|
Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
|
|
Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
Она свернула на Малую Дмитровку. Знакомый автомобиль ждал в условленном месте. Нырнула в машину.
– Скорее поехали, чтобы нас не видели. У тебя стекла не затемненные, все прозрачное... Здесь столько любопытствующих журналистов! Василий иронично-сочувственно оглядел ее: – Ну прекрати. Ну сколько можно! У тебя уже бзик-идея: все за тобой следят! Это, извини меня, просто маразм. Пойми, нам только кажется, что мы – в центре вселенной. Ты, конечно, очень популярный человек, тебя многие любят, но на самом деле – всем на все наплевать. И чем расслабленнее ты будешь себя вести и чувствовать, тем лучше. В его интонациях недвусмысленно проскальзывали те снисходительные нотки, которые свойственны мужчинам в разговорах с молодыми девушками. Под словами лежал незыблемый фундамент опыта... Ну что ж, иногда приятно чувствовать себя неопытной дурочкой. Расслабилась. Город стоял. Медленно продвигаясь в бесконечной пробке, автомобиль минут сорок выбирался из центра. Мария привычно несла рабочую ересь про тех, с кем успела сегодня поссориться, кому сумела достойно ответить и кому все выскажет в следующий раз. – А ты вообще-то знаешь, куда мы едем? – тоном заговорщика прервал ее Василий. – Куда? – спохватилась она. – Куда мы едем? У тебя есть план? – У меня всегда есть план! – передразнил он мультяшного мистера Фикса. – Я мужчина ответственный... Ты же у нас не просто девушка – ты звезда. Пришлось целую программу приготовить... Сегодня я приглашаю тебя... А знаешь куда? – Слушай, я в этом костюме... давай я переоденусь? Все-таки рабочий костюм – брюки, пиджак... Может, лучше платье?.. Василий выдержал небезызвестную паузу имени великого театрального деятеля. – Платье отменяется! Мы едем пить кофе... на бензоколонке! Торжественный, пафосный тон в сочетании с банальным атрибутом нефтеперерабатывающей промышленности мгновенно выбил Марию из привычной колеи. – Как – «на бензоколонке»? – Ты все увидишь... Так что, дорогая моя, переодеваться не надо! М-да, бензоколонка – круто... И с чего она вдруг решила, что Василий непременно пригласит ее в какое-нибудь супермодное место? Великая сила привычки? Если принять за отправную точку дату начала их романа, пролетело полгода. Полгода модных выставок, фильмов, презентаций, театров, кафешек. И постоянных поисков, как укрыться от любопытных глаз. Впрочем, было одно исключение... Мария уставилась в окно и, наблюдая, как мелькают рекламные щиты, дома, улицы, вспомнила. Однажды они решили сходить – Василий настоял на этом – на презентацию нового арт-объекта известного художника-дизайнера Бартенева в Музей современного искусства. Придя по отдельности, ради конспирации, каждый со своим приглашением, они первым делом отщелкались перед всеми камерами, угодив фотокорам. Наконец, как бы невзначай, соединились и подошли к инсталляции. В огромном зале кольцами закрутился удав, состоящий из динамиков-чешуек. В дальнем углу скромно стоял микрофон. Разные знаменитости подходили к нему и произносили что-нибудь. Эхо повторяло их слова шесть раз на разные лады – публика восторженно ахала. – Давай, скажи что-нибудь, – шепотом предложил Василий. – Нет. Я лучше просто постою. Мне не хочется. – Ну ладно, тогда я пошел... Он пробрался сквозь толпу к микрофону и тихо произнес: «Я тебя люблю», – зал взорвался аплодисментами в знак поддержки необычной здесь искренности. Мария прижалась к стенке и почувствовала, что становится просто пунцовой. «Я люблю тебя», – эхом откликнулись динамики. «Я люблю тебя», – нежно прозвучало в дальнем конце зала. «Я люблю тебя... Я люблю тебя... Я люблю тебя...» Еле дождавшись Василия у выхода, вытащила его из душного зала на улицу. – Ты с ума сошел! Такое сказать? Публично? – Знаешь, это легко – объясниться в любви перед всем миром, когда мужчине хочется... А вот объясниться в любви, когда это действительно нужно, – вот в чем проблема... Всегда есть время, чтобы говорить слова. А для поступков времени чаще всего очень мало... «Интересно, что он тогда имел в виду? – подумала она, но ход воспоминаний был прерван: машина плавно свернула с дороги. – И кстати: почему все-таки бензоколонка? » Ответ на