Недобросовестная охрана имущества

⇐ ПредыдущаяСтр 6 из 6

Недобросовестная охрана имущества выражается в недобросовестном исполнении лицом, которому поручена охрана имущества, своих обязанностей, повлекшем хищение этого имущества в особо крупном размере, при отсутствии признаков должностного преступления.

Посягая на собственность как видовой объект преступлений против собственности недобросовестная охрана имущества имеет свой специфический предмет - имущество, охрана которого поручено виновному.

Объективная сторона рассматриваемого преступления специфична. Выражается она в неисполнении лицом обязанностей по охране имущества, в результате чего наступили события, для предупреждения которых ему была поручена охрана данного имущества. К числу таких событий закон относит похищение имущества, его уничтожение либо повреждение, в результате которых потерпевшему причиняется ущерб. В соответствии с диспозицией ст. 220 УК такой ущерб должен составлять сумму в особо крупном размере, 1000 и более раз превышающую базовую величину, установленную на день совершения преступления. Преступление окончено с момента наступления указанного ущерба в особо крупном размере. Наступление вреда на меньшую сумму исключает уголовную ответственность по ст. 220 УК. Виновный может нести материальную ответственность в соответствии с трудовым законодательством.

Неисполнение обязанностей по охране имущества может выразиться в бездействии (например, не принятии мер по спасанию имущества в случае пожара, наводнения, не воспрепятствование расхищению имущества, не слежение за соответствующими приборами и т.п.). Неисполнение обязанностей может выразиться также в их ненадлежащем исполнении (например, уход из охраняемого объекта, отключение приборов технических систем охраны того или иного объекта и др.).

Между неисполнением либо ненадлежащим исполнение лицом обязанностей по охране имущества и наступившим ущербом должна наличествовать причинная связь. При отсутствии такой связи наступивший ущерб не может быть вменен лицу, под охраной которого находилось имущество. «Ответственность по статье 220 может наступать лишь тогда, когда у лица наряду с обязанностью была и возможность должным образом выполнить соответствующие действия» [21, с. 564].

С объективной стороны недобросовестная охрана имущества состоит в полном невыполнении определенных действий, которые лицо обязано было выполнить по долгу службы или работы, либо в ненадлежащем выполнении таких обязанностей. Ответственность по ст.220 УК Республики Беларусь может наступать лишь тогда, когда у лица наряду с обязанностью была возможность должным образом выполнить соответствующие действия.

В соответствии с законом «недобросовестная охрана имущества влечет ответственность, если было похищено, уничтожено или повреждено в особо крупном размере» [24, с. 710]. В этой связи состав преступления будет отсутствовать, если результатом недобросовестной охраны стало похищение, уничтожение или повреждение имущества на меньшую сумму, либо когда между деянием лица и наступившим результатом отсутствует причинная связь.

С субъективной стороны невыполнение или ненадлежащее выполнение виновным лицом обязанностей по охране имущества может быть совершено сознательно (умышленно) или по небрежности, наступление же последствий может быть обусловлено только неосторожной формой вины охранника. В ситуации, когда лицо, охраняющее имущество, умышленно содействует своим бездействием хищению, совершаемому другими лицами, его поведение должно квалифицироваться как пособничество совершению хищения, а не по ст.220 УК Республики Беларусь. В тех случаях, когда лицо содействует повреждению либо уничтожению охраняемого имущества, в зависимости от конкретных обстоятельств дела, лицо может быть привлечено к ответственности за пособничество в уничтожении либо повреждении имущества, либо в качестве исполнителя данного преступления.

В соответствии с примечаниями к гл.24 УК Республики Беларусь «значительным размером (ущербом в значительном размере) в статьях настоящей главы признается размер (ущерб) на сумму, в сорок и более раз превышающую размер базовой величины, установленный на день совершения преступления, крупным размером (ущербом в крупном размере) - в двести пятьдесят и более раз, особо крупным размером (ущербом в особо крупном размере) - в тысячу и более раз превышающую размер такой базовой величины».

Рассматриваемое преступление может быть совершено исключительно специальным субъектом. Таким субъектом является лицо, которому поручена охрана имущества и которое не является должностным лицом. Обязанность по охране имущества может быть возложена на лицо в силу трудового договора, договора подряда либо принятого на себя отдельного поручения. Она должна быть правовой и вытекать из трудовых либо гражданско-правовых отношений. Выполнение подобных обязанностей на общественных началах исключает наличие субъекта преступления и, соответственно, ответственность по ст. 220 УК.

