Уасгерги и его жена Фатимат, дочь пророка Магомета

⇐ ПредыдущаяСтр 15 из 16Следующая ⇒

Когда Уасгерги — да будет ему табу! — был еще земным человеком, то он получил от бога шашку Сарфакал. Он странствовал с ней и узнавал тех, кого бог не любил, таким образом: когда он замахивался на них шашкой, то она удлинялась, размножалась во столько раз, сколько было делателей зла, и истребляла их.

А жена Уасгерги — да будет ему табу! — была дочь пророка Магомета Фатимат. Она не любила своего мужа Уасгерги, поэтому в день он убивал только двести врагов бога, положено же ему было — триста. Сто спасались от него, ибо он был охвачен тревогой о том, почему жена не любит его.

Фатимат много раз посылала к своему отцу, просила, чтобы он развел ее с мужем. Он назначал ей срок на пятницу, но под тем или другим предлогом переносил срок с одной пятницы на другую и не разводил их.

Однажды враги бога стали преследовать пророка Магомета, а Уасгерги оказался в тылу у них и принялся их истреблять. От чрезмерного труда рука его прилипла к шашке. Когда он вернулся домой, то он похвастался своей жене Фатимат:

— Ненаглядная моя, я сегодня спас твоего отца, а ты все-таки держишься со мной отчужденно! Посмотри-ка, посмотри!

Он повернул шашку острием вниз, и земля покрылась кровью.

Наступила очередная пятница. Пророк Магомет прибыл к своей дочери и заявил ей:

— Чистосердечно даю тебе последний совет: в нижнем квартале живет пастух, который пасет крупный рогатый скот; присмотрись к его жизни, после этого я тебя разведу с мужем.

Фатимат пошла к пастуху. Пастух днем ходил в лохмотьях, а между тем зайди в дом его — в нем много всякого добра. В углу его комнаты, за дверью, стояли палка и хворостина, головки их были перевязаны платками.

День клонился к вечеру, и жена пастуха принялась хлопотать, готовиться к возвращению мужа.

«О боже! — удивляется Фатимат. — Она — жена пастуха и хлопочет, чтобы получше встретить того, кто ходит в лохмотьях! »

Наступил вечер. Пастух, сгорбившись, распустил сопли свои и в таком виде заявился домой.

— Вот кто к ней явился! — удивляется Фатимат.

А жена пастуха была необыкновенной красавицей. Днем же, приблизительно после обеда, она вышла во двор в одной сорочке и долго сидела под дождем.

Фатимат спрашивает ее:

— Почему ты в таком виде сидишь под дождем?

— Потому я так сижу, — отвечает она, — что сейчас дождь идет и на моего мужа, и, когда дождевая вода намочит ему спину, я буду лучше понимать, как ему трудно.

Как только пастух прибыл домой, жена быстро вынесла ему шубу на меху из курпеев и накинула ее ему на плечи; живо подала ему башмаки; стала кормить его лучшими кушаньями, ласково обходиться с ним; под изголовье его она положила пуховую подушку.

Прошло немного времени, и кто-то закричал ему в ворота, что скотина его не вернулась с пастбища, пропала.

— Да будет твоему отцу, твоей матери так и так, — заворчал пастух, — я снова теперь должен одеться!

Схватил он палку (платок потому и был привязан к ней) и принялся избивать жену, а та сама подставила ему спину свою. Он вышел, быстро вернулся обратно и сказал:

— Скотину я нашел! Да постигнет их горе, я и тебя еще побил без вины!

И с этими словами он лег спать.

Фатимат на ночь осталась в его доме. Наступило утро. Пастух снова оделся в лохмотья и отправился пасти свое стадо.

— Раз ты своему мужу-пастуху, — сказала Фатимат его жене, — оказываешь такую честь и внимание, то я — большая преступница: ведь Уасгерги летает между небом и землей, а я его ни во что не ставлю. Научи меня, как мне быть.

— Я тебя научу, как искупить свою вину перед ним, — говорит ей жена пастуха. — Надень под верхнюю одежду какие-нибудь лохмотья, пройдись мимо нихаса, и люди скажут: «Вот жена Уасгерги Фатимат опять сбежала к пастуху, прелюбодействовала с ним и забеременела! ». Это тебе во что-нибудь зачтется. Сама же ты сокрушайся и почитай его!

