Любовь как чувство и деятельная способность

Слово «любовь» кажется на первый взгляд вполне по­нятным. В повседневной жизни им в первую очередь называют могучее чувство тяготения, которое люди про­тивоположного пола испытывают друг к другу. В вооб­ражении сразу возникают ставшие каноническими обра­зы Ромео и Джульетты, вспоминаются розы, слезы, лун­ные вечера, стихи, гитары и огонь, символизирующий эротическую страсть. Что ж, всему этому есть место и в

7* 195

Влюбленность и любовь

жизни, и в искусстве. Однако свести представление о любви только к бурному ослепительному влечению, по­рой вспыхивающему между людьми, или к романтичес­кой влюбленности было бы и неверно, и несправедливо по отношению к этому совершенно особому и очень бо­гатому по своему содержанию феномену. Любовь, как бриллиант, сверкает множеством граней, переливается бесчисленными оттенками, что прекрасно отражено в разных расшифровках смысла самого слова, указываю­щего нам на разные отношения: любовь родительская, любовь детская, любовь братская, любовь к человечеству; любовь к Родине, любовь к Богу... И все это — любовь. Как же разобраться в этом, как говорят лингвисты, по­лисемантическом понятии?

Я думаю, что говоря о любви, мы последуем Людвигу Фейербаху, который считал любовь между мужчиной и женщиной исходной для всех других ее видов, и потому начнем свое рассмотрение именно с этого индивидуаль­ного чувства. Однако логика рассуждений неизбежно за­ставит нас говорить и о других видах любви, которая спо­собна простираться от обращенности к собственному «я» до охвата всего мироздания.

Итак, попробуем сначала нарисовать образ любви как нравственного чувства, как особого переживания, кото­рое не может быть без остатка сведено к биологическому влечению полов. Половой инстинкт — это естественный фундамент любви, но как дом, в котором живут люди, не сводится к одному фундаменту, любовь не сводится к телесному влечению. Физическая страсть как любая ес­тественная потребность (голод, жажда) может быть срав­нительно быстро удовлетворена и насыщена, и в этом смысле она кончается на определенный период време­ни. В отличие от нее любовь как душевно-духовное и нравственное отношение не знает перерывов, антрактов. Она не исчезает с удовлетворением страсти, а простира­ется за ее пределы, озаряя всю жизнь человека, где бы он

Лекция 6

ни был и чем бы ни занимался, Любовь вырастает над сексуальным тяготением и, окутывая его своими тонки­ми флюидами, облагораживает и возвышает.

Любовь к другому человеку — это утверждение его бы­тия. Когда мы кого-то любим, то хотим, чтобы он был, существовал, продолжался, никогда не умирал. В этом любовь противоположна ненависти, стремящейся подавить и уничтожить. Кроме того, любовь — это утверждение Другого как уникального, неповторимого, единственного су­щества. В любви, если это настоящая любовь, мы не выбираем своего Любимого из числа других, что означало бы рациональное прикидывание, калькулирование, холод­ное сравнение. Любовное переживание рождается спон­танно, оно как бы выбирает за нас с абсолютной точ­ностью. В этом смысле любовь свободна (нельзя заста­вить себя полюбить кого-то, кто вовсе не нравится! ) и не­свободна (нельзя умственно-волевым усилием заставить себя разлюбить, если уж сердце заговорило).

Когда мы видим Другого как единственное, неповто­римое существо, то воспринимаем его в некотором смысле как совершенство. Это значит, что у нас нет потребнос­ти поскорее своего любимого переделать, перевоспитать, перекроить по собственным меркам. Любовь — это при­нятие Другого таким, как он есть, переживание его как абсолютной ценности. Знаменитый индийский проповед­ник XX в. Раджниш очень хорошо говорит, что в любви мы как бы слабеем перед завершенностью, целостностью и абсолютностью Любимого, мы не деятельны, потому что просто ничего не можем сделать.

Однако при таком понимании чувства любви у всяко­го думающего человека возникает правомерный вопрос: а не является ли такая завороженность просто результа­том игры собственной фантазии? Может быть, мы вы-мысливаем образ Другого, идеализируем его и влюбля­емся в свою собственную выдумку? Такая опасность, ко­нечно, есть, но если за сближением с предметом любви

19?

