Состояние захоронений военнопленных

Второй мировой войны в Свердловской области

Программу ведет Светлана Толмачева. В программе принимает участие Владимир Мотревич, профессор Уральской государственной юридической академии, доктор исторических наук.

Светлана Толмачева: Свердловскую область посетили представители австрийской организации «Черный Крест» и финского Общества по сохранению памяти жертв войны. Они побывали на местах захоронений соотечественников в окрестностях Екатеринбурга. О том, в каком состоянии находятся кладбища военнопленных и другие воинские захоронения, мы будем говорить сегодня с профессором Уральской государственной юридической академии, доктором исторических наук Владимиром Мотревичем.

Доброе утро, Владимир Павлович. Владимир Мотревич: Доброе утро.

Светлана Толмачева: С начала 90-х годов вы занимаетесь выполнением международных соглашений Российской Федерации с другими государствами в вопросах, касающихся благоустройства и обеспечения ухода за иностранными воинскими захоронениями на территории всего Уральского региона. Эта ваша деятельность и станет сегодня темой для нашего разговора.

В августе на Урале побывали две делегаций – представители австрийского «Черного Креста» и Общества по сохранению памяти жертв войны из Финляндии. Вы их сопровождали во время визита в Свердловскую область. Смогли ли они побывать везде, где пожелали?

Владимир Мотревич: Да, делегация «Черного Креста» осмотрела памятник Первой мировой войны в Серове и памятник в Нижней Салде.

Светлана Толмачева: В местной прессе появились сообщения о происшествии в городе Асбесте, Свердловской области, где рабочим помешали могилы финских военнопленных. Как на самом деле было?

Владимир Мотревич: Ну, происшествие – это, наверное, громко сказано. Дело в том, что в Асбесте кладбище военнопленных расположено в центре огромного карьера длиной 13 километров. И акционерное общество «Ураласбест» направило официальное письмо о том, что этот участок кладбища мешает развитию и подлежит сносу. И вот одной из целей визита делегации было выяснить позицию дирекции комбината на этот счет.

Светлана Толмачева: То есть потребовался приезд делегации из Финляндии для того, чтобы решить этот вопрос на местном уровне. Без присутствия иностранцев решить этот вопрос было невозможно?

Владимир Мотревич: У нас сложилась своеобразная ментальность в отношении захоронений, в том числе и иностранных. И в данном случае приезд делегации сыграл свою положительную роль.

Светлана Толмачева: А если встать на точку зрения тех людей, которые проводили свои необходимые работы в Асбесте, почему нельзя было поднять и перенести на другое место эти захоронения?

Владимир Мотревич: Эксгумационные работы, а тем более, когда объем их достаточно большой, требуют значительных затрат, а «Ураласбест», я думаю, не имеет таких средств, чтобы их финансировать.

Светлана Толмачева: То есть тот, кому мешает захоронение, тот и должен этим заниматься?

Владимир Мотревич: Да. По договору Российской Федерации с иностранными государствами платит тот, кто инициирует эксгумацию. В данном случае инициирует «Ураласбест».

Светлана Толмачева: Владимир Павлович, представитель финской делегации говорил о том, что захоронения их земляков находятся в удовлетворительном состоянии. Говорил он это из вежливости или это на самом деле так?

Владимир Мотревич: Это на самом деле так, и по двум причинам. Во-первых, памятник находится на закрытой для посещения территории, поэтому акты вандализма там просто невозможны. А во-вторых, за порядком на кладбище наблюдает администрация «Ураласбеста». Поэтому их слова – это не дань вежливости.

Светлана Толмачева: Это касается не только финских захоронений, но и захоронений солдат других государств?

Владимир Мотревич: Вы знаете, на территории Свердловской области не было актов вандализма, хотя восстановлено свыше 50 кладбищ и памятных знаков. А на территориях других областей такие случаи бывают. В частности, в Челябинске был подвергнут разгрому, я бы так сказал, дважды памятный крест в одном из районов города.