Она прошлась мимо нихаса — и один сказал, и другой:

— Вон жена Уасгерги опять сбежала к пастуху, погуляла с ним и забеременела!

Уасгерги уехал продолжать дело служения богу. Фатимат вернулась домой. Если до сих пор она даже полов не подметала, то теперь принялась за уборку и навела необыкновенную чистоту в доме, превратила его в солнце и луну.

Вечером Уасгерги прибыл домой. Фатимат выбежала, улыбаясь, ему навстречу и говорит:

— Прибыл, любимец божий! Ты много потрудился!

Он же, сказывают, когда приближался к дому своему, то ехал бывало с опущенной головой и поднятыми плечами, охваченный печалью. А теперь он поднял голову высоко и сказал?

— Благодарение богу! Хорошо, что я дождался улыбки Фатимат, она показала мне свои зубы!

Ночью она ласкала его, и Уасгерги сказал:

— Если бы я нашел рычаг вселенной, то ухватился бы за него и перевернул вселенную!

И только тогда, только один раз бог остался недоволен им.

Однажды после этого едет Уасгерги по дороге и видит: валяется рукоятка кнута. Уасгерги сказал: «Вот какая хорошая рукоятка от кнута! » — и протянул к ней руку, чтобы, не сходя с коня, поднять ее, но напрасно; еще раз — и напрасно, а в третий раз конь его пошатнулся.

— Неужели это больше чем рукоятка кнута?!

Он сошел с коня и хотел было схватить ее, но по колена увяз в земле.

— Боже, ты недоволен мной, — сказал Уасгерги. — Прости меня! Я ошибся перед тобой так, как мне не следовало!

Едет он по дороге дальше и видит большое, красивое грузинское яблоко. Он сказал:

— Жажда мучает меня! Кто мог потерять яблоко? — и протянул руку, чтобы поднять его.

Поднял его, разрезал, и из яблока повыскочили все мерзости мира: змеи, лягушки и прочее. Он швырнул его со словами:

— Боже мой, боже мой! О единый бог, как крепко ты дал мне знать свое недовольство! Прости меня!

Едет он дальше и видит: на дороге стоит стоймя красивый кумган.

— Боже мой, боже мой, мне бы смыть с рук своих следы от яблока!

Соскочил он с коня и стал мыть руки, но из кумгана вместе с водой выпали еще большие мерзости, чем раньше, и он заплакал.

— О боже! — сказал он. — Каким большим врагом твоим я стал! До сих пор ведь ты меня очень любил!

А потом пришло ему слово от бога:

— Да будет прощено тебе, потому что ты раскаялся. И он возобновил свою работу.

Шашка Уасгерги

Когда Уасгерги расставался с миром, то свою шашку он вручил своему сыну и приказал ему:

— Иди забрось мою шашку в море!

Но тот унес ее и спрятал в лесу, говоря сам себе: «Когда его не станет, то я буду ее носить».

Он вернулся, и Уасгерги спрашивает его:

— Куда девалась шашка?

— Забросил ее в море.

— Нет, ты спрятал ее в лесу. Если она останется на земле, то люди истребят ею друг друга. Иди и закинь ее в море!

Сын опять вернулся, и Уасгерги снова ему сказал:

— Нет, ты ее спрятал в горе! Нельзя не закинуть ее в море! У сына Уасгерги не оставалось другого выхода, — он закинул шашку в море. Она прошлась в море по всем рыбьим породам: потому-то за ушами у них имеется разрез и полезны они людям потому же.

Уасгерги и Татартуп

Уасгерги и Татартуп ехали верхом по Алагирскому ущелью, и им навстречу попадалось множество людей.

— Это множество людей поклоняется мне, — сказал Уасгерги Татартупу.

Татартуп в ответ еле заметно улыбнулся.

Они выехали в Сирау, где было множество чабанов — кударцев и туальцев. Уасгерги опять говорит Татартупу:

— Все эти чабаны поклоняются мне!

Опять Татартуп еле заметно улыбнулся в ответ и сказал ему:

— В таком случае попроси у них для нас косарттаг.

Завернули они к одному чабану и приветствовали его:

— Да умножится скотина твоя, добрый чабан!

— Да будет дело ваше правое! Здравствуйте, добрые гости!

— Мы в пути, далеко от дома; дай нам косарттаг, добрый чабан.

