Прибыль, инфляция и экономический рост

Билыч Геннадий Юрьевич, сентябрь 2009 г.

Из экономической теории равновесного состояния следует, что экономический рост и прибыли предприятий равны нулю. Другими словами, равновесная теория описывает, как ни странно, состояние кризиса реальной экономики и не позволяет понять природу экономической прибыли и экономического роста. Только в рамках динамической теории возможно определение этих величин и установление связи между ними. Будет показано, что равновесное состояние или кризис наступает в условиях исчерпания возможностей экстенсивного роста и перехода на интенсивный путь развития.

Один из парадоксов экономической теории состоит в том, что, в условиях долгосрочного конкурентного равновесия, когда предельный продукт труда и капитала равен их цене, прибыль предприятий и экономический рост в отдельной отрасли или стране в целом равны нулю. Получается, что стремление к равновесию, равносильно отказу от экономического процветания и ставит крест на вечном мотиве предпринимательской активности – прибыли. В реальной жизни конкурентное равновесие мы наблюдаем только во времена экономических кризисов, когда рост и прибыли быстро устремляются к нулю.

Стремление к равновесию и к активной конкуренции оборачивается для нас депрессией и растущей безработицей. Противоречие между теоретическим исчезновением прибыли и реальностью всегда требовало объяснений. Cantillon R. в 18 веке, Thunen J. и Say J.-B. В 19 веке, Knight F. в 20 веке объясняли феномен прибыли, как награду за неопределенность и предпринимательский риск или представляли ее, как отдельный фактор производства, такой же, как труд и капитал. Schumpeter J. A. описывал процесс получения прибыли, как награду предпринимателю-инноватору за внедрение новых разработок и новых способов производства, в результате чего, он становился временным монополистом на рынке. Неудивительно, что, для объяснения природы прибыли и экономического роста, экономисты всегда были вынуждены, в той или иной степени, отходить от стационарной модели экономики, применяя все больше тех или иных динамических элементов.

Сам смысл прибыли требует рассмотрения деятельности предприятия на каком-то отрезке времени, потому что прибыль – это разница между «сегодняшней» стоимостью готового продукта и «вчерашними» затратами. В свою очередь, «вчерашние» затраты можно определить, как «вчерашнюю» стоимость затраченных факторов производства. Представим экономику в виде производственной функции:

Y = f(K, L), где Y – величина произведенного продукта, K и L – использованные количества капитала и труда.

Стоимость продукта отрасли (страны):

pY = wL + rK,

(1)

где p – цена продукта, w и r – цена труда (зарплата) и капитала соответственно. Все величины зависят от времени t. Выражение 1 справедливо только для стационарной экономики, в которой экономический рост и прибыли равны нулю. Еще раз отметим, что левая часть уравнения отражает состояние «сегодня», а правая часть отражает состояние, которое было «вчера». Чтобы появилась прибыль или убытки, нужны изменения во времени. В стационарных условиях прибыль предприятия может возникнуть только за счет соответствующего убытка другого предприятия. Чтобы возникла суммарная прибыль необходим экономический рост:

d(pY)dt/dt = d(wL + rK)dt/dt = R,,

(2)

где R – суммарная прибыль всех участников рынка. Действительно, полученную прибыль предприятие должно иметь возможность потратить на дополнительный продукт или факторы производства, которые могут возникнуть только в условиях экономического роста. Трудно представить ситуацию, когда полученную прибыль невозможно потратить, поскольку весь продукт и средства производства уже куплены. В таком случае вырастут цены, благодаря избыточному спросу, на конечный продукт и факторы производства – возникнет инфляция, которая съест избыточную прибыль. Представим выражение 2 в следующем виде:

(pdY/dt + Ydp/dt)dt = (wdL/dt + Ldw/dt + rdK/dt + Kdr/dt)dt.,

(3)

Первое слагаемое левой части уравнения характеризует реальный экономический рост, а второе – инфляцию. Следовательно, суммарная прибыль всех предприятий – это сумма инфляции и реального экономического роста:

Прибыль = Инфляция + Экономический рост.

Если инфляция в стране составила 3%, а экономический рост 5%, то средняя рентабельность предприятий, включая государственные структуры, будет равняться 8%. Нет прибылей – нет экономического роста, нет экономического роста – нет и прибылей. Поэтому, изъятая государством часть прибыли в виде налогов, требует чрезвычайно эффективного применения. В противном случае, именно на величину уплаченных налогов сократиться экономический рост. Вызывает возражение и прогрессивная шкала налогообложения, поскольку, в таком случае, мы наказываем предприятие за высокий вклад в рост национального продукта. Это не касается монопольных структур, которые свою высокую прибыль, часто, формируют за счет убытков других участников рынка. В некоторых исследованиях отмечается, что фирмы, обычно, преследуют две различные цели: получение прибыли и расширение производства и рынков сбыта. На самом деле цель одна, поскольку прибыль равна росту. Если вы свою прибыль потратите не на средства производства, а на товары, то это вызовет экономический рост производителей этих товаров.