Субъектом анализируемого преступления является лицо, достигшее 16 лет ко времени совершения деяния, которому поручена охрана имущества, и которое не является должностным лицом. Эти обязанности могут быть возложены на лицо либо в силу занимаемого им служебного положения, либо на основании договора, либо – принятого им на себя отдельного поручения. Обязанности по охране имущества должны быть правомерными и вытекать из трудовых либо гражданско-правовых отношений. Выполнение подобных обязанностей и на общественных началах исключает наступление ответственности за преступление, описанное в ст.220 УК Республики Беларусь.

ВРЕМЕННОЕ ПОЗАИМСТВОВАНИЕ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ: ПОНЯТИЕ, СОДЕРЖАНИЕ, ПРАВОВАЯ ОЦЕНКА

В науке уголовного права существует такое понятие как «временное позаимствование». Временное позаимствование представляет собой изъятие у собственника определенной вещи на определенное время с целью недобросовестного владения этой вещью. Проблема введения в уголовный кодекс понятия временного позаимствования рассматривается различными учеными – правоведами довольно давно, и в уголовном праве имеются различные точки зрения по этому поводу. Необходимость специального указания в современном уголовном праве на запрещенность временного позаимствования назрела давно. Существуя в реальности и представляя серьезные сложности в правоприменительной деятельности, рассматриваемая проблема все еще не находит четкого законодательного определения.

Калейдоскоп мнений по этому вопросу в юридической и специальной литературе, их полярность и колорит создали вполне благоприятную почву для рассмотрения обозначенной проблемы именно в контексте временного позаимствования. Речь идет о посягательствах на собственность в форме неправомерного временного завладения имуществом при отсутствии признаков хищения. Ведь «ущерб отношениям собственности может быть причинен не только путем хищения чужого имущества, но и путем противоправного временного пользования чужим имуществом. Собственник при этом терпит ущерб, выражающийся в амортизации и лишении возможности, иногда на длительное время, самому пользоваться и распоряжаться этим имуществом по своему усмотрению. Иногда ущерб выражается в неполучении ожидаемого дохода (упущенная выгода). Кроме того, злоумышленники, имеющие целью временно воспользоваться имуществом, чаще всего, не заботятся о его целостности и сохранности, что может привести к порче, гибели или утрате данной вещи» [9, с. 34].

Проблема наказуемости временного позаимствования всегда имела особую значимость в отечественном уголовном праве.

Не вдаваясь в полемику по поводу необходимости признания объектом преступления того или иного подхода, наиболее оптимальным вариантом для рассмотрения сферы посягательства временного позаимствования считаем концепцию общественных отношений. Достаточно сказать, что она научна, традиционно проверена временем и имеет наибольшее число последователей.

Определяя сферу посягательства временного позаимствования, заметим, что всякие общественные отношения предметны. «Общественное отношение не может ни сложиться, ни быть правильно понятым, если нет той ценности, необходимость в обеспечении существования которой связывает людей друг с другом» [9, с. 34]. Характер этой «ценности» и служит критерием разграничения объектов посягательства. Следуя этой логике, объектом временного позаимствования являются не что иное как общественные отношения собственности. Здесь имущественный интерес как минимум занимает центральное место и как максимум составляет содержание этого общественного отношения.

Собственность — категория сложная. Структурный анализ ее составляющих с точки зрения позаимствования позволяет, во-первых, представить механизм причинения вреда, во-вторых, оценить степень общественной опасности и, в-третьих, выявить специфику самого деяния.

Экономическая составляющая собственности предполагает совокупность общественных отношений в сфере производства, потребления и распределения материальных благ. Э.С. Тенчов на ее основе выделил три подгруппы преступлений: хищение, иные преступления, направленные на извлечение имущественных выгод, и преступления, не направленные на извлечение имущественных выгод непосредственно из предмета посягательства. Исходя из этой классификации, временное позаимст-вование в форме угона автомобиля и иного транспортного средства, как имущественное преступление, направлено на причинение ущерба не всей совокупности отношений собственности (производство, потребление и распределение материальных благ), а только ее части—в сфере распределения [9, с. 35].