Чабан рассмеялся в ответ на такую их просьбу и сказал им:

— Какие вы сумасбродные люди! Если я каждому встречному буду давать по косарттагу, то что я пригоню домой!

Уасгерги и Татартуп повернули своих коней и поехали в Муртазату. Там старик и маленький мальчик заняли под кутаны большое пространство, но в кутанах у них был лишь хромой козленок да кривой годовалый ягненок.

— Заедем и к этому чабану, — предложил Татартуп. — Уже вечер; может быть, он даст нам приют.

Уасгерги и Татартуп заехали к старику и приветствовали его:

— Да умножится скотина твоя, старик!

— Да будет дело ваше правое, и да даст бог и вам, гости, скотину! — ответил им старик.

— Не приютишь ли ты пас, старик? — спросили они его. — Мы — гости.

— Конечно! Гость — божий гость, если вы не брезгуете мной!

Он завел их к себе, принял как гостей и коней их тоже убрал. Затем он послал мальчика, тот приволок единственного годовалого кривого ягненка, и старик заколол его для своих гостей, предварительно посвятив его богу.

Уасгерги и Татартуп ночь провели у старика, а когда ночи на смену пришел день, они сказали ему:

— Мы уезжаем!

— Я не отпущу вас без завтрака, повремените немножко! Иди принеси нашего козленка! — говорит он своему маленькому мальчику.

Мальчик-бедняга пошел, но не смог в больших кутанах найти козленка.

— Что он ищет? — спросил старика Татартуп, да будет ему табу.

— У нас есть еще один козленок, — ответил старик-бедняк, — но он его не может найти и горюет.

— Не горюй, — сказал ему Татартуп. — Но что это у тебя, старик, кутаны обширные, а скотины нет?

— Пока богу угодно было, скотина была, а теперь уже нет милости божьей, — ответил старик.

— В таком случае не печалься, — сказали ему Уасгерги и Гатартуп.

Они обратились за него с молитвой к богу и выпросили у него, чтобы через год кутаны его были полны скотины, как это было раньше. Поблагодарили старика за приют и уехали.

Бог, Уасгерги и Никола

Бог, Уасгерги и Никкола вместе были в балце, и одна девушка перерезала им дорогу.

— Да достанешься ты разумному мужу! — пожелал ей бог. Уасгерги и Никкола были удивлены этим. Они доехали до края села, и какая-то женщина уступила им дорогу, тогда бог пожелал ей:

— Да достанешься ты дурному мужу!

Уасгерги и Никкола еще больше удивились и сказали:

— Что за диво?! Хороший муж той, которая перерезала дорогу, а плохой муж той, которая дала нам дорогу!

Выехав в степь, они спешились, сели, и бог пригласил их закусить. Но Уасгерги и Никкола сказали ему:

— Мы не примемся за еду до тех пор, пока не узнаем, почему ты пожелал хорошего мужа той, которая перерезала нашу дорогу, а плохого мужа той, которая дала нам дорогу. Скажи нам, не скрой от нас, почему ты так поступил.

Бог им ответил:

— Если у дурной девушки будет разумный муж, то жизнь их будет протекать ладно. Если же у разумной девушки будет дурной муж, то и их жизнь тоже будет протекать ладно.

Уасгерги и Никкола переглянулись между собой и сказали:

— Богу самому все лучше известно.

Дар Фалвара дигорцам

В течение всей своей долгой жизни Коголкин Когалук оставался бездетным, а под старость у него родился медвежонок. Коголкин долго горевал, но из-за жалости к медвежонку ухаживал за ним. Медвежонок подрос и сидел в яме, больше он ничего не делал.

Через некоторое время он заговорил с одним юношей и стал просить его:

— Возьми меня с собой в набег!

Он был в набеге с молодыми людьми, и ему одному удалось сделать то, что было под силу целой группе.

После этого набега медвежонок попросил своего товарища:

— Скажи моему отцу, чтобы он женил меня.

Тот пошел к бравому Когалуку Коголкину и передал ему желание сына. Отец взволновался:

— Бог меня проклял! Как я могу женить медвежонка? Чью же девушку он желает засватать?

Товарищ передал ему, что тот желает, чтобы за него засватали дочь Атажуко Атажукина.

— Выхода нет, — сказал отец, — надо сватать ее за него.

