Глава 15, в которой я обретаю неожиданный опыт

⇐ ПредыдущаяСтр 11 из 15Следующая ⇒

Октября, суббота

Послать макет

Дизайнеру

Костюм

Продукты

Купить фильм

Дашка + Лилька

(завтра театр)

Верно ли, что женское сердце никогда не ошибается, или нет, но женщина всегда и во всем будет прислушиваться именно к нему. Даже если от этого уже бывали проблемы. А ведь мне уж, кажется, было достаточно проблем. Плавали, знаем. На мели садились, об рифы бились и однажды даже почти утонули. И все же, когда мое сердце говорило «я скучаю», я ничего не могла с этим поделать. Я скучала вместе с ним.

Говорят, время лечит. Да, наверное, но это в том случае, если пациент старается поправиться. Пьет таблетки, ходит на прием к врачу, выполняет физиопроцедуры, высыпается, правильно питается и старается не болеть. У меня, например, высыпаться почти не получалось. Почему? Вот уже две недели, как мы с Лешкой завели моду болтать по ночам. Так, ни о чем, обо всякой ерунде. Как старые друзья. Это было странно. Очень странно даже для меня, потому что еще недавно мне казалось, что звук его голоса, такой знакомый и родной, вреден для меня и наносит мне непоправимый ущерб. И вот почему-то весь день я бегала по своим разнообразным делам, которых становилось все больше, а сама только и думала о том, что скоро стемнеет, стихнет суета, и я сяду в огромном кресле напротив большого окна в нашей темной гостиной, налью себе вина и не стану зажигать свет, глаза привыкнут к полумраку, подсвеченному иллюминацией города за бортом. И пошлю ему эсэмэску всего с одним словом «финита», и буквально через минуту он перезвонит мне и спросит своим низким голосом:

– Как дела? Как прошел твой день? Надеюсь, ты не слишком устала? – Вопросы Алексея повторяются изо дня в день.

– Устала ужасно, но это ничего, – отвечу я и замру от чувства теплоты. И в нашем аквариуме в эту минуту будет не так холодно и пусто, как обычно. Все-таки за все это время мне так и не удалось сделать дом Николая совсем уж живым. Может, это потому, что я не чувствовала себя в нем как дома? Хотя этот бесконечный вид на Москву я очень полюбила.

– Знаешь, у нас с тобой чудесные дочки, – сказал мне вчера Алексей, когда я мирно дремала с прижатой к уху трубкой. Точно так же я болтала с подругами в самом детстве. Тогда мобильных телефонов еще не было, и я притаскивала к кровати телефонный аппарат с трубкой на скрученном проводе и клала его рядом с собой. Мама страшно ругалась. Теперь же ругаться на нас было некому.

– Ты только сейчас это заметил? – усмехнулась я. – Таких дочек вообще ни у кого нет.

– Я вчера ждал их с танцев и впервые увидел, как они танцуют. Слушай, все-таки столько лет не прошло даром. Особенно Лилька. Она очень грациозная.

– Я говорила тебе, что у нее есть способности, помнишь? – уточнила я.

Раньше разговоры такого рода я заводила не единожды. Но мой муж был так занят, что предпочитал не вдаваться во все эти вопросы. Детские проблемы, детские секции, танцевальные костюмы – все это его не интересовало. Это было очень грустно, и я помню, что мы часто по этому поводу ругались.

– Она такая же грациозная, как ты. Я помню, как ты танцевала вальс с этим своим сокурсником. Как его звали? – спросил Лешка, чуть усмехнувшись.

– Тот, к которому ты так идиотски ревновал? – улыбнулась я.

В памяти возник наш новогодний праздник на последнем курсе в Суриковском училище, и я танцую вальс, а Лешка сидит на подоконнике, злится и отказывается со мной потом говорить. А я уговариваю его, что все это ничего не значит, что это просто танец, а люблю-то я только его.

– Кажется, Сергеем. Или нет, может, Севой? Слушай, не помню! – поразилась я.

– Ага, я столько сил тогда потратил, чтобы его от тебя отвадить, а ты теперь и не помнишь! – делано возмутился Алексей.

– Ты псих. Он никогда на меня даже не смотрел.

– Это не так, – уверенно заявил Алексей.

– Так-так. Просто ты никогда не умел танцевать, вот я и была вынуждена как-то выкручиваться. А ты всегда был ужасно ревнивым.

– Потому что ты была ужасно красивой, – сказал он и замолчал.