Влюбленность и любовь

не следует моментального разочарования, то, скорее все­го, нам выдалась счастливая возможность действительно полюбить, увидеть нашего избранника «таким, как его задумал Бог». Дело в том, что любящий глаз не останав­ливается на одной лишь эмпирической реальности, он способен заглянуть в глубину, увидеть в Любимом его луч­шие возможности, которые пока не реализованы, уловить его тенденцию к духовному, интеллектуальному и эмоци­ональному росту. Известный немецкий философ XX в. Макс Шелер замечал по этому поводу, что любовь видит не эмпирическое бытие другого, а его сущность. Любовь — это бережное проникновение в загадку чужой субъектив­ности, она не ослепляет, а, напротив, делает человека зрячим, открывает личность другого.

Безоговорочное принятие Любимого, разумеется, не сводится к любованию его умом или способностями. В любви человек воспринимается целиком, не только как духовное, но и как телесное существо с присущей ему внешностью, манерой поведения, мимикой, жестами. Здесь нет жесткого разделения на материальное и иде­альное, Пюбимый так же неповторим в чувственном от­ношении, как и в отношении личностном.

В идеале переживание любви является взаимным, лю­бовь тогда полноценна, когда она имеет адекватный ответ другой стороны. В этом случае происходит как бы взаимо­слияние душ, их счастливое гармоническое соединение. При этом индивидуальности не растворяются друг в друге, на­против, каждый из любящих сохраняет свое собственное лицо, свою неповторимость. Происходит лишь взаимное обогащение, из которого является новое качество — каче­ство отношения. Конечно, в реальной жизни любовь чаще всего бывает «несимметричной», один из любящих чувствует сильнее и ярче выражает свои переживания, но это не ме­шает любви, а лишь придает ей остроту и сложность.

Откуда берется потребность в переживании любви? Из­вестный психоаналитик Эрих Фромм считает, что чело-

Лекция б

век в силу наличия у него сознания очень остро пережи­вает свою отьединенность от мира, свое онтологическое одиночество. Осознавая свою особость и свою смертность, он испытывает экзистенциальную тревогу и страх, ощу­щает беспомощность перед силами природы и общества. Именно поэтому он так сильно жаждет единения с миром и другими людьми, хочет быть принят, признан, утверж­ден теми, кто не есть он сам. Ему необходима опора.

Человек, говорит Фромм, ищет разные способы со­единения с миром. Он пытается идти по пути экстаза: ищет самозабвения в оргиях, применяет алкоголь и нар­котики. Однако при этом мощные переживания и страс­тные состояния, размывающие границы «я», очень крат-ковременны, к тому же они разрушают организм челове­ка и плохо влияют на его психику.

Второй путь к единству с другими основан на подчи­нении группе. Можно стать частью племени, семьи, рода, народа, государства. Люди сами охотно подчиняются со­циальному диктату, их не надо так уж принуждать! Когда человек становится частью мощной консолидированной группы, это дает чувство спокойствия, он следует ста­бильному, однажды заведенному порядку. Однако, по­лагает Фромм, коллективное единство — лишь псевдо­единство, оно предполагает равенство, понятое как оди­наковость, а одинаковость стирает индивидуальность. Таким образом, ради слияния с коллективом следует от­казаться от своей уникальности и своей собственной жиз­ненной позиции.

Третий путь выхода из одиночества — творческая дея­тельность. Здесь человек нередко приходит в гармоничес­кое единство с миром, и это единство зависит от него самого. Однако подобная счастливая возможность есть далеко не у всех (не все являются музыкантами, писателя­ми, художниками! ). К тому же, давая гармонию с миром как таковым, творчество не обеспечивает гармонии с людь­ми, не дает успокоения в межличностных отношениях.

Влюбленность и любовь

Полное решение проблемы, считает Фромм, именно в достижении межличностного единства, т. е. в любви. Любовь — главная страсть, которая скрепляет двух любя­щих, семью, клан, общество, человеческий род.

Но любовь должна быть понята правильно. Многим людям кажется, что любовь — это просто эмоциональное состояние, и они хотят быть любимы, стать предметом чужого чувства. Но это лишь одна сторона медали. Вто­рая сторона состоит в том, что любовь — это не только переживание, но и деятельная способность. И как вся­кая деятельная способность, она может быть развита. Лю­бовь может стать наукой и искусством, умением прино­сить и другому человеку, и себе самому пользу и радость.

Если мы хотим только получать что-то от другого, то мы еще не любим. Мы просто удовлетворяем за счет дру­гого свои потребности, решаем собственные проблемы, относясь к любящему как к средству, а не как к цели. Такая «любовь» непродуктивна, она ничего не способна давать, а может только брать, заполняя чужим чувством и старанием собственную пустоту. Истинная любовь стре­мится давать, а не получать. При этом в любви дают другому отнюдь не только материальные блага, дают свое соучастие, свою жизнь, свою субъективность, и за счет взаимности «давания» происходит взаимообогащение.

