Поучения, извлеченные из речей преосвященного Иннокентия

 

ИЗ СЛОВА НА НОВЫЙ ГОД («Не со­образуйтесь с веком сим»)

 

Новый тысяча восемьсот восьмой год. Столько лет уже, как Небесный Сеятель начал сеять на земле семя Слова Божия, столько лет земля сия удобряется и размягчается, столько лет, что ныне уже, по словам учителей Церк­ви, — осень мира. Но доселе окаменелое челове­ческое сердце — отвердевшая земля, пившая множицей сходящие на нее росу и дождь. Досе­ле, как описывает Апостол, все так же во зле ле­жит тот, от которого он отвращает римлян: умо­ляю вас, братия, не сообразуйтесь с веком сим (Рим. 12, 2).

Мы, слушатели, вступая на новое поприще, начиная новое лето, с намерением принести новые и большие плоды благочестия, с намерением про­славить славимого на небесах, в душах и телах наших, не должны ли и мы отнести к себе моле­ния апостола Павла: умоляю вас, братия, не со­образуйтесь с веком сим (Рим. 12, 2)! С веком сим, обыкновениями времени, с толпой народа, увлекаемого на все нечестием, побеждаемого всю­ду страстями, — со светом, который помрачает свет истинный, который и жертвенник нечестию?

Вряд ли кто-то отвергнет сие учение Апос­тола — под предлогом, что здесь говорится о ве­ке древнего Рима, нравы которого изображены живыми красками в начале сего послания, исчис­лены и беззакония. Если мы только вникнем по­дробнее, сколь содействуют обыкновения века сего вере Евангелия, истинному Богопочитанию и нравственности.

Вы не оскорбитесь, слушатели благие, если я немощной рукою несколько открою завесу, скрывающую от очей наших безобразие мира, дабы хотя беглым оком обозреть поверхность оного, не проникая во внутренности.

Князь тьмы, пользуясь слабостью челове­ческой, употребляет ее как орудие к ниспровер­жению Истины Евангелия. Минутными удо­вольствиями, точно как усыпительными зелия­ми, заставляет он человека забыться. Таким об­разом, он готовит различные нападения для ис­торжения семени Христова из сердец человече­ских, не упускает ни одной минуты, выгодной для исполнения своих замыслов. При самом рождении младенца на свет он влагает неосто­рожным родителям мысль воспитать его чужи­ми руками...

Им нужен человек со вкусом, оборотливый, хитрый, проницательный, — словом, человек, спо­собный жить в свете, всему тому и обучают.— Где же христианство, где же вера Евангелия? Бо­же мой! Это, — говорят, — для нынешнего века не так нужно.

Малопросвещенные в воспитании детей пе­кутся не о чем другом, как о своем чреве; думают, что все воспитание состоит только в пище и питии, и вместо христианского учения снабжают детей бреднями, нелепыми выдумками, совсем противными истине Евангелия. И сии предубеж­дения от дедов оканчиваются во внучатах, по большей части, не раньше, как с жизнию.

В таковом же заблуждении ходят многие из " мудрых" века сего, которые оставили свет истинный и пленились мечтами утонченного, блистательного умствования. А за сей имени­той толпой " любомудрых" стремится, не зная куда, бесчисленное множество легкомысленных, с завязанными глазами; они знают только од­но: важность лиц предшествующих — для них руководство, обыкновение их — для них за­кон, учение их, какое бы ни было, для них бо­жественно. Где же вера Евангелия? Редко, как искра из-под пепла, просияет в толпе обыкно­венных людей сердце, истинно приемлющее уче­ние Бога своего.— Не сообразуйтесь с веком сим.

Могут ли очи ума обращаться к свету ис­тинному, когда они столько помрачены преду­беждениями, что, кроме своих познаний, все прочее считают за ложное? Болящие глазами от света удаляются. Люди увлекаются предубежде­ниями в две крайности относительно Богопочитания: одни чрезмерно прилепляются к наружно­му, другие — ко внутреннему. Те хотят только строгим исполнением обрядов воздать Богу ис­тинное почтение; сии — сделаться вдруг бесплот­ными, молиться, говорить, поклоняться духом од­ним, наружность, тоже священную, почитая как бы излишеством. Но поклонение первых, как Иудеев, водимых наружностью, явно отвергает Господь устами Пророка: Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя (Ис.1, 14); ваша жертва мерзость для Меня; а сих Апостол называет анафемой: Если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема (Гал.1, 8).

Достаточный признак духа и учения бесов­ского — если это скрывается под чем-либо не­проницаемым. Истина всегда открыта; ложь всегда прикрывается. Но ищущий поглотить весь мир, не насыщается сими добычами; он еще и ум человеческий ослепляет, приноравливаясь к склонностям каждого. Кроткого, правосудного Бога многим представляет он чрезмерно строгим, и они — не как дети, но как упорные рабы — с отчаянием ужасаются Его; другим — безмер­но милосердным, и они думают, что бездна ми­лосердия превысит их беззакония, а потому про­должают оные. Что еще? В мире таятся идоло­поклонники. Это те, которые все во вселенной обращают к самим себе. Господствующие над ними страсти — это их идолы, — в угождение которым даже самые скупые приносят богатые жертвы. Наконец, — не оскорбитесь, благомыс­лящие! — если бы Сердцеведец пришел в храм сей, как некогда в Иерусалимский, может быть, в эту самую минуту нашел бы между нами про­дающих и покупающих, нашел бы таких, которые священную сень сию превращают в вертеп раз­бойников. И это тоже ходящие во власти князи мира сего, по обыкновениям века.— Так как же не молить вас словами Апостола: братия, не со­образуйтесь с веком сим!

