ИММАНУИЛ ВЕЛИКОВСКИЙ; ЛИЧНОСТЬ И ТВОРЧЕСТВО

⇐ ПредыдущаяСтр 11 из 11

Специализация научных знании в Новое время, особенно в XX веке, чрезвычайно затрудняет диалог ученых. Наука, которую раньше можно было вообразить в виде единого древа познания, от ствола которого тянутся ветви и веточки, ныне превратилась скорее в бескрайний заповедный лес, где деревья» несть числа и где под каждым разрастается новая молодая поросль. В одиночку по такому лесу бродить рискованно. Рост количества всякого рода научных специализация затрудняет диалог даже среди ученых одной «большой профессии»: что может стать предметом профессиональной дискуссии между хирургом и психиатром, егаптологом и славистом, археологом и историком-международником. Поэтому принято считать, что эпоха ученых-универсалов кончилась. Сами научные открытия стали скорее делом коллективным, чем индивидуальным, за каждым из них – институт, кафедра, лаборатория.

На этом фоне фигура Иммануила ^Великовского поистине уникальна. Это, быть может, единственный из современных ученых, у которого в сущности не было «специализации», хотя с ним в чисто профессиональные дискуссии вступали астрономы, физики, геологи, историки, искусствоведы н проч. и проч. Может быть, он и вообще не ученый в том смысле, как это понимается в^ХХ веке? У него не было научных степеней, защищенных диссертаций, академических должностей, своего творческого коллектива, своих студентов и аспирантов, – словом, всего того, что ныне дает пропуск в большую науку. Он всегда был один. Он творил в одиночку, переворачивая материал, который обеспечил бы не на один год работу целого научного института. В атом дерзании было что-то от гуманистического универсализма, от романтики первоначального освоения мира, освобожденного от готовых авторитарных истин. Может быть, такая свобода н недоступна узким профессионалам, а составляет дар гениальных самоучек.

Впрочем, профессия у Иммануила Велнковского была – врач-психиатр. В своей области он достиг успехов и признания, в течение многих лет занимался врачебной практикой как психоаналитик. Она была для него не только источником существования, но и призванием. Но, как ученый, Великовский предпочитал заниматься совершенно другими сферами науки, избрав путь самый трудный. Его основные работы никакой точной маркировке и классификации не поддаются. Что это: история, культурология, палеография, палеонтология, библеистика, геофизика, геохимия? Ничто в отдельности и все вместе, потому что все они представляют собой единое и беспрецендентное по масштабу исследование прошлого планеты, под названием Земля.

Судьба сделала Великовского гражданином мира. Он родился в России в 1895 году. Родиной его стал город Витебск, где издавна жила семья Великовских – традиционная еврейская семья, свято хранившая вековые заповеди своей веры, содовые предания, талмудическую мудрость и национальный язык. Его отец, Шимон Великовский, занимал видное положение в финансовых кругах России, будучи одним из крупных оптовых торговцев. Он принимал активное участие в сионистском движении и даже купил за полтора килограмма золота участок земли в пустыне Негев в Израиле, чтобы со временем организовать там поселение. Уже с детства Иммануил Великовский пристрастился к чтению древних священных книг, что в значительной мере повлияло на его будущий научный выбор. В 1912 году он с золотой медалью закончил императорскую гимназию в'Москве. Отец отправил его учиться медицине во Францию, в старинный университет Монпелье, еще, со средних веков готовивший врачей для всей Европы. Но попав на юг Франции и впервые увидев море, за которым находилась «земля обетованная», колыбель его предков, в почтении к которым он был воспитан, Иммануил Великовский незамедлительно вернулся в Москву и попросил у отцй разрешения поехать в Израиль. Путешествие оказалось долгим..Иммануил проехал от Одессы через Болгарию, Грецию и на несколько месяцев задержался в Палестине. В Москву он вернулся только весной следующего года, исходив древнюю землю, насладившись экзотической красотой Иудейской пустыни и городов, названия которых звучали еще в Библии. В 1913 году он поступает на медицинский факультет Эдинбургского университета. Выбор учебного заведения был подсказан весьма прагматическими соображениями: поскольку Иммануил Великовский с детства свободно владел французским и немецким языками, обучение в Англии должно было приобщить его к третьему главному европейскому языку. Тогда еще Великовский, естественно, не думал о том, что английский будет избран им навсегда и что на этом языке будут написаны все его книги.