Правовая составляющая собственности предусматривает также три правомочия: владение (юридически обеспеченная возможность удержания имущества в сфере своего влияния), пользование (юридически обеспеченная возможность эксплуатации, хозяйственного или иного использования имущества путем извлечения из него полезных свойств) и распоряжение (юридически обеспеченная возможность определения судьбы имущества путем изменения его принадлежности, состояния или назначения, вплоть до уничтожения). Такая градация позволяет оценить степень поражения отношений собственности при временном позаимствовании. Правовая составляющая очень четко демонстрирует, что ущерб имущественным отношениям причиняется независимо от наступления негативных материальных последствий. Позаимствование уже самим своим действием нарушает условия реализации отношений собственности. Следовательно, и в этом случае право собственности ущемляется не в полном объеме, как, например, при хищении, а только в отдельных его частях, таких как право владения и право пользования. Говоря словами А.И. Бойцова, «виновный, временно используя имущество для удовлетворения своих интересов, не ставит под сомнение право собственности на это имущество в целом» [9, с. 42]. Поэтому совершенно прав А.И. Клепицкий, утверждая, что «причинение реального имущественного вреда не является существенным признаком временного позаимствования» [9, с. 42]. Подобный аргумент, безусловно, несколько минимизирует общественную опасность позаимствования именно как имущественного преступления, что дает отдельным авторам повод для рассмотрения его в качестве посягательства на иной объект (например, порядок управления). «Однако не стоит забывать, — пишет С.В. Скляров, — что «закон охраняет не просто собственность как некую абстрактную категорию, а право собственности конкретного человека на конкретную вещь» [9, с. 43]. Поэтому не вызывает никакого сомнения тот факт, что и при противоправном возмездном изъятии имущества нарушаются отношения собственности». Исходя из этого, уже можно сделать предварительный вывод о том, что временное позаимствование поражает право собственности не в полной мере.

Функциональное значение социальной составляющей состоит в определении степени общественной опасности временного позаимствования и обосновании необходимости применения уголовной репрессии к лицам, его совершившим. Суть общественной опасности в данном случае заключается в наличии деструктивных и дестабилизирующих факторов, способных причинить или создать угрозу причинения собственнику как физического вреда, так и ущерба в виде упущенной выгоды. Физический вред может выражаться в повреждении целостности, ухудшении свойств и качеств имущества. Упущенная выгода состоит в неполучении (недополучении) предполагаемого или ожидаемого дохода (еще древнеримские юристы рассматривали — право извлечения плодов, доходов в качестве важнейшего правомочия собственника) [13, с. 56]. Не стоит принижать значение морального вреда. Подрыв деловой репутации, потеря доброго имени, доверия и т.п. как результат преступного позаимствования могут нанести несравненно больший урон собственнику.

Причинение собственнику реального значительного ущерба в виде повреждения, утраты или уничтожения имущества необходимо рассматривать в качестве одного из квалифицирующих обстоятельств временного позаимствования. Вопрос о фактической стоимости имущества при упущенной выгоде не является существенным признаком значительного ущерба.

Существенный вред является обязательным признаком и такой формы позаимствования, как самоуправство. В данном случае существенным признается имущественный вред в виде прямого реального ущерба либо упущенной выгоды.

Практика свидетельствует, что в подавляющем большинстве случаев признак «существенный вред» носит материальный характер, а его минимальный размер десятикратно превышает минимальный размер базовой величины, установленный законодательством на момент совершения преступления.

Как видно, специфика некоторых способов завладения чужим имуществом при временном позаимствовании такова, что они посягают не только на собственность, но и на другие общественные отношения, охраняемые уголовным законом. Это позволяет говорить о многообъектности таких преступлений. Нередко под угрозу ставятся личность собственника или владельца имущества, его телесная неприкосновенность, свобода передвижения и действия, здоровье и жизнь. К таким видам временного позаимствования относится насильственное неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения, совершенный с применением насилия угон судна воздушного или водного транспорта либо железнодорожного состава.

