He верьте никому старше трех лет

⇐ ПредыдущаяСтр 8 из 9Следующая ⇒

Интуитивное понимание грамматики маленьким ребенком - вещь куда более сложная, чем самый толстый учебник и самый современный компьютерный язык.

Стивен Пинкер

Все, кто имеет дело с маленькими детьми, знают, что первые годы жизни - это возраст неукротимой любознательности. В три года все в мире кажется таким новым и непонятным. Большие вопросы просты в этом возрасте, и сводятся они к одному: «Почему? »

Возвышаясь над этими маленькими почемучками, мы, взрослые, считаем своим долгом давать ответы на их вопросы. Но роль ходячей энциклопедии скоро становится нам не по плечу - появляются такие вопросы, ответов на которые у нас нет. Мало-помалу любопытство детей нас раздражает, и мы начинаем прибегать к принуждению.

- Сними, пожалуйста, носки.

- Почему?

- Они промокли.

- Почему?

- Потому что ты вступил в лужу.

- Почему?

- Потому что тебе так захотелось.

- Почему?

- Сними носки немедленно.

И так целый день и день за днем.

Почему мы принимаем такое поведение трехлетнего ребенка за поиски ответов? Мы забыли, в чем заключается суть этого непреходящего любопытства. Обитая в мире от-носительной определенности, мы вообразили, что и ребенок стремится к тому же.

Потому-то и нельзя доверять никому старше трех лет. Маленькие дети просто любопытны. Когда они что-то узнают, их любопытство не насыщается. Эту жажду не утолить ответами. Они хотят знать больше, независимо от того, что они уже узнали. Их вопросы о жизни и есть их жизнь. Поэтому мы не можем ответить детям на их вопросы. Однако мы можем присоединиться к ним в их расспросах. Для этого нам придется оставить все свои ответы... Возможно, мы потеряем ощущение времени. Возможно, сегодня нам не удастся сделать ничего из намеченного. Возможно, заданный вопрос окажется лишенным всякого смысла, а вся эта суета - сплошной глупостью, как игра без ведения счета, без конца... без победителя.

Нам скажут, что пришло время приступить к какой-то другой игре - с четкими правилами, с ясным распределением ролей и элементом соревнования. Ведь, в конечном счете, в реальной жизни детям придется иметь дело именно с этим. Так почему же им хочется тратить столько времени на просто игру!

Скорее всего, нам следовало бы внушить им, что на большинство вопросов есть ответы, а когда ответа нет, нужно заняться чем-нибудь другим, оставив наконец эти бесконечные вопросы. Со временем нам удастся научить их меньше удивляться, с большей легкостью отказываться от своих вопросов и принимать ответы как нечто окончательное - вот тогда они будут готовы к школе. После школы они смогут жить продуктивной жизнью. А мы сможем вернуться к тому, чем занимались, - уж это, безусловно, дело крайне важное.

А что, если поощрять эти расспросы, а не подавлять их? Интересно, каковы возможности ребенка, чья любознательность не знает границ? И как тогда изменимся мы, родители? Как изменятся наши ответы? Как изменится наш мир?

Мы словно боимся своих детей с их бесконечной жаждой открытий, их неугомонной энергией и ясными глазами. Неужели мы сами настолько изменились, что забыли, насколько это ценно? Неужели созданный нами мир просто не выдерживает их взгляда?

Если мы не посвятим свою жизнь этой Жажде открытий в наших детях и в себе самих, если мы ограничим своих детей заранее сформулированными ответами, мы все равно столкнемся с этим простым и неизбежным вопросом.

Почему?

Если вы не боитесь задать его самому себе, проведите несложный эксперимент. Только выспитесь хорошенько накануне. Позвоните приятелю, у которого есть маленький ребенок, а лучше - несколько малышей. (Если у вас у самого есть дети, то в эксперименте нет надобности - вы уже и без того свое получили. Просто отправляйтесь спать.) Проведите целый день с этим ребенком или детьми, но не как

взрослый надсмотрщик, а как участник их игр.Играйте без всяких оговорок. Играйте, жуя бутерброд, играйте за обедом.

Просто играйте.