После каникул недавний первокурсник уже не смог выехать из Москвы в Эдинбург. Началась первая мировой война. Пришлось продолжить обучение в Московском университете, в который ранее Великоватому, из-за его еврейского происхождения, путь был официально закрыт. С началом воины политика стала менее жесткой, особенно в отношении медицинского института, потому что стране были нужны врачи, уже независимо от их национальности.

С началом революции над семьей Великовских нависла непосредственная угроза. В феврале 1917 года в Москве были арестованы члены сионистской группы, к которой был близок и отец Иммануила Вёликовского. Его успели вовремя предупредить, н он сумел выбраться из Москвы с женой и Иммануилом. Два старших брата Иммануила сделали свой выбор в пользу социалистической идеи и остались в Москве служить революции. Больше семье собраться вместе не удалось.

Путь лежал на юг, за море, а там как придется. Конечно, Вели-ковские мечтали через Турцию или Ирак пробраться в Палестину. Но шли долгие месяцы, а они все шли, вынужденные прятаться и от красных и от белых. Однажды в какой-то донской станице Иммануила, решившего раздобыть хлеба, арестовали казаки атамана Шкура Этот эпизод стал памятным семейным преданием. Приняв Иммануила за большевистского агента(вид у этого московского интеллигента был и в самом деле подозрительный]), казаки незамедлительно вынесли ему смертный приговор. На расстрел его повел на край станицы один немолодой казак. По дороге Иммануил Великовский зачем-то стал рассказывать ему романтическую средневековую легенду об испанском рыцаре, который перешел из христианства в иудаизм и умер на костре, отказавшись отречься от новой веры. Разумеется, эта история, совершенно непонятная казаку, не была рассчитана на то, -чтобы его разжалобить. Иммануил рассказывал ее для себя, уже прощаясь с-жизнью. Но казак понял, что имеет дело с «чудным», необычным человеком, и пощадил арестованного, велел ему отсидеться в яру до ночи, а потом уходить восвояси, Иммануил Великовскии записал родившуюся в этих чрезвычайных обстоятельствах поэму, и через пятнадщат» лет она вышла в Париже на русском языке под псевдонимом Эмануил Рам – «Тридцать дней и ночей Диего Пиреса на мосту Святого Ангела». Может быть, этот эпизод впервые заставил его задуматься о феномене подсознательного, который ляжет в основу одной из его научных гипотез о родовой памяти человечества.

Эти скитания семьи Великовских по южным окраинам России, охваченным гражданской войной, продолжались три года. Выбраться оказалось невозможным, а возвращение представлялось в высшей степени опасным. Первым рискнул Великовсюш-младший. Он приехал в Москву в 1921 году, оставив родителей на Украине. К счастью, было уже, по-видимому, не до него. Его даже восстановили в Московском университете, и этим же летом он получил диплом врача. Год ушел на то, чтобы выхлопотать разрешение на отъезд для себе и для родителей. Тогда за кордон еще уходили пароходы, увозившие интеллектуальную элиту России – первая массовая «утечка мозгов»…,

Отец и мать Великовского сразу отправились в Палестину, где* им и предстояло окончить свои дни, а Иммануил задержался в Берлине, осененный идеей создания университета в Иерусалиме. С этой иелью он решил издавать новый журнал – ученые записки, в которых публиковались бы работы самых выдающихся ученых еврейской национальности. Название журналу он дал латинское – «5спр1а Ошуега^айз», что должно было подчеркнуть идею единства научной.корпорацян, восходившую еще к традициям средневековых университетов. Вышло несколько выпусков этого журнала (всего 237 томов), и в ходе работы по его подготовке и редактированию Иммануил Великовскии познакомился со многими выдающимися европейскими учеными, в том числе с Альбертом Эйнштейном, с которым он сохранил дружеские отношения вплоть до смерти последнего. Его помощником в это время стала молодая скрипачка Элишева Крамер, разделившая его увлеченность и бескорыстное служение идее. В 1923 году она стала его женой и бессменным и преданным секретарем, референтом, сотрудником. В предисловии к своей первой книге «Столкновения миров» Иммануил Ве-ликовский писал: «Автор часто посвящает свою книгу жене, по крайней мере, упоминает о ней в предисловии. Мне всегда виделось в этом что-то нескромное, но теперь, когда эта книга выходит в свет, я чувствую, что было бы крайней неблагодарностью не упомянуть о моей жене Элишеве, которая просидела над ней за нашим письменным столом почти столько же времени, сколько и я. Я посвящаю эту книгу ей».

