Новая стратегия Кремля в киберпространстве

⇐ ПредыдущаяСтр 15 из 16Следующая ⇒

Три фактора вынудили государственную власть России изменить свою стратегию в киберпространстве: динамика проникновения Интернета в общество, динамика социальных сетей и их политическое значение (причем последнее обстоятельство оказалось изрядной неожиданностью).

Показатель проникновения Интернета в России в конце 2014 г. превысил 60 %. Аудитория интернет‑ пользователей в стране составляет сегодня около 75 миллионов человек во всех половозрастных группах. Причем более половины из них выходят в Сеть хотя бы раз в сутки, и почти 90 % пользуются для этого именно социальными сервисами. В свою очередь, из числа участников социальных сетей 71 % ежедневно пользуются своим аккаунтом, 30 % узнают новости из соцсетей, 23 % проводят в сетях более 20 часов в сутки (! )[56]. Хотя самая популярная отечественная социальная сеть это «ВКонтакте» (аудитория на 2014 г. более 52 млн человек), в политическом отношении несравненно более важны Facebook и Twitter.

Протесты в России, а также революции в Тунисе и Египте со всей очевидностью указали на важную политическую роль социальных медиа, и власть просто обязана была отреагировать на это обстоятельство. До 2012 г. социальные сети ее мало занимали. Стратегия в киберпространстве была предельно простой, если не сказать примитивной: размещать позитивные материалы о власти и негативные об оппозиции, поддерживать проправительственные сайты и игнорировать (атаковать при необходимости) оппозиционные.

Однако подобная политика совершенно не учитывала специфики Интернета как коммуникативного пространства, состоящего из ряда кластеров, которые могут не пересекаться. В результате и без того слабо выраженный проправительственный кластер оказался в фактической изоляции, в то время как оппозиционные кластеры, несмотря на политические и идеологические разногласия, взаимодействовали. В то время как проправительственные сайты и форумы посещались преимущественно людьми и без того лояльными власти, оппозиция расширяла свое влияние среди колеблющихся и неопределившихся.

Новая стратегия Кремля в отношении киберпространства состоит из трех элементов: 1) цензуры и фильтрации – технической и содержательной – нежелательного контента; 2) проникновения через социальные сети во все слои общества; 3) формирования выгодной власти повестки дня и интерпретаций.

Что касается первого элемента, то он довольно прост: если конкуренты опасны, с ними проще расправиться, чем полемизировать. Сделать это можно с помощью законодательного регулирования Интернета и социальных сетей. С 2012 г. в России произошло его резкое ужесточение.

28 июля 2012 г. был принят Федеральный закон № 436‑ ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», предусматривающий отнесение информационной продукции к одной из пяти категорий и запрещающий ее распространение среди детей в зависимости от их возраста. Хотя изначально речь шла о запрете распространения детской порнографии, пропаганды наркотиков и суицида, список оснований, по которым сайты могут быть заблокированы, постоянно расширяется.

Так называемый закон о лайках и репостах (июнь 2014 г.) ввел уголовную ответственность за призывы к экстремистской деятельности в Интернете. Его содержание позволяет считать экстремизмом даже лайки, то есть одобрение той или иной информации, высказывания или изображения, или их репост. В целом начиная с 2012 г. резко возросло давление на интернет‑ активность политического толка, участились случаи привлечения пользователей к уголовной ответственности, возросло число блокировок сайтов.

Из самой популярной российской сети «ВКонтакте» был выдавлен ее основатель и генеральный директор Павел Дуров, придерживающийся либертарианских взглядов и не склонный к сотрудничеству с властью. Контроль над социальной сетью перешел в руки полностью лояльных Кремлю бизнесменов.

Также российская власть время от времени пытается поставить под национальный законодательный контроль функционирование в России международных социальных сетей Facebook и Twitter.

В любом случае принятые за последние несколько лет законы и поправки в законодательство изрядно затруднили работу интернет‑ провайдеров в России и значительно усилили контроль над ними.

Справедливости ради надо отметить, что российское государство отнюдь не самый жесткий регулятор Интернета. Некоторые режимы вводят поистине драконовскую цензуру или даже полный запрет на доступ в Сеть внутри страны. Помимо этого, осуществляется давление на независимых блогеров вплоть до их физического устранения.

В мае 2013 г. в своем специальном докладе организация «Репортеры без границ» привела список из пяти стран – «врагов Интернета», в который попали государства, контролирующие Сеть и систематически нарушающие права человека[57]. Среди них оказались Сирия, Китай, Иран, Бахрейн и Вьетнам.