Все, что вас окружает, - часть игры. Весь остальной мир, кроме вашего непосредственного окружения, перестал существовать. Нет никаких сложных отношений. Нет никаких счетов к оплате. Есть только игра.

Ну и как вам это развлечение - оно вас волнует, выматывает или и то и другое? Ищете ли вы какой-то смысл в игре? Стремитесь ли формулировать правила? Хотите ли чего-нибудь достичь? А как вы себя чувствуете в конце целого дня игры? Каким вам теперь кажется наш взрослый мир? Акаким - мир ребенка? Попробуйте, поэкспериментируйте в течение одного дня или хотя бы часа. А если вы и в самом деле настроены серьезно, то продолжайте так экспериментировать всю оставшуюся жизнь. Спросите себя: «Почему? », но не отвечайте на вопрос, и не переставайте его задавать.

Мудрость незнания

Главный источник проблем - их решения.

Милтон Берл

Однажды в многолюдном обществе Сократу был задан провокационный вопрос: кто из известных ему философов глубже всех постиг истину? Презрев людскую зависть и ревность, мудрец ответил с иронией: «Сократ знает больше всех, потому что он знает, что ничего не знает».

По сей день мы помним Сократа как одного из самых выдающихся мыслителей, тогда как большинство его современников канули в небытие, а их некогда великие прозрения остались на обочине философской мысли.

Кто как не Сократ глубоко понимал природу учения. Он развил собственный метод рассуждения и обучения при помощи диалога, основанного на последовательности вопросов. Один из величайших учителей всех времен, Сократ пришел к убеждению, что учить и учиться нечему - знание жизни присуще каждому человеку от рождения, вопросы же помогают обнажить то, что и так известно.

В те времена учителя, именовавшиеся софистами, взимали с учеников плату за знания и постижение философии. Разумеется, тот учитель, чьи ученики уходили к его «более мудрому» коллеге, ничего не получал. Поэтому в борьбе за славу и учеников софисты упражнялись в витиеватых самонадеянных рассуждениях, позволявших им логически «обосновать» любую свою мысль. Они подарили нам термин «софизм», что означает вводящее в заблуждение логическое построение. И тень этих мудрецов, похоже, по сей день лежит на нашей системе образования.

Надо ли говорить, что великий Сократ оспаривал истинность учения софистов. К тому же он отказывался от платы за обучение. А за пристрастие к неудобным вопросам и непримиримость, с которой он доказывал, что для власть имущих лучше, когда люди задают меньше вопросов, мудрец был приговорен к смерти.

Прошли тысячи лет, но эхо сократовских вопросов по-прежнему волнует общество. Нынешние образовательные институты успешно забыли об их важности и теперь поддерживают новые, усложненные формы софистики. Власть имущие по-прежнему дают нам понять, что прямые и ясные вопросы у них не в чести.

И хотя мало кто возьмет на себя смелость утверждать, что с государственным образованием у нас все в порядке, еще меньше наберется тех, кто признает, что причиной всему - нелюбовь к вопросам. Не утихают споры между сторонниками разных систем финансирования, учебных программ и способов оценивания. Но все эти споры не выходят за рамки софистики, ведь от их исхода зависят доходы спорщиков.

А что, если все эти деловые люди ошибаются? Что, если проблема образования действительно заключается в том, что оно препятствует расспросам? Что такого понятия, как «слишком много вопросов», быть не должно? Что, если прав был Сократ?

Если Сократ был прав, тогда вопрос - это учитель, школа и учебник. Нет необходимости учить, когда есть необходимость учиться. Нет необходимости в ответах, когда есть настоящие вопросы. В образовании, построенном на вопросах, не может быть никаких программ, никаких экзаменов, потому что вопрос всегда открыт, не оформлен окончательно и не имеет границ.

Вопрос - жив; ответ - мертв. Тут-то и проигрывают наши школы: они полны ответов. Вопросы, которые «подходят» к заданным ответам, поощряются, на них обращают внимание, они служат источником вознаграждения. Вопросы же, не соответствующие нужным ответам, отвергаются и влекут за собой наказание.