Микроэкономика и макроэкономика долгое время существуют обособленно, находя мало точек пересечения. Так как прибыль отдельного предприятия (микроэкономический показатель) связана с экономическим ростом (макроэкономический показатель), то возможно нахождение связи между деятельностью участников рынка и такими показателями, как инфляция, безработица, конкуренция, уровень зарплат, цены на ресурсы. Попробуем проанализировать уравнения, приведенные выше. Высокие экономический рост и прибыли привлекают на рынок новых игроков, которые вступают в острую конкурентную борьбу за трудовые и капитальные ресурсы. Ограниченность труда и капитала приводит к падающей отдаче вложенных средств: дальнейшее снижение безработицы ( рост dL/dt ) и увеличение капитала ( dK/dt ) подходит к своему пределу, замедляется производство конечного продукта ( dY/dt). Зарплаты ( dw/dt ), сырье, недвижимость, процентные ставки ( dr/dt ), цены конечных продуктов ( dp/dt ), напротив, устремляются вверх. Разгоняется механизм инфляции. Такой сценарий экстенсивного роста легко находим на рис. 1: 1965 г. – начало 1970 г.

Высокая инфляция, высокие цены на сырье и недвижимость, растущие зарплаты и процентные ставки, падающий экономический рост и прибыли – вот основные признаки будущего кризиса. Он, практически, неизбежен ( начало 1970 г.). Наступил предел экстенсивного роста. Что дальше? В условиях, когда рост устремляется к нулю, рентабельность некоторых предприятий становится отрицательной. В ответ, они начинают снижать затраты на труд и капитал, что приводит к росту безработицы и снижению инфляции и производства. Цены факторов производства также снижаются. Но наращивать выпуск продукции не имеет смысла, поскольку даже небольшой рост снова вызовет подорожание труда и ресурсов, что критически снизит рентабельность и последует возврат в точку кризиса.

Из уравнений 1-3 понятно, что новый длительный цикл экстенсивного роста возможен только при существенном сокращении трудовых и капитальных затрат или факторных цен. Необходимо скачкообразное увеличение производительности труда и капитала или нахождение принципиально новых источников сырья, что, вполне, возможно и труда, что очень проблематично. Такой путь развития экономики является интенсивным. Для его осуществления необходимы инновации: применение новых технологий производства и управления, внедрение новых разработок и открытий.

В начале 1970 г. это были ресурсосберегающие технологии, в 1980-х г. г. были внедрены персональные компьютеры, мобильная связь, интернет, что позволило существенно увеличить производительность и снизить затраты. Без труда находим на рис. 1 периоды интенсивного роста. Например, 1970 г. – 1972 г. В эти периоды безработица относительно высока, инфляция низка, поскольку отсутствует активная конкуренция за труд и капитал. Экономический рост устремляется вверх. Все больше последователей внедряют прогрессивные инновации, конкуренция начинает свой разбег. Приближается экстенсивный период развития ( 1973 г. – 1979 г. ). Цикл завершается, чтобы все начать сначала, только на более высокой ступени развития. Очень наглядно такой процесс можно отобразить на рисунках в координатах рентабельность – конкуренция (рис.2) и рентабельность – конкуренция – время (рис. 3).

В период интенсивного развития (верхняя часть эллипса на рис. 2) высокие рост и рентабельности подталкивают предприятия к внедрению инноваций, что со временем приводит к росту конкуренции и снижению рентабельности. Именно в этот момент происходит разворот в сторону экстенсивного пути, который со временем приводит к кризису. Но условия совершенной конкуренции, равновесия и стабильности, как мы видим, не наступят никогда. По мере ужесточения конкурентной борьбы, все больше игроков стремится избавиться от тисков конкуренции, избрав путь инноваций и, получая временную передышку, становятся монополистами на короткий промежуток времени (Schumpeter J. A.). Теоретическое исчезновение прибыли в условиях совершенной конкуренции невозможны, потому что невозможны условия совершенной конкуренции – инноваторы их не допустят. Находясь под гнетом исчезающей прибыли, они вынуждены искать другие пути и обязательно их находят.

