СИЛА БОЖИЯ В НЕМОЩИ СОВЕРШАЕТСЯ

⇐ ПредыдущаяСтр 13 из 13

Сочинитель, описывая слабости и немощи человечества, сопровождающие каждого живущего в мире от самой колыбели до могилы, продолжает:

— Кто не признается, что Промысел слабость и ничтожность положил браздами неукротимой стремительности суетного человека? До чего бы простерлась дерзость, одушевленная гордостью, если бы слабость не была камнем претыкания? Чего бы не вздумала затейливая суетность, если б ничтожность не преграждала хода ее? Как бы высоко взгромоздилось надмение, если бы основание его не нарушилось, и бедный, обманутый счастливец, жалкая жертва суетности, с болью, по мере возвышения, не ниспровергался к подножию основания своего?

Так, суетность часто созидает нечто подобное, как некогда столп и град; но когда Всесильный перст указывает ей немощь ее, то все намерения, все предприятия также рассеиваются, как народы, созидавшие громаду ту; вся быстрота, вся деятельность остаются без действия. Поэтому можно сказать, что слабость наша есть то же, что на судне груз, помещаемый для равновесия, для удержания от бурных вихрей и волн, порывающих его во все стороны. Кто же скажет, что он лишний, что он не надобен?

И далее, описывая также слабость нашу, сочинитель говорит:

Мы сами по себе точно составляем то, что написано Ангелу Лаодикийской Церкви: не знаешь, что ты несчастен и жалок, и нищ, и слеп, и наг (Апок. 3, 17). Мы не имеем ничего своего, сверх того, все-все угрожает нам опасностью и бедствием. Чего еще не достает бедности, нищете и окаянству нашему?

Здесь легкомыслие, может быть, изострит язык свой, как меч против Творца, так создающего нас за то, что тело наше есть центр всех слабостей, за то, что нагота, бедность, скудость, слепота — это свойства, от тела неотъемлемые. Но да молчит тварь, когда говорит Дух Творческий устами избранного Своего, который так утешает нас: мы страждем, бываем наги, скорбим, мучимся, умираем, и далее: сокровище сие — дар Святого Духа, мы носим в глиняных сосудах, в нас слабых, чтобы преизбыточная сила была приписываема Богу, а не нам (2Кор. 4, 7).

Мы слабы, немощны, но сила Божия в наших немощах совершается! Так и мы, слушатели, вместо роптания на слабости, не должны ли прибегать к Богу крепкому, сильному и благому, так как слово, сказанное Лаодикийскому Ангелу, вразумляет: не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг. Советую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы твоей, и глазною мазью помажь глаза твои, чтобы видеть (Апок. 3, 17, 18).

Мы немощны для того, чтобы вне Бога не искали Бога, чтобы на Бога, а не на себя надеялись. Ибо надеяться на себя, — то же, что опираться на трость сокрушенную. Мы бедные и нищие — один Бог обогатит и обедняет. Мы слепы и наги — один Иисус открывает слепым зрение, один Тот, Кто облагает природу лучшей, чем у Соломона, красотой, может облечь и нас одеянием. «Мы окаянны» — знаете ли, к Кому вопиет Петр, ходящий по морю, и Павел в узах и темнице? Один, сотворивший вселенную, все создает в ней.

Из слова, произнесенного 25 июня 1817 года

О ПОВИНОВЕНИИ ВЛАСТЯМ

Сочинитель объясняет истину, что власть предержащие постановляются от самого Бога, а потому мы должны им повиноваться и проч.

— Итак, мы верим, что дающий жизнь и бытие дает средства к продолжению их. Соединяющий различные способности, различные наклонности и умы воедино, объединяющий многих в одно семейство, избирает единого попечителя, отца, которому вручает судьбу семейства: всякая душа да будет покорна властям, ибо нет власти не от Бога (Рим. 13, 1), — слова Апостола Павла. Еще: надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести (Рим. 13, 5).

Устремление различного рода людей к единой цели есть не что иное, как согласование многоразличных звуков в одну приятную гармонию. Согласовать звук струн может только рука, одушевленная искусством художника, располагающая их по мере, числу и тону...