Если рабочий задает вопросы, то эффективность конвейера от этого не выигрывает. Поэтому государственное образование учило навыкам, а не творчеству. Когда-то промышленности нужна была именно такая рабочая сила, теперь же на сей счет былой уверенности нет. Компьютеры и автоматизация сводят на нет потребность в таких механических движениях, для которых достаточно некритического мышления. На производстве ощущается нехватка творчески мыслящих людей - конструкторов, новаторов - тех, кто принимает решения. И в этом нет ничего удивительного, поскольку государственное образование продолжает функционировать по принципам тех времен, когда закладывались его основы, - времен промышленной революции.

Мы живем в информационный век, с огромной скоростью двигаясь к тому неизвестному, что будет после него. Век промышленности занял столетия, но продолжительность века информационного, возможно, не превысит и нескольких десятилетий. Ядро промышленности теперь составляют компьютеры, и уж они-то накапливают и отбирают информацию гораздо лучше человека. А со временем машины приобретут еще и способность комплексного осмысления, осваивая все новые сферы возможностей, ранее принадлежавшие исключительно человеку. Что ж, наши синапсы попросту медленней машин.

Так в чем же состоит цель образования перед лицом этого неминуемого морального устаревания человеческого разума? Неужели-мы будем продолжать учить информации просто потому, что образование больше ничего не умеет? Образование само давно морально устарело, только не отдает себе в этом отчета. Оно само нуждается в образовании.

А тем временем властные структуры нашей общественной системы выносят - как в свое время Сократу - смертный приговор любознательности и творческому импульсу нашей молодежи.

Сократ мог бы спросить: «Надо ли взрослым формулировать вопрос, который изначально присущ любому ребенку? »

Духовность и обучение *

Насвсех выучили обходиться вообще без духовной жизни.

Джон Гатто

Как-то так повелось, что внедрение в головы детей культурных концепций мы называем образованием. Более того, мы боимся, что, не будучи подвергнуты такому окультуриванию, наши дети потерпят в жизни фиаско. Любые учебные программы - будь то «Великие книги» некогда модного у нас курса гуманитарного образования или руководство по изучению какой-нибудь точной науки - представляют собой моделирование того, каким должен быть образованный человек и, что еще важнее, как этот человек должен функционировать в обществе.

Родители боятся за своих детей и потому препоручают их «высшим» силам, которые причесывают всех под одну гребенку и комплектуют в одно социальное целое. Но за родительское спокойствие приходится платить. И этой ценой становится разбазаривание творческого потенциала ребенка и его стремления к самовыражению (уж это-то в процессе образования искореняется напрочь! ).

Мы боимся, что если не отдать ребенка этой унифицирующей системе, то ему предстоит жизнь, полная трудностей и поражений. Он окажется белой вороной. У него не будет ни необходимых навыков, ни дисциплины. Он не сумеет себя реализовать, не сможет быть эффективным, не найдет работы и т. д. и т. п. А если поражение ждет нашего ребенка, значит, оно ждет и нас. Вот чего боятся родители, вот чего боялись и их родители.

Но если мы научимся жить неравнодушно, мы сможем сами разобраться со своими страхами, вместо того чтобы передавать их следующему поколению. Мы сможем создать такие общественные формы, которые будут отражением жизни, полной любви и любопытства. Сообщества по интересам (Intentional living communities), школы с ученическим самоуправлением, устойчивые кооперативные коммерческие предприятия, экологически чистые пищевые производства; благотворительные организации, основанные на человеческих взаимоотношениях; некоммерческие объединения в сфере искусства и журналистики... В такой жизни находится место книгам и компьютерам, краскам и музыкальным инструментам, мистикам и ясновидцам, не говоря уже о предпринимателях, ремесленниках и ученых. А разве может ребенок остаться необразованным в семье, в обществе, где живут полнокровной жизнью?

Однако если домашнее обучение соответствует потребностям моего ребенка, то это не значит, что оно способно удовлетворить потребностям каждого. Для благополучия вашего ребенка домашнее обучение необходимо, если нет лучшей альтернативы. Но возможность такой альтернативы должна существовать всегда и для всех детей.

Реальный мир не соответствует желаемым идеалам. Ваша жизнь может быть полна педагогических изысков, но чтобы должным образом увязать ее с жизнью общества, реально приходится бороться с многочисленными трудностями.