Аналогичным образом временное позаимствование может причинить вред отношениям общественной безопасности и общественного порядка. По мнению ряда ученых (О.В. Фунин, А.И. Коробеев и другие), непосредственным объектом угона автотранспорта должны выступать отношения в сфере безопасного функционирования транспорта, поскольку неправомерное завладение им без цели хищения создает «состояние неконтролируемого использования транспортных средств», что, в свою очередь, подвергает опасности не только отношения собственности, но и жизнь и здоровье граждан в результате дорожно-транспортных происшествий. Исходят они из того, что транспортное средство прежде всего является источником повышенной опасности, а уже потом рассматривается в качестве имущественной ценности, мотивируя свое решение тем, что в США, например, в расчете на один километр пути дорожно-транспортных происшествий на угнанном транспорте случается в 200 раз больше [9, с. 62].

Однако подобные умозаключения не находят поддержки ни у законодателя, ни у большинства отечественных криминалистов, изучающих проблемы преступлений против собственности.

«Объектом любого посягательства, — считает Н.А. Лопашенко, — являются те отношения (блага, интересы и т.п.), которым обязательно причиняется вред в результате этого посягательства. Отношения, которые страдают в результате угона, — это всегда отношения собственности в виде правомочия пользования транспортным средством. Безопасному функционированию транспорта зачастую тоже, безусловно, причиняется вред; однако далеко не всегда» [9, с. 64].

По этой причине вполне понятно решение законодателя о перемещении нормы о неправомерном завладении автомобилем или иным транспортным средством. «Преступления против безопасности движения и эксплуатации транспортных средств» в главу «Преступления против собственности». Еще И.Я. Фойницкий говорил, что такие деяния составляют «преступную деятельность, направленную против правовых отношений лица к имуществу», против права «на имущество или только в одной из частей собственности — права владения, распоряжения или пользования» [9, с. 64]. Однако в этой ситуации не устраивает лишь то, что предметом позаимствования является только транспортное средство. Полагаем, что такая норма должна охранять любое имущество собственника.

Предмет преступления в плоскости изучения механизма преступного воздействия на объект имеет особое значение. Как показывают результаты нашего исследования, вопрос о собственности как объекте временного позаимствования возникает не только при совершении преступлений, ответственность за которые установлена нормами об угоне транспорта. Ряд статей предусматривает предмет позаимствования в качестве обязательного признака состава. Это можно сказать о жилище, заработной плате, пенсиях, стипендиях, пособиях и иных выплатах, установленных законом, и кредите. Следовательно, позаимствование другого имущества, если оно, конечно, не является оспариваемым и не совершено лицом с использованием своего служебного положения, ненаказуемо. Последнее обстоятельство, по мнению 51, 5% опрошенных экспертов, является пробелом в законодательстве [9, с. 67].

Вопрос о принадлежности предмета посягательства тесно связан с уголовно-правовой характеристикой потерпевшего от временного позаимствования. Принимая во внимание то, что потерпевший от преступления является самостоятельной составной частью его объекта, в ряде случаев именно потерпевший (пострадавший) влияет на правильность квалификации. С точки зрения материального уголовного правоотношения, потерпевшего в нашем случае можно охарактеризовать как лицо, дюстрадавшее вследствие неправомерного завладения и (или) использования его имущества. При этом потерпевшим в равной мере могут быть как любое физическое, так и юридическое лицо. По данным нашего исследования, в 11, 2% случаев ущерб от временного позаимствования причинен именно учреждениям, предприятиям и организациям.

Возвращаясь к вопросу о принадлежности предмета посягательства, следует особо подчеркнуть, что помимо законного собственника имущества потерпевшим от временного позаимствования при определенных условиях может быть и не собственник, владеющий на законных основаниях соответствующим имуществом. «Будучи производными от права собственности, права несобственников имущества в этом своем качестве, — подчеркивает А.И. Бойцов, — должны быть защищены от уголовно противоправных деяний, совершаемых третьими лицами, точно так же, как права собственников. Что же касается защиты имущественных прав титульных владельцев, противопоставленных в относительном правоотношении собственникам, то характер указанных отношений не позволяет квалифицировать их в качестве „вещных" преступлений» [9, с. 73]. Другими словами, совершение законным собственником временного позаимствования в отношении имущества, находящегося в законном владении других лиц, еще не дает оснований для распространения на сферу уголовного права гражданско-правового требования о защите нарушенного права собственности.

Таким образом, временное позаимствование наряду с хищением, причинением ущерба путем обмана или злоупотребления доверием, уничтожением и повреждением имущества составляет неотъемлемый элемент системы посягательств на собственность.