Лица, составляющие многочисленное общество, это струны: какая же рука может располагать ими, ударять, для общественного согласия, если не рука, одушевленная искусством того, который должен быть весь око, весь ухо. Не это ли самое есть, по свидетельству Писания, перст Божий (Исх. 8, 19)?

Перст Божий! Как, подлинно, не удивляться! Один человек столькими умами людей, различных по возрасту, состоянию, наклонностям, по месту и времени, управляет к единой цели! Как не удивляться, что ему, который еще не прошел общих границ человечества, который есть также, как слабое растение, чья жизнь, как полевой цвет, зеленеющий утром и увядающий к вечеру, — этому одному человеку миллионы людей подчиняются? Какая это сила, какое очарование! Это не очарование, но сила Божия. Бог стал в сонме богов, — говорит царь и пророк, — посреди богов произнес суд (Пс. 81, 1). Бог в сонме богов, в сонме тех, кого Сам учинил богами над жребием прочих людей, как некогда Моисея над фараоном: Я поставил тебя Богом фараону (Исх. 7, 1), изрекает Свой суд, освещает волю Свою, просвещает разум их, освещает истиною, увенчивает правдою. Бог в сонме богов: чего же опасаться им?

Если стопы их, не спотыкаясь, воздвизаются по пути, Богом предписанному, то довольное имеют уверение в Навине, которому рек Всесильный: никто не устоит перед тобою во все дни жизни твоей; и Я буду с тобою и не оставлю тебя (Иис. Нав. 1, 5). С ними Бог присутствует, управляет их советами, дарует счастливое оных окончание и защищает против злобы, восстающей на них. Бог в сонме богов сих.

Всесильный доселе царствует во вселенной над всеми людьми и над нами, слушатели, но поскольку слабость человеческая не может выдержать вида Божия, для того и употребляет средством человека, через которого управляет царством, утверждает права и законы, казнит виноватых и защищает невинных. Как назовем мы этого исполнителя Божиих повелений гнева и защищений? Как, говорю, назовем, если не избранным Божиим?

Он, по словам Апостола, носит меч (Рим. 13, 4)— меч, ограждающий благих и вращающийся на погибель злых — меч мщения. Трепещите, злодеи! Избранный Божий меч носит.

Мщение есть дело Божие: У Меня отмщение, Я воздам (Втор. 32, 35). Кто же может вручить этот меч, кроме Обладающего им? Вышняя власть перепоручает низшей, но откуда получает первая? Кем устраиваются престолы царей, кем рука сильного пишет правду? Самый простой рассудок может как бы по степеням дойти до этого. Обнимающий вселенную рукой Своей, как гнездо, конечно, обнимает и народ каждый. Если ни один волос главы нашей не упадет без воли Вседержителя, то неужели судящий земли — те, от мановения которых зависит многих спокойствие или теснота, счастие или бедствие, слезы или радость, казнь или оправдание, жизнь или смерть, — принимают такую власть и силу по слепому случаю? Но довольно: Бог стал в сонме богов (Пс. 81, 1).

Не удивительно, что здесь легкомысленные сердца, исполнившись ярости, воскликнут: " Кровь праведная, кровь мучеников вопиет против Тебя. Как и тираны, все бешенство и злобу излившие на невинность, на благочестие христиан — эти львы, терзавшие агнцев, — так же, как прочие, от Бога учинены были? "

Я не против ярости отвечаю; но по свидетельству блаженного учителя Церкви, который говорит, что Один и Тот же, Который дал власть Марию, дал и Цезарю; Который дал Августу, Тот же Самый дал и Нерону; который дал Веспассиану отцу и сыну — кротким императорам, Тот же Самый дал и жесточайшему Домициану; и после, Давший власть Константину Великому, Сей же Самый дал и Юлиану-богоотступнику. Но на что более: Христос перед лицом Пилата ответствует: ты не имел бы надо Мною никакой власти, если не было бы дано тебе свыше (Ин. 19, 11).

Всякий, получивший власть законно, каков бы он ни был, благочестивый или нечестивый, злой или добрый, получил ее от Бога. Всевышний вручает царство нечестивому или для собственного исправления его, как Елифазу Феманитину (Иов. 42, 9) и обоим друзьям его, или им наказывает беззакония народа.