В чем же выражается дающая, или истинная, любовь? (Говоря о такой любви, имеющей реальное практическое воплощение, мы неизбежно выходим за рамки рассмот­рения отношений «мужчина и женщина», далеко расши­ряя круг «любовного взаимодействия».)

Э. Фромм показывает четыре поведенческих компо­нента, свойственных, на его взгляд, всякой любви.

Первый компонент — забота. Когда мы любим, мы заботимся о любимом Заботиться — значит интересо­ваться жизнью другого, стараться уберечь его от опасно­стей и неудобств, это значит трудиться для него. Хоро­шей моделью заботливого отношения является отноше-

_______________________________________ Лекция 6

ние матери к ребенку. Мать охотно и с радостью забо­тится о своем малыше, кормит его, стирает для него, воспитывает его. Она не воспринимает это как тяготу. Напротив, такая работа для Любимого доставляет удо­вольствие. Заботиться — значит способствовать разви­тию того, кого любишь, создавать для него условия.

Любовь-забота распространяется не только на людей, но и на животных, братьев наших меньших. «Общества защиты животных», ныне существующие в мире, исхо­дят из любовного, бережного отношения ко всем божьим тварям, населяющим нашу планету, из внимательного и покровительственного взгляда на них.

Любовь и труд неразделимы. Даже когда речь идет не о человеке и не о животном, а о деле, это единство вос­производится в полной мере. Так, ученый, любящий свою работу, неутомимо трудится над исследованиями, мастер не ленится довести свое изделие до совершенства, хоро­ший врач не жалеет времени и сил, чтобы поставить на ноги больного и любуется его окрепшим организмом, словно своим творением. Любовь к делу и к людям на­полняет всякий труд вдохновением. Всякая любовь пре­вращает труд в радость.

Но вернемся к межличностным контактам. Второй важнейший компонент любви — ответственность. Она непосредственно вытекает из заботы. Мы всегда чувствуем себя в ответе за Любимого, что бы с ним ни происходи­ло. Однако это не просто формальное выполнение дол­га, а живое переживание, чувство тесной связанности с предметом любви. Ответственность выражается в нашей способности чутко и тонко улавливать потребности, ин­тенции и стремления Любимого, помогать ему.

Забота и ответственность выступают проявлением люб­ви, когда они ненавязчивы и в них нет подспудного жела­ния поработить другого. Дело в том, что забота очень лег­ко перерастает в гиперопеку, а ответственность — в агрес­сивную требовательность. Это хорошо прослеживается на

Влюбленность и любовь

отношениях родителей к детям. Чрезмерно страстная мать способна лишить своего ребенка всякой инициативы, до самой взрослости отказывать ему в самостоятельности, аргументируя свое поведение тем, что она о нем заботит­ся. Таким образом, забота может стать веригами, про­сто-таки душить человека, не давая ему развиваться, при­обретать собственный опыт, «обжигаться о свои свечки». Дети, подвергавшиеся гипертрофированной заботливости, долго остаются инфантильными, неприспособленными к жизни. Удушающая забота является, по существу, не лю­бовью, а видом манипуляции, когда в Любимом не видят субъекта, личности. Такая гиперопека часто выступает под флагом ответственности: «Я же за тебя отвечаю! » Од­нако истинная любовь всегда соблюдает разумную меру в соотношении своего влияния и чужой свободы.

Третий компонент любви — уважение. Уважение — это способность видеть другого таким, как он есть, осо­знавать его индивидуальность. Мы нередко смотрим на любимых нами людей через призму собственных жела­ний, потребностей, амбиций. Мы настойчиво хотим, чтобы они были такими, как нам примечталось, и пото­му стараемся переделать, перестроить их на свой лад. Но подобное отношение на самом деле далеко и от уваже­ния, и от любви. Другой — не вещь, которую можно использовать в своих целях, и не игрушка, которой за­бавляются и даже порой ломают. Тот, кого мы любим — личность, обладающая своим внутренним миром, созна­нием, волей, собственным Жизненным путем, судьбой, предназначением. И если мы действительно любим, то любим реального человека со всей его своеобычностью и неподатливостью внешнему напору. Только образ, создан­ный воображением, только фантом можно безболезнен­но перекроить на свой лад, и он станет таким, как вы задумали. А человек способен сопротивляться всем сво­им существом желанию любящего изменить его личност­ное ядро, сделать из него нечто иное. Любящий любит

Лекция б

того, кто есть, а не того, кто был бы нужен для реализа­ции каких-то расчетов и планов.