Сваты сели на коней и поехали сватать дочь Атажуко Атажукина. Жених-медвежонок тоже поехал с ними. Доехали до Атажуко Атажукина, жених спешился с коня около кунацкой, зашел в кунацкую и как зять стал в углу. Товарищ его, сват, заявил Атажукиным:

— Вот это — сын бравого Когалука Коголкина; он сватает вашу девушку.

Те навзрыд заплакали из жалости к нему, а затем подослали к девушке, спросить ее согласие.

— Если ты хочешь, — сказали ей, — то выдадим тебя; если же не хочешь, то ты вольна отказаться.

Девушка ответила:

— Меня бог предназначил ему, и я согласна выйти за него замуж.

Атажукины выдали ее за медвежонка; он взял ее в свои объятия и унес.

Жители села Атажукина были ошеломлены: !:.

— Вот Атажукины выдали свою девушку за медведя!

На ночь девушку поместили в какую-то турлучную комнату, опасаясь, что он может ее съесть. Когда люди легли спать, медвежонок украсил турлучную комнату алмазами невиданной красоты, а сам снял с себя медвежью шкуру и оказался юношей, которому не было равного ни по стройности, ни по красоте. Он был рожден дыханием пророка, хотя был лишен человеческого облика.

Когда наступило утро, послали к девушке людей, сказав им:

— Идите выбросьте ее кости!

А девушка оказалась еще более красивой, чем была; она была в восторге, что нашла такого мужа.

Атажукины, а с ними и другие решили, что тут кроется какая-то тайна. На другой вечер поставили там человека, чтобы он подкараулил их и узнал тайну. Как только медвежонок сбросил с себя медвежью шкуру, подосланный караульщик схватил ее и бросил в костер. Как только шкура начала дымиться, так и молодой человек превратился в пеструю птичку. Птичка выпорхнула и улетела. Дым от шкуры осел на дерево у верхнего края села. Ночью это дерево давало одно яблоко, а днем его поедала пестрая птичка; у нее была только эта повинность.

Каждый, кто видел птичку на дереве, потом рассказывал другим, что на дереве сидит такая-то птичка. Однажды и жена медвежонка пришла под дерево и посмотрела на нее вверх. Птичка и женщина заплакали, и птичка проговорила ей:

— От меня тебе больше нет пользы. Я был дар моему отцу от Фалвара. А теперь заставь это множество людей заготовить сена столько, сколько ты можешь.

Она выполнила его совет и заготовила сена столько, сколько можно было заготовить.

Затем птичка дала ей и другой совет:

— Пока мне не возвратят облик человеческий, до тех пор не продавай ни стога сена никому! Сделать же дурную весну я в силах.

И серая птичка сделала так, что в марте месяце выпал снег. Люди оказались на краю гибели, скотину нечем было кормить, и тогда они обратились за сеном к жене медвежонка. Они предлагали ей за сено земли без границ, но она всем отказала.

Когда люди попали в такое гибельное положение, то сам Фалвара, покровитель домашних животных, пришел к ней с просьбой. Птичка же заранее наказала женщине:

— Как только Фалвара явится к тебе, ты приведи его ко мне!

Фалвара обращается к женщине:

— Почему ты никому не продаешь сена, ведь люди погибают? Продай хоть мне!

Стал он ее умолять, а она ему ответила:

— Я продаю сено на таких условиях: во-первых, пусть серая птичка примет прежний облик и с таким же даром испрошения, каким она обладала в прежнем своем облике; во-вторых, прошу тебя, дай мне две кобылицы породы Саулох и к ним двух производителей той же породы, затем двух черных баранов и пару овец, пару коз, двух козлов. В обмен на все это я дам тебе сена.

Фалвара имел дар нспрошения от бога, и пестрая птичка превратилась в то, чем она была; тот же Фалвара дал ей сполна все, что она просила у него из домашних животных.

Вот с того времени у дигорцев остались овца и конь саулохской породы.

В тот же день муж дочери Атажуко Атажукина обратился с молитвой к богу, свет солнца засиял над миром, и сена ужо больше никому не понадобилось. А дочь Атажуко Атажукина и муж ее, сын бравого Когалука Коголкина, и до сих пор живут и поживают.

