Глава 1. Источниковедческий анализ и источниковедческий синтез

⇐ ПредыдущаяСтр 14 из 30Следующая ⇒

ИСТОЧНИКИ при всем многообразии структуры, содержания, происхождения, обстоятельств возникновения имеют общие свойства формы и содержания. Это создает возможность единого научного подхода к ним - разработки методов источниковедческого анализа и их воссоздания как феномена культуры - источниковедческого синтеза. Теоретические принципы и методы источниковедческого анализа постоянно обогащаются и развиваются в ходе научно-практической работы с историческими источниками.

Метод источниковедения имеет целью: 1) установить информационные возможности источника (или ряда однородных источников) для получения фактических сведений об общественном развитии (полнота, достоверность и новизна этих данных); 2) аргументированно оценить значение источника (или ряда однородных источников) с такой точки зрения. В соответствии с этим метод источниковедения проводится поэтапно, последовательно. Поэтому на каждом этапе решается своя исследовательская задача, достигается познавательная цель.

Материальный объект, созданный в результате целенаправленной деятельности человека, представляет собой отвечающее данной цели произведение и в то же время источник социальной информации. Он материален (т. е. доступен для непосредственного восприятия), но, в отличие от других материальных объектов, возникших под воздействием природных сил, является неким изделием с определенной, целенаправленно созданной структурой. Он обладает свойствами, выражающими телеологическое единство (единство цели его создания), более или менее полно и завершение выражает мысль и цель своего творца. Можно, разумеется, различать произведения (источники), которые с большей или меньшей степенью завершенности выражают масштаб личности своего творца. "...Изделие - это наполовину вещь, коль скоро оно определено своею вещностью, а все же и нечто большее; изделие - это наполовину художественное творение, и все же нечто меньшее, поскольку оно лишено самодостаточности художественного творения" ¹.

Созданное человеком произведение материально (вещественно), доступно для непосредственного восприятия, существует в реальности настоящего. С данной точки зрения особый интерес вызывает феномен смены материальной оболочки, который присущ феномену источника вообще. Функционируя, источник постоянно и целенаправленно как бы заново воспроизводится (переписывается, реставрируется, тиражируется, копируется и т. д.). Для социально-культурной общности всегда характерна забота о том, чтобы материальная фактура произведения сохраняла свою целостность, без которой передача социальной информации теряет свою непрерывность.

Как уже говорилось, произведение, в отличие от других материальных объектов, возникших вне участия человека (под влиянием природных сил), представляет собой некое " изделие". Именно поэтому такой материальный (вещественный) объект и может служить источником для получения сведений о его творце (авторе), о том обществе, в котором мог возникнуть подобный замысел и имелись возможности его реализации именно таким, а не иным образом. Разумеется, произведения по степени завершенности, выраженности телеологического единства, цели могут быть весьма различными. " Объективно-данный исторический источник представляется историку в виде некоторого единства и целостности; такие свойства он приписывает, например, и предмету древности, и произведению письменности; в противном случае он говорит об обломках предмета древности или об отрывках произведения письменности, - выражения, которые сами уже указывают на то, что понятие о предмете древности или произведении письменности связывается у него с понятием о некоторой их целостности" ².

Суть и своеобразие методологии источниковедения (в отличие от философской герменевтики) состоят в признании чужого (а не только своего) сознания. " Принцип единства чужого сознания... получает еще более широкое значение в том случае, когда историк имеет дело с источником, отражающим целую совокупность движений, нужных для выделки данного предмета, или целый ряд знаков, обозначающих чужую речь в словесной или письменной форме; он понимает, например, каждое слово в его соотношении с другими словами, благодаря которым каждое из них получает и более конкретный смысл. В связи с тем же принципом можно поставить и многие более частные правила герменевтики, давно уже обратившие на себя внимание исследователей" ³. В науках о культуре (в отличие от наук о природе) " Дух... не может быть дан как вещь (прямой объект естественных наук), а только в знаковом выражении, реализации в текстах и для себя самого и для другого" ⁴. Принцип понимания одного человека другим через посредство произведения составляет специфику гуманитарного познания: " Гуманитарные науки - науки о человеке в его специфике, а не о безгласной вещи и естественном явлении. Человек в его человеческой специфике всегда выражает себя (говорит), то есть создает текст... Там, где человек изучается вне текста и независимо от него, это уже не гуманитарные науки..." ⁵.