В1923 году молодая семья Великовских приехала в Израиль, где уже жили родители Иммануила. Он занялся врачебной практикой, а Элишева преподавательской н концертной деятельностью. Жили сначала в Иерусалиме, здесь у Великовских родились две дочери – Сула-мифь и Руфь, В 1927 году семья переехала в Хайфу, где были прожиты, вероятно, самые счастливые годы.

Великовскии зарабатывает себе высокую репутацию в медицинских кругах. В1930 году он решил обнародовать свое первое исследование, посвященное физиологическим процессам мозговой деятельности, которые он уподобил электрическим импульсам и в связи с этим предложил новый метод диагностики эпилепсии с помощью электроэнцефалограммы. В 1930 году он поехал в-Цюрнх к виднейшему европейскому психиатру Эжену Блейлеру, который согласился написать к его статье предисловие. Здесь же он познакомился с Карлом Юнгом, бывшим учеником 3. Фрейда. В 1931 году его статья была опубликована в престижном европейской' журнале, и он получил на нее положительный отзыв от Зигмунда Фрейда, направившего письмо молодому ученому. Казалось бы, перспектива определилась полностью, имя Велн-ковского зазвучало, перед ним если не открылись, то приоткрылись двери престижных клиник и институтов. Вильгельм Штеккель, известный психиатр, ученик Фрейда, назвал Великанского «одним из наиболее высоко одаренных психотерапевтов».

В 1931 году Великовскии переехал в Тель-Авив, где продолжил свою медицинскую практику. В 1937 году он принял участие в работе Интернационального конгресса психодогов, который проходил в Праге, в это время были опубликованы две его психоаналитических статьи, прячем одна из них в престижном журнале «1та®о», основанном Фрейдом. Задумана книга, связанная с областью медицинской психологин, которой так и не суждено было появиться на свет.

Великовского увлекли совсем иные научные проблемы. Все началось с того, что он ощутил необходимость определиться в отношении Фрейда – создателя психоанализа, основателя школы, к которой до некоторого времени причислял себя и сам Великовский. Теперь, приобретя врачебный опыт к научный авторитет, Иммануил Великовский предпринял весьма дерзкий замысел -*• обратиться к личности самого Фрейда, выявить психологический механизм, который заставил Фрейда остановиться перед наиважнейшими, с точки зрения Великовского, проблемами уже не индивидуального, а коллективного бессознательного. Он начал работать над книгой, которая выходила уже за рамки собственно медицинского исследования и которая получила рабочее название «Фрейд и его герои». Непосредственным поводом для ее написания явилась книга Фрейда «Моисей и монотеизм», вслед за этим Великовскии заинтересовался и другими героями австрийского психиатра – Эдипом, Эхнатоном. Они должны были помочь ему выявить «комплексы» самого Фрейда. Для работы над этой книгой Великовскому нужны были солидные библиотеки, каких в Израиле не было. Он решил на несколько месяцев поехать всей семьей в Соединенные Штаты для завершения работы, которая казалась ему принципиально важной. „

" В 1939 году семья Великовских прибыла в Нью-Йорк. Тогда еще никто не думал, что вернуться, назад уже никогда не придется. Работа над книгой началась, а в сентябре 1939 года пришла весть о смерти Фрейда, которому уже не суждено было прочитать психоаналитическое эссе о себе самом. Книга «Фрейд и его герои» была уже практически завершена, шли переговоры с издательством, был куплен обратный билет в Тель-Авив, И вдруг… Творческие идеи часто осеняют внезапно. Для Великовского поводом стал случайный разговор о Мертвом море, о котором почему-то не упоминается в Библии. А не могло ли оно возникнуть позже, во время пока неведомой глобальной катастрофы?