Предметом позаимствования является чужое движимое или недвижимое имущество, имеющее материальное выражение, фактически или потенциально находящееся в собственности владельца, обладающее определенной ценностью, при посягательстве на которое прежде всего причиняется ущерб отношениям собственности.

Описание в диспозиции нормы объективной стороны состава преступления составляет основное ее содержание. Отражая внешний акт общественно опасного посягательства, признаки объективной стороны наиболее полно, по сравнению с другими элементами преступления, определяют специфику преступного поведения. Б.А. Куринов называл объективную сторону преступления сердцевиной преступного деяния. И это его высказывание совершенно справедливо, ведь именно во внешней стороне преступления в первую очередь объективируется общественная опасность и противоправность деяния, именно объективная сторона во многом определяет основание уголовной ответственности и является одним из принципиальных критериев квалификации преступления. Более того, содержание объективной стороны конкретного преступления во многом характеризует направленность уголовной политики.

В системе преступлений против собственности объективную сторону можно определить как уголовно противоправное воздействие на предметы материального мира. Это воздействие применительно к деяниям в виде неправомерного временного завладения чужим имуществом, на наш взгляд, может выражаться исключительно в форме активного действия. Вместе с тем некоторые авторы (Л.Д. Гаухман, С.В. Максимов) не исключают и форму бездействия. По их мнению, неправомерное завладение как бездействие — это противоречащее предписаниям закона, иного нормативного акта либо договора временное удержание виновным ранее переданного ему в залог, на хранение, под надзор, для ремонта, оценки или иного подобного обращения, отличное от передачи имущества в собственность или иное владение.

Однако следует заметить, что в законодательной практике и научной литературе для обозначения собственно деяния в формулировке временного позаимствования не случайно употребляется термин «завладение». Его смысловая нагрузка в полной мере позволяет рассматривать данный признак в качестве базового структурного элемента объективной стороны временного позаимствования. Завладеть, значит «захватить, привлечь к себе, подчинить своему влиянию»[9, с. 74]. Содержание самого термина «завладение», по сути, определяет наступательный, активный характер преступного действия, в связи с чем вряд ли уместно в данном случае говорить о бездействии как форме совершения временного позаимствования.

Такая позиция находит отражение и в актах толкования высшей судебной инстанции. В частности, объективная сторона угона традиционно определяется в судебной практике посредством таких действий, как захват транспортного средства и его последующее перемещение. При этом завладение транспортным средством считается оконченным преступлением с момента, когда транспортное средство уведено с места его нахождения. Представляется, что увести транспортное средство, не совершая никаких действий, вряд ли возможно. Другой пример — диспозиция ст. 330 УК Республики Беларусь. Ответственность за временное позаимствование в форме самоуправства наступает только за «совершение каких-либо действий». Точно так же позаимствование жилища невозможно без незаконного проникновения в него. Да и при изучении уголовных дел нам не встретилось ни одного случая временного позаимствования путем бездействия. Поэтому объективная сторона таких деяний должна характеризоваться исключительно активными действиями, нарушающими право владения и ограничивающими права пользования и распоряжения.

Полагаем, что Л.Д. Гаухман и С.В. Максимов отождествляют «пассивное» завладение с добровольной передачей имущества собственника в ведение виновного. Однако добровольная передача имущества чаще всего свидетельствует либо о правомерности совершаемых действий, либо об имевшем место обмане (или злоупотреблении доверием). Исходя из этого, в первом случае при дальнейшем незаконном временном использовании или удержании этого имущества, по всей видимости, должна наступать гражданско-правовая ответственность, так как нарушаются договорные обязательства, а во втором, при наличии имущественного ущерба, возможна уголовная ответственность.

В этой связи в качестве конструктивного признака объективной стороны временного позаимствования, существенно дополняющего и конкретизирующего содержание завладения, следует выделить его противоправность.

Совершение временного позаимствования помимо воли собственника означает действия по завладению чужим имуществом, чаще всего ненасильственного характера и в отсутствие собственника или законного владельца. В данном случае виновный, как правило, не ставит в известность собственника о своих намерениях. Закон в качестве криминообразующего признака называет только признак «против воли». Поэтому с целью ликвидации этого пробела, по всей видимости, необходимо ч. 1 ст. 139 УК Республики Беларусь после слова «совершенное» дополнить словами «помимо или».