Жена кумияка

Жил-был хан, и был у него молодой кумияк. Однажды хан заставил кумияка взнуздать коня и оседлать его. Кумияк просит хана:

— Разреши проджигитОвать мимо тебя на коне!

Он быстро вскочил на коня, проджигитовал мимо хана в одну, в другую сторону, а затем стрелой пролетел над башней.

— Что ты делаешь? — кричит ему вдогонку хан.

— Что я делаю? — отвечает ему кумияк. — До сих пор я очень много работал на тебя, и пусть мой труд пойдет тебе па пользу, а я отправляюсь испытать свое мужество.

Кумияк уехал и поселился в безлюдной стране. Он уходил в набег и каждый раз возвращался с девушкой и юношей; таким путем он основал село в сто дворов. Жители села избрали его ханом над собой.

Однажды жители села предложили ему:

— Женись, засватай себе жену!

Он послал сватов к одному хану, и хан выдал за него свою дочь. Они прожили в согласии значительное время, и однажды жена ему говорит:

— Ты никуда больше не выезжаешь. Отправься куда-нибудь, а я даю тебе слово именем своего бога: если только меня коснется рука постороннего мужчины, то я пронжу себе сердце своими стальными ножницами.

Он отправился проведать свою сестру за горами, а жена осталась дома.

Тогда бог — да будет ему табу! — подумал: «Неужели против нее нет никакого средства? Не нарушит ли она своего слова? » И он приказывает Уасгерги:

— Превратись в стройного молодого человека, отправляйся к той женщине и прояви свое мужество и ловкость.

Уасгерги — да будет ему табу! — превратился в молодого человека в белой черкеске, в белой папахе и через дымовую трубу заскочил к женщине, жене кумияка, — разве ему это трудно сделать?! Женщина вскочила со своего места. Около нее было семь девушек, и Уасгерги их усыпил.

— Вот тебе два мешочка золота, — говорит он ей, — и сделай так, чтобы я побыл с тобой наедине.

Жена кумияка отвечает:

— Я дала клятву именем своего бога: как только меня коснется чужой мужчина, я вонжу свои булатные ножницы в сердце.

Он ничего от нее не добился. Вернулся к богу и доложил ему:

— Она решительно отказала мне. Я не нашел никакого средства, чтобы склонить ее нарушить свое слово.

— Попытайся второй раз! — приказал ему бог.

Уасгерги принял другой вид и тем же путем неожиданно предстал пред женщиной, но она все-таки не сдалась.

А затем предстал перед ней сам бог, но и его домогательства она отвергла.

— Я дала клятву именем своего бога, — заявила она ему. — Как только ты прикоснешься ко мне, я своими булатными ножницами пронжу свое сердце.

— В таком случае бог — я сам, — сказал он ей.

— А как бог может снизойти до подобных мне?

— Если не веришь, скажи мне, какого благодеяния ты хочешь?

Жена кумияка сказала:

— В таком случае пусть это село кругом будет заключено в железную ограду, а посередине пусть появится семиэтажная башня, внутри же башни пусть бьет источник, оживляющий мертвых, в комнатах же пусть будет такое зеркало, смотря в которое я могла бы видеть все, что происходит на свете.

— Тогда посмотри в левую сторону! — сказал ей бог. — А теперь посмотри направо!

Она сперва посмотрела налево, затем направо, и стало так, как она желала.

Сестра ее мужа была вещая. Она во сне увидела жену брата и сказала брату своему за три дня до срока его возвращения:

— Ты тут сидишь, а жена твоя на деньги построила замок и железную ограду вокруг него.

Брат даже не притронулся к пище, вскочил на коня и поспешно выехал.

Жена смотрит в зеркало и удивляется:

— Муж выехал в бешенстве по наущению сестры своей. Просо не может быть пшеницей, а овес — просом: он дурного происхождения и может натворить что-нибудь.

Он прибыл домой, и жена ему говорит:

— Клянусь богом, что тут, кроме божьего дара, ничего другого нет.

— А вот это тебе божий дар! — и с этими словами он вонзил ей кинжал в сердце.

Жена его умерла, а муж вскочил на коня и отправился странствовать.

Село после него впало в бедность.

В село прибыл однажды армянин-торговец с материей и поселился в этой башне. Он увидел там покойницу и был поражен ее красотой.

У армянина было двое слуг, и одного из них он послал с рыбой:

— Иди вымой ее в источнике!