Книга «Фрейд и его герои» была отложена и, как выяснилось, навсегда. Великовский вновь обосновался в библиотеках, и началась работа, которая держала его в напряжении до конца дней и которая в конце концов вывела его к дерзкой, ошеломляющей концепции древней истории, шокировавшей научное сообщество, до сих пор не определившее своего однозначного к ней отношения. Он начал работать сразу над двумя книгами. «Весной 1940 года, – писал Великовский в предисловии к книге «Столкновения миров», – мне впервые пришла в голову мысль, что в Дни Исхода, как явствует из многочисленных (фрагментов Священного Писания, произошла грандиозная физическая катастрофа я что подобное событие могло бы помочь определить точное время Исхода в египетской нстории или установить хронологию исторических событии в прилегающих странах. Так я приступил к книге «Века я хаосе» – своего рода реконструкции истории древнего мира от середины второго тысячелетия до нашей ары до появления Александра Македонского. Уже в конце этого же |940 года я почувствовал, что пришел к пониманию истинной природы и масштабов этой катастрофы и в течение девяти лет работал в двух направлениях – в области политической и естественной истории».

Книгу «Столкновения миров» Великовский счел необходимым опубликовать первой. Ее сюжет он сам назвал исторнко-космолощчес-ким. У истоков этой книги лежит определенная методология, которой Великовский будет следовать и в других своих работах. Она состоит, во-первых, в строгом следовании источникам, которые становятся предметом пристального изучения и комментария. Во-вторых, Великовский проводит тщательную синхронизацию источников, что позволяет ему уточнять их датировку, в ряде случаев принципиально отклоняющуюся от общепринятой. В-третьих, он обычно стремится к синтезу накопленных сведений, добиваясь их согласованности и законченности. Это придает его конструкциям абсолютную логичность, что пленяет читателей его книг н зачастую бесит специалистов, поскольку они не могут смириться с разрушением веками устоявшихся истин. Кроме того, он тяготеет к междисциплинарному синтезу, что под силу немногим исследователям и составляет несомненное своеобразие его работ.

Отношение Великовского к источникам, вероятно, не может быть принято безоговорочно профессиональными историками. Так, одним из главных его источников неизменно остается Библия, которую он читает и комментирует как строго историческую книгу, в которой каждое слово и каждый образ несут на себе печать исторической истины. Библейскую картину Исхода он читает как описание космической катастрофы, и знаменитые «казни епшетские» для него реальные бедствия, которые обрушились на данный географический район в результате грандиозного космического столкновения. Иногда аргументы Великовского строятся на интерпретации отдельного слова в библейском тексте, что, естественно, не могло приниматься безоговорочно. Наравне с традиционными историческими источниками (древними папирусами, надписями, предметами) Великовский использует и литературные тексты (поэмы Гомера, драмы греческих трагиков, древние эпические произведения), мифы, сказки. Искомый эффект возникает в результате синтеза прослеженных мотивов, который и создает панораму явления или события. И аффект иногда достигает буквально художественной зримости. Такого рода исследования принято называть «проводоующнмн»; они не столько констатируют готовую истину, сколько стимулируют поиск, раздвигают грани незнаемого, ошеломляют красотой и величием гипотез. А масштабность этих гипотез определяется поистине уникальной эрудицией автора.

Книга «Столкновения миров» вышла в свет в 1950 году. Она имела огромный читательский успех и вместе с тем вызвала скандал в научном мире. С этого времени началась полемика Великовского с учеными, разделившая весь научный лагерь на два фронта – сторонников и непримиримых врагов. Эта многолетняя борьба, так до конца я не завершившаяся, составляет особый драматический сюжет, который положен в основу книги биографа Великовского И. Дегена «Иммануил Великовский» (Тель-Авив, 1990). Основные этапы этой полемики, не всегда корректной со стороны оппонентов Великовского, освещены и в его книгах, в особенности в последней – «Человечество в амнезии».

«Столкновения миров» открываются величественным прологом, погружающим читателя в загадки исторической космологии. Как возникла солнечная система? В чем состоит таинственная сила притяжения, удерживающая нас на нашей планете? Как возникли горы? Почему случилось так, что толстый ледовый покров поглотил большую часть Европы и Северную Америку так недавно и внезапно, вызвав мгновенную гибель мамонтов? Почему за полярным кругом когда-то росли пальмы? На все эти вопросы пока нет точных ответов. То, что человечеству в течение веков представлялось как «небесная гармония» – это период относительно недавно обретенного покоя, которому предшествовали грозные поединки планет, космическая теомахия, потрясшая воображение землян и заставившая все древние народы планеты создать мифы и легенды, запечатлевшие в сущности один и тот же сюжет. Таким главным сюжетом становится для Великовского история межпланетных столкновений. Героиней первой части его книги становится планета Венера,

