В отличие от русского языка, в белорусском языке полные и краткие прилагательные употребляются без каких-либо заметных смысловых и стилистических различий (при том что полные формы употребляются чаще). …

O языках - " гениальных юношах" и языках - " маститых гениях". B типологии литературных языков очень важны хронологические границы понятия " современный литературный язык". B различных национальных языках продолжительность того последнего этапа в истории языка, который в настоящее время осознается носителями языка как " современный", можетбыть существенно разной. Отношение говорящих к определенному диахроническому этапу в истории языка как к языку " современному" или, напротив, как к языку " вчерашнего дня" проявляется в хронологических границах читаемой в современном национальном коллективе отечественной литературы. Эти границы в основном совпадают с творчеством классиков национальной литературы, в художественной практике которых формировался национальный литературный язык. Так, основные черты современного итальянского литературного языка складываются в XIII - XIV вв., в творчестве " великих флорентинцев" - Данте, Петрарки, Боккаччо; начало современного французского литературного языка относится к XVII в. (драматургия Корнеля, Мольера, Расина); начало современного литературного русского языка - это 20 - 30-е гг. XIX в. (творчество Пушкина).

O " традиционных" литературных языках и прерванных традициях. Типологические особенности литературного языка во многом зависят от степени его традиционности по отношению к предшествующему этапу своей истории. Эта связь между сегодняшним днем литературного языка и днем вчерашним может быть существенно различной в разных языках. Для русского языка характерна тесная преемственность между отдельными периодами его истории. Говоря о первой трети XIX в. как о начале новой (современной) стилистической системы русском языка, следует вместе с тем видеть относительный характер новизны: язык Пушкина отнюдь не был оторван от литературного языка XVIII в., он преобразовал, но вместе c тем и продолжил стилистические традиции XVIII в. … Преемственность в истории русском литературном языка обусловила то, что его современная стилистика многое наследует от предшествующих, иногда весьма удаленных, состояний литературном языка. Так, из всех современных славянских литературных языков русский язык в наибольшей мере связан с традициями церковнославянской книжности. Влияние церковнославянском языка сказалось также в том, что кодифицированный литературный русский язык в целом дальше отстоит от живой разговорной и диалектной речи, чем большинство славянских литературных языков.

B отличие от сравнительно плавной истории русского литературного языка, в истории литературных языков ряда славянских народов была своего рода пауза в развитии. Отсутствие государственной самостоятельности, чужеземное национальное угнетение подавили, оборвали традиции ранней письменной культуры в истории белорусского, украинского, чешского, болгарского, сербского, хорватского, словенского народов. Новая книжно-письменная культура этих народов возникает несколько веков спустя, в результате национально-освободительной борьбы. Однако возрождение славянских литературных языков не было возобновлением п р е ж н и х нормативно-стилистических систем (за исключением чешского языка). Возрождавшиеся литературные языки опирались на живую народную речь, на язык новой литературы и публицистики. С этим связана их большая близость к народной речи, большая терпимость к диалектизмам, но вместе с тем и некоторая ограниченность, суженность стилистического диапазона. Для ощущения стилистического контраста нужна традиция.

ПОДГОТОВЬТЕСЬ К ДИСКУССИИ ПО ПРЕДСТАВЛЕННЫМ НИЖЕ ВОПРОСАМ (группе разделиться на три подгруппы, каждая из которых выбирает тему для дискуссии).

Для организации вам представлены ориентировочно вопросы дискуссии и непрофессиональные мнения, бытующие в обществе.

Вопросы определяют возможные темы обсуждения.

Дискуссия строится на оппозиции точек зрения. Дискуссионность темы показывают «непрофессиональные мнения».

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 Следующая ⇒