В то же время совершение временного позаимствования вопреки воле собственника отличается повышенной опасностью, определяемой дерзостью посягательства, применением насилия или угрозы его применения, открытым характером противоправных действий по завладению имуществом, а также игнорированием правомерного волеизъявления собственника. Это, например, совершение угона автомобиля с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой его применения.

Противоправное завладение чужим имуществом может совершаться путем обмана, злоупотребления доверием, тайно, открыто, с применением насилия или угрозой его применения, а также с использованием своего служебного положения.

Обман или злоупотребление доверием как способ совершения имущественных посягательств достаточно часто встречается в практической деятельности. Вместе с тем этот способ в меньшей степени характерен для временного позаимствования, нежели для мошенничества и причинения имущественного ущерба путем обмана и злоупотребления доверием. При изучении судебно-следственной практики нам не встретилось ни одного такого случая.

Уголовная ответственность за временное позаимствование чужого имущества, совершенное путем обмана или злоупотребления доверием, не может быть предусмотрена только при условии наступления последствий в виде имущественного ущерба. Криминализация незаконного временного пользования чужим имуществом без намерения его присвоения в сочетании именно с этим способом выглядит не совсем обоснованно. Ведь собственник (кредитор), будучи введенным в заблуждение, как бы добровольно отчуждает в пользу преступника собственное или вверенное ему имущество. С определенной долей условности в подобных ситуациях можно вести речь о неосмотрительности самого собственника или законного владельца.

Поэтому общественная опасность данного способа завладения имуществом при отсутствии признаков хищения и соответствующего имущественного ущерба значительным образом минимизируется [42, с. 134].

Тайность как способ совершения позаимствования носит объективно-субъективный характер и имеет место в следующих случаях:

1) завладение имуществом происходит в отсутствие собственника (владельца) либо третьих лиц;

2) завладение происходит в присутствии других лиц, однако виновный считает, что его действия незаметны для окружающих;

3) завладение осуществляется в присутствии других лиц, но последние воспринимают преступные действия виновного как законные, на что и рассчитывает последний (например, угон автомобиля с неохраняемой стоянки);

4) завладение происходит в присутствии собственника или другого лица, но последнее не осознает происходящее в силу своего физиологического или психического состояния.

Открытость завладения означает совершение соответствующих действий в присутствии собственника или иного владельца имущества либо на виду у посторонних, когда виновный сознает, что присутствующие при этом лица понимают противоправный характер его действий, независимо от того, принимали они меры к пресечению этих действий или нет.

Указанные способы традиционно предусматриваются основными составами имущественных посягательств, что должно, на наш взгляд, сохраниться и в норме о временном позаимствовании.

Уголовная ответственность за позаимствование с использованием своего служебного положения возможна всего в нескольких случаях: во-первых, если «должностное лицо из корыстной или иной личной заинтересованности пользуется чужим имуществом, в отношении которого оно имеет определенные полномочия, имея намерение со временем возвратить их собственнику, в то время, как другие собственники заинтересованы в том, чтобы имущество находилось в обороте»; во-вторых, если руководитель предприятия, учреждения или организации, независимо от формы собственности, неправомерно временно (свыше двух месяцев) использует денежные средства в виде пенсий, стипендий, пособий и иных установленных законом выплат из корыстной или иной личной заинтересованности; и в-третьих, если, неправомерно завладевая жилищем, лицо приникает в него с использованием своего служебного положения.

Использование служебного положения в корне меняет характер и степень общественной опасности временного позаимствования. Однако ограниченность закона не позволяет в большинстве случаев прибегать к мерам уголовной репрессии в подобных ситуациях. Это делает необходимым существование такого квалифицирующего признака в общей норме, предусматривающей ответственность за временное позаимствование.

Подытоживая характеристику основных способов временного позаимствования, следует отметить, что, несмотря на свою уголовно-правовую автономность (самостоятельность), в криминологическом плане неправомерное временное завладение чужим имуществом может являться способом подготовки и совершения других преступлений, например таких как самоуправство, кража, злоупотребление должностными полномочиями, хулиганство и т.д.

С объективной стороны суть завладения при временном позаимствовании предполагает фактический захват чужого имущества и обращение его во временное обладание виновного. Оно может заключаться в изъятии64 этого имущества, его удержании или использовании.