последний вопрос Мария получила сразу, едва переступила порог кафешки. Мягкий аромат ванили уютно обнял ее. Смешиваясь с запахом свежей выпечки, он дарил ощущение попадания в некое идеальное детство. Идеальное – потому что в том, настоящем детстве, может, никогда и не было аппетитных булочек с ванилью. Но именно с этим запахом его всегда хотелось ассоциировать. Модная девушка в джинсах и майке, словно вышедшая из кадров проходного голливудского кино, вытаскивала подносы, полные горячих булочек. – Мария, тебе кофе какой? – Я буду... м-м-м... двойной эспрессо... И чуть молока. Она осторожно села в плетеное кресло, чтобы не расплескать ощущений. Василий поставил на столик дымящиеся чашки. Справа на по-домашнему уютной полке лежала стопка журналов... Он перехватил ее заинтересованный взгляд: – Да, они распакованы... их можно купить, а можно читать за чашечкой кофе. Бесплатно. Бери любые, листай. Тебе какой больше нравится? Вот, есть «Экономист». Хочешь? А я... а я хочу «GQ»... Василий увлекся журналом. Попивал кофе. И почему-то перестал «гудеть». Ничего не рассказывал, не развлекал. Стал трогательно-домашним в абсолютно не домашней обстановке. Мария сидела рядом, с упоением поедая теплую булочку с ванилью. Делала вид, что тоже читает, и вдруг поймала себя на мысли, что ей нравится эта почти семейная сцена: молчаливый Василий, кофе вдвоем. Ей представилось, что они у себя дома. Это получилось легко – ведь они впервые оказались не на модной тусовке или в ресторане, не у нее на даче и не в его мастерской, где так или иначе, но ощущалось наличие у каждого своей жизни. Они впервые попали туда, где никто не обращал на них внимания, где ничто из прошлого или настоящего не могло потревожить, где кто-то заходил, выходил, торопился, и из-за краткости мелькающих кадров люди исчезли вовсе. Мария и Василий оказались одни, застрявшие во времени и пространстве, защищенные со всех сторон, как коконом, взаимной нежностью. И время – замерло. Ушли на второй план суета прошлого и мечты о будущем. Как будто два человека ненадолго оказались в центре неподвижной точки тайфуна. «Что-то случилось... Он угадал. Настроение, желания, мысли. Наступило что-то большее... – мелькало в ее голове. – Может, это любовь... Как он сказал? Любовь – не роман?..» – А правда существует, я слышала, глаз тайфуна? Неподвижная точка внутри него... – Да, верно. Главное – не двигаться... Тогда можно переждать и даже спастись. А почему ты спрашиваешь? – Да так... Часть III Зеркало Знаете, человек смотрит на себя – вольно или невольно – как на героя какого-то романа или кинофильма, где он – в кадре. И мой заскок – на заднем плане должна быть Венеция... Иосиф Бродский [2] Год назад Глава 1 – В своем представлении о современном искусстве я отказываюсь как от соцреализма, так и от принципов авангардизма, презирающего реальность. – В слепящем свете софита терялись очертания телекамер и посетивших выставку гостей. – Искусство – не отражение жизни. Современное искусство – это и есть жизнь, хотя и параллельная... Некое зазеркалье... Василий усмехнулся: «зазеркалье» – любимое слово Марии. Если бы стоящая рядом жена, чье присутствие ощущалось им сегодня, как что-то показательно-обязательное, улавливала новые словечки, с каждым днем ему все труднее становилось бы проходить семейный контроль. Лексика как признак адюльтера – что может быть идиотичнее и в то же время реальнее... – То есть? – услышал он вопрос журналиста. – Объясните, что значит параллельная жизнь как искусство... Собрался с мыслями: – В жизни человек не занимается тем, что отдельно слышит, видит, ощущает... Все чувства работают одновременно. Искусство же разделено на живопись – видеть, музыку – слышать, кино – видеть и слышать, парфюмерию – слышать запахи и эротику – ощущать. В двадцать первом веке возникает желание все соединить, и я попытался объединить запахи, музыку, кино, живопись, фотографию, предметы дизайна в единое целое – жизнь, такую же богатую всеми ощущениями, как и реальность. Только это – другая реальность. Реальность моего воображения... – Грандиозно! – Василий и сам чувствовал, что речь удалась. – А мотив? Вы в этом мире – бог? – Я не задумывался, – рассмеялся он. – Я на свой лад, как Тонино Гуэрра с Феллини в «Амаркорде»: изгоняю реальность, населяя мир своими образами... – Спасибо, это интервью для Первого канала... – Спасибо вам. Рад, что вам это интересно... Наконец софиты погасли. Журналисты разбрелись по необъятным площадям его персональной выставки. Огромные помещения старой фабрики, переоборудованные под выставочные залы, вместили всю продвинутую тусовку. Успех? Да, успех! Василий читал это по лицам знакомых, по рукопожатиям поклонников, по особенной манере смеяться своей жены. Но чувство не то опустошения, не то разочарования – с чего? вот ведь оно: стопроцентно успешная выставка, прямое интервью Первому каналу, журналисты, вся Москва, восторженные взгляды, собственное удовлетворение от работы – с каждой минутой все сильнее наполняло его. Пожатие руки: – Привет, спасибо за приглашение... – Привет-привет! Спасибо, что навестил... Еще одно пожатие с одновременным похлопыванием по плечу: – Все хорошо. Успех полный! Только... ты чем-то расстроен? – Нет, что ты! Ну, как тебе сказать... звучит банально, но на вершине всегда хочется умереть. То ли от одиночества, то ли оттого, что больше некуда стремиться... – Не грусти. Вот есть некоторые, они не страдают. Тут один модный фотограф, не помню, как зовут, ну, он еще начал фотографии чем-то замазывать, и дело пошло... Так вот, пригласил на день рождения, тридцать лет. Завтра все рвут туда. Он арендовал церковь! Ну, разумеется, выпивка там, закуска... А потом оркестр сыграет «Реквием» Моцарта. Сильно. Пойдешь?.. – Вы что, с ума сошли? – Раздражение и разочарование, кипевшие внутри, медленно выходили наружу. – Чума просто! В храме есть, пить и там же Моцарт – все смешалось... При чем тут «Реквием» и тридцатилетие? Мы на каком свете?! Совсем от бабок башню снесло! Мало того что безвкусно, так еще и с претензией... – Это ладно... – по-свойски, примирительно продолжал приятель. – Тут наш небезызвестный мэтр разразился статейкой в журнале. Обложил Бродского: мол, трахался слишком быстро, и член у него короткий. Интеллигенция бесится, но молчит. А до этого забацал что-то про минетчиц. Так его все бабы, включая жену главреда, возненавидели! Шумим, братец, шумим... А ты грустишь. Все классно! – Да что классно-то? – Голос Василия с силой ударялся в красные кирпичные стены. – Деньги куем, забыв мать родную. Главное – потрясти мир. Хотите жареного?! Пожалуйста: подогреем Бродского! Хотите стеба про секс?! Вот вам минетчицы! Народ желает праздника с отрывом?! Засунем Моцарта вместе с икрой и водкой в церковь для собственного пиара!!! Все мелко, дешево, цинично... Мейнстрим достал!!! В абсолютной тишине он услышал собственное эхо. Резко замолчав, оглянулся. Увидел недоуменные лица знакомых... Поймал укоризненный взгляд жены... Черт, прорвало! Не удержался-таки... Ну и фиг с ними... Плевать, что подумают... Стены надвигались. Люди превращались в цветные пятна, сжимались, становились микроскопическими. Надо срочно выйти на воздух. Душно! Василий быстрым шагом направился к выходу. * * * В ночной тишине звонок телефона показался пронзительно громким. Сергей демонстративно отвернулся к стене. Мария откинула одеяло, взяла телефон, вышла на кухню: – Слушаю. – Привет, не спишь? – Сплю. Как все прошло? Видела сюжет на Первом. Поздравляю. Полный успех... – Когда у тебя день рождения? – перебил Василий. – По-моему, скоро... – Я не люблю свои дни рождения. Тем более теперь... – Мария еще не успела проснуться. Вяло сообразила, что заготовленная с вечера речь не пригодилась. Почему? Что-то случилось? – Да, скоро, а чего? – Я должен заехать к Тонино Гуэрре. Он уже старенький, мы делаем книгу о нем и о его доме. Там недалеко до Венеции. Хочу взять тебя с собой. Увезу тебя в Венецию в твой день рождения... Тебя надо увезти, обязательно! Хватит тут мучиться, скрываясь от всех. Сейчас не сезон, холодно, туристов мало. Найду гостиницу, где нет русских. И заберу тебя. Пока... Мария удивленно нажала отбой. Гуэрра, Венеция, день рождения... Что все это значит? Василий, как всегда, сбивал ее с толку. Минута разговора – и все встало с ног на голову. Но сопротивляться по-прежнему не хотелось. Венеция? Ладно, пусть будет Венеция. Популярное:
|
Последнее изменение этой страницы: 2016-06-04; Просмотров: 600; Нарушение авторского права страницы