Светлана Толмачева: Истоки вандализма те же самые, что и в отношении кладбищ россиян, то есть это те люди, которые пришли за цветными металлами и так далее, или здесь все-таки есть какая-то националистическая подоплека?

Владимир Мотревич: Я думаю, что это просто хулиганство. Молодежи часто нечем заняться, и это является результатом.

Светлана Толмачева: Чем Свердловская область отличается от соседних? Вы уже сказали о Челябинской области, что там тоже есть захоронения. Рядом находятся Оренбургская, Курганская области. Если говорить о численность захоронений, например.

Владимир Мотревич: Вы знаете, накануне Великой Отечественной войны Свердловская область стремительно развивалась, объем промышленной продукции здесь вырос в 4 раза. Промышленности нужны были кадры, поэтому здесь и разместили наибольшее число лагерей. Поэтому численность контингента составляла свыше 100 тысяч человек.

Светлана Толмачева: В этом году исполнилось 50 лет закрытия одного из самых крупных лагерей для военнопленных. И если можно, давайте подробнее о нем поговорим. Потому что этот юбилей отмечали и мы в своем эфире.

Владимир Мотревич: В конце 40-х годов на территории Свердловской области был создан лагерь с особым режимом для военных преступников номер 476. И в начале 1956 года он был закрыт. Его контингент – это около 8 тысяч человек. Это половина всех осужденных из числа иностранных граждан, которые находились в Советском Союзе. Его отделения располагались на территории города Свердловска, на РТИ, на ЖБИ.

Светлана Толмачева: Это районы Екатеринбурга.

Владимир Мотревич: Да. В районе Каменных палаток. Размещались в Ревде, в Первоуральске, в Асбесте.

Светлана Толмачева: А чем примечательны были те военнопленные, которые здесь содержались? Наверняка есть какие-то данные о том, насколько крупные это были фигуры.

Владимир Мотревич: На них имеются подробные документы и на бумажных носителях, и кино и фотоматериалы очень интересные. Среди прочих здесь находились 96 генералов германской, румынской, венгерской армий, а также многие высокопоставленные чиновники, которые были интернированы в Советский Союз из стран Восточной Европы. В частности, допустим, тот же племянник Круппа, тот же сын премьер-министра Венгрии Каллаи и другие.

Светлана Толмачева: Владимир Павлович, вы больше 10 лет занимаетесь поиском кладбищ военнопленных, а также советских граждан – жертв политических репрессий. А много ли в Свердловской области для вас осталось белых пятен?

Владимир Мотревич: К сожалению, да. Потому что многие захоронения находятся в труднодоступных районах, там, где были лесные лагеря НКВД, - это Серовский, Новолялинский, Верхотурский районы. Они расположены в 30-50 километрах от ближайшего жилья, в глухой тайге. Местность эта труднодоступная. И далеко не все мы еще нашли.

Светлана Толмачева: То есть проблема в том, чтобы найти документы, свидетельствующие о расположении этих кладбищ в труднодоступных местах? Или проблема в том, чтобы начать работы в этих местах?

Владимир Мотревич: Проблема, во-первых, в том, если взять 1942 год, то нет кладбищенских схем. Есть указание «Лосиновский лагерь» - и все. А если брать более поздний период, например 1944 год, то схемы есть, но в лесу очень слабые привязки. Допустим, «10 километров от такого-то пункта». И привязаться очень сложно.

Светлана Толмачева: Каким образом идут работы? Вы пытаетесь найти тех людей, которые могут, как очевидцы, вам показать какие-то точные места?

Владимир Мотревич: Методики здесь разные. И все зависит от конкретной ситуации. Конечно, есть схемы, есть планы захоронений. И если этого не достаточно, то привлекаются свидетели. Но часто бывает так, что нет ни того, ни другого.

Светлана Толмачева: А насколько вам сейчас доступны архивы? Со всех ли интересующих вас материалов снят гриф «секретно», если говорить о военнопленных и если говорить о советских гражданах – жертвах политических репрессий?

⇐ Предыдущая 37 38 39 40 414243 44 45 46 Следующая ⇒