Я зажмурилась. Господи, ну почему, почему мы сейчас ведем эти разговоры?! Ведь, по сути, мы уже совершенно чужие люди. Алексей старался не спрашивать меня о Николае, потому что продолжал думать, что я с ним сплю, а я обходила стороной все вопросы касательно его Ники. Мне просто было неинтересно. Она все еще не переехала к нему, а когда все-таки переедет, я не знала. Ничего в их отношениях не интересовало меня. Я не хотела знать. Мы делали вид, что нас связывает дружба и нам просто нравится говорить о своей прошлой жизни и о всяких пустяках. Хотя, конечно, все это было не так. Все было неправдой, от первого до последнего слова. Когда я слышала голос Алексея, я видела рядом с собой не старого друга и не бывшего мужа, с которым мне удалось сохранить добрые отношения. Знаете, бывают такие странные случаи, где людям, когда-то объединяемым любовью, теперь настолько наплевать друг на друга, что они находят в себе силы общаться друг с другом. И им совсем не больно. Но нет, я бы так никогда не могла.

Лешка говорил мне:

– Я думал о тебе весь день.

А я видела его темные, полные страсти глаза и словно чувствовала его сильные руки, спокойно и уверенно прижимающие меня к себе. Я хотела снова оказаться в его объятиях, услышать его насмешливый шепот, смахнуть капельки пота с его лба. Я хотела уснуть, прижавшись к нему, уткнувшись носом в его плечо. Многое бы я отдала за это. Но вместо этого я рассказывала, как целый день готовила на своей навороченной кухне, потому что завтра времени у меня не будет, а к обеду Николай приведет голландцев. Черт бы их побрал, потому что они отнимут половину моего выходного.

– Ты знаешь, я начинаю потихоньку понимать, за что тебе платят столько денег, – усмехнулся Леша.

Николай действительно теперь поручал мне кучу самых неожиданных дел, которые, по большому счету, не входили в работу домохозяйки. То он посылал меня с документами на другой конец города, словно я какой-то клерк, то поручал составить макет приглашений на прием для его политической и черт ее знает какой элиты. И я два дня билась на пару с веб-дизайнером, чтобы получить действительно стоящие и стильные варианты приглашений, из которых Николай выбрал, кажется, наугад.

В общем, я была мастером на все руки. Особенно после того приема в честь дня рождения, который Николай поручил мне организовать. Если честно, я страшно волновалась и даже не смогла вдосталь насладиться своим прекрасным платьем, потому что все время решала какие-то проблемы.

– У нас не хватает барменов, чтобы делать коктейли! Гости пьют быстрее, чем мы трясем шейкерами!

– Артист на вторую часть вечера опаздывает, а первый должен уезжать!

– Один гость привел с собой трех сопровождающих лиц. Пускать?

– Именинник хочет, чтобы его племянник ему спел. А вдруг он не умеет петь!

– Пусть поет, пока не приедет артист на вторую часть, – решала я, не отрываясь от остальных проблем.

Весь вечер я провела как на фронте. Кузькина мать зовет! Все в ружье. И все ради того, чтобы наутро Николай коротко бросил мне:

– Что ж, для первого раза неплохо. – И моментально нагрузил меня новыми поручениями, которые совершенно не имели отношения к ведению домашнего хозяйства.

Но, вы знаете, меня все это как раз больше радовало, чем раздражало. Потому что, когда я бегала по городу с бумагами, или переводила корреспонденцию для Николая, или вывозила его, пьяного, с какой-нибудь встречи, потому что сам он за руль уже не мог сесть даже теоретически, я чувствовала, что ТАКАЯ огромная зарплата вполне соответствует качеству и количеству моей работы. Работала я теперь почти все время. Я была как белка, вполне довольная и своей кормушкой, и своим колесом. А также звонками своего бывшего, которые были тем более волнительны, чем более я понимала, что все это временно. Все равно это должно было кончиться, не сейчас, так позже. Господи, да Ника сама поставит на всем этом жирную точку, как только внесет свои безвкусные чемоданы в мою прихожую. Почему я так уверена, что они будут безвкусные? Мне казалось, что такая акула и карьеристка просто не найдет времени, чтобы заиметь кое-что стильное. Кроме моего мужа, разумеется. А насчет того, что она не позволит моему Леше говорить со мной по ночам, я не сомневалась. Ведь она же собиралась жить с мужчиной, который ушел от жены, бросил семью, соврал. А совравший единожды соврет и еще раз. Так что не жить Нике никогда со спокойной душой. Будет, будет она мучиться. И я буду мучиться тоже.