И здесь снова яркий пример являют родительско-дет-ские отношения. Нередко родители хотят видеть в ре­бенке воплощение своих собственных нереализованных стремлений и совсем не считаются со спецификой от­прыска, с его способностями и желаниями. Кому не из­вестен безудержный напор матерей, твердо решивших обучить свое чадо музыке во что бы то ни стало! Мама хотела в детстве играть на фортепиано, но не смогла реа­лизовать мечты, зато теперь она изо всех сил старается принудить сына получить музыкальное образование. Мальчишке медведь на ухо наступил, он вопит, отбива­ется и старается сломать пианино, но мама непреклон­на. Она же хочет сыну добра! Это типичный пример не­уважения. Уважение состояло бы в том, чтобы чутко при­слушаться и понять, а к чему способен мой ребенок? Может быть, он гениальный бегун, художник или у него есть организаторский талант. Но для такого понимания следует отвлечься от себя, от своей нереализованности и обратить внимание на индивидуальность сына.

Подобные проблемы бывают и в супружеских парах, когда, например, женщина выходит замуж, желая сде­лать из мужа крутого бизнесмена, в то время как он ти­пичный исполнитель, ничего не смыслит в деньгах и бо­ится всякого риска. Попытки настоять на своем и сломать другого в таких случаях чаще всего кончаются разводом.

Разумеется, сказанное нами об уважении не означает, что люди в ходе жизни не влияют друг на друга и что родители не должны воспитывать детей. Отец и мать во многом формируют личность своего ребенка, муж и жена прилаживаются, притираются друг к другу, постепенно изменяясь. Однако любовь присутствует только тогда, когда изменения ненасильственны, когда они не разру­шают ядра индивидуальности, не идут наперекор спо­собностям и стремлениям человека, а, напротив, помо-

Влюбленность и любовь

гают ему развить до совершенства то хорошее, что в нем, несомненно, есть.

Понять, в чем же нужно способствовать развитию Лю­бимого, позволяет четвертый компонент любви — зна­ние. Конечно, это знание не является строго рациональ­ным, логическим, скорее, это интуитивное постижение. В познании другого мы проникаем через поверхностные слои его проявлений, как бы прикасаемся к чужой душе. Другая личность всегда тайна. Эту тайну можно пытать­ся открыть жестокостью, но тогда мы не находим именно того, что ищем: жестокость убивает душу другого, и ищу­щий не обретает ничего, кроме мертвых останков. Толь­ко любовь — бережное и милующее отношение — спо­собна прикоснуться к сокровенному в другой личности, понять ее живую субъективность и отозваться на ее стрем­ления и порывы. Это проникновение-понимание может состояться лишь тогда, когда мы отрешаемся от собствен­ных амбиций, от претенциозности и обидчивости и мо­жем встретиться с внутренним миром Любимого, видя его таким, как он есть, без искажающей призмы наших страстей и желаний.

Таковы основные компонеты любви как деятельной способности, как поведения по отношению к другому.

Любовное поведение, как мы уже отмечали, имеет одно существенное ограничение. Любовь не должна и не мо­жет быть насильственной, запрашивающей, навязываю­щей свое. Иногда человек попадает в ситуацию, когда era любовь, щедро изливающаяся из сердца, просто не нужна другому, Любимый не принимает ее. Любовь ока­зывается неразделенной, безответной, а любящий оста­ется в одиночестве. Что тогда? Нужно ли убить в себе любовь, отказаться от нее, если она не нужна тому, кого любишь? Можно ли ожесточиться и возненавидеть, ког­да твои забота и внимание отвергнуты?

Я думаю, что убивать любовь всегда плохо. И не толь­ко потому, что современные экстрасенсы грозят «убивцу

•__________________________________ Лекция 6

любви» ужасными кармическими последствиями и нега­тивными энергоинформационными программами, пресле­дующими его детей и внуков до седьмого колена. Убить любовь — значит прежде всего лишить себя самого ог­ромного вдохновения и большой радости, ибо хорошо, конечно, быть любимым, но любить самому — лучше. Это не значит, что следует раздувать в себе безответные чувства и долго мучиться сознанием отверженности. Ос­трота сожаления о том, что ты не принят Любимым, со временем пройдет, но останется доброе чувство к нему, восхищение, очарованность, и эти чувства могут долго-долго украшать жизнь.