В Китае существует сложная национальная система фильтрации, известная как «Великий китайский файерволл» или «Золотой щит». Этот фильтр представляет собой систему серверов на интернет‑ канале между провайдерами и международными Сетями передачи информации, которая фильтрует информацию. Разработка проекта была начата в 1998 г., а в 2003 г. его ввели в эксплуатацию в общенациональных масштабах.

Для блокирования предположительно вредоносной иностранной информации используется также принцип фильтрации по ключевым словам. Цензоры работают как на административном уровне, так и на различных интернет‑ сервисах, включая блоги, поисковики и социальные сети. Практически ежедневно к списку запрещенных ключевых слов добавляются новые сочетания: их ввод в строку поиска или не дает никаких результатов, или приводит к зашифровыванию и уничтожению информационных материалов.

С 2005 г. в Китае действуют так называемые умаоданы – китайские проправительственные блогеры, участники форумов и пользователи социальных сетей, высказывающие положительное мнение о правительстве КНР, Компартии и проводимой ею политике. Работа этих веб‑ бригад оплачивается, однако существует немало добровольцев, выполняющих те же действия бесплатно. Количество таких пользователей‑ «троллей» точно неизвестно, несколько лет назад оно составляло от 280 до 300 тысяч человек[58].

Несмотря на недовольство мирового сообщества в отношении интернет‑ цензуры в Китайской Республике, многие западные интернет‑ компании вынуждены идти на соглашения с китайским правительством и блокировать нежелательный контент или доступ к определенным ресурсам. Так, в частности, поступила компания Google, которая в ответ на разрешение китайского правительства открыть в 2006 г. свой поисковый сайт на китайском языке заблокировала несколько тысяч сайтов с «нежелательным» содержанием. В то же время Facebook, Twitter и YouTube в Китае заблокированы.

Так что Россия, несмотря на нарастающий запретительный вал в киберпространстве, выглядит на фоне Китая почти вегетариански.

Не запрещая Facebook, российские манипуляторы нашли техническую возможность влиять на его администрацию с целью временной блокировки «опасных» аккаунтов и удаления «нежелательных» постов. Вот каким образом это делается. В адрес администрации сети организуется одновременная отправка нескольких десятков или даже сотен жалоб – чаще всего от так называемых ботов, но это могут быть и договорившиеся между собой реальные пользователи. В соответствии с инструкцией модератор удаляет пост и блокирует аккаунт «нарушителя». Впоследствии (раньше или позже) аккаунт разблокируется, но пост остается недоступным.

Данным приемом – организацией жалоб – вслед за русскими «первооткрывателями» стали пользоваться группы украинских энтузиастов. В частности, они добились того, что администрация Facebook блокирует посты и аккаунты за использование слова «хохол». Также украинцам удавалось добиться временной блокировки аккаунтов ряда российских публицистов.

Этот технический прием, позволяющий на время прерывать коммуникацию в социальных сетях, относительно нов. Внешне он вполне цивилен в отличие от таких классических и проверенных временем технических способов, как взлом почты и сайтов, организация DDOS‑ атак на нежелательные сайты. Подобные грубые приемы «технической фильтрации» невозможны в социальных сетях.

Помимо технических средств борьбы с «нежелательным» контентом и «опасной» коммуникацией широко распространен метод, который с некоторой натяжкой можно назвать «содержательным». Он так же весьма прост. Необоснованная критика, облыжные обвинения, сознательные и намеренные оскорбления в адрес хозяина аккаунта, его постов и участников дискуссии.

Таким путем достигаются следующие цели: хозяин аккаунта выбивается из равновесия; дискуссия приобретает характер площадной брани, что крайне затрудняет коммуникацию и отвращает актуальных и потенциальных участников; при создании подобного негативного фона любые идеи воспринимаются с заведомым недоверием.

Обратите внимание, как целые орды «троллей» будто по команде (а и на самом деле по команде) атакуют любой пост какого‑ нибудь видного оппозиционера, например Навального. И не надо тешить себя иллюзией, что, мол, правда всегда проложит себе дорогу, а истина чистой струйкой пробьется из‑ под грязи и мусора. Экспериментально установлено и эмпирически подтверждено (думаю, многие из нас знают это на собственном опыте), что враждебные высказывания, грубая и оскорбительная критика психологически подталкивают людей покинуть дискуссию и/или формируют у них негативистское предубеждение в отношении поста и его автора. А предубеждение – это как раз и есть первая стратагема влияния!

Так что манипуляция в Интернете и социальных сетях осуществляется по тем же самым законам, что и в традиционных СМИ.

Отсюда следует важный практический вывод. Когда вы встречаетесь с подобными «троллями», ответ может быть один‑ единственный: незамедлительный «бан» – отказ от любого общения с подобным человеком (или «ботом»). Ведь его цель – не общение, а разрушение любого общения, им движет не стремление разобраться, а стремление вас очернить и скомпрометировать.