– Леш, знаешь, я так скучаю по старым временам, – сказала я, чувствуя, что все-таки засыпаю.

Завтрашний день обещал быть очень трудным. Мне надо было столько всего успеть, и еще обед с этими голландцами. А завтра вечером я должна была вести девчонок в театр, так что надо было поспать хотя бы несколько часов, но разрывать связь, хотя бы и телефонную, я не хотела.

– Я тоже, – после молчания ответил он и тоже сонным голосом. Вот мы два придурка в два часа ночи! – У нас была отличная семья. Слушай, Юлька, ты ж, наверное, должна спать? У тебя теперь так много работы. Я не понимаю, как ты все это выдерживаешь?

– За очень большие деньги, – усмехнулась я и зевнула. – Ничего, я завтра в театре отосплюсь.

– А хочешь, я пойду в театр с вами?

– Ты? В театр? Ты же его терпеть не можешь! – до глубины души удивилась я. Такое предложение, да еще из уст моего мужа, было подобно снегу в июне. Обычно Лешку начинало выворачивать от одного только вида театральных билетов.

– Ничего. Я не буду смотреть на сцену, – заявил он.

– Отличная идея. А куда же там еще смотреть?

– Я буду смотреть на вас, – серьезно ответил он.

– А как же билеты?

– Я что-нибудь придумаю. Куплю еще один. В крайнем случае украду у кого-нибудь.

– Звучит несколько странно, – промурлыкала я и подумала в который раз, что, кажется, я совсем свихнулась, если позволяю всему этому происходить.

– Так ты согласна?

– Я говорю свое решительное и бесповоротное «может быть», – бархатным голосом прошелестела я, представив себе, как это будет здорово – мы с ним рядом, в темноте театральных кулис. Может быть, мы будем целоваться? В моих мечтах-то я, во всяком случае, могу делать все!

– Так, давай спать, – командирским тоном произнес Алексей и повесил трубку. Раньше, чем я решилась спросить, а что именно во мне он хочет увидеть. То, что под платьем? Нет, этот вопрос был бы решительно лишним в разговоре двух старых друзей, связанных вместе только прошлым и двумя общими детьми. Решительно, надо браться за ум. И на этой веселой ноте я отключилась, уткнувшись носом в подушку, так напоминавшую в моих снах его плечо.

Наутро я, как всегда, встала в шесть часов, намазала лицо кремом, натянула бархатные перчатки и принялась за пыль, которая уже пару дней вызывала мое глухое раздражение. Но мне никак не удавалось выбрать десять минут, чтобы заняться ею. Вообще все чаще я поднималась на час раньше, чтобы успеть переделать все домашние дела прежде, чем мне придется заняться делами недомашними. Чтобы квартира, особенно такая большая, как у моего шефа, всегда сверкала чистотой, надо было регулярно выполнять ряд обязательных мероприятий. Промывать и натирать воском полы, стирать с мебели пыль, поливать цветы, лепестки фикусов прыскать специальной смесью для листьев, удобрять землю. Натирать кафель, смывать с зеркал пятна от пальцев, разбирать вещи на полках, а обувь чистить и расставлять по местам. В холодильнике надо было хоть раз в неделю сортировать продукты, чтобы не оставлять просроченных. Пополнять запас бытовой химии. Стирать и гладить вещи, составлять списки продуктов и меню на ближайшие дни, заранее планировать быстрые блюда и закуски на случай, если босс притащит с собой гостей. Он обожал такие вещи, причем в последнее время предпочитал, чтобы я не торчала все время на кухне, а сидела вместе с гостями и болтала с ними о всякой ерунде. Кроме того, я постоянно организовывала какие-то мероприятия, выполняла разнообразные поручения. А ведь с некоторых пор в моем кошельке болталась карточка-пропуск в прекрасный фитнес-клуб, куда у меня почти не оставалось ни сил, ни времени выбираться. Хотя поплавать в прохладном полупустом бассейне, отключиться от всего после тяжелого дня или, наоборот, взбодриться перед длинным днем было так прекрасно! Но вместо этого я работала, работала, работала. Как заведенная.

– Люля, вы уже встали? – раздался голос Николая сверху, из его спальни. – Принесите мне анальгин, кофе и что-нибудь пожевать.

– Секундочку! – крикнула я, чертыхнувшись. Ну, зачем, спрашивается, если у тебя похмелье, вставать так рано и куда-то там переться. Но, видимо, ему было надо.

– Люля, собирайтесь. У нас с вами сегодня обширная программа, – тоном, не допускающим возражений, заявил Николай.