Кроме того, истинная любовь, даже если она безот­ветна, всегда великодушна. Она признает за Любимым право жить своей жизнью и идти своим путем, искать собственную судьбу. Если тебе не дано заботиться о Лю­бимом, вспомни об уважении, которого он заслуживает, о его праве быть собой. Поэтому мы можем грустить и сожалеть о безответности, но не должны ненавидеть и про­клинать человеческое существо, которое еще вчера пред­ставлялось нам самым прекрасным на свете. Злобясь и обижаясь, желая вчерашнему Любимому несчастья, мы не просто разрушаем собственную душу, мы еще и пре­даем саму суть любви. Настоящая любовь — та, которая сохраняет свет и тепло, несмотря на безответность, ис­пытания и разочарования. Любишь — люби! Любовь и благожелательность превозмогают любую боль, любое время и любое расстояние.

Противоречия любви

Реальные любовные отношения, складывающиеся меж­ду людьми, полны противоречий и трудностей. Совре­менные психологи и психотерапевты написали множе­ство книжек, посвященных разным граням любовных и семейных конфликтов. Мы же остановимся на одном-

Влюбленность и любовь

единственном противоречии, носящем нравственно-фи­лософский характер, но представленном в трех ракурсах. Это противоречие между бескорыстностью и обладатель-ностью.

Исследуя это противоречие, мы последуем за тремя разными авторами, комментируя и интерпретируя их точ­ки зрения, выявляющие различные грани бескорыстия и обладательности. Представление о бескорыстной любви (агапе) и обладательной любви (эросе) идет из античной древности, от диалогов Платона, но в наши дни этот сю­жет приобрел как бы второе дыхание, он фигурирует у многих современных мыслителей, занятых этическими проблемами. Следует сразу подчеркнуть, что в реальном поведении людей присутствуют и моменты обладатель­ности, и моменты бескорыстия, просто в разной мере. Теоретический подход позволяет нам вычленить эти про­тивоположные стороны любви в чистом виде, но не сто­ит ни на минуту забывать о том, что в жизни они связаны и переплетены.

Итак, следуя рассуждениям английского автора Клай-ва Льюиса, мы можем выделить такие виды любви, как любовь-дар и любовь-нужда, где первая представляет со­бой полюс бескорыстия, а вторая тесно связана с обла-дательностью. Любовь-дар — это та бесконечно щедрая, безоглядная любовь, которой Господь Бог любит людей и сотворенный им мир. По убеждению представителей са­мых разных религий, а также согласно эзотерическим уче­ниям, Бог создал мир лишь затем, чтобы любить его и даровать ему блаженство и радость. Сообразно взглядам христианства, Бог есть полнота, абсолютная безущерб­ная целостность, он — само бытие, и создание им мира — акт его свободы, бескорыстный дар, проявление вели­кодушия. В соответствии с целым рядом оккультных представлений, Бог не творит мир, а сам воплощается в нем, принося таким образом самого себя в жертву. Но это радостная, счастливая жертва, Бог не ограничен ни-

__________________________________ Лекция 6

какой конкретной формой, и потому он дает жизнь ми­риадам разных форм. Бог дает людям все, что они есть и чем владеют, он держит их в бытии и ничего не просит в ответ. Любовь-дар, примененная к человеку, — это лю­бовь максимально дающая и ничего не требующая для себя самой. Она возникает от избытка душевных сил, эмоций, деятельных способностей. Любовь-дар излива­ется человеком на Любимого и на других людей и не про­сит благодарности, она полна сама собой и разбрасывает свои богатства, не заботясь о возможности исчерпаться. Да она и не может исчерпаться, потому что так любить способен лишь человек, открытый для высших сил и по­стоянно черпающий свое духовное и эмоциональное бо­гатство из бездонных кладовых самого бытия. В ситуа­ции обыденности ярким примером любви-дара является любовь матери к своему младенцу, для которого она пред­ставляет целую вселенную и которому она дает жизнь, питание и тепло.

Любовь-дар предполагает огромное внутреннее богат­ство любящего, который может отдавать, не требуя ком­пенсации, не настаивая на ответе, не надеясь на взаим­ность.

