Вопрос 17. Журнал Ф.А. Эмина и Л.И. Сичкарева «Смесь». Сотрудники журнала. Характер сатиры. Объекты обличения и сатирического осмеяния.

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 7Следующая ⇒

Журнал «Смесь» начал выходить 1 апреля 1769 г. еженедельно, и в течение года вышло 40 листов. Тираж составлял 600 экземпляров. В журнале сотрудничали такие авторы, как В.И. Майков, Н.И. Новиков и Ф.А. Эмин, а также секретарь библиотеки графа Б. П. Шереметева поэт В. Вороблевский.

Как признается издатель в «Предуведомлении», он вздумал писать «Смесь», «набравшись чужих мыслей и видя много периодических сочинений». В этом признании кроется разгадка и избранного издателем журнала названия, которое он всячески отводит от уподобления «Всякой всячине», не говоря уже о родстве с ней. Свою «Смесь» он склонен рассматривать, скорее, «дочерью тех сочинений, коих видны в ней переводы». Журнал действительно на три четверти представлял собой подборку переводов из самых разных источников. В основном это были французские сатирико-нравоучительные журналы «Мизантроп» («Misanthrope»), «Безделка» («La Bagatelle»), «Новый французский зритель» («Nouveau Spectateur Francais»), «Французский зритель» («Spectateur Francais») Маривио и др. Собственно оригинальные материалы составляли всего треть текстового корпуса журнала, но именно здесь обозначилось лицо «Смеси», звучала полемика с линией «Всякой всячины» и поднимались животрепещущие вопросы тогдашней российской общественной и литературной жизни.

Относительно издателя «Смеси» вопрос остается открытым. Высказывалось на этот счет несколько точек зрения. Одни исследователи считали, что «Смесь» издавал Ф. А. Эмин, другие называли Н. И. Новикова. Существуют и иные гипотезы. Однако несомненно, что во главе «Смеси» стоял грамотный, эрудированный литератор, обладавший ясным умом и независимостью своей научной позиции.

В споре «Трутня» с «Всякой всячиной» о сущности и предназначении сатиры издатель «Смеси» недвусмысленно заявил о своей солидарности с Новиковым. В 20-м листе журнала было помещено письмо к издателю «Трутня» за подписью Д.К., в котором неизвестный корреспондент брал под защиту сатирика от нападок «Всякой всячины» и чулковского «И то и сио»: «Вы выводите пороки без околичностей, осмеиваете грубость нравов испорченных и тем показываете, что вы прямой друг истинного человечества. Пускай злоязычники проповедывают, что вы объявили себя неприятелем всего человеческого рода; что злость вашего сердца видна в ваших сочинениях; что вы пишете только наглую брань, это не умаляет достойную вам похвалу, но умножает. Пусть Стозмей, изо всей мочи надседаяся, кричит, что вы обижаете целый корпус дворянства и что ваши ругательства скоро уймутся. Безрассудный Стозмей! Разве думаешь ты, что все дворяне такие же, как ты, невежи? Нет, все знающие, благородные и беспристрастные дворяне не только чтобы досадовать, но еще и похваляют такие сатиры, которые, осмеивая порочных, возвышают добродетельных дворян». Как видим, автор письма отнюдь не скрывает своей принадлежности к правящему дворянскому сословию, но он полностью поддерживает обличительную направленность сатиры Новикова. И в этом состояло своеобразие русской просветительской журналистики 1769 г., представленной такими изданиями, как «Трутень» и «Смесь».

Вслед за процитированным письмом к издателю «Трутня» в том же номере журнала был помещен материал сатирического характера — острые зарисовки двух судей, Сребролюбова и Глуподелова, — весьма неприглядные свидетельства коррупции и неупорядоченности отечественного судопроизводства.

Еще более примечательным было участие «Смеси» в обсуждении вопроса о взяточничестве подьячих. Полемика началась также в связи с позицией, занятой «Всякой всячиной». В 60-м номере этого журнала было опубликовано письмо, подписанное: Занапрасно ободранный (не исключено, что автором был Сумароков), в котором содержалась просьба к издателям найти «такой эксперимент, коим бы можно перевести подьячих». Вынужденная отвечать «Всякая всячина» взяла, по существу, подьячих под защиту: «Подьячих не можно и не должно перевести... Они менее других исключены из пословицы, которая говорит, что нет рода без урода, для того, что они более многих подвержены искушению. Подлежит еще и то вопросу: если бы менее было около них искушателей, не умалилася бы тогда и на них жалоба». Итак, по мнению печатного органа императрицы, во всем были виноваты просящие. Между журналами завязался спор.

Именно на страницах журнала «Смесь» прозвучала наиболее решительная отповедь позиции, занятой «Всякой всячиной». При этом неизвестный корреспондент, приславший письмо в журнал, прибегает к принятой самой Екатериной форме обращения со своими оппонентами: «Бабушка в добрый час намеряется исправлять пороки, а в блажной дает им послабление; она говорит, что подьячих искушают и для того они берут взятки; а это так на правду походит, как то, что черт искушает людей и велит им делать злое. Право, подьячие без всякого искушения сами просят за работу». Письмо было подписано М***.