Командно-административная форма экономики способна длительно развиваться без кризисов, за счет планирования количественного использования ресурсов, то есть только в условиях экстенсивного роста. Отсутствие существенных стимулов не позволяет эффективно внедрять технологические и управленческие новшества. Это низкоэффективный низкоконкурентный рост (нижний эллипс рис. 2).

Что нас ждет в будущем? Неужели мы приговорены вечно жить в ожидании очередного, пусть и предвещающего инновации, кризиса? Возможно, да. Но, все же, некоторые нынешние и прошлые события дают нам надежду. А. Гринспэн, бывший глава ФРС, верно заметил, что ВВП, успешно развивающихся стран, неуклонно и быстро легчает. Совсем недавно из 1 кг. металла экономика создавала товар, стоимостью в 50 долл., а теперь – около 400 долл.

Удивительный рост производительности капитала. Более того, рождается, чтобы там ни говорили разочарованные инвесторы, новая экономика. Она создает практически невесомый товар, доля капитальных затрат в котором незначительна: компьютерные программы, информационные услуги, интернет-торговля, интернет-образование, связь. Доля таких продуктов в ВВП стран неуклонно возрастает. Новая экономика не нуждается в дорожающем сырье, ей нужен только производительный труд, который зависит только от уровня знаний и умений внедрять эти знания в продукт. В условиях непрерывного создания и роста инноваций нет места кризисам. Экономика, ступив на скользкий экстенсивный путь, сразу же получает инновационный рывок и оказывается на интенсивной траектории.

Великий Keynes J. M., безусловно, ошибался полагая, что для выхода из кризиса, достаточно правительству закопать ассигнации и заставить население их искать или привлечь население для копания траншей, увеличивая, таким образом, спрос и занятость. Экономический рост не наступит. А с копанием траншей прекрасно справиться экскаватор или квалифицированный труд вообще избавит нас от ненужного рытья, как это произошло в результате конкуренции между традиционной и сотовой связью. Правительства в такие моменты должны стимулировать появление новых отраслей, стимулировать активность и свободное предпринимательство, обучение и переобучение и тогда, спустя некоторое время, мы будем рассказывать, с улыбкой на лице, нашим детям и внукам о последнем кризисе капитализма.

ЛИТЕРАТУРА:

- Samuelson P. A., Nordhaus W. D. Microeconomics. Eighteenth Edition. Irwin McGraw-Hill.
- The New Palgrave. The World of Economics. Edited by Eatwell J., Milgate M., Newman P. 1987.
- Keynes J. M. 1936. The General Theory of Employment, Interest and Money. London: Macmillan.
- Gordon R. J. 1974. Milton Friedman`s Monetary Framework. Chicago: University of Chicago Press.

10) Темпы экономического роста - " Голландская болезнь"

Кузнецов А.В., ИФС, 06.03.02

" Голландская болезнь"
Борьба за ренту
Социальный капитал
Образование, человеческий капитал и НТП
Сбережения, инвестиции и накопление капитала
Заключение

Эмпирические данные свидетельствуют о том, что темпы экономического роста в странах, богатых нефтью, газом и другими природными ресурсами, как правило, ниже, чем в странах, где запас таких ресурсов ограничен или они вообще отсутствуют. По данным Мирового банка, среднегодовые темпы падения ВВП на душу населения за период с 1965-го по 1998 г. в Иране и Венесуэле составили 1%, в Ливии - 2%, в Ираке и Кувейте - 3%, а в Катаре за период с 1970-го по 1995 г. - 6%. В целом для членов ОПЕК ВВП в расчете на душу населения в течение последних 30 лет не рос, а сокращался приблизительно на 1, 3% в год. Страны ОПЕК в данном случае не являются исключением. Так, на протяжении последних 20 лет из 65 стран, относящихся к категории богатых природными ресурсами, лишь четыре государства смогли довести объем инвестиций в основной капитал до уровня 25% ВВП и обеспечить прирост ВВП на душу населения на уровне не менее 4% в год - это Ботсвана, Индонезия, Малайзия и Таиланд. Стоит отметить, что из них только Индонезия имеет запасы нефти. При этом остальные государства Юго-Восточной Азии, которые не обладают столь значительными запасами ресурсов (Гонконг, Сингапур, Южная Корея и Тайвань), показали более высокие темпы экономического роста. Экономическая наука предлагает несколько объяснений или механизмов отрицательной взаимосвязи между величиной запасов природных ресурсов и экономическим ростом.

