О роли кыпчакского компонента в этногенезе башкир

⇐ ПредыдущаяСтр 37 из 43Следующая ⇒

Башкирский и татарский языки обнаруживают близость на всех стадиях их исторического развития. Однако определить этническую принадлежность компонентов, особенно древних и ранне-средневековых, участвовавших в формировании языковых систем башкир и татар, далеко не всегда возможно. В последнее десятилетие повысился интерес к историческому развитию обоих языков. Исследования в этом направлении обещают быть результативными в этногенетическом аспекте, в установлении общих и различительных моментов в формировании башкирского и татарского этносов, а также их языков.

Сравнительно-статистические исследования лексики башкирского и татарского языков показали высокий процент лексической общности обоих языков. По определению Т. М. Гарипова, этот показатель достигает 96% (Гарипов, 1972, стр. 266). Ф. С. Фасеев относит башкирский и татарский языки к группе тюркских языков, «имеющих в среднем до 70—85% общетюркского корневого фонда»; однако в пределах этой группы они обнаруживают особенно «большую лексическую общность» (Фасеев, 1969, стр. 46). Специфика башкирской и татарской лексики изучена недостаточно, однако замечено, что башкирская лексика имеет исторические связи с некоторыми восточнотюркскими (алтайским, хакасским, тувинским) и монгольскими (бурятским) языками, в то время как татарский лексикон тяготеет к средневековому кыпчако-половецкому миру.

Общие и различительные признаки башкирского и татарского языков хорошо просматриваются в области фонетики. Системы вокализма обоих языков чрезвычайно близки. «Полностью общими для них являются фонемы а, э, е, ы, 0 (нуль звука); частично общими являются фонемы и, о, в, у, у...» (Гарипов, 1972а, стр. 85). «Все эти 10 фонем, — по важному заключению Т. М. Гарипова, — исторически следовало бы причислить к исконному состоянию кыпчакских языков Урало-Поволжья с их дифференциацией по племенным наречиям и родовым говорам, в которых они (фонемы) могли присутствовать или отсутствовать как вместе, так и порознь» (Гарипов, 1972а, стр. 85). Что касается наблюдений над сравнительным консонантизмом башкирского и татарского языков, то и здесь исследователи склонны предполагать «большое материальное сходство кьгачакских языков Урало-Поволжья в области количественного и качественного состава согласных» (Гарипов, 1972а, стр. 104), хотя отмечаются и существенные расхождения, к природе которых мы ниже вернемся. Пока подчеркнем, что соответствия в башкирском и татарском языках в области вокализма являются, с одной стороны, следствием кыпчакского этапа этнического развития обоих народов, с другой — результатом исторического влияния булгар-ского языка на вокализм и, вероятно, отчасти консонантизм ряда кыпчакских языков. В башкирском и татарском языках булгар-ское влияние сказалось в приобретении гласных неполного образования е, ы, о, о (Баскаков, 1952, стр. 39); в башкирском языке наблюдаются также остаточные рефлексы ротацизма вроде Нем-Ьвр—кемкв? ^бесчувственный' (Гарипов, 1972а, стр. 206).

Отмеченные особенности нашли отражение в отнесении татарского и башкирского языков к кыпчако-булгарской подгруппе кыпчакской группы тюркских языков. Эта рубрикация, предложенная Н. А. Баскаковым в соответствии с его историко-генеалогиче-ской классификацией тюркских языков, учитывает особенности этнической истории татар и башкир, в которой булгарский и кыпчакский периоды, характеризуются и по историко-этногра-фическим данным как определяющие. В последнее время возрождаются классификации тюркских языков, построенные по географическому принципу: татарский и башкирский языки относятся к волго-камско-западносибирской (Menges, 1968) или урало-поволжской (Гарипов, 1972) подобщности кыпчакских языков. Если эти классификации подразумевают территориальную специфику кыпчакских языков Урало-Поволжья, они также отражают одну из сторон реальной действительности. Кыпчакские языки, по наблюдениям специалистов, расчленяются по региональным

признакам на две крупные подгруппы: восточнокыпчакскую, или арало-каспийскую (казахский, каракалпакский и др.), и западно-кыпчакскую, или кавказско-дагестанскую (кумыкский, карача-евско-балкарский, ногайский и др.)- Урало-поволжская подобщ-ность кыпчакских языков, по определению Т. М. Гарипова, занимает между ними «промежуточное положение» (Гарипов, 1972а, стр. 204). Исторические данные не противоречат этим выводам. Археологами давно замечено, что в XIII—XIV вв. в Нижнем Поволжье сложился локальный вариант половецкой кочевнической культуры. Своеобразие этой культуры начало формироваться еще в предшествующую эпоху печенежско-торческого господства в Поволжских степях. Накануне распада Золотой Орды, кыпчакское население Нижнего Поволжья по культурным признакам также составляло переходную группу между половецко-кыпчакскими племенами Казахстана и южнорусских степей (Федоров-Давыдов, 1966, стр. 141 — 160; 1969, стр. 253).