Любовь-нужда — прямая противоположность любви-дару. Она происходит от нашей слабости, неувереннос­ти в себе, боязни пропасть без сильной и доброй поддер­жки. Любовью-нуждой верующий любит Бога, и такой же любовью ребенок любит мать. Любя кого-либо любо­вью-нуждой, человек при помощи другого достраивает себя до целостности, избавляется от тревоги и страхов. Тот, кто слаб и зависим, крепко держится за Любимого, старается владеть им, никуда от себя не отпускать. Он страшится потери и всячески караулит свою опору, боясь, что ее похитят, отберут.

Моменты дарственности и нужды присутствуют прак­тически во всех межличностных любовных отношениях. И это понятно. Даже самый лучший человек — не Гос-

Влюбленность и любовь

подь Бог. Быть может, только святые способны подни­маться до полного, абсолютного бескорыстия, а обычно­му индивиду всегда нужен ответ другого, его взаимность, его благодарность. Что там говорить, даже самому Хрис­ту необходима протянутая ему навстречу рука человека!

В ситуации чистой любви-дара таятся некоторые пара­доксы. Я дарю любовь, но совсем никак не завишу от того, кого люблю. Если я совсем от него не завишу, то мне, в сущности, все равно, он это или другой, есть он или нет, реален человек, на которого из моего сердца щедро излива­ются благодеяния, или же он фантом моего собственного воображения. Полная независимость, абсолютная непри­вязанность, отсутствие стремления задержаться рядом, а также воспоминаний и сожалений хотя и являются призна­ками чистой любви-дара, одновременно выступают при­знаками равнодушия. Да-да, любовь-дар, взятая в своем идеале, без примеси нужды, очень напоминает безразли­чие: нет тебя — люблю других, всегда найдется, кого лю­бить! Такая любовь надчеловечна и сверхчеловечна. Да к тому же, как верно замечает Раджниш, она еще и неинте­ресна, так как исключает индивидуальные страстные про­явления. Ее можно просто не заметить... Вот поэтому для нормальной, горькой и радостной человеческой любви смер­тных к смертным всегда характерно сочетание дарственно-сти и нужды. Хорошо, когда дарственности много больше, но без малой толики нужды любви вовсе не получается.

Второй ракурс в различении бескорыстия и облада-тельности представлен в работах Н. Бердяева. Он гово­рит о каритпатшной любви («каритас» — жалость, состра­дание) и любви-эросе.

Каритативная любовь — это любовь неизбирательная, распространяющаяся на весь мир и всех людей. Легко любить умных, красивых и добрых, легко и приятно лю­бить друзей и тех, кто отвечает на наше благорасположе­ние. В легкой любви, конечно, нет прямой корысти, но есть некоторая психологическая выгода, есть радость са-

______________________________________ Лекция 6

мого межличностного отношения, удовольствие от об­щения со значимыми людьми. Для них нам и потрудить­ся не лень. Для них нам и расстараться — не труд.

Несравненно сложнее любить глупых, уродливых и злых, еще труднее — противников, недругов, врагов. Подобная любовь как бы противоречит нашей психоло­гии. Это совершенно четко подчеркивал в своих работах 3. Фрейд. Он считал, что любовь ко всем без разбору теряет в цене и несправедлива к своему объекту. Кроме того, не все люди достойны любви. Я могу любить того, кто лучше меня, или того, кто на меня похож, или чело­века, делающего мне добро; но любить чужака, не обла­дающего никакими достоинствами, мне чрезвычайно трудно! Для Фрейда любовь ко всем — это не более чем сексуальное влечение, заторможенное по цели и дающее общее чувство счастья без катаклизмов реальных инди­видуальных отношений. И все же идеал любви ко всем с момента возникновения Евангелия стал одним из глав­ных ориентиров в европейской культуре.

Неизбирательная бескорыстная любовь носит назва­ние милосердия, или христианской любви. Это любовь без психологических и практических выгод, глубокое добро­желательство, уважение и внимание к той богоподобной частице духа, которая есть в каждом человеке. Карита-тивная любовь отвлекается от предпочтений, забывает о различиях и благоволит к любому, видя в нем страдаю­щего Христа. Любовь-жалость, любовь-снисходительность — это видение Бога в людях, даже самых скверных, пад­ших, неприятных. Каритативная любовь духовна, она поднимается над уровнем дифференцированного телесно­го мира к единству в духе. Совершенно очевидно, что милосердие — это та же самая любовь-дар, но взятая в другом своем аспекте: как предназначенная для всех. Милосердным возможно быть только тогда, когда силы любви в тебе столь велики, что ты не ищешь ничего сво­его, а, напротив, можешь щедро одарить любовью того,

Влюбленность и любовь

кто не имеет собственной созидательной силы, можешь бестревожно отдать любовь тому, кто нуждается в ней. Несомненно, любить такой любовью трудно, и в чистом виде ее могут реализовать немногие: например, такие подвижники и святые, как Франциск Ассизский, Рама-кришна или Серафим Саровский. Каритативная христи­анская любовь выступает как идеал, как моральный ре-гулятив, а в практической действительности, сосуществуя в единстве с избирательной любовью, реализуется в мяг­ком, глубоко человечном отношении ко всякой личности.

