Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
Шутка отчего-то не показалась такой уж забавной.
Они вошли в Город мертвых. Монументальное католическое кладбище и нельзя было назвать иначе. Дороги-улицы, выложенные по всем законам городского строительства, расчерчивали остров на кварталы усопших. Были здесь и широкие проспекты, и тихие аллеи с заботливо расставленными скамейками. По обе стороны от них – огромные склепы-дома, где каждому родственнику найдется место. И только сверх меры ухоженные дворики с их двухметровыми памятниками и искусственными цветами служили напоминанием, что жители никогда не нарушат своими голосами многовековой тишины... – Ну, теперь все поняла? – Угу, – ответила Мария. – Здесь похоронен Бродский, верно? – Ну просто умница! А еще – Дягилев и Стравинский. Только я не знаю, как мы их найдем. Ни табличек, ни надписей, ничего... – Давай попробуем. Как-нибудь набредем. Но прошел час, а затем и второй, а их поиски все не приводили к успеху. – Слушай, так мы долго будем блуждать. – Василий посмотрел на часы: близилось время закрытия кладбища. – Пора включать логику. – Ты хочешь сказать, что мы не там ищем? – Но здесь точно должны быть другие кварталы, в этом Городе мертвых... Предположения оказались верны: одна из дорог вывела их к следующим воротам. Не таким величественным, как первые, – поменьше, со скромно притулившейся табличкой: «Греческое кладбище». – Греция – это Византия, – вслух размышляла Мария. – Православие пришло из Византии, значит, это здесь... Логично? Греческое кладбище выглядело несравненно беднее и заброшеннее католического. Трава стелилась под ногами, бесцеремонно взбиралась на кое-как засыпанные могилки-холмики. Колючие кустарники, разросшиеся в отсутствие ножниц садовника, обнимали покосившиеся кресты. Здесь не было высоких памятников, подстриженных газонов, ухоженных, гладких могил. Кое-где, беспорядочно, яркими мазками кисти спешащего художника, лежали увядающие цветы... У дальней ограды Василий нашел две скромные насыпи – могилы Дягилева и Стравинского. Недалеко, в зарослях, порастая зеленым мхом, бесприютно валялся одинокий столбик. – Графиня Мусина-Пушкина, – прочитала Мария. – Боже мой! Мы никому не нужны здесь... на чужой земле... ни живые, ни мертвые... – Не расстраивайся, все объясняется легко: католические монашки-бенедиктинки ухаживают за католической частью кладбища. Это входит в их обязанности. Остальное – не в их епархии. И сразу возникшая было оторопь – от этой бедности, которую невозможно даже назвать хоть сколько-нибудь чистой и скромной, от этой болезненно-острой заброшенности, отчаянной беспризорности – исчезла... На ее место медленно пришло успокоение. Да, так и должно все быть. Трава, деревянные кресты, запустение... Чистенькое католическое кладбище с его помпезной торжественностью – город амбиций живых. А мертвым – им ничего не надо... Здесь все честнее. Роднее даже. Пошли дальше. Натолкнулись на беспризорный могильный камень с надписью «Auf Wiedersehen». И больше ничего – ни имени, ни дат жизни. Такое вот «До свидания» из другого мира. Мол, не отчаивайтесь, ребята: вы тоже здесь скоро будете... * * * – Мария, слушай, мы никогда ее не найдем! Мы обошли весь остров вдоль и поперек! Скоро четыре. Мы точно заночуем на кладбище! – Подожди. Смотри, вот указатель – «Евангелистское кладбище». Это может быть тем, что мы ищем? – Пойдем... Все-таки он жил в Америке. – Точно! Мы рядом, я чувствую. Осталось немного... – О’кей, тогда – расходимся. Кто первый найдет – крикнет, договорились? Евангелистское кладбище не слишком отличалось от греческого – здесь тоже царило полное запустение. Мария пошла от ворот налево. «Цветы! – рассуждала она. – Ну точно! Католики несут искусственные, а наши, русские, принесут живые! Нужно искать живые цветы! » Вдали показался холм, усыпанный букетиками тюльпанчиков и роз. Подошла. «Русский поэт. Иосиф Бродский». Присела. Позвала Василия. Не чувствовалось в этом странном месте трагедии смерти. Да и вообще – трагедии. Оставленные Бродскому чекушка водки, бутылочка виски, сигареты – все говорило: каждый здесь – у него в гостях. Хозяин принимает допоздна, в любое время года... В небольшой тарелочке скопились визитки. От всех, проделавших этот путь. – Нашла? Я