Различия между башкирским и татарским языками затрагивают, как упоминалось, преимущественно область консонантизма. Специфические диалектные сочетания рт, нт, лт, мт, характерные в основном для западнотабынских башкир и -балык-чинцев, восходят к древнетюркской общности и встречаются в енисейско-орхонских памятниках. Башкирский язык «своими фонетическими чертами в области консонантизма, — пишет Н. А. Баскаков, имея в виду указанные диалектные сочетания, — связан... с далекой восточной ветвью тюркских языков, т. е. с такими языками, как язык древних тюрков, как язык якутский, хакасский, связи с которыми у башкир были в весьма древнее время» (Баскаков, 1960, стр. 163). Оживленную дискуссию среди лингвистов вызвал вопрос о природе специфических для башкирского языка согласных д, з и h. H. К. Дмитриев объяснял их происхождение влиянием иранского субстрата (Дмитриев, 1948, стр. 9); Т. Г. Баишев видел в башкирском h следы взаимодействия с монгольским языком (Баишев, 1955, стр. 13—14); Б. А. Серебренников допускал возможность появления башкирских (; и? как следствия древних тюрко-угорских языковых контактов (Серебренников, 1963, стр. 17—18); по мнению Дж. Киек-баева, башкирские £, ? и h развились самостоятельно из древне-тюркских звуков с, з, д, т (Киекбаев, 1958, стр. 11). В свете историко-этнографических источников происхождение согласных д, ? и h в башкирском языке невозможно решать однозначно. Если в диалекте юго-восточных башкир, основу которых составляли древнебашкирские племена (бурзян, усерган, тангаур и др.),. происхождение этих фонем можно связывать с тюрко-

иранскими или тюрко-иранско-угорскими контактами в Средней Азии и Западной Сибири в I тыс. н. э., то фонетическую специфику, например, салъютского говора северо-восточных башкир надо решать с учетом монгольского происхождения салъютских, катайских родо-племеменных образований и их сравнительно поздней миграции из районов Центральной Азии и Семиречья на запад.

Как видно, в области консонантизма и отчасти лексики башкирский язык обнаруживает общность не с татарским языком, а с обширным зауральским языковым миром, включавшем тюркские, монгольские, а в историческом аспекте — иранские и угорские образования. В этой, уходящей далеко в глубь веков, общности заключается основное отличие башкирского языка от татарского. Происхождение специфических явлений консонантизма башкирского языка невозможно объяснить лишь этнокультурными связями или влиянием. Безусловно, здесь мы имеем дело с процессами этногенеза, диахроническая шкала которых охватывает почти полуторатысячелетнюю историю далеких предков башкир. Это убедительно иллюстрируется изложенными в гл. IV— VII материалами по истории башкирских родо-племенных групп.. Но те же материалы показывают, что упомянутые особенности в консонантизме башкирского языка не являются всеобщими. Они в различной степени характерны для южного и северного диалектов; в рудиментарных формах — для северо-западного диалекта, а в пределах диалектов — тем или иным говорам. Можно предполагать по некоторым признакам, что специфические для башкирского языка консонантизмы прежде были распространены в пределах башкирского этноса более широко (включая различные группы северо-западных башкир), но в результате многовекового интенсивного взаимодействия с поволжским кып-чакским миром постепенно сложилась современная языковая ситуация.

Кыпчакское направление языкового развития в Башкирии началось задолго до начала монгольского нашествия, но резкие различия в масштабах домонгольской и более поздней кыпчак-ской миграции говорят о решающей фазе кыпчакизации башкирского языка в послемонгольскую эпоху. На карте 18 показано расселение в XVII—XIX вв. кыпчакской, катайской, табынской и минской родо-племенных групп. В основных чертах контуры этой карты сложились к началу XV в. Кыпчакские и кыпчакизи-рованные образования, как видно, присутствовали во всех частях Башкирии. Это свидетельствует как о значительной численности кыпчакской миграции, так и о ее инкорпорации в состав любой

этногеографической группы башкир. Рядом языковедов была высказана гипотеза о возможной смене языка башкир в XIV— XV вв. «с одной из древневенгерских форм» на «современный 'тюркский». В последнее время наиболее отчетливо эту идею сформулировал Д. Дечи (Decsy, 1965, стр. 149). В свете историко-эт-нографических и историко-лингвистических данных в Башкирии действительно в эту эпоху произошли языковые изменения. Но речь, однако, может идти не о смене «древневенгерских форм» на тюркские, а о завершении перестройки древнебашкирского языка, -возникшего в печенежской среде и испытавшего воздействие булгарского, на кыпчакской языковой основе.