Учебные сообщества также полны изъянов. В наше время уже почти каждый ребенок может получить доступ к образованию по своему выбору. Но учебные сообщества еще недостаточно зрелы для того, чтобы обеспечить детям более полное, естественное и целостное освобождение от школьных пут. Таков уровень духовного осознания взаимосвязанности нашей жизни, ведь он находит выражение в тех формах, которые мы создаем.

Даже основанный на принципах свободы и ответственности, учебный центр будет оставаться несовершенным до тех пор, пока он не научится непринужденно взаимодействовать со всеми окружающими его семьями, предприятиями, организациями, равно как и со всем миром. Обучение, в конечном счете, может быть вообще освобождено от привязанности к определенному институту и возвращено в то свое естественное состояние, когда его единственным стимулом было любопытство, когда оно продолжалось всю жизнь и охватывало все стороны человеческого существа.

Но все это - чистое теоретизирование, если только мы активно не воплощаем эти идеи в жизнь, не проверяем их, соединяя свои слова со своей жизнью. Для живого эксперимента потребуется некая чистая среда, способная впитывать новое и сообщаться с внешним миром. А иначе - без этой открытости - мы получим затхлый объем, замкнутый сам на себя. Конечно, мы можем создать эдакий маленький мирок для себя и своих близких, в особенности для своих детей. Но с точки зрения целостности он не будет ни учебным сообществом, ни сообществом вообще. Закрытый альтернативный мирок - это всего лишь обратная сторона массовой стадной культуры, ее неотъемлемая часть. Жизнь, полная

любопытства, жизнь открытого обучения требует исследования всего сущего и контакта с ним.

Мы обладаем способностью не теряться среди десятков тысяч разнообразных проявлений жизни просто потому, что все они, по существу, связаны общностью нашего сознания. Давайте же не будем их сортировать, отделяя те, что нас радуют, от тех, что не радуют. Давайте просто воспринимать их такими, как они есть, привнося в свою жизнь необходимые перемены и сводя воедино разрозненные элементы. Кто из нас г-етов покинуть виртуальный мир безопасности и шагнуть в действительность, полную экспериментов и неутолимого любопытства? Это вопрос не только к нашим детям, но и к каждому из нас.

Наставничество и образование

Можно только диву даваться, что современные методы обучения еще не полностью удушили жажду исследований. Ведь это нежное маленькое растение, кроме ухода, требует в первую очередь свободы. Без свободы оно вянет и засыхает. Было бы серьезной ошибкой думать, что радость видеть и искать будет уживаться с кнутом в виде принуждения и чувства долга. Напротив, я верю, что даже здорового хищника можно было бы отучить от прожорливости, если с помощью кнута заставлять его непрерывно есть, даже когда он не голоден. Тем более если пишу еще и подбирать соответствующим образом.

Альберт Эйнштейн

Вряд ли мы отыщем целостное образование там, где ребенок учится у взрослых. Оно там, где ребенок учится у детей, где учитель учится у ребенка, где персонал учебного центра учит родителей, а родители учат персонал. Обучение происходит во всех направлениях и во всех измерениях бытия - интеллектуальном, эмоциональном и духовном. Дети обладают творческим потенциалом. Они набираются мудрости. Что касается взрослых, то многие из них свой творческий потенциал уже растеряли, а мудрость раздали.

Я не хочу сказать, что ребенку нечему научиться у взрослых, - все дело в том, как происходит это обучение. Жизнь говорит нам, что вполне достаточно, чтобы взрослые не уничтожали ребенка: остальное он откроет для себя сам. Но если обучение принудительное, то ребенок учится только одному: главное в жизни - это сила. Так и происходит его уничтожение.

Человека нельзя избавить от трудностей, свойственных человеческому существованию. Перед каждым из нас стоит экзистенциональная задача - понять, что такое моя жизнь и для чего она мне дана. Является ли жизнь исключительно материальной? Дана ли для того, чтобы приобретать и обладать? Каждая личность, каждый ребенок (не будем забывать, что ребенок - это личность) должен ответить на этот вопрос, жить в соответствии со своим ответом, а потом задуматься, верен этот ответ или нет. В любой среде найдутся дети, которые скажут: «Да, я хочу получить все, что только можно». Таковы их устремления. Но могут быть и другие ответы, другие устремления.