Традиционно считалось, что изъятие предполагает определенные преступные действия, связанные с физическим перемещением, удалением, утратой, извлечением имущества из владения собственника или иного лица, в ведении или под охраной которого оно находится.

В то же время завладение гораздо шире по объему, так как предполагает неправомерное фактическое обладание имуществом. Не зря С.В. Скляров подчеркивает, что завладение имуществом может произойти и без его изъятия с постоянного или временного места нахождения.

Вместе с тем в последнее время в научной литературе все большее распространение получает позиция, в соответствии с которой эти термины отождествляются за счет искусственного расширительного толкования понятия изъятия. Изъятие, по мнению В. Минской и Р. Калодиной, следует трактовать не как физическое изъятие (как это было раньше — из «фондов»), а более широко — изъятие как лишение лица возможности владеть, пользоваться или распоряжаться имуществом [9, с. 121]. Подобный прием неоправданно сближает временное позаимствование с хищением и создает трудности при их разграничении, что уже привело к фактической декриминализации временного позаимствования.

Поэтому под изъятием как составным элементом завладения необходимо понимать исключительно физическое противоправное извлечение (выведение) имущества из владения собственника с одновременным его переводом в фактическое незаконное временное обладание виновного. При этом следует иметь в виду, что если в составе хищения изъятие выступает конститутивным признаком, то в составе временного позаимствования подобное действие является альтернативным наряду с удержанием, ограничением доступа собственника к своему имуществу и иными формами временного контроля над чужим имуществом. Поэтому совершенно справедливо замечание А.И. Бойцова по поводу того, что «вера в возможность " хищения без изъятия" приводит к необходимости усматривать хищение там, где в действительности имеет место так называемое временное позаимствование» [9, с. 123]. Именно временный характер пользования имуществом указывает на отсутствие признаков хищения, которое с этой точки зрения является окончательным (безвозвратным) обращением чужого имущества, т.е. его присвоением. Следовательно, деяние в виде временного позаимствования должно оцениваться как временный факт осуществления господства над вещью. Виновный, фактически обладая предметом посягательства, не претендует на право владения этой вещью. Суть такого посягательства заключается только во временном удержании (использовании) вещи.

Рассматриваемый признак обычно не поддается количественному определению, превращаясь в оценочное понятие, целиком зависящее от воли правоприменителя. Однако сама по себе длительность срока нахождения чужого имущества может свидетельствовать об обращении этого имущества в пользу виновного, т.е. о совершении хищения.

Поэтому в литературе высказываются мнения о целесообразности определения верхней границы временного пользования чужим имуществом, превышение которой позволяло бы делать вывод о хищении. Л.Д. Гаухман и С.В. Максимов предлагают рассматривать истечение шестимесячного срока с момента фактического выбытия имущества из законного владения. Ю.А. Панова, В.И. Крайнев и ряд других авторов при определении такой границы исходят из требований уголовно-процессуального законодательства.

Вместе с тем основополагающим принципом уголовного права является виновная ответственность, в соответствии с которым содержание субъективной стороны действий виновного определяется на момент их совершения. По этой причине даже длительный период времени не может превратить в хищение иное посягательство на собственность, если в нем изначально не было признаков хищения. Следовательно, установление в законе четких временных рамок позаимствования выглядело бы не вполне обоснованным. Таким образом, в этой ситуации можно рекомендовать судам обращать в большей степени внимание на выявление и исследование обстоятельств, свидетельствующих о намерениях виновного. В то же время на законодательном уровне, причем в общей норме; целесообразно было бы предусмотреть правило стимулирующе-профилактического характера, которое не позволяло бы судам назначать такие суровые виды наказания, как арест и лишение свободы на определенный срок, в случаях, когда виновный возвратит позаимствованное имущество владельцу в течение трех суток в том же состоянии, в котором оно находилось на момент посягательства. Такая разновидность деятельного раскаяния и срок в трое суток не только учитывают позитивный опыт ряда иностранных государств, но и позволяют экономить меры уголовной репрессии, согласуются с основополагающими уголовно-правовыми принципами и кроме всего прочего равным образом учитывают интересы потерпевшего, виновного и правоохранительных органов. Ведь потерпевший заинтересован в скорейшем получении своего имущества, виновному представляется шанс избежать более сурового наказания, а правоохранительным органам очень важно сохранить время для борьбы с более тяжкими преступлениями.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 56