Любовь-милосердие основана на сострадании, на со­чувствии ко всякому человеку, а в пределе — к любому живому существу. Она не пассивна, а деятельна, пред­полагает не просто сочувствие, но помощь. Сострадание в милосердной любви не означает, что мы просто начи­наем страдать вместе с другим человеком. Такое второе страдание, наверное, не принесло бы другому блага. Со­переживая и сострадая, мы, тем не менее, не отождеств­ляемся с другим, которому нужна поддержка, а остаемся сами собой. Чужая боль переживается здесь по-иному, чем своя собственная. Поэтому милосердный человек не садится рядом со страдальцем, чтобы поплакать вместе с ним над его бедами, но активно ищет пути для действен­ной помощи, для того, чтобы прекратить или смягчить чужое страдание, он старается применить все средства, дабы спасти тело и душу другого. При этом милосерд­ный не ждет похвал и не рассчитывет на них. Карита­тивная любовь осуществляется естественно, по велению сердца, по принципу «не могу иначе». Тот, кто начинает кичиться своей добродетелью перед другими, хотя бы даже тайно гордиться ею, впадает в грех гордыни. Бескорыст­ная христианская любовь без предпочтений самоцельна и самоценна, она реализует избыток добра, живущий в душе человека, и оттого даруется.

Любовь-эрос противоположна жалостливой и снисхо­дительной христианской любви. Она глубоко избиратель-

______________________________________ Лекция 6

на, выделяет одного из немногих и требует от него соот­ветствия определенному идеалу. У Платона эрос — это не только сексуальная страсть, но и притяжение мира идей. Любовь-эрос жаждет, чтобы Любимый возносил, возвышал, был интересен, разнообразен, неповторим. Любовь-эрос предъявляет к избраннику высочайшие тре­бования и придирчиво следит: а таков ли ты, мой милый, каким явился передо мной впервые? Ну-ка, соответствуй! Старайся! Тянись! Показывай уровень и пилотаж!

Выражения «он должен» или «она должна» очень ха­рактерны для любви-эроса. «Он должен быть прекрас­ным возлюбленным, зарабатывать много денег, блистать В элитарных кругах, оказывать внимание жене и помогать ей...» Все как в песенке: «Чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил, чтоб все деньги отдавал, тещу мамой назы­вал, и к тому же чтобы он и красив был и умен! » То же самое относится к жене или возлюбленной: она должна хорошо зарабатывать, быть ослепительной красавицей, домовитой хозяйкой, отличной любовницей, а при этом тихой, кроткой и незлобивой... Ну где вы видали такой идеал во плоти?

Вот почему любовь-эрос может страшить и отпугивать. Она предъявляет порой непомерные требования, она стро­га, безжалостна и даже тиранична. Она запрашивает, тре­бует для себя, желает решить свои вопросы за счет друго­го, заполнить пустоты своей жизни чужими стараниями и достоинствами. Потому мы и вправе говорить о ней как об обладательном полюсе в отношениях. Здесь нет одного лишь чистого восхищения уникальными достоин­ствами другого, а есть жадное желание обратить их себе на пользу.

Именно поэтому любовь-эрос не в состоянии суще­ствовать без момента христианской любви. Обычная че­ловеческая любовь всегда включает в себя оба начала — избирательное, требовательное и снисходительное, жа­лостливое. Мы видим своего Любимого не только иде-

Влюбленность и любовь

альным «героем», не только успешным, сильным и весе­лым, но и слабым, подавленным, несовершенным ре­альным человеком, у которого есть свои проблемы и труд­ности. И мы принимаем его таким, потому что в любви естественно присутствует жалость, снисходительность, умение прощать, все то, что называют милосердием. Любимому, как бы он ни был совершенен и силен, часто нужна помощь, внимание, ласка и даже наше простое терпение. Без этого невозможно быть вместе, и если воз­любленные или супруги не умеют быть милосердны друг к другу, они как правило, скоро расстаются, скандально разбегаются, взаимно предъявляя обвинения во всех смер­тных грехах.