был уверен: ты найдешь. – Василий стоял у нее за плечом... – Ну надо же, смотри: чекушка, сигареты... Мария вытащила из пачки сигарету и тоже положила рядом с другими на каменную приступку. – Ну посиди, посиди... Покури с ним... С ушедшими все говорят на «ты»... Почему здесь? Почему именно здесь, в Венеции, ты наказал похоронить себя? Какую свою гармонию ты искал? И можно ли найти ее, обрести заветное счастье потом, после смерти? – Венеция для него была своего рода Африкой, – пробормотала она... – Может быть... – Василий опустился рядом с ней на корточки. Закурил. – Его эссе о Венеции – очень личное. В одном интервью он как-то сказал, что человек в определенном возрасте становится некой сущностью. И с этого момента она, сущность, начинает перемещаться с места на место в поисках представления о вечности. Может, в Венеции он ее наконец обрел? – Угу... – Мария, алло! Опять улетела? – Не знаю, что со мной... Всего так много. Ты, Гуэрра, Венеция, Бродский, вода... Меня тащит куда-то... Счастье на грани катастрофы. Его переживать так же трудно, как и горе. Надо отдохнуть, что ли... Как-то отойти в сторону. Что называется, «невыносимая легкость бытия»... – помолчала, снова задумалась. – А его описание Венеции... ты знаешь, да: оно действительно похоже на прикосновение к Вечности... * * * Весь следующий день снова шел дождь. Поздно вечером площадь Сан-Марко была погружена в воду, напоминая огражденное галереями небольшое озеро, в котором отражается изящная колокольня. Мостки-дорожки соединяли между собой знаменитые кафетерии Европы: «Florian», «Lavena», «Quardi»... Здесь, на старых изогнутых стульях, под звуки классической музыки в исполнении духового оркестра, одинокие посетители наслаждались горячим кофе, как когда-то – быть может, даже на этом самом месте – неспешно пили кофе и Байрон, и Хемингуэй. Резиновые сапоги были у всех – у невозмутимых официантов в безупречных смокингах, у одиноких пар, бредущих по деревянным настилам, у редких в этот час любителей кофе... Мария и Василий последними покинули закрывающуюся кафешку. Пораженные фантастической красотой, молча брели через площадь. И как будто для них духовой оркестр на прощание заиграл вальс Шостаковича. Подхваченная музыкой, площадь словно сдвинулась и вдруг закружилась. Раз-два-три, раз-два-три. Отраженные в воде звезды, колонны, купол собора – все подчинилось этому ритму. Хозяева кафе понимающе улыбались, глядя на танцующую в воде пару: мужчину и женщину, не выдержавших напора городских декораций. Мария закрыла глаза и отдалась ощущению счастья. Мелькали улочки, мансарда, кладбище, антикварный магазин... Что-то темное, покрытое трещинками, надвигалось, постепенно принимая форму зеркала... Звуки вальса смешались с криками, плачем... Выстрел! Мария испуганно распахнула глаза. * * * ...На полу, в луже крови, – распростертое тело. Двое мужчин в масках склонились над ним. У стены – в страхе отпрянувшие люди. – Зачем? – услышала Мария собственный, разом охрипший, голос. – Это же мирные люди! – Перешла на крик: – Они не виноваты!!! – Заткнись! – Перед глазами мелькнул автомат. – Заткнись! Никакой паники. Никого не тронем, если не будут дергаться. Этот – дернулся... Мария сжала кулаки. Сердце бешено колотило по ребрам. Надо замереть. Не шевелиться. Главное – ничем не выдать свой страх. Нет, не страх даже – панический ужас. – Хочешь всех спасти – молчи и жди переговоров. – Бас террориста с силой вжимал ее в стену. – Все поняла? Она кивнула. Все чувства и эмоции хлынули разом и затопили ее: усталость, бешенство, ненависть... Она закрыла глаза, чтобы никто не успел понять, как она ненавидит всех... Себя – за беспомощность. Их – за пролитую кровь... Часть IV В поисках Африки Сегодня, я вижу, особенно Грустен твой взгляд И руки особенно тонки, Колени обняв. Послушай: далёко, далёко, На озере Чад Изысканный бродит жираф... Н. Гумилев Три месяца спустя Глава 1 – Заседание правительства планируется на восемнадцатое число. – Звонок застал ее в машине. – У нас осталось всего три недели. Вы будете готовы? «Наконец-то! – почти облегченно вздохнула Мария. – Выходим на финишную прямую! » Популярное:
|
Последнее изменение этой страницы: 2016-06-04; Просмотров: 684; Нарушение авторского права страницы