По мере того как дети проходят обучение, делают выборы и терпят неудачи, а может, и добиваются побед, в игру вступает их врожденный интеллект. И если им предоставить свободу, разве они не почувствуют себя настолько свободными в своих исследованиях, чтобы обратиться за помощью, если таковая понадобится? Разве они не захотят обратиться к специалистам, к тем, кто овладел знаниями в данной области?

Наставник, мастер, художник или исследователь может обучать совсем не так, как учитель. Увлеченный человек учит, излучая радость и любовь, которые он испытывает по отношению к своему предмету. И вот ученик говорит: «Меня интересует эта технология, ремесло, область знаний, а у вас есть что сказать по этому поводу. Я бы тоже хотел этому научиться. Как мне это сделать? » Таково начало диалога, несущего знания и мудрость. Осознание своих потребностей, созидание отношений и исполнение договора - вот важнейшие элементы процесса образования.

Условия передачи знаний определяются участниками соглашения. Я могу сказать: «Я хочу приходить каждый понедельник в полдень и учиться игре на скрипке». А вы отвечаете: «Что ж, отлично, но вам придется заниматься пять часов в неделю, потому что я не стану попусту тратить свое время, если вы этого не будете делать». Договор заключен. Теперь я буду учиться у вас, пока не пойму, что мне нужно от этого учения. Такая система обучения ни в малейшей степени не похожа на традиционную, когда отец говорит сыну: «Тебе пора учиться играть на скрипке, потому что я начал учиться этому, когда мне было семь. А эти занятия будут тебе полезны. Да и в математике помогут».

Встречая своего учителя, вы инстинктивно тянетесь к нему - ведь вы понимаете: он знает то, что хотите узнать вы. Но о каком умении ни шла бы речь, ответственное отношение к обучению и наставнику предполагает наличие дисциплины.

Это дисциплина, которая естественным образом возникает из взаимодействия глубокого интереса ученика и любви мастера к своему делу. Желание учиться порождает энтузиазм, преданность, целеустремленность, на которых строятся отношения с мастером. Если же ученик не имеет такого желания, то настоящий мастер не станет тратить на него

свое время, поскольку ученик еще не созрел, не проявляет энтузиазма, не настроен, не понимает своих собственных потребностей в данном знании.

Мастер, в свою очередь, должен быть настоящим мастером, а не шарлатаном. Он просто обязан жить в любви к своему искусству, ремеслу или науке. И он должен быть убежден, что энтузиазм ученика - это второй полюс, благодаря которому происходит обучение. Отношения между учеником и мастером не опираются на власть и подчинение. Это отношения сотрудничества, в которых человеческие знания, мастерство и мудрость передаются как негасимое пламя из поколения в поколение. Этим пламенем нельзя завладеть, его нельзя создать или контролировать в одиночку.

Такая передача мастерства и мудрости может происходить при посредстве личности, книги или каких-либо событий. Музыка, стихи, заход солнца - это может быть все что угодно, если оно связано с согласованием внутреннего и внешнего, с неким электрическим током, превращающим меня прежнего в меня сегодняшнего. Теперь я - хранитель этого огня, я всегда готов передать его, если представится возможность. Живя в радости познания нового, мы все становимся подмастерьями и наставниками, волшебниками и учениками.

Если вы чувствуете в себе стремление чему-то выучиться, если вы обладаете способностью идти к своей цели, невзирая на препятствия, то вас ничто не остановит - вы найдете мастера или наставника. И если этот мастер понимает различия между насаждением знания и учением, то вы сможете учиться. Как поступают истинные мастера? Они учат вас тому, что им известно, а потом выгоняют вон. «Дело сделано. Ты получил от меня все, что мне известно, - иди! » Они не позволят вам остаться в прежней структуре отношений. Ведь невозможно до конца оценить то, чему вас научили, не выйдя из тени своего учителя и не начав передавать свои знания другим.

Любая учебная среда должна сперва предоставлять доступ к знаниям, а потом - доступ к двери. Одна из главных ошибок, совершаемых в большинстве школ, состоит в том, что они дают доступ к информации, информации и еще раз информации. А вот выхода - метафорической двери - там нет. Дети могут учиться, но у них редко бывает пространство для экспериментирования с информацией и превращения ее в знания и мудрость.