Тот пошел с рыбой к источнику, и только он опустил рыбу в воду, как она вырвалась из его рук. Он вернулся обратно и сказал своему хозяину:

— Как только я опустил рыбу в источник, она ожила и вырвалась из моих рук.

— Вырвалась она у тебя! — сказал армянин и отрубил ему голову.

— Иди ты! — приказывает он другому слуге.

— Как же, чтобы и меня ты убил! — отвечает слуга.

Все-таки он его послал, и с ним случилось то же, что и с первым слугой. Он вернулся и сказал хозяину:

— И у меня она вырвалась, прошу прощения! Пойди сам с рыбой и попробуй обмыть ее в источнике!

Армянин пошел с рыбой к источнику. Как только он опустил ее в воду, рыба ожила. Тогда он подумал про себя: «Попробую, может быть, и слуга мой оживет».

Он подтащил тело своего слуги к источнику и искупал его. Слуга приподнялся и сказал:

— Оф, оф, как долго я спал!

«О боже, — думает армянин, — как бы оживить еще и женщину! »

Он взял тело женщины, окунул его в источник; жена кумияка ожила и сказала:

— Оф, оф, как долго я спала!

— Ты не спала, ты была мертва, и я тебя вернул к жизни. А теперь ты будешь принадлежать мне.

— Бог судил меня тебе, но я умерла от плохой болезни, и, пока я не выкупаюсь, до тех пор не прикасайся ко мне!

Армянин ночь провел мучительно, а утром он вместе с женщиной направился к реке, чтобы искупаться в ней.

— У нас не принято, чтобы женщина раздевалась при мужчине, — сказала ему жена кумияка. — Если хочешь купаться, то отойди отсюда подальше к камышу.

Армянин отошел в сторону, а жена кумияка сорвала с головы волосинку и обратилась к богу с молитвой:

— О боже! До сих пор ты оказал мне много благодеяний; преврати вот эту волосинку в мост через реку, а когда я дойду до другого берега, то разрушь его!

Она перешла по мосту на другой берег реки и пустилась бежать. Бежит она, и повстречался ей табунщик.

— Вот какая женщина досталась мне! — обрадовался он. Она сказала ему:

— Я больна плохой болезнью и сначала должна искупаться, а затем я в твоей воле.

Так она избавилась и от табунщика. Идет она дальше по дороге, и встречается ей чабан. Она и его обманула таким же образом, а затем подумала про себя: «Так я никуда не доберусь! » Переоделась она в одежду молодого человека, а свою одежду спрятала в хурджины.

Идет она, идет по своей дороге дальше и попала в одно село. Она поселилась там. Все считали ее молодым человеком, а вскорости она стала управлять селом, сделалась алдаром. Сельчане решили женить своего алдара, и тогда он им сказал:

— Если вы признаете меня, то сделайте из дерева статую, похожую на меня, оденьте ее в ту одежду, которая хранится в моих хурджинах, и в таком виде выставьте ее на развилке семи дорог. И того, кто при виде статуи будет плакать, приведите ко мне. Около статуи выкопайте яму для охраны, и пусть статую сторожат по два человека!

Сельчане так и сделали. Первым по дороге, еле дыша, появился армянин. Он дошел до статуи и обращается к ней со словами:

— Ну что же, все-таки я догнал тебя!

И он обнял статую, но увидев, что это дерево, ударил ее кинжалом со словами:

— А портрет свой она для чего еще оставила здесь? — и удалился.

После него показался табунщик, бросивший на произвол свой табун; он нанес статуе удары и последовал дальше.

За ним показался чабан, бросивший на произвол отару белых овец; с ружьем за плечом он топает по дороге. И он поступил так же, как и другие до него.

Наконец показался всадник в лохмотьях. Чем ближе он подъезжает, тем сильнее плачет. Подъехал он к статуе и продолжает плакать. Плакал он долго, а потом перестал.

Оба караульщика вышли к нему из ямы и спрашивают его:

— О чем ты плачешь? Он им сказал:

— У меня была такая жена, и я ее убил. Теперь я увидел ее образ в статуе, и сердце мое охватила печаль. Вот почему я плачу.

— В таком случае поедем с нами к нашему алдару, — сказали они и отвели его к своему алдару.

Алдар остался с ним наедине и спрашивает его:

— Ну, низкородный, много ли трудностей ты перенес?