Другим оппонентом «Всякой всячины» по этому вопросу выступил новиковский «Трутень», поместивший в листе XV письмо отставного чиновника к своему племяннику, в котором старый взяточник признавался: «Мы бренное сотворение, сосуд скудельный; как возможем остеречься от искушения, когда бы не было искушающих, тогда кто ведает, может быть, не было бы и искушаемых». Как видим, софистические отговорки «Всякой всячины» вызвали заслуженный отпор просветительски настроенных журналов.

На страницах «Смеси» периодически печатались материалы, высмеивавшие мелочность сатиры «Всякой всячины» и ее претензии играть руководящую роль среди других журналов.

Принципиальным можно считать опубликование в «Смеси» сатирического памфлета в защиту достоинства крестьян-тружеников под названием «Речь о существе простого народа». Содержание памфлета сводилось к опровержению тезиса, что простой народ вряд ли обладает разумом и более походит на животных, нежели на людей, причиной чего является постоянный труд и неприхотливость в образе жизни. Но автор памфлета обращает эти аргументы против неоправданной кичливости дворян. Некий искусный анатомист, исследовав голову крестьянина и голову благородного, увидел, что «крестьянин умел мыслить основательно о многих полезных вещах. Но в знатной голове нашел весьма неосновательные размышления: требования чести без малейших заслуг, высокомерие, смешанное с подлостью, любовные мечтания, худое понятие о дружбе и пустую родословную». Подобный демократизм издателя «Смеси» также роднит его позицию с той, которую будет утверждать на страницах «Трутня» Новиков.

В вопросах литературной полемики «Смесь» также находится в одном лагере с «Трутнем». У них одни противники и общие объекты для сатиры. Это видно, например, из содержания письма к Издателю, опубликованного в 24-м листе за подписью Правосуд. Перипетии литературной борьбы тут очевидны, и главным предметом обличения выступает самохвальство «рифмачей»: «Вы, г. издатель, может быть, мне не поверите, что я знаю много таких самохвалов: один, переломав Виргилиеву Энеиду и испортя прекрасный слог сего писателя, думает, что заслужил бессмертную славу. Другой из нежного Овидия сделал несносного враля. Третий превратил Анакреона в глупого украинца. Четвертый, видя, что делают пьяные на улице, воспел сие мерзкими стихами и равняет себя с Виргилием и Гомером». Нетрудно увидеть здесь намеки на поэта В.П. Петрова, переводчика «Энеиды», на В.Г. Рубана, переводившего «Метаморфозы» Овидия, на М.Д. Чулкова, писавшего бурлескные поэмы в античном духе. Примечательна для журнальной полемики тех лет сатирическая «Эпитафия», помещенная в 17-м листе «Смеси», — отклик на прекращение существования журнала Рубана «Ни то ни сио»:

Не много времени Ни То ни Се трудилось,
В исходе февраля родившися на свет:
Вся жизнь его была единой только бред,
И в блоху наконец в июле преродилась,
А сею тварию презренна быв везде
Исчезло во своем убогоньком гнезде.

В последних листах «Смеси» пафос сатирической обличительности выглядит сильно ослабленным. Они почти сплошь переводные и посвящены в основном осмеянию бытовых слабостей — кокетства, щегольства, женской неверности и т. и. Впрочем, отдельные зарисовки не лишены социальной заостренности, как, например, «Задача», опубликованная в последнем листе журнала: «Кто полезней обществу, простой ли мещанин, у которого работают на фабрике около двухсот человек и, получая за то деньги, исправляют свои надобности. Или превосходительный Надме, коего все достоинства в том только состоят, что на своем веку застрелил 6 диких уток и затравил 120 зайцев».

В целом среди сатирических журналов 1769 г. «Смесь», наряду с «Трутнем», наиболее отвечала задачам просветительской критики, составлявшей специфику этого направления отечественной периодики.

Вопрос 18. Журнал Ф.А. Эмина «Адская почта». Содержание журнала. Характер сатиры. Объекты обличения и сатирического осмеяния.

Последним из группы сатирических изданий 1769 г. был журнал писателя Ф.А. Эмина «Адская почта, или Переписка хромоногого беса с кривым», «ежемесячное издание». Первая книжка журнала вышла из печати в июле, и до конца года появилось шесть книжек. Сведений о тираже этого издания не сохранилось.

Замысел журнала возник у Эмина еще в апреле, о чем можно судить, исходя из материалов «Всякой всячины» за этот месяц и из предварявшего издание обращения к издателю «Всякой всячины». Журналом «Адскую почту» назвать трудно, поскольку это сочинение, принадлежавшее одному автору и лишь по характеру своего издания могущее считаться периодикой. Эмин использовал при этом традицию жанра философско-сатирической переписки, весьма распространенной в литературе французского Просвещения XV в. Достаточно вспомнить «Персидские письма» Ш. Монтескье или цикл эпистолярно-философских сочинений просветительского публициста маркиза Ж.Б. Де Буайе д' Аржанса «Кабалистические письма», «Европейские письма», «Китайские письма», представлявшие собой обсуждение политического состояния Франции того времени, и актуальных философских идеологических проблем в форме переписки корреспондентов, отражающих точки зрения, не укладывающиеся в общепринятые нормы мировосприятия. Именно такой принцип освещения действительности попытался реализовать в своем журнале Эмин. Согласно разысканиям современного исследователя, непосредственный источник сюжетной структуры «Адской почты», разумеется, кардинально адаптированный применительно к русским условиям, — это сатирические памфлеты французского писателя Э. Ленобля, имевшие форму разговоров между Хромым и Кривым бесами, гуляющими по Парижу и обменивающимися своими впечатлениями о жизни французов.