Наставничество преподает основы, но, кроме того, оно помогает совершить прорыв. Прорыв способны совершить те, у кого хватает мужества выйти за рамки известного. Но, к сожалению, слишком часто образование ограничивается запоминанием информации и не высекает искры творчества, позволяющей использовать информацию как инструмент. Наставник передает то, что ему уже известно, но он должен быть открыт и тому, что идет следом, быть готовым передать и эту тайну. При наличии интереса ученик быстро постигает основы, и любую учебную среду можно организовать таким образом, чтобы до основ можно было добраться в тот момент, когда это наиболее полезно для ученика.

В отсутствие своего наставника свободный ученик становится исследователем. Он экспериментирует в поисках мастерства, ищет сведения о том, чего достигли другие, взаимодействует с товарищами, разделяющими его энтузиазм. При этом некоторые из них могут питать страсть к шахматам, тригонометрии, художественному литью или китайской поэзии.

Учебное сообщество должно стать перекрестком, с которого можно отправиться к самым разным наставникам. Хочу ли я быть барабанщиком, писателем, инженером или каменщиком, для меня, как и для других учеников, найдется наставник, который будет работать с группой энтузиастов. Разумеется, если я захочу научиться мастерству каменщика самостоятельно, то я буду экспериментировать с грудой кирпичей и раствором. Вероятно, у меня получится кривая стена, но зато я узнаю кое-что об экспериментировании и учебе.

Заинтересованные ученики могут вместе организовать класс. Это можно сделать даже традиционным способом, пригласив учителя или лектора - требовательного и сурового. Но обеспечивать учебный процесс все равно будет не что иное, как энтузиазм учеников. Их интерес даже традиционную дидактическую форму способен превратить в нечто жизненное и волшебное.

Наставнику не обязательно быть волшебником, но ему нужно понимать этот интерес к обучению. Мастерство на ставника состоит в том, чтобы помочь ученику открыть в себе энтузиазм, который и является залогом подлинного обучения. '.'-Создание учебных сообществ

Живая школа

Свободный диалог - вот что может оказаться одним из самых эффективных способов исследования угрожающего обществу кризиса, равно как и всей человеческой природы и сегодняшнего сознания. Более того, может выясниться, что эта форма свободного обмена идеями как нельзя лучше подходит для преобразования цивилизации и излечения ее от тех опасных заблуждений, которые мешают проявлению творческого потенциала.

Дэвид Бом

В место того, чтобы мириться с возрастающей централизацией образования, нам следовало бы попытаться настоять на том, чтобы наши дети обучались непосредственно в среде своего обитания.

Детям вовсе не обязательно куда-то ехать, чтобы учиться. Они всему учатся там, где находятся, - дома, в кругу друзей или соседей. Их школой мог бы стать этот дом и этот круг - вся совокупность доступных им домов, рабочих мест, предприятий и общественных заведений. Нужно только, чтобы родители и другие члены общества сделали из этих домов нечто большее, чем прибежища для сна и еды, а круг общения превратили бы в способ проявления отношений, а не только поле деятельности. Иными словами, требуется совсем немного: полностью изменить наше общество, его ценности и структуру.

На самом деле это не так уж невозможно, как кажется на первый взгляд. И у нас есть мотив, чтобы сделать это. Мы любим наших детей и желаем для них всего самого лучшего. И большинство из нас ничего не имели бы против того, чтобы реализоваться самим.

Чтобы научить детей мыслить смело, творить и реализо-вывать себя, мы должны все это делать сами. Мы должны рассмотреть повнимательней все стороны нашей жизни, чтобы понять, какие из них служат выражению человеческого потенциала, а какие - лишь привычке к надежности и определенности. Мы должны организовать учебные сообщества не только для детей, но и для всех нас: живые школы, способные чутко откликаться на наши проблемы и потребности. Давайте откажемся не только от расовых, межполовых или классовых, но и от возрастных барьеров, чтобы все люди от младенцев до стариков могли делиться своим опытом без ограничений. Давайте расширять свое представление о жизни, включая в нее не только понятия «я» и «мое», но и «вы» и «ваше», превращая отдельные грани жизней каждого из нас в единый бриллиант нашей общей жизни.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 6 789 Следующая ⇒