«В середине второго тысячелетия до нашей эры Земля, как я намереваюсь показать, – пишет Великовский, – подверглась одной из величайших катастроф за всю свою историю». Сближение Земли с каким-то космическим телом вызвало целый ряд явлений, которые были описаны и запечатлены в самых различных памятниках во всех концах мира: покраснение земной поверхности от тонкого слоя ржавой пыли, метеоритный дождь, нефтяной (огненный) дождь, темнота, землетрясение, ураган, прилив, электрические разряды в небе. Из всех этих деталей Великовскнй восстановил величественную картину. Комета, явившаяся из далеких Галактик в солнечную систему, приблизилась к Земле и едва не погубила нашу планету. Этой грозной кометой была будущая планета Венера, которая в преданиях всех древних народов имела облик кометы («дымящаяся», «волосатая», «волноаолосая», «рогатая») и соотносилась с воинственным божеством. В древних памятниках Ве-ликовский смог прочесть о повторном столкновении с Венерой, которое произошло через 52 года после первого, после чего комета, наконец, вышла на орбиту, занимаемую ею и доныне и стала прекрасной Утренней звездой.

Об истории второй глобальной катастрофы, происшедшей семь_с половиной веков спустя, Великовскии впервые прочел в книге библейского пророка Исайи. На этот раз ее виновником оказался Марс, Не-ргал у вавилонян. Самое полное описание «схватки» небесных светил, Марса и Венеры, от которой пострадала и земля, Великовский нашел… в «Илиаде» Гомера. Соперничество Ареса (Марса) и Афины (Венеры) – это, с его точки зрения, облеченное в мифологические образы планетарное столкновение. Вдохновенная драма гомеровского эпоса, истолкованная таким образом – это конъюнкция Венеры и Марса, сопровождающаяся катастрофическими последствиями, вновь отраженными в свидетельствах и преданиях народов всего мира: смещением полюсов, изменением календарных циклов, наступлением темноты, электрическими разрядами и т.п. Эта грандиозная картина воссоздается Всликовским не спеша, как мозаика, складываясь из внешне разрозненных деталей и фактов. Она открыла для ученого необозримые перспективы дальнейшего научного поиска. В «Эпилоге» своей первой книги он писал: «Историческая космология предлагает возможность установить реальность катастроф глобального характера, опираясь на синхроническую историю древнего мира. Предшествующие попытки выстроить хронологические таблицы на базе астрономических расчетов – новолуний, затмений, солнечной активности или кульминаций некоторых звезд – не могут быть оправданными, потому что порядок природы изменился с древних времен. Но грандиозные катастрофы космического характера могут стать отправными пунктами при написании уточненной истории народов».

Так была сформулирована самим автором задача, которой будут посвящены все его последующие книги, отнесенные им к одной серии – «Века в хаосе». Замысел был поистине грандиозным: полная ревизия всей древней истории мира. Эта работа не могла быть доведена до конца одним человеком в пределах отведенной ему земной жизни, поэтому ряд задуманных книг так и остался ненаписанным. Но и то, что было сделано, потребовало истинного научного подвижничества.

Первая книга серии «Века в хаосе» вышла в свет в 1952 году. В предисловии Великовский очертил общий план будущей серии исследований: «Века в хаосе» охватывают период, о котором идет речь и в «Столкновениях миров» – восемьсот лет от Исхода израильтян из Египта до покорения Палестины. Сеннахеримом в 687 г. до н. а. н еще три с половиной столетия до Александра Македонского – в целом двенадцать веков истории Древнего Востока… Факт широкомасштабной природной катастрофы служит здесь лишь отправным пунктом для создания уточненной хронологии рассматриваемых эпох и государств».

В книге «Века в хаосе», давшей название всей серии, Беликов-, ский попытался решить проблему корреляции израильской н египетской истории. Он считал, что хронология древней истории сместилась потому, что была целиком ориентирована на египетскую хронологию и с ней соотносилась. А египетская история подверглась ретардации (в этом Великовский винил историка древности Манефона, который первый дал ошибочную хронологию египетских царских династий, взятую затем за основу историками последующих эпох) и потому была исключена из реальных связей с^нсториеи других народов. Это и стало причиной того «хаоса», который приводил к удвоению событии и к появлению на исторической сцене «призраков», «двойников».