В триаде " человек-произведение-человек" методология источниковедения различает два типа взаимосвязей и соответственно два типа исследовательской деятельности. При первом типе взаимосвязей рассматривается отношение произведения к той исторической реальности, в процессе функционирования которой оно было создано (отдельным человеком, группой авторов, может быть целым народом). При втором типе познающий субъект (источниковед) включает произведение в реальность современной ему эпохи. М.М. Бахтин писал: " Событие жизни текста, то есть его подлинная сущность, всегда развивается на рубеже двух сознаний, двух субъектов". При этом возникает, по его мнению, " проблема второго субъекта, воспроизводящего, для той или иной цели, в том числе и исследовательской, текст (чужой) и создающего обрамляющий текст". О " встрече двух индивидуальностей" (М.М. Бахтин) в процессе источниковедческого анализа писал Л.П. Карсавин, также видевший в этом взаимодействии автора источника и исследователя гуманитарную специфику⁶. Связь творца и исследователя (хранителя) по-своему интерпретируют и другие ученые. "...Творение вообще не может быть, не будучи созданным, и если оно существенно нуждается в своих создателях, то созданное равным образом не может стать сущим, если не будет охраняющих его" ⁷.

Стремление опереться на достоверные свидетельства источников для воссоздания реальности прошлого было присуще историкам издавна. Оно послужило импульсом для формирования методов так называемой исторической критики, т. е. системы приемов проверки подлинности и установления достоверности исторических источников. По мере развития исторической мысли становилось более очевидным, что каждое отдельное высказывание или свидетельство источника должно быть поставлено в определенную зависимость от общего замысла произведения, от обстоятельств создания источника, от знания условий, в которых автор жил и творил. Иначе говоря, вопросы критики источников не могут быть рассмотрены без исследования вопросов интерпретации смысла произведения в его целом.

Как уже отмечалось, Ф. Шлейермахер разделял герменевтику (искусство правильно понимать текст в его грамматическом и психологическом истолковании) и критику (прежде всего критическое изучение вопросов подлинности источника) и выявил их взаимосвязь. Однако в ходе становления методологии исторической науки XIX-XX вв. происходило недостаточно четкое размежевание понятий научной критики и герменевтики и их расширительное толкование. Большое распространение получило весьма широкое понимание методов исторической критики, которое включает в себя одновременно и метод интерпретации источника. Так, в учебнике Ш. В. Ланглуа и Ш. Сеньобоса рассматривались такие понятия, как критика происхождения источника, внутренняя критика и даже критика толкования (герменевтика), что исключало возможность четкого разделения и понятий и исследовательских процедур критики и интерпретации источников. С другой стороны, именно преодоление позитивистских традиций в методологии исторического исследования активизировало проблемы понимания, герменевтики как главного и даже единственного метода работы историка с историческим источником. Преодоление культурно-исторической дистанции между историком и сознанием людей прошлого, способность к сопереживанию и выражению симпатии трактуются в работах теоретика исторического сознания Л.И. Марру как важнейшее качество историка.

Современная философская герменевтика выходит далеко за пределы традиционного истолкования смысла текста, обращаясь к более общим проблемам значения и языка. " Сама работа по интерпретации обнаруживает глубокий замысел - преодолеть культурную отдаленность, дистанцию, отделяющую читателя от чуждого ему текста, чтобы поставить его на один с ним уровень и таким образом включить смысл этого текста в нынешнее понимание, каким обладает читатель" ⁸.