10.1 " Голландская болезнь"

Наиболее известный и очевидный механизм получил название " голландская болезнь". Само возникновение этого термина связано с открытием в конце 50-х - начале 60-х гг. месторождений природного газа в той части Северного моря, которая принадлежит Голландии. Последовавший за этим рост экспорта природного газа повлек за собой существенное удорожание национальной валюты, что негативным образом сказалось на других экспортно-ориентированных отраслях. Поэтому, когда речь идет о " голландской болезни", в первую очередь подразумевается рост реального обменного курса за счет увеличения объемов экспорта одних отраслей, что оказывает негативное воздействие на другие отрасли и на экономику в целом. Однако такой взаимосвязью " голландская болезнь" не исчерпывается. Существуют и другие механизмы негативного влияния. Поскольку цены ресурсов подвержены существенным колебаниям, определяемым конъюнктурой мировых рынков, обменный курс колеблется вместе с ценами экспортируемых ресурсов тем больше, чем большую долю эти ресурсы занимают в общем объеме экспорта. Высокая волатильность курса национальной валюты негативным образом сказывается и на отраслях, связанных с внешней торговлей (как на отраслях-экспортерах, так и на импортерах), и на объеме иностранных инвестиций в экономику страны. Если национальная промышленность в значительной степени зависит от импорта (например, экономика специализируется на переработке импортируемых полуфабрикатов), то нестабильность обменного курса будет иметь негативный эффект на всю экономику.

Даже в предельном случае, когда страна не имеет национальной валюты, " голландская болезнь" будет проявляться в росте цен факторов производства в отраслях, ориентированных на экспорт. В простейшем случае - это заработная плата и процент. Рост цен на факторы производства в одном секторе экономики, особенно если в стране сильны профсоюзы и доля экспортно-ориентированного сектора достаточно велика, будет распространяться и на другие сектора. В итоге мы получим все то же снижение конкурентоспособности национальной экономики.

Борьба за ренту

Помимо описанных выше факторов отрицательного влияния роста объемов экспорта природных ресурсов, связанных с удорожанием национальной валюты, существует ряд механизмов, действие которых менее очевидно. Здесь и далее речь будет идти в первую очередь о развивающихся экономиках, поскольку именно для них эти эффекты проявляются в наибольшей степени.

Вторым и не менее разрушительным по своему воздействию фактором, связанным с относительной избыточностью природных ресурсов, является борьба за ренту. Дело в том, что развивающиеся экономики, как правило, характеризуются относительно несовершенными рынками, нечетко определенными правами собственности и плохой системой их защиты, а также рядом других проблем институционального характера. В таком случае в наиболее экзотическом варианте наличие существенных запасов природных ресурсов может вести к обострению борьбы за эти ресурсы между различными экономическими, политическими и криминальными группировками, вплоть до гражданской войны (примером могут служить гражданские войны в африканских государствах, где воюющие стороны пытались получить контроль над месторождениями алмазов). При мирном разрешении конфликтов наличие богатых месторождений требует поддержания значительной по величине армии, основной задачей которой является защита этих месторождений от вторжения сопредельных государств. Однако это достаточно экзотические примеры. Более цивилизованные варианты борьбы за ренту подразумевают концентрацию политической и экономической власти в руках небольших группировок. Для поддержания своего положения эти группировки вынуждены тратить существенные ресурсы, большая часть которых расходуется далеко не продуктивно.

В еще более цивилизованном варианте контроль за природными ресурсами находится в руках у государства и оно самостоятельно распределяет права доступа к этим ресурсам. Экономическая эффективность требует, чтобы права доступа распределялись на основе неких конкурентных механизмов, например на основе конкурсов и аукционов. Однако на деле во многих странах распределение этих прав осуществляется на основе менее формализованных критериев. Вместе с развитой коррупцией такая ситуация порождает прекрасные условия для возникновения борьбы за ренту. Описанная выше ситуация очень хорошо характеризует положение дел с распределением прав доступа к природным ресурсам в России. Речь идет и о нефтяных месторождениях, и о распределении квот на улов рыбы, и о распределении прав на вырубку леса.

Другой стороной борьбы за ренту является протекционизм в отношении отраслей национальной экономики, ориентированных на удовлетворение внутреннего спроса. Довольно часто такие меры служат ответной реакцией на относительный рост реального обменного курса национальной валюты, но инициаторами и лоббистами подобных мер выступают крупные предприятия или целые отрасли, вынужденные конкурировать с импортом из других стран. Эмпирические исследования свидетельствуют о наличии статистически значимой положительной зависимости между долей добывающих отраслей в общем объеме национального производства и величиной импортных пошлин. Другими словами, страны, ориентированные на экспорт сырьевых ресурсов, как правило, устанавливают более высокие ставки импортных пошлин. Результат таких действий вполне очевиден - снижение объемов торговли и степени открытости экономики и, возможно, дальнейшее удорожание национальной валюты за счет снижения импорта, сохранение структурных дисбалансов и снижение темпов экономического роста.