Я растерянно вытаращилась на него.

– Программа? Вы же сказали, что сегодня приедут голландцы. Обед же!

– И что? Мне надо поработать за компьютером, а вы поведете машину. Поедем в аэропорт и встретим голландцев. Мне надо, чтобы они попали сразу в мои руки, так что придется ехать самому. Но я не хочу тратить время в пробках, так что давайте поторапливайтесь.

«А когда же я приготовлю обед?! » – захотелось крикнуть мне в сердцах, но я этого не стала делать. За свои деньги Николай мог привлекать меня к чему угодно. И он был непоколебимо уверен, что даже если я неделю не появлюсь дома, то все равно обед подам вовремя и он будет хорош. Нормальный мужской подход. Кстати, во многом и мой Лешка в свое время считал так же. Недаром говорят, что все мужчины одинаковы. По крайней мере, если не во всем, то в чем-то точно. Поэтому я понеслась в ванную смывать крем с лица, даже не заикнувшись о своих планах. Значит, на обед будет вчерашний плов, который я выдам за ризотто. А канапе я, как всегда, приготовлю за пять минут. Но ведь Николай мог меня хотя бы предупредить.

Так, не ворчать!

– Люля, вы готовы? Сколько можно ждать? Я уже все съел, нам пора, – нетерпеливо переминался с ноги на ногу Николай. Он уже ждал меня в прихожей.

Еще бы, ему было очень плохо после вчерашних закрытых переговоров с какими-то его знакомыми финансовыми воротилами из известной энергетической компании. Переговоры выдались трудные, пить пришлось много, но доехал он все-таки сам, на честном слове и на своей фээсбэшной корке, в которой значился такой чин, от которого любому постовому вмиг становилось безразлично, сколько промиле у моего Николая в крови.

– Я готова. А вам вот еще алказельтцер, – я протянула ему бокал с шипящей холодной водой, который Николай сначала приложил ко лбу.

Пока он поправлял здоровье, я успела вытереть пыль в гостиной и подкрасить ресницы. Ну не могу я выйти на свет божий без боевой раскраски.

– Молодца, – одобрил шеф, после чего разместился на заднем сиденье своей черной «Порше Кайены», которая с наступлением дождливой осени почти совсем заменила кабриолет. А жаль, потому что мне ужасно нравился серебристо-голубой, открытый всем ветрам автомобильчик, хоть он и не подходил к нашим дорогам. В общем, Николай уткнулся в свой ноутбук, предоставив мне самостоятельно выдираться из цепких лап Третьего транспортного кольца, решая немыслимую задачу: как попасть с Университета на Ленинградку и доехать до Шереметьева.

Конечно, по воскресеньям все не так плохо, как в рабочие дни, но Ленинградское шоссе будет стоять всегда. Так что день завертелся, я лавировала между машинами, врубая, где приходилось, мигалку, самолет в аэропорт прибыл вовремя, голландцы улыбались и щедро сыпали банальными фразами, которые я без каких-то усилий переводила Николаю. Потом мы все пообедали, и было просто замечательно. Я даже попереводила какие-то сложные разговоры о планах Европы в целом и их конкретного голландского подразделения в частности на стабилизацию курсов валют, а Николай что-то им внушал о том, что нужно кому-то пойти навстречу и реструктурировать какие-то кредиты, и перезачесть какие-то акции. Как обычно, я совершенно не понимала, о чем, собственно, говорю. Какие-то антикризисные «терки», не иначе, но что именно они делали и кому от этого потом станет хорошо, я не понимала. Но, как теперь я уже отлично знала, именно в тех случаях, когда от переводчика и не требовалось излишнего понимания происходящего, Николай и привлекал к процессу меня.

– Вы ценный сотрудник. Вы совершенно ни о чем не осведомлены. Кроме, конечно, рецепта рагу по-бэкингемски, или как там вы его зовете, – хохотал Николай, когда однажды в ответ на его просьбу я попыталась изложить вкратце суть переводимого мной разговора.