Легендарный китайский мудрец Лао Цзы предупреждал: «Говорить с человеком, с которым нельзя говорить, означает терять слова». На сетевом жаргоне это звучит, как «Не кормите троллей! » Не теряйте время и слова попусту, не тратьте на «троллей» свои нервы. И совершенно не важно, оплаченные это «тролли» или просто глупцы и наглецы.

Второй элемент стратегии состоит в том, чтобы увеличить глубину проникновения власти в социальные сети и через них влиять на все слои общества, ведь в Сетях теперь присутствуют все социальные группы, по крайней мере городские.

По словам влиятельного проправительственного блогера: «Команда Вячеслава Володина (заместителя главы администрации президента России, куратора внутренней политики) в 2012–2013 годах поставила новую задачу и амбициозные планы работы в Интернете: нужно прийти к каждому пользователю: с «креативным классом» надо разговаривать на языке «креативного класса», с домохозяйкой – языком домохозяйки и в ее сообществах»[59].

Проникновение предполагало как участие во всех мало‑ мальски заметных и влиятельных сообществах, причем не только и даже не столько политических, сколько развлекательных, так и создание множества собственных групп во всех социальных сетях – и тоже отнюдь не только политических. Главное, чтобы вновь создаваемые группы стали посещаемыми, а для этого годились любые темы: хобби, кулинарные рецепты, домашние животные и т. д. А уже по мере обретения популярности тематические заметки можно было начинать разбавлять политико‑ пропагандистскими замечаниями. В данном случае действия власти фактически следовали девизу ордена иезуитов: «Стать всем для всех».

Как это происходило, можно рассмотреть на примере одного из самых популярных сообществ «ВКонтакте», развлекательного паблика MDK. С числом подписчиков почти 6, 5 млн человек он неизбежно становился важной целью проникновения. «Поток картинок с шутками на тему дня сотрудникам предлагалось дополнять карикатурами на оппозицию, юмористическими постами, в которых Владимир Путин представал сильным бескомпромиссным лидером»[60].

В данном случае можно наблюдать, как в социальных сетях использовался окольный путь убеждения: говорить о политике не в лоб, напрямую, а мимоходом, маскируя политическую пропаганду среди сообщений непропагандистского типа.

Также здесь использовалась вторая стратагема влияния – доверие к источнику. Достоинство общения в социальных сетях заключается в возможности формирования доверительности и интимности, характерных для межличностного отношения и мало доступных телевидению. Но для того чтобы создать и поддерживать атмосферу дружелюбия и доверия, нежелательно выступать (по крайней мере сразу) с четкой политической позицией, поскольку это в любом случае отвратит часть потенциальных участников и затруднит коммуникацию. «Расчехляться» лучше после того, как атмосфера дружелюбия и доверия уже создана. Однако в любом случае в неполитических пабликах заниматься политической пропагандой можно строго дозированно, в противном случае они потеряют подписчиков и захиреют.

Проправительственными интернет‑ бригадами в социальных сетях созданы и поддерживаются сотни сообществ. Разумеется, далеко не все были развлекательными. Распространена практика, когда политические сообщества меняют свою тематику в зависимости от политической конъюнктуры. Вот как эволюционировало одно из них: в 2012 г. оно было посвящено деятельности координационного совета оппозиции и Pussy Riot, в июле 2013‑ го – аресту мэра Ярославля Евгения Урлашова, в августе и сентябре 2013 г. – выборам мэра Москвы, к 2014 г. полностью переключилось на украинскую тематику и, наконец, стало именоваться «Народный сход за братский народ» и выступило официальным учредителем акции в поддержку Крыма на Васильевском спуске 2 марта 2014 г.[61]

Как в социальных сетях реализуются третья и четвертая стратагемы влияния – донесение послания, вызывающего контролируемые эмоции? (Это же одновременно и третий элемент стратегии Кремля в социальных сетях.)

Здесь надо иметь в виду следующее: если оппозиция и часть общества рассматривают Интернет и социальные сети как коммуникативную площадку, где вырабатываются альтернативные официальной точки зрения и позиции, то задача власти в том, чтобы интегрировать социальные сети и телевидение, тем самым предложив обществу ложную альтернативу. Вы можете выбирать любой источник информации, но все равно получите одну и ту же точку зрения. Различия в манере подачи информации, некоторые вариации и стилистические нюансы лишь убедят потребителя в верности интерпретации.

Эта технологическая интеграция достигается за счет двух обстоятельств. Во‑ первых, одна политическая инстанция определяет повестку телевидения и проправительственных интернет‑ бригад. Во‑ вторых, извне задается содержание послания в социальных сетях.