Для понимания идейной позиции издателя «Адской почты» очень важно то, что вступлением к журналу стало обращение к «Всякой всячине». По-видимому, без санкций со стороны ее издателей журнал не мог бы появиться в свет. Об этом же можно судить и по содержанию одного из первых писем уже в июльском номере, где издатель по-своему определяет место «Адской почты» в журнальном мире, а заодно формирует свое творческое кредо как журналиста: «Теперь тебя только в том уведомлю, что есть надежда и нам писать повольнее, когда пишутся " Трутень" и " Смесь". Ничего " Всякая всячина" лучше сего затеять не могла, как сделаться начинщицей журналов...» И ниже, сославшись на обозначившиеся разногласия между журналами, выразил мнение о тактике своего издания: «Нам, друг, должно писать поосторожнее, и никого в лицо не трогать, а описывать погрешности, поправления требующие». Эта осторожность позиции Эмина носила, по-видимому, принципиальный характер, о чем можно судить по содержанию последнего номера журнала, где в письме бесов к издателю подчеркивалось: «Знатных и в правлении великие места имеющих людей мы никогда в лицо не трогали нашими критическими рассуждениями...»

Для понимания Эминым задач сатиры программным и по-своему итоговым можно считать помещенное в декабрьском номере письмо к Правдолюбову (единственное в журнале не от имени бесов), где он разъясняет свой взгляд на предназначение сатиры: «Ведаю и то, что родилось в свете такое человеколюбие, которое не только о падении пороков обильные проливает слезы, но еще и о участниках оных соболезнует. Славный у многих автор, написавший должно ненавидеть пороки, а сожалеть о порочных, есть толь великий упомянутого человеколюбия подкрепитель, что множество людей, и довольно просвещенных, на свою обратил сторону. Но я сказать отважусь, что сие странное человеколюбие, сию нынешнего света добродетель произвела в свет привычка видеть часто людей порочных... а иногда с ними и обращаться...» Скрытая отсылка к рассмотренной выше полемике о сатире между «Всякой всячиной» и «Трутнем» здесь несомненна. Но как видим, Эмин занимает двойственную позицию. Его положение как писателя и как журналиста было в чем-то близко к положению М.Д. Чулкова, издателя журнала «И то и сио», чей социальный статус заставлял признавать свое бессилие исправить что-либо в этом мире и не трогать богатых. Так же смотрел на вещи и Эмин: «Если в моих критических писаниях, — писал он в заключение письма, — сыщется что-нибудь нравоучительное, то я сие пишу для тех, коим писания мои не противны, для моего препровождения времени и для пропитания, которое единственно от пера, а часто и нещастного, имею».

Сказанным определяется содержание «Адской почты». Переписка бесов — всего лишь удобная форма для изображения отдельных сторон российской действительности под сатирическим углом зрения. Впрочем, острых проблем Эмин старается не касаться. Ни о положении крестьянства, ни о злоупотреблениях власти, ни о беззакониях в судах в материалах «Адской почты» не говорится ни слова. Журнал весь состоит из своеобразных беллетризованных нравоописательных эссе — сатирических зарисовок характеров, дополняемых иногда теоретическими рассуждениями. Никаких других форм журнальной публицистики или сатиры Эмин в «Адской почте» не использует. В журнале совершенно отсутствует стихотворный отдел. Правда, в некоторых номерах имеется отдел «Адские ведомости». Содержание его в значительной мере посвящено не столько обсуждению животрепещущих вопросов русской жизни, сколько информации о событиях европейской политики и русско-турецкой войны. Социальная сатира в журнале Эмина подменяется зачастую «хроникой скандалов», в основном касающихся светской жизни столицы.

В то же время очень обильно представлена в бесовской переписке литературная жизнь Петербурга: обсуждение литературных новостей, высказывания о творчестве отдельных писателей, как живых, так и умерших, отклики на литературную полемику. В писательских кругах у Эмина было много противников, и он активно использовал свой журнал в качестве трибуны для борьбы с ними. Объектами его нападок выступали А. Сумароков, В. Лукин, Б. Рубан, М. Чулков, поэт В. Петров и др. Впрочем, к признанным корифеям российского Парнаса, таким как М.В. Ломоносов, «Адская почта» сохраняла уважительность и почтение. Обсуждению достоинств его поэзии в сравнении с наследием Сумарокова посвящено в ноябрьском номере специальное письмо.

Таким образом, между «Трутнем» и «Всякой всячиной» журнал Эмина занимал в известной мере промежуточную позицию.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 Следующая ⇒