Метод выявления истины был пояснен самим Великовским в предисловии к книге: «Я исследовал одно за другим предания различных регионов, шел от поколения к поколению, черпая отовсюду намеки и ключи к разгадке, факты и доказательства. Поскольку я вынужден был добывать их и сопоставлять, эта книга написана на манер детективной истории. Хорошо известно, что в детективных историях неожиданные ассоциации часто основываются на мелких деталях: отпечатке пальца на металлической стойке, волоске на подоконнике, обгоревшей спичке в кустах. Некоторые детали археологического, хронологического или палеографического характера могут казаться ничтожными, но они являются своего рода отпечатками пальцев в расследовании, в которое непосредственно вовлечена история многих наций во множестве поколении. Подобные детали включены не для того, чтобы затруднить чтение: они необходимы, чтобы обосновать основные положения данной работы. Поэтому любая попытка прочесть эту книгу бегло будет заведомо бесплодным предприятием».

Великовский, разрабатывая концепцию своей книги, исходил из вполне логического предположения. Если Исход израильтян из Египта сопровождался катаклизмами космического характера, то они неизбежно должны были отразиться и в египетских источниках. События такого масштаба не могли пройти мимо внимания современников. Между тем подобными сведениями наука не располагала. Ключом к разгадке тайны стал для Велнковского Лейденский папирус 344, содержащий речи египетского жреца Ипувера, адресованные скорее всего фараону.

Прежде считалось, что данный папирус содержит пророчества жреца. Но Великовский провел детальное, построчное, сопоставление текста папируса с соответствующими библейскими фрагментами н_пришел к поразительному выводу: перед нами не просто история какой-то воображаемой катастрофы, а египетская версия тех самых «казней», которые описаны в Библии. Значит, папирус Ипувера содержит то же повествование об Исходе, но только с египетской точки зрения?

Эта новая датировка позволяет Великовскому уточнить проблему гиксосов, вторжение которых в Египет порой отождествлялось (у Ма-нефона) с приходом израильтян. Проводя дальнейшее сопоставление источников, Великовский приходит к выводу, что его вторжение произошло через несколько недель или даже дней после Исхода израильтян и что таинственными гнксосамн, о принадлежности которых до сих пор идут споры в науке, были амалнкитяне – то самое племя Амалика, о котором так часто упоминается в Библии и с которым позже сразился Иисус Навив в той знаменитой битве, когда он остановил Солные, чтобы продлить день и завершить разгром врага. Привлекая арабские источники, Великовский выясняет, что амалнкитяне были древним арабским племенем, которое с древнейших времен.владело Аравийским полуостровом, все эти уточнения позволяет представить реальную расстановку сил на Древнем Востоке. В арабских источниках он также обнаруживает сведения о глобальной природной катастрофе, которая вынудила амаликитян покинуть свою землю: «В хаосе и смятении, убегая от зловещих предзнаменований и бедствий, увлекал аа собой стада животных, обезумевших от землетрясений и знамений, полчища бегущих амалнкитян достигли Красного моря. Казни насекомыми, засухой, землетрясением в ночь «самого ужасного разрушения», тучи, окутавшие землю, приливная волна, увлекающая за собой целые племена, – все эти потрясения и удары были пережиты как в Аравии, так и в Египте».

С этого бегства амаликитян начинается история их завоеваний чужих земель – сначала Сирии, а потом Египта, где они установили свою династию. Царствование гнксосов продолжалось, по хронологии, четыреста сорок лет н соответствовало по времени эпохе блужданий в пустыне н правления Судей в истории древнего Израиля. Первой от власти гиксосов сумела освободиться Иудея, а затем, с помощью израильского царя Саула гиксосы были изгнаны и из Египта, из пограничного города Аварис, который они сделали своей резиденцией. Этому уточнению Великовский придавал очень большое значение, неоднократно возвращаясь к нему и в последующих своих работах. Он считал, что истоки антисемитизма первоначально связаны с этим историческим недоразумением. Когда ранний историк Манефон объявил, что израильтяне н гиксосы – вто одно н то же, он спровоцировал, негативную реакцию: израильтянам была приписана жестокая экспансия, разрушение культурных ценностей соседних народов и т. п.