Милосердная каритативная любовь в индивидуальных любовных отношениях имеет еще один момент. Нельзя по-настоящему любить друг друга, если при этом отсут­ствует доброжелательное любовное отношение ко всем остальным. В таком случае это эгоизм вдвоем, а не лю­бовь. По сути своей он является конфронтацией со всей реальностью, которая мыслится как чужая и враждебная. Но люди в этом случае оказываются в зависимости друг от друга. Они не свободны, а связаны, как два заговор­щика, своим заговором против всех. Но ситуация взаим­ной несвободы тягостна и легко разрушима. Как только любой из подобной пары надоедает другому и перестает быть страстно любимым, он тотчас переходит в разряд частицы враждебной среды и вместо любви Принимает на себя весь удар неприязни и ненависти. Истинная лю­бовь всегда шире, чем любовь к данному, избранному человеку. Благожелательство к миру вообще как бы со­здает тот позитивный эмоциональный фон, на котором способно расцвести настоящее индивидуальное чувство.

Третий ракурс в рассмотрении бескорыстия и облада-тельности в любви прекрасно проанализирован в творче­стве Э. Фромма. В работе «Иметь или быть» он говорит о «любви в модусе быть» и «любви в модусе иметь».

Лекция 6

«Любовь в модусе иметь» — это, собственно, и есть любовь обладательная. Она предполагает отношение вла­дения другой личностью, т. е. рассмотрение ее по ана­логии с вещью. В нашей повседневной жизни мы редко задумываемся о том, сколь велик момент обладательнос-ти в привычных нам отношениях. Обладательность вы­ражается, во-первых, в доминировании над другой лич­ностью, во-вторых, в контроле над ее поведением, и в-третьих, в возможности эксплуатировать другого, исполь­зовать его как средство. Все эти черты широко присут­ствуют в том, что мы обычно именуем любовью, хотя подобная «любовь» резко отличается от тех благородных, великодушных и уважительных отношений, о которых мы уже говорили на предыдущих страницах.

Стремление безраздельно доминировать нередко счи­тается нормой поведения как со стороны властных муж­чин, так и со стороны амбициозных женщин. Один из мыслителей XX в. прямо высказался о том, что любовь — это долгая борьба во тьме за превосходство и первен­ство и лишь затем успокоение. Любовь в этом случае мыслится как самоутверждение за счет укрощения, по­давления и унижения другого. При этом полагается, что если мужчина действует прямой силой, то женщина при­бегает к хитрости и коварству. При подобной борьбе отношения становятся амбивалентны (двойственны), превращаются в любовь-ненависть, во взаимное страда­ние. Случается, что люди всю жизнь ведут бои местно­го значения, кто кого одолеет в схватке характеров, в борьбе сознаний. В семьях подобного рода к войне ча­сто подключаются дети, которые, в свою очередь, вы­растают с убеждением, что любовь — это не ласка, за­бота и уважение, а психологический бокс, где то одна, то другая сторона празднуют временную победу. Побе­да, конечно, пиррова, это любовный проигрыш для обо­их участников, а для детей вдвойне. Однако есть мно­жество людей, для которых «мирное счастье» кажется

Влюбленность и любовь

пресным, и они постоянно подсыпают в свою жизнь соли и перца.

⇐ Предыдущая891011121314151617Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. Bizz: Белье стирается вперемешку с чужим или как?
2. Bizz: Допустим, клиент не проверил карман, а там что-то лежит, что может повредит аппарат. Как быть в такой ситуации?
3. I AM HAPPY AS A KING (я счастлив как король)
4. I. Какие первичные факторы контролируют нервную активность, то есть количество импульсов, передаваемых эфферентными волокнами?
5. II. ЭКОЛОГИЧЕСКОЕ ПРАВО КАК КОМПЛЕКСНАЯ ОТРАСЛЬ
6. III КАК РАСТУТ НА НОВОЙ ГВИНЕЕ
7. III. Половая связь – лишь как конечное завершение глубокой всесторонней симпатии и привязанности к объекту половой любви.
8. IV. Как узнать волю Господню.
9. IX. Толерантность как нравственная основа социокультурной деятельности библиотекаря
10. SWOT-анализ организации как метод выявления и предупреждения организационно-управленческих конфликтов.
11. А как мы можем узнать, кем человек является на самом деле?
12. А как-же мода середины 80-х годов? Какой она была?