Д он. все-таки не узнает свою жену. Тогда она говорит ему:

— Я — твоя супруга; ты меня убил, а бог все-таки снова возвратил меня к жизни.

Молодой человек, кумияк, остался там со своей женой. Она открылась и перед своим народом.

Через некоторое время она объявила народу:

— Теперь я должна вернуться на свою родину!

Сельчане были опечалены и всем селом двинулись с ней в дорогу, на ее родину.

Кумияк и его жена прибыли на родину и стали там жить да поживать.

И ты проживи без болезней до их возвращения!

Искатель жизни

Жил-был бедный человек, дурень. Он жил долго и скитался по чужим задворкам; он бывал то сыт, то голоден как волк. Так он проводил свою жизнь.

Наконец он устал от такой жизни и надумал отправиться к самому богу, чтобы потребовать от него каких-либо средств к существованию. Направился он к богу. Сколько времени он шел — кто это может знать? Повстречался ему по дороге волк, и он приветствует его:

— Да будет, волк, путь твой прямой!

А волк ему отвечает:

— Дорога-то моя очень прямая, но я не знаю, окажется ли дело твое прямым, потому что ненасытный мой желудок опять забурчал и не дает мне ни минуты покоя.

Человек испугался и говорит ему:

— Сегодня бог и ангелы заседают на судилище, и вчера они прислали мне приглашение явиться туда. Сегодня я должен быть там, другого выхода нет.

Волк был ошеломлен тем, что он собрался съесть такого человека, и он сам начал просить его:

— Да будет мне милость твоя! Спроси и от моего имени бога и доставь мне определенный ответ. Скажи ему так: «Удивляюсь я одному делу: человек убивает сразу четыре-пять овец и из их шкур шьет себе шубу, а я пожрал множество овец и все-таки остаюсь тощим и голодным. Почему это так? »

— Ладно, — сказал человек, — за это я тебе ручаюсь. Держит он свой путь дальше, и встречается ему некий царь.

— Подожди-ка, — обращается он к нему, — куда это ты идешь, человек? Мне ведь нужны воины. А ну-ка, быстро, без оглядки отправляйся на поле битвы!

А тот отвечает ему:

— Сегодня бог и его ангелы заседают на судилище и меня вызывают туда; поэтому я сейчас направляюсь туда.

Царь ничего не смог возразить, но только испуганно ему говорит:

— В таком случае извини меня, что я тебя оскорбил, но узнай у бога определенно об одном деле. Скажи ему от моего имени: «Удивительно, среди царей нет богаче и сильнее меня, а между тем, когда самый слабый из них затевает со мной войну, то он громит меня».

— Ладно, — отвечает человек и держит свой путь дальше. Идет он, идет и доходит до большой реки, через которую ему надо было перейти. Вместо моста через реку, по воле бога, стоял человек. Когда путник дошел до него, тот его спрашивает:

— Подожди-ка, добрый человек! Заплати что-нибудь за переход через мост!

Путник дал ему понять, куда и зачем он идет, и тогда тот, кто стоял вместо моста, стал просить его:

— Да будет на мне милость твоя! Узнай у бога: будет ли мне смерть от этой работы, а если нет, то до каких пор я буду здесь?

— Ладно, — отвечает ему он и держит свой путь дальше. Он дошел до другого человека, который на двенадцати парах быков возил навоз, а на двенадцати парах пахал.

Путник дошел до него, поздоровался с ним, сам стал рассказывать о своих дорожных встречах, но не сказал ему о том, куда он направляется. Тогда пахарь ему говорит так:

— Все это хорошо, но мне нужны погонщики быков. Как бы тебе понравилось, если бы ты погонял моих быков?

Путник подумал-подумал и говорит ему:

— Это было бы хорошо, но сегодня бог и ангелы заседают на судилище, и я иду туда.

— В таком случае иди, — сказал ему пахарь. — Но только, да будет на мне милость твоя, узнай у бога определенно об одном деле: я пашу на двенадцати парах быков и на двенадцати парах привожу навоз на свою пашню, а урожая все-таки не собираю.

— А как же иначе? — сказал он и держит свой путь дальше.

Бог знает, сколько ему надо было еще идти, но все-таки через какое-то время он дошел туда, где бог и ангелы его заседали на судилище.