Проведенные параллели позволили Великовскому уточнить исходные пункты истории трех регионов: Египта, Палестины и Аравийского полуострова. А это повлекло за собой новые параллели и сближения, порой чрезвычайно эффектные и неожиданные.

В связи с этим особенно выделяется в книге Великовскснго третья глава, целиком посвященная царице Савской. Загадка царицы Сааскои, могучей владычицы чужеземных стран, посетившей библейского царя Соломона, стала одной из особо интригующих. На роль родины царицы Савской претендовала Эфиопия, район Сабы (Шебы) в Южной Аравии, но никаких точных исторических сведений об этой блиста-тельной властительнице не сохранилось. Она так и осталась для исследователей таинственной «царицей Юга». Великоаский предложил совершенно неожиданную, дерзкую, но в высшей степени увлекательную гипотезу. В соответствии с заново выверенной им хронологией, получалось так, что единственной претенденткой на роль «царицы Юга» ста-. новилась Хатшепсут, правительница Египта, дочь египетского фараона Тутмоса!. Гипотеза эта оказалась дерзкой уже потому, что царица Хатшепсут всегда оставалась для историков фигурой в высшей степени приметной. После ее царствования осталось великое множество сооружений, барельефов, надписей. Велнковский должен был мобилизовать все свое искусство почти детективной идентификации и скрупулезной интерпретации, чтобы убедить специалистов н просто читателей в своей правоте. И ему это во многом удалось. По крайней мере, серьезных опровержений его гипотеза не получила.

Ключевым эпизодомуарствовання Хатшепсут становится для Ве-ляковского ее поездка 1 Пунт, в «Божественную землю», о местонахождении которой веками спорили исследователи. Вооружаясь источниками, библейскими и историческими, включая многочисленные барельефы и монументальные постройки в Денр-эль-Бахри, Великовскнй провел скрупулезное сопоставление даже мельчайших деталей – от маршрута путешествия царицы до особенностей внешнего вида воинов, изображенных на барельефах Пунта, и деталей убранства иерусалимского храма. Вывод исследователя прозвучал вполне уверенно: «Полная согласованность деталей этого путешествия и многих сопутствующих дат делает очевидным то, что царица Савская и царица Хатшепсут – это одна и та же личность».

В следующей главе Великовский заново изучил документы о военных кампаниях Тутмоса III, преемника Хатшепсут на египетском троне, и не менее убедительно доказал, что эти кампании освещены и в библейских исторических книгах, что кардинально меняет общепринятую египетскую хронологию^ Велнковский устанавливает дату 1000 г. до н. э как начало египетской восемнадцатой династии (которая традиционно относится к XV в. до н. э.), эпохи ^царствования Давида и Соломона и позднемикенского и позднемнноиского периодов. Такс» итог проведенной им синхронизации.

Завершающие главы книги посвящены своду интереснейших документов – письмам эль-Амарны, своего рода государственному архиву египетских фараонов, расположенному в древнем городе Ахет-Атон, который был резиденцией царя-еретика Эхнатона. Архив этот оказался исключительно познавательным для Веляковского, поскольку содержал переписку на глиняных табличках между фараонами и царями прилегающих земель, что давало исследователю великолепные возможности для дальнейшей синхронизации явлений и процессов. Великовский впервые попытался идентифицировать многочисленные географические названия и имена, названные в этих письмах, что позволило ему выявить их реальный исторический контекст.

Великовский понимал, сколь шокирующе могут выглядеть его параллели и соответствия. И в завершающей главе книги писал: «Было бы, право, чудом, если бы все эти совпадения оказались чисто случайными. Любой, кто знаком с теорией вероятности, знает, что с каждым дополнительным совпадением шансы другого уменьшаются, и не в арифметической н геометрической прогрессии, а в прогрессии высшего порядка. Следовательно, существует шанс триллион или квадриллион против одного, что все параллели, представленные на предшествующих страницах, являются простыми совпадениями».