Я с трудом пояснила, что, кажется, речь шла о каких-то акциях, которые, кажется, надо куда-то поместить. Николай спросил, как, по моему мнению, о каких акциях идет речь. Я сказала, что знаю только одни акции – это акции МММ, потому что на них мой папа заработал в свое время тысячу долларов. А его коллега по работе потерял десять. И, как мне показалось, мой ответ вполне устроил моего работодателя. Так что и в этот раз я уже сознательно не пыталась понять суть разговора, который переводила. Голландские мужчины менялись с Николаем какими-то бумагами, они вчитывались во что-то, оживленно спорили о каких-то стоимостях, кричали даже, что это уже невозможно, потому что нефть стоит уже почти втрое дешевле. А Николай объяснял им, что их лично это все не должно волновать, потому что по схеме, которую предлагает их фирма, все будет обоюдовыгодным. Я же все больше думала о том, что, если все так пойдет и дальше, я могу и вовсе тут завязнуть и не успеть убрать все до времени, когда будет пора ехать за девчонками.

– Николай, можно вас на секундочку? – Часам к четырем я все-таки решилась оторвать его от дел, так как тянуть дальше было нельзя.

– Что такое? – нахмурился он.

– Ничего-ничего. Я просто насчет вечера хотела уточнить, – замахала я руками.

Он кивнул и как ни в чем не бывало ответил:

– А кстати, насчет вечера. Я бы хотел, чтобы вы показали Крису и его коллегам Москву. Можете взять мой «Порше», на нем будет удобнее. И они хотели вечером заехать в какой-нибудь приличный клуб. Сергей закажет вам столик и перезвонит. Сопроводите их, они совсем не говорят по-русски. Да, и проследите, чтобы на них там не навешались наши охотницы за олигархами, нам этого совсем не надо, они завтра должны улететь чистыми и непорочными. О’кей?

– О’кей, – жалобно ответила я, превозмогая свое желание ответить, что все это совсем не «о’кей» и не входило в мои планы.

Это был как раз тот случай, когда отказаться было совершенно невозможно. Или теоретически, наверное, все-таки возможно, но только ценой потери работы. На что, как вы понимаете, я совершенно не была готова. Просто никак. Один вечер, один спектакль в театре, да к тому же не премьера, не стоил того, чтобы потерять такую работу. Я это понимала, и все бы это поняли, однако у меня оставался один маленький вопрос – поймет ли это Алексей? Ведь получалось, что теперь в театр с девочками придется идти ему.

– Алло, Леш, привет, – сказала я, когда услышала его голос в трубке. Против моей воли в моем голосе звучали отчетливые виноватые нотки.

– Привет, Юльчик, как ты? – ласково переспросил он.

Ну, тут я все и вывалила, по возможности жалобно и заискивающе. И попросила Лешку не обижаться и попытаться меня понять. У меня голландцы. У меня их много. Целых три штуки, и я совершенно никуда не могу их деть.

– Лешечка, ну выручи ты меня. Пожалуйста. А я потом тебе отплачу. Добром за добро.

– Юль, не надо. Прекрати. Я схожу с девчонками, не переживай. Просто… я хотел сегодня при встрече… Впрочем, ладно, это терпит.

– Чего ты хотел? – моментально напряглась я. А вдруг он хотел признаться мне в любви. Впрочем, что за глупые мысли, с чего бы? И как бы такое допустила Ника?

– Я хотел поговорить с тобой. Но это действительно терпит.

– Поговорить? О чем?

– О нас. О Нике, – пояснил мой муж, отчего настроение мое не улучшилось.

– О Нике? Она что, переезжает? – Я постаралась снова сделать вид, что разговариваю просто со старым другом.

– Да-да, именно об этом нам и надо поговорить, – согласился Алексей после минутной паузы. – Только не будем по телефону.

– О, конечно, – не стала возражать я, тем более что желание говорить умерло во мне вместе со словом «Ника». Говорить о ней, знать о ней, помнить, что она вообще существует, – все это не входило в список моих любимых знаний. Но думать об этом сейчас было нельзя. У меня в гостиной сидели голландцы, и мне нужно было этим вечером их развлекать.

Я так вошла в роль экскурсовода, что мы катались чуть ли не до самого утра, причем около полуночи к нам присоединился и Николай. Самое смешное, что весь этот вечер я ловила себя на мысли, что делаю именно то, что обычно делал мой муж, когда мы еще жили с ним вместе. Раньше я сидела с детьми, пока он где-то ходил, пил на переговорах, громко смеялся, рассказывал сальные анекдоты и наспех придумывал какую-нибудь подходящую отмазку для меня. Теперь же он сидел в театре с нашими дочерьми, а я допоздна задерживалась на работе и пила с голландцами, прикрываясь сказками о том, что это все – мой прямой долг и обязанность. Нет, пила я из-за Ники, но от этого степень моего опьянения не зависела. Я так сильно хотела забыть о ней и о том, что мне завтра скажет муж, что напилась в стельку. Н-да. Что поделаешь, работа!

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