Когда заблудший в путях своих Израиль простирал руки ко Господу с прошением дать ему царя и князя, то сказал Господь устами Осии: Дал тебе царя во гневе Моем, и отнял в негодовании Моем. Связано в узел беззаконие Ефрема; муки родительницы постигнут его (Ос. 13, 11-13).

Не казнь ли Божию объявляет Исайя народу нечестивому: отыму, — говорит Господь, — воина, и прозорливца, и старца, и пятидесятника, и мудрого советника; и дам им отроков в начальники их, и дети будут господствовать ими (Ис.3, 2, 3), и тогда, — присоединяет пророк, — и один будет угнетаем другим, и каждый — ближним своим; юноша будет нагло превозноситься над старцем, и простолюдин над вельможею (Ис. 3, 5). Следовательно, если суровая рука вращает меч Божий по внушению внутреннего своего советника нечестия — это есть казнь Божия, казнь народу за его нечестие.

Потому коварное упорство не оправдывает своего сопротивления власти бесчестным употреблением оной. Злоупотребление всегда бесчестно. Но этим еще не исторгается меч из рук судящего. Давид не смел сопротивляться сыну Киссову даже и тогда, когда злодейским образом был от него преследуем.

Сопротивление власти тогда только позволительно, когда должно повиноваться Богу, а не человеку, когда вынуждается исполнение закона, противного Евангелию. Справедлив Ахиким, защитивший Иеремию от меча Иоакимова, Иезекия, прежде подданный царя Ассирийского, испытавший все средства склонить его к пощаде религии Иудейской, по праву отстал от него и упорно защищал от ужаснейших нападений себя и народ свой. Во всех прочих случаях сопротивляющийся власти Божьему велению противится. Заслуги недостойно награждены, дарования не отмечены; лишают имения, дома, детей исторгают из объятия, часто несправедливо для отечества — это есть власть Божия; Бог, посредством людей, Сам карает нас.

Бог в сердцах владык царствует над нами. Какой страх, какой ужас для нечестия! Пусть тонкая ложь, часто подкупленная, пусть низкая лесть иногда пользуются человеческою слабостью в высших, но сердцеведец рано или поздно вскроет их личину, обнаружит сердца адские, посрамит их блеск и величие. Да ведают они: им Бог отмщение, Бог сильный, крепкий, ревнивый, огонь поедающий. Бог отмщение!

Бог в сердцах предержащих присутствует! Какая же должна быть покорность наша? Воздать должный урок, заплатить дань, — есть только покорность наружная. Но если мы даже мыслим против власти, то уже мы тайные изменники, предатели, тайные возмутители. В нас нет ни мира, ни спокойствия, ни тишины, ни согласия; отечество от нас ничего доброго ожидать не может. Нам ежели не мстит человек, — Бог отмщение. Истинная покорность должна быть, по словам Апостола, не только из страха наказания, но и по совести (Рим. 13, 5), не из боязни наказания, но из собственного расположения, такая же, как сыновей к родителям. Иначе все наше повиновение есть лишь притворство, которым, обманывая человека, думаем обмануть, — какая несмысленность — обмануть Бога...

Отче Небесный! Мы, дети Твои, простираем к Тебе руки наши: да царствуют еще над нами сыны царствия Твоего, которых Ты избрал в наследие Тебе. Боже Отче Небесный! Будь с нами, не оставляй нас. Аминь.

Из слова, произнесенного 13 января 1818 года

***

Святитель Тихон Задонский. Нет большего добра, чем вечное добро, и оно одно есть истинное добро, поэтому большие труды и подвиги от нас требуются, чтобы его достичь. «Так бегите, чтобы получить» это вечное добро, говорит святой Павел (1 Кор. 9, 24). Кто его получит? Не тот, кто лежит, но кто бежит. Кто бежит? Тот, кто, оставив позади все прочее, к Нему Одному, как своему центру, стремится, спешит и подвизается. А у кого нет труда и подвига, у того нет и истинного желания. Истинное желание побуждает к труду и заставляет искать способ, чтобы получить желаемое. Кто желает прийти в Москву, или в Петербург, или в Киев, идет по той дороге, которая в те города ведет, а не по иной. Так, желающему прийти к Богу и Его Вечному царствию нужно идти тесными вратами и узким путем, а не широкими вратами и пространным путем, ведущим в погибель (Мф. 7, 13—14).

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8 9 10 11 1213