Когда ослабевает благочестие, когда Исти­на облекается в одежду призраков, когда сердца человеческие исполняются духом сопротивления, тогда нравственность может быть только испор­ченной. Чем менее основываются на истине Евангелия обыкновения века сего, тем более они отвратительны, ужасны, пагубны. Где действуют одни прихоти, управляют неистовые страсти, царствует самолюбие, то какая может быть там сообразность Евангелию?

Обратите внимание на общие правила, при­емлемые и утверждаемые в мире, на которых ос­новываются прочие бесчисленные — Вот они: " Первая любовь — есть любовь к самому себе; лета молодости суть лета удовольствий. Позво­лительно проводить время как заблагорассудит­ся. Мы не обязаны быть более благочестивыми, чем другие. Можно жить так, как все. Острые слова, сказанные на счет другого, суть соль в об­ращении. Честному человеку не свойственно сно­сить поношения — благоразумным душам при­лично мщение. Честолюбие есть знак великого духа. Хитрые разумны, а простосердечные до­стойны посмеяния. Лесть и обман не запрещают­ся, но даже нужны во многих случаях. Ради сво­ей выгоды, но только с осмотрительностью, можно себе все позволить." Какое из сих правил не разрушает основ учения Христова?

Скажут: мы живем так, как все прочие; ес­ли оставить обыкновения века сего, что с нами будет? Зачем задавать такой вопрос христиани­ну? Давно предрек Ходатай наш, Бог, и вместе ободрил нас: Блаженны вы, когда будут поно­сить вас за Меня (Мф.5, 11). Радуйтесь, вы Мои есть, если ненавидит вас мир. " Но ведь я, — помышляет иной, — останусь тогда один в свете; можно ли на это решиться? "

Вспомни, что и тогда, когда пророки были избиты, алтари раскопаны, когда вопиял Илия: Остался я один (3Цар. 19, 14—19), — и тог­да еще оставалось семь тысяч мужей, не при­клонивших колен перед Ваалом. Скажешь еще, что слабость, немощь плоти, множество беззако­ний — суть бразды, удерживающие стремитель­ный дух. Но кто без слабостей, кто не человек? Кто бы подумал, что разбойник удостоится на­грады небесной — сегодня же будешь со Мною в раю (Лк.23, 43)! Кто бы смел помыслить, что Савл, дышащий злобой и прещением на Церковь Божию, падет перед вратами Дамаска, восклицая: Господи, что повелишь мне делать (Деян.9, 6)?

Преобразимся и мы обновлением ума наше­го — нас тоже осияет свет небесный. " Но воз­можно ли, — мыслят некоторые, — чтобы это произошло со мною, чтобы я сего удостоился — я, едва понимающий сам себя? О, род неверный! Чем можно уверить его, когда не верит словам Божиим? Святой Киприан опытно узнал сие. " Когда я, — говорит он, — находился во мраке и глубокой ночи невежества; когда, плавая по бур­ному океану века сего и колеблясь в нерешимо­сти, блуждал в удалении от света и истины, тогда по оным нравам моим совсем невозможным почитал, чтобы переменил кто дух и мысли, не разрывая уз телесных? Как может быть это, чтобы врожденное как бы естеством и от долговременности застаревшее — все с себя сверг­нуть? Ибо я, продолжает святый, столь многим подвержен был заблуждениям, что не чаял избавиться от них; столько укореняющимся по­рокам во мне раболепствовал, что отчаявшись в добродетели, благоприятствовал злу, как собст­венности моей. Но когда всего себя посвятил Бо­гу, возложив на Него все упование, всю мысль, все желание — причастился дара небесного, гла­гола Божия, тогда в сердце мое излился ясный и чистый свет; тогда вдруг удивительным образом почувствовал, что все сомнительное разрешалось, сокровенное открывалось, мрачное имело свет, неудобное казалось удобным, невозможное воз­можным." Вот человек, подобный нам во всем, осиянный свыше!

Не сообразуйтесь с веком сим, зная, сколько он содействует воле змия. Но преоб­разуйтесь обновлением ума вашего, сообразуе­тесь Евангелию, истинному Богопочитанию и благочестию...

Новое лето. Начнем же новую жизнь, дабы новое и большее низвести на нас благоволение Божие. Ты же, Господи, в руке Которого вре­мена и лета, Ты, посещающий землю, напояющий и обогащающий, еще напои борозды ее, ум­ножь жито ее, да более и более наполняется Житница Твоя. Еще благословиши венец лета благости Твоея (Пс.64, 12), дабы хищные птицы не склевали небесного Твоего семени, да умножат Тебе пшеницу угодия Твои и тако да совершится жатва, достойная Тебя, Сеятеля, и жателей Твоих — Ангелов. Аминь.

Произнесено в 1808 году

 

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. Последние зверства Иннокентия восьмого
2. Физико-химические свойства горечей