Социальный капитал

В случае отсутствия четких прав собственности на природные ресурсы и/или четких критериев делегирования этих прав от государства частным компаниям в экономике возникают стимулы для борьбы за ренту. В такой ситуации группы влияния, получившие доступ к природным ресурсам, заинтересованы в сохранении недостатков институциональной системы как необходимых условий возникновения самой ренты. Проще говоря, если за счет коррупции, бюрократии, слабой юридической и судебной системы некоторые группы могут получить привилегированный доступ к природным ресурсам, то эти группы будут стараться сохранить и приумножить вышеперечисленные недостатки. Если считать благоприятные институциональные условия еще одним фактором производства, скажем, социальным капиталом, то наличие существенных запасов природных ресурсов в определенной степени ведет к его вытеснению.

Однако даже если государство полностью получает всю ренту от использования природных ресурсов, наличие такого источника доходов может создавать ложное ощущение безопасности и процветания. В результате существенная часть этих доходов может тратиться совершенно неэффективно.

Описанная выше проблема имеет большее отношение к человеческой психологии. Действительно, эмпирические исследования свидетельствуют о том, что люди склонны более беззаботно относиться к средствам, полученным, например, в результате выигрыша в лотерею, чем к деньгам, заработанным собственными усилиями. Удивительно, но этот эффект проявляется и на уровне государства. Так, по статистике страны с большим запасом природных ресурсов чаще прибегают к финансовой помощи других государств и имеют относительно более высокий объем внешнего долга.

Еще одним негативным последствием наличия существенных запасов природных ресурсов в условиях неравных прав доступа к ним является рост социального неравенства. Причинно-следственная связь здесь вполне очевидна: группы, имеющие доступ к месторождениям, например, за счет связей во властных структурах или дачи взяток, получают в свое распоряжение источник обогащения. С точки зрения демократических ценностей экономики стран, в которых такие источники ренты отсутствуют и индивиды могут рассчитывать только на собственные способности, являются в большей мере социально справедливыми. Рост неравенства внутри страны, естественно, снижает качество социального капитала, что имеет отрицательное влияние на темпы экономического роста. Эмпирические исследования свидетельствуют о наличии статистически значимой положительной зависимости между долей добывающих отраслей в экономике и коэффициентом Джини, который как раз и есть индикатор неравенства.

Образование, человеческий капитал и НТП

Четвертым по счету механизмом, объясняющим отрицательную зависимость между относительной избыточностью природных ресурсов и темпами роста экономики, является негативное влияние величины добывающего сектора на уровень образования населения и накопление человеческого капитала. Во-первых, большая часть доходов от использования природных ресурсов не связана с заработной платой. В случае легального использования природных ресурсов доход поступает в основном в виде дивидендов, социальных и налоговых льгот и т.п. В случае полулегального использования источники дохода могут оставаться теми же, но возникают в результате коррупции, взяточничества и т.п. В целом строгая зависимость между уровнем образования и уровнем вознаграждения отсутствует, что снижает стимулы к инвестициям в человеческий капитал.

Во-вторых, добывающие отрасли, как правило, не являются наукоемкими и не требуют высококвалифицированной рабочей силы. Технологии добычи давно устоялись, и революционные изменения в технологиях происходят крайне редко. Хорошими примерами могут служить лов рыбы или заготовка леса. Рыболовы, как и 100 лет назад, используют сети, а лесорубы - пилы, пусть и несколько усовершенствованные. В такой ситуации добывающие отрасли в силу своей специфики не заинтересованы в научных исследованиях, что одновременно ограничивает и положительные экстерналии в отношении других отраслей промышленности (не секрет, что НИОКР в одних отраслях часто находят применение и в других отраслях).

Помимо перечисленных выше факторов рабочая сила и капитал, занятые в добывающих отраслях, являются глубоко специализированными и фактически не могут использоваться в других отраслях. Даже высококвалифицированные рабочие, занятые, например, в нефтедобыче, не могут перейти в легкую промышленность без соответствующего обучения. В масштабах экономики такая специфика рабочей силы и капитала накладывает ограничения на свободный переток ресурсов из сектора в сектор и снижает эффективность их распределения.

Стоит отметить, что ведущую роль в обеспечении нормального уровня образования в стране (по крайней мере, начального) должно играть государство. Поэтому было бы не совсем корректно указывать высокую долю добывающих отраслей в качестве основной причины низкого образовательного уровня населения. Это скорее недостатки государственной политики. Однако негативный характер зависимости между избыточностью природных ресурсов и НТП вполне предсказуем.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