Книга «Века в хаосе» обозначила принципиальную исходную точку в той задаче, которую Великовский сформулировал как реконструкция древней истории и которой он намерен был посвятить всю оставшуюся жизнь. «Мы должны суметь распутать, – писал он на последней странице своей книга, – археологические, исторические и хронологические проблемы, с которыми мы столкнемся в последующих столетиях, и с нитью Ариадны, которую мы приняли из рук Ипувера, пройти путь до того пункта, где истории оазных народов древности начинают гармонировать друг с другом». Этой последней точкой Великовский считал эпоху завоевании Александра Македонского. Но до нее было еще далеко…

В 1955 году вышла книга Великовского «Земля в переворотах». Она самым непосредственным образом связана с его первой историко-космологическон книгой «Столкновения миров» и по существу представляет подробный анализ дополнительных и совершенно неоспоримых свидетельств древних катастроф, которые хранит сама Земля. В совокупности эти две книги иллюстрируют междисциплинарный синтез, к которому так целенаправленно стремился Великоаский. Прошлое Земли исследуется через призму разных наук – астрономии, истории, археологии, геологии, геофизики, геохимик, палеонтологии. Книга «Земля в переворотах» пытается подвести итог Дискуссиям «катаетрофистов» во главе с Ж. Кювье и «эволюционистов» (школа Ламарка-Дарвина). В своем споре с «еволюционистами» Великовский опирается прежде всего на те факты, которые не могли получить объяснения в рамках данной теории. В книге представлен ряд таких загадок: внезапное исчезновение мамонтов, в желудке и между зубами которых были найдены остатки растений, ныне не растущих на территории Восточной Сибири; уничтоженные леса, унесенные из сибирской тайги в океан; гигантские кладбища животных на Аляске и в других регионах; следы ледникового периода на тропических широтах при отсутствии таковых на широтах северных; залежи каменного угля в Антарктиде; Гималаи, не так давно бывшие морским дном и т. д. Продолжая следовать методике своеобразного детективного расследования, Великовский в конце своей книги заметил, что в данном исследовании использовал свидетельства камней и костей. В сочетании со свидетельствами человека, собранными в книге «Столкновения миров», они создают неопровержимые доказательства неоднократно происходивших на земле катастроф, в^результате которых резко менялся облик Земли и условия жизни на ней. Эти две книги по существу составили части одного общего исследования, предельно расширив аргументацию автора и сделав ее в основном неуязвимой, ибо можно опровергать идеи, но чрезвычайно трудно опровергнуть факты.

Появление книги «Земля в переворотах» оживило научные дискуссии, и с этого времени Великовский стал постоянно выступать с лекциями в американских университетах и колледжах, предпочитая вести спор со своими научными оппонентами открыто и гласно. Поразительно, но он завоевал себе сторонников среди специалистов «узких» профессий, которые вынуждены были признать в нем ученого нового типа, попытавшегося создать всеобъемлющую междисциплинарную науку, разрушающую границы специальностей. •

Пять-лет понадобилось Великовскому для подготовки к изданию следующей его книги «Эдип и Эхнатон», которая вышла в-свет в 1960 году. Более двадцати лет отделяют первый замысел автора н долгожданное исполнение. Дело в том, что в свое время Великовский, увлеченный новой историко-космологической концепцией, отложил на не-

определенный срок книгу «Фрейд и его герои». Но еще тогда в 1930-е гг., работая над ней, он погрузился в исследование личности Эхнатона, египетского фараона-еретика, одного из первых монотеистов древнего мира. Открылось много загадок, которые требовали разрешения. Но в ту пору Целиковский предпочел устремить свои взор в космос, разгадывая тайны небесной битвы, задевшей и нашу Землю. Теперь этот большой сюжет был завершен, а новый, обозначенный в «Веках в хаосе», остановился в той-точке, где Великовского ждала новая встреча с Эхнатоном. Ведь эль-Амарна, архив которой он так подробно исследовал в первой книге серии, была столицей Эхнатона, дерзко противопоставившего себя традиции. После его смерти город будет разрушен и заброшен. Чтобы закончить разговор об эль-Амарне, Великовскому необходимо было вернуться к забытой рукописи. Но за это время его видение истории изменилось. Поэтому Эхнатои уже не воспринимается им только в границах египетской истории. Начинается диалог Египта с греческим миром, и эта идея составила пафос исследования, поражающего читателей таким неожиданным, парадоксальным сближением – «Эдип и Эхнатон». «Скрытая ироничность этой книги, – писал Великовский в предисловии к Эдипу и Эхнатону, – состоит в том, что и Эдип, и Эхнатон были героями Фрейда. Он не сознавал их близкого сходства, даже идентичности; он видел в од<

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 6 7 8 9 1011