Он встал поодаль и стоит печально, как будто в доме у него покойник. Некоторое время члены судилища не обращали на него внимания; затем старший из них заметил его и спрашивает:

— За каким делом ты-то попал сюда, горец? Тот сказал:

— Я мучаюсь между небом и землей; помогите мне, если только вы можете! Вот для чего я пришел сюда.

Члены судилища зашушукались между собой и говорят ему так:

— Иди домой, не стой здесь больше! До твоего прихода все, что необходимо тебе для жизни, будет в твоем доме.

Бедняк удивился про себя: «В своем доме я не оставил ничего, кроме стен; не знаю, что я там застану». Но возразить он ничего не смог и собрался было уходить обратно, но вспомнил о поручениях, которые были ему даны, и обратился к членам судилища с просьбой:

— Да будет ко мне милость ваша; мне даны поручения, дайте мне заодно ответы и на них.

— Скажи, о чем ты забыл?

— Ладно, — сказал он. — Прежде всего волк поручил мне узнать от его имени вот что: «Удивительно: когда человек зарежет четыре-пять овец, он справляет себе все с ног до головы; а я: извел овечий род, и то пользы мне нет».

— Послушай, — сказали ему члены судилища, — ты вот как скажи волку: «Пока ты не съешь дурня, до тех пор пользы тебе от овец не будет».

— Давали мне еще поручения царь, пахарь и человек, который поставлен через реку вместо моста.

— Расскажи, — сказали ему, — о чем они просили, чего они требовали.

— Царь просил меня спросить: «Не понимаю вот чего: я сильнее и богаче всех царей; а между тем даже самый слабый царь, когда затевает со мной войну, громит меня. Почему это так? »

— Дальше.

— Тот, который стоит через реку вместо моста, просил меня узнать: случится ли его смерть там, а если нет, то до каких пор он будет в таком положении?

— Дальше.

— Дальше просил меня земледелец спросить вас от его имени так: «Удивительно, удивительно, удивительнее человек ничего не увидит: ежегодно на двенадцати парах быков я разбрасываю на своей пашне навоз, но все-таки урожая не получаю. Отчего это? »

Члены судилища поговорили между собой и сказали ему так:

— Послушай-ка, горец. Прежде всего царю передай так: «Ты — женщина, поэтому каждый мужчина берет верх над тобой; передай свои права мужчине, и он защитит тебя от врага». Человеку, который стоит через реку вместо моста, ты передай так: «Ты — сильнее всех; когда-нибудь возьми какого-нибудь человека и поставь его вместо себя, а сам уходи и живи себе». А пахарю передай так: «На земле твоей потому ничего не родится, что в ней есть золото, и, до тех пор пока ты его не выкопаешь, земля твоя ничего не будет родить».

— Ладно, — сказал он и направился обратно к себе домой. Он дошел до моста и, когда перешел через него, передал человеку ответ:

— Ты, мол, дурень, иначе бы ты смог поставить вместо себя другого человека, а сам удалиться.

— Жаль, что ты вырвался у меня, — проворчал тот и остался расстроенный.

Дошел человек до царя и передал ему такой ответ:

— До тех пор, пока ты не уступишь власть мужчине, все будут тебя побеждать.

— Прошу тебя, оставайся тут и будь царем, а я стану твоей женой, но так, чтобы этого никто не знал.

Человек перепугался и бежал по своей дороге. Идет он, идет и дошел до волка. Волк спрашивает его:

— Ну, будь милостив, какой ответ ты мне принес?

— Ты спрашиваешь об ответе, но меня просили узнать о своих делах, кроме тебя, еще царь и пахарь. Царь оказался женщиной; она просила меня стать ее мужем, но я отказался. У пахаря в его земле было золото, и он задерживал меня, но я и его не послушался, иду домой.

— А что же бог сказал тебе обо мне? — спрашивает его волк.

— А о тебе бог так сказал: «До тех пор пока он не съест дурня, никогда не будет в теле! ».

Волк подумал и спрашивает его:

— Вот теперь ты мне скажи, где я еще найду дурнее тебя: ты не захотел быть царем, ты отказался и от золота. Дурнее тебя я не найду никого.

Подмял волк человека под себя и сожрал его.

До его возвращения проживите в добре и в здравии!

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 11 12 13 141516 Следующая ⇒