Крупную роль «поздних кочевников» Дешт-и-Кипчака в формировании башкир подчеркивают и результаты антропологических исследований, которые отмечают «увеличение роли монголоидных элементов» в расовом типе народов Средней Азии, Казахстана и Восточной Европы в конце I и в первых столетиях II тыс. н. э. (Дебец, 1956, стр. 5). Имеющиеся, пока очень небольшие, краниологические материалы, осмысленные на фоне историко-этнографических материалов, позволяют предполагать, что в XIII—XIV вв. произошел некоторый сдвиг в развитии физического типа башкир в сторону монголоидности за счет притока кыпчакских и кыпчакизированных племен, принадлежавших к северо-западному варианту южносибирской малой расы. Это было отмечено еще А. В. Ошаниным (1957, стр. 90— 91). Недавно к такому же заключению пришел В. П. Алексеев: «Когда, — ставит он вопрос, — этот юго-восточный по происхождению, центральноазиатский или южносибирский по типологической принадлежности, монголоидный компонент проник на территорию Башкирии? ». И отвечает: «Рассуждая априори, можно назвать в первую очередь эпоху средневековья, а точнее — время татаро-монгольского нашествия», так как более ранние палеоант-ропологические материалы с территории Башкирии подсказывают именно этот вывод (Алексеев, 1971, стр. 252). В восточной Башкирии, где после переселения древнебашкирских племен с Бугульминской возвышенности дальнейшее смешение башкир с европеоидными типами населения приостановилось, монголоидные черты в физическом облике башкир закрепились. В западной и северной Башкирии в антропологической характеристике башкир сохранилась преемственная связь с предшествующим населением. Однако и восточные башкиры, будучи представителями южносибирского антропологического типа, заметно отличаются от соседних казахов более слабой выраженностью монголоидности (Акимова, 1971, стр. 40). Это является результатом смешения еще

в Приуралье кыпчакской волны кочевников с древнебашкирским этносом, в физическом типе которого степень европеоидности до XIII в. должна была быть выше.

Роль кыпчакского компонента в формировании башкир и башкирского языка сейчас никто не отрицает, однако в определениях времени и масштабов кыпчакского участия в этногенезе башкир имеются заметные расхождения. Существует мнение, что решающая фаза кыпчакского влияния на башкирский этногенез и глот-тогенез относится ко второй половине или концу I тыс. н. э., когда кимако-кыпчакские племена, судя по некоторым восточным источникам, продвинулись далеко на запад, вплоть до Южного Урала. Сторонники этой точки зрения считают, что в конце I тыс. н. э. формирование башкирского народа в основном завершилось (Мажитов, 1971, стр. 15), что невозможно, однако, подтвердить источниками. При решении этого вопроса важно иметь в виду этническую историю башкир во всей ее совокупности, иначе исследователь рискует оказаться в плену какого-либо фрагмента этноисторического процесса. В. И. Ленин писал о необходимости «смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как известное явление в истории возникло, какие главные этапы в своем развитии это явление проходило, и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная вещь стала теперь» ⁴. На основе фактических материалов, представленных во втором разделе исследования, историю кыпчакского воздействия на формирование башкирского этноса можно схематично расчленить на четыре этапа: а) до VII—VIII вв.; кимако-кыпчакское воздействие сказывалось преимущественно на племенах прииртышских, присыр-дарьинских степей и Семиречья, часть которых впоследствии мигрировала на запад, в том числе в Приуралье; б) IX—Хвв.; печенежско-торческие объединения в Нижнем Поволжье испытывают возрастающее кыпчакское влияние, распространившееся в определенной степени и на приуральско-волжскую периферию степного мира; в) XI—начало XIII в.; период кульминации процесса кыпчакской интеграции различных по происхождению степных племен в Дешт-и-Кипчаке; начало активного проникновения кыпчакских и кыпчакизированных групп в Приуралье и Зауралье, что предопределило кыпчакское направление развития этноязыковых процессов в Башкирии; г) XIII—XV вв.; эпоха массовой миграции в Волго-Уральский район кыпчакских и кыпчакизированных племен; завершение формирования на базе взаимодействия новой кыпчакской миграционной волны с предше-

⁴ В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 39, стр. 67.

ствующим населением кыпчако-булгарской или урало-поволжской подобщности кыпчакской группы языков. Этот последний этап 'В этноисторическом плане мало разработан, хотя он является по существу эпохой формирования башкирского и татарского языков с очень близкой или общей лексической основой и системой вокализма.

Итак, решающий момент завершающего этапа этногенеза башкир падает на XIII—начало XV в., когда в процессе распада Золотоордынского государства бурно развиваются процессы межплеменного взаимодействия, скрещения, этнокультурной консолидации новых образований. Эти события выталкивают из южных степей в Приуралье уже сильно интегрированные племена кыпчакского этнического мира, которые послужили этнографической базой формирования и ряда других тюркских народов Средней Азии и Восточной Европы. Смешение и взаимодействие племен кыпчакской миграции с древнебашкирским этносом и расселение смешанных групп в пределах территории нынешней Башкирии (карта 18) привели к формированию этнокультурных признаков, которые лежат в основе современной этнической, характеристики башкирского народа. Наряду с кыпчакским наслоением этническую специфику башкир предопределили более древние этапы в их этнической истории, главным содержанием которых было смешение и консолидация древнебашкирских племен с булгаро-мадьярскими, а также финно-угорско-самодийскими и сармато-аланскими родо-племенными образованиями.

⇐ Предыдущая 32 33 34 35 363738 39 40 41 Следующая ⇒