Единообразие реакций вплоть до абсолютного текстуального совпадения твитов или постов хорошо заметно тем, кто занимается мониторингом Сети. Например, в течение часа после завершения брифинга с объявлением о создании демократической коалиции на думских выборах (17 апреля 2014 г.) в блогах появилось несколько десятков комментариев, обыгрывающих одну и ту же шутку о том, что первые буквы участников оппозиционной коалиции составляют слово «порно».

Однако с технологической точки зрения единообразие послания (разумеется, смысловое, а не текстуальное) совершенно правильная вещь. Равным образом, как и частота его повторения.

Повторяющееся и единое по смыслу послание убеждает пользователей в распространенности данной точки зрения, усиливает ее влияние и вызывает в социальных сетях эффект, близкий к «спирали молчания». Качество послания менее важно, чем частота его повторения, ведь люди чаще всего не в состоянии отличить качественную и достоверную информацию от некачественной и недостоверной.

В результате у пользователей, несогласных с навязываемой позицией, может возникнуть ощущение «одиночества в Сети» и/или слабости разделяемой ими точки зрения. Они приобретают черты диссидентского и даже сектантского мироощущения: мы, цивилизованное меньшинство, противостоим грубому и косному большинству. Идея подобного противостояния заложена, в частности, в популярных сетевых мемах «крымнаш», «ватник» и «84 %». Формирование сектантской субкультуры связано также с «геттоизацией» социальных сетей – «закрытием» социокультурных и политико‑ идеологических кластеров, отказом от пересечения групповых границ.

Эффективность целенаправленной и скоординированной кампании в социальных сетях может быть очень высокой, в чем воочию убедилась украинская публика весной – летом 2014 г. Тогда российские проправительственные блогеры, добровольно и сознательно поддержанные значительной частью отечественной блогосферы, внушали украинскому обществу идеи обреченности, неизбежности военного поражения и дезинтеграции Украины.

Во время войны людям всегда не хватает информации. Раньше ее дефицит восполнялся слухами и сплетнями, а сейчас – социальными сетями. И пусть доверие к ним не очень высоко, другие источники информации просто могут отсутствовать, быть неоперативными или излишне лаконичными и скупыми на подробности.

Россия на первых порах в полной мере смогла этим воспользоваться, пытаясь загнать украинское общество в выгодную России информационно‑ политическую рамку. В данном случае работала классическая логика информационно‑ психологической войны: деморализовать противника и внушить своим веру в победу.

И если официальный Киев мог легко заблокировать российские телеканалы, то кампании в социальных сетях ему просто нечего было противопоставить. Ведь Россия – одна из немногих стран мира, которая целенаправленно и систематически формирует и финансирует инфраструктуру интернет‑ бригад для использования их в политико‑ пропагандистских целях.

Украинское государство ничего подобного не делало, да и сейчас не может себе позволить. Украинская интернет‑ активность, которая в ходе информационно‑ психологической войны со временем стала приобретать более осмысленный и координированный характер, это результат усилий в первую очередь украинского общества, а не власти.

Что касается российских операторов интернет‑ активности, то это пять – семь крупных компаний в области SMM (social media marketing) – продвижения в сетях, и два‑ три десятка мелких. Наиболее широкую и одиозную репутацию из них приобрело базирующееся в Петербурге «Агентство интернет‑ исследований» (ныне ООО «Главсеть»), в обиходе известное, как «ольгинская фабрика троллей» (Ольгино – часть Приморского района Петербурга).

В этом агентстве работает до трехсот человек на месячной зарплате в 40–50 тыс. рублей, которые ежедневно продвигают политико‑ пропагандистскую повестку в блогах, социальных сетях, в комментариях на сайтах российских и зарубежных СМИ. Норма – 100 комментариев за рабочую смену, которая длится 12 часов. Характерно, что экономический кризис не сказался негативно на деятельности агентства, ведь ему надо доказывать в социальных сетях, что кризис не столь уж опасен для России[62].

Как мы видим, после 2012 г. российской власти удалось выработать довольно эффективный алгоритм пропагандистского влияния в социальных сетях и через социальные сети. Однако с точки зрения Кремля социальные сети, по крайней мере Facebook и Twitter, все равно обладают значительным «подрывным» потенциалом. Поскольку эти Сети в отличие от российской «ВКонтакте» нельзя поставить под фактический государственный контроль, то блокирование Facebook и Twitter (а также Instagram) в критической ситуации рассматривается властью чуть ли не как единственное приемлемое решение.

Глава 8

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 11 12 13 141516 Следующая ⇒