От " восстановления изначального значения произведения" герменевтика в философском понимании выводит исследователя на " мыслящее опосредование с современной жизнью" и тем самым " герменевтическое сознание приобретает всеобъемлющие масштабы" ⁹.

От истолкования смысла текста источниковед переходит к более масштабным задачам интерпретации источника как явления культуры. Для парадигмы источниковедения временное расширительное толкование понятия герменевтики, в сущности, приемлемо. Данный подход позволяет лучше понять взаимосвязь профессионально-источниковедческого и более широкого - философского - подходов к произведению. Гадамер отмечает, что " различение когнитивного, нормативного и репродуктивного истолкования не имеет принципиального характера, по описывает единый феномен". Тем не менее такое различение должно существовать, Исследователь обязан ясно осознавать, в какой исследовательской ситуации он в данный момент находится; отделять ту ситуацию, в которой он репродуктивно истолковывает произведение (т. е. стремится понять смысл, который вкладывал в произведение его автор), от другой, в которой он по-своему интерпретирует полученную с помощью данного подхода информацию в связи с современной ему реальностью (т. е. самостоятельно выстраивает свое, современное понимание реальности настоящего, опираясь на полученную информацию, дает свое когнитивное истолкование). Именно в этом смысле можно говорить о двух субъектах гуманитарного познания.

Нельзя не видеть, что смешение этих двух подходов приводит к методологической неразличимости субъекта и объекта в познании источника. " Результаты наших размышлений, - пишет Гадамер, - заставляют нас отказаться от разделения герменевтической постановки вопроса на субъективность интерпретатора и объективность подлежащего пониманию смысла". Ученый даже сравнивает обрисованную им ситуацию интерпретации источника с разговором двух собеседников, в ходе которого возникает новая атмосфера: " взаимопонимание, объединяя собеседников, преображает их так, что они уже не являются более тем, чем были раньше". Понятно, однако, что разговор собеседников и ситуация с источником в ходе источниковедческого анализа совершенно различны. Источник не меняет своего первоначального смысла в ходе обращения к нему исследователя. Возможна (что совершенно нежелательно) лишь подмена смысла источника каким-то другим, ему несвойственным смыслом. Не отличая голоса источника от своего собственного, интерпретатор перестает слышать этот другой, суверенный голос, а значит, лишает себя новой информации, которую мог бы получить от другого. В ходе научного анализа источника голоса обоих субъектов - автора и исследователя - должны быть четко различимыми. Решению данной задачи соответствует оптимальная структура источниковедческого исследования. Лишь синтез двух взаимодополняющих подходов к изучению источника дает возможность представить изучаемый источник как явление культуры, как общечеловеческий феномен. " Всякий, кто стремится к познанию исторической действительности, почерпает свое знание о ней из источников (в широком смысле); но для того, чтобы установить, знание о каком именно факте oн может получить из данного источника, он должен понять его: в противном случае, он не будет иметь достаточного основания для того, чтобы придавать своему представлению о факте объективное значение; не будучи уверен в том, что именно он познает из данного источника, он не может быть уверенным в том, что он не приписывает источнику продукта своей собственной фантазии" ¹⁰.

Примечания

1 Хайдеггер М. Исток художественного творения // Хайдеггер М. Работы и размышления разных лет. М., 1993. С. 62.

2 Лаппо-Данилевский А. С. Методология истории. Вып. 2. С. 378.

3 Значение принципа " единство чужого сознания" как основного для герменевтического искусства понимать чужую речь рассмотрел А.С. Лаппо-Данилевский.

4 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1980. С. 300.

5 Там же. С. 142.

6 Карсавин Л.П. Философия истории. Спб., 1993. С. 283.

7 Гадамер Г. Введение к " Истоку художественного творения" // Хайдеггер) М. Работы и размышления разных лет. М., 1993. С. 97.

8 Рикёр П. Конфликт интерпретаций: Очерки о герменевтике. М., 1994. С. 4.

9 Гадамep Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М., 1988. С. 215.

10 Лаппо-Данилевский А. С. Указ. соч. С. 407.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