КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ В ДРУГИХ КУЛЬТУРАХ

 

Принципы

 

Учебники, которые учат терапевтов тому, как консультиро­вать клиентов, обычно кажутся восхитительными. Техники в них представлены в четкой, ясной логической манере. Однако клиенты гораздо сложнее, чем наши о них теории, поэтому в актуальной практике многие техники, которые выглядят хо­рошо в учебнике, терпят неудачу в приложении к реальным людям.

Многие из таких расхождений между теорией и практикой случаются во время работы с клиентами из других культур. Не­смотря на увещевания о том, что когнитивные техники должны работать везде, многие терапевты обнаруживают, что консуль­тативные техники не обладают универсальной эффективностью. К своему удивлению, они находят, что должны адаптировать свои техники, работая с людьми из других культур, даже если они консультируют клиентов из разных частей Соединенных Штатов.

 

 

Метод

 

1. Когнитивная терапия основана на помощи клиентам изме­нить свои убеждения, а убеждения в значительной степени подвержены влиянию культуры, к которой клиенты принад­лежат. Чтобы помочь клиентам, терапевт должен близко по­знакомиться с их культурой.

2. Познакомьтесь с искусством, музыкой и литературой куль­туры.

3. Будьте особенно осведомлены в народных историях, баснях и сказках (см. следующий раздел).

4. Поговорите с терапевтами, которые уже работали с клиента­ми данной культуры.

5. Адаптируйте свои техники настолько, насколько это не­обходимо для того, чтобы они отвечали культурным потреб­ностям.

• Пример

 

• Моя первая работа в Австралии — психолог в главном государ­ственном наркологическом диспансере недалеко от Сиднея. За ле­чением туда обращались пациенты со всей Австралии. Люди из глубинки были грубоватыми простолюдинами, искренними, доб­рыми, прямолинейными, но неискушенными в распознавании опре­деленных своих психологических аспектов. Те, кто приезжал из австралийских городов, таких, как Мельбурн, Сидней или Брис-бейн, были более разговорчивыми и образованными, они больше интеллектуализировали свои проблемы, и им труднее было прини­мать помощь.
• Все психологи в клинике проводили терапию в группах. Обычно 12 или более пациентов набивались в маленькую комнатушку с не­сколькими окнами и плохой вентиляцией (летом там было довольно жарко). Мы все сидели в кругу на стульях, рассматривая друг друга по полтора часа несколько раз в день, 6 раз в неделю.
• Первые сеансы проходили приблизительно так.
• ЧЕЛОВЕК ИЗ СИДНЕЯ: Я хочу кое-что сказать.
• КОНСУЛЬТАНТ-ЯНКИ: Давай, Колин.
• (Несколько человек из глубинки начали ворчать.)
• ЧЕЛОВЕК ИЗ СИДНЕЯ: Я требую, чтобы каждый принимал уча­стие в поддержании чистоты помещений. Моя работа — чистить туалет перед групповой терапией, а все там так пачкают, что у меня едва хватает времени, чтобы сюда попасть.
• (Громкий взрыв шума. Послышалось: «Вот он опять жалует­ся». Посыпались аргументы, и люди стали выкрикивать со всех сторон.)
• КОНСУЛЬТАНТ-ЯНКИ: У Колина появилась возможность выска­заться, пожалуйста, давайте дадим ему это сделать.
• (Снова возмущение по поводу того, почему все опять должны меня слушать.)
• ЧЕЛОВЕК ИЗ СИДНЕЯ: Они слишком громко храпят, плохо мо­ются и...
• ЧЕЛОВЕК ИЗ СЕВЕРНЫХ РАЙОНОВ (перебивая): Убил наповал. Похоже, от нас ждут, что мы будем душиться и надевать кроваво-красные трусы.
• ЧЕЛОВЕК ИЗ СИДНЕЯ (обращаясь к консультанту-янки): И вы позволите им так со мной говорить, янки? Я думал, мы должны соблюдать здесь некоторые правила.
• (Некоторые начали возмущаться, некоторые говорили: «Хвале­ные американцы», все заговорили разом.)
• КОНСУЛЬТАНТ-ЯНКИ: Сейчас говорит Колин, у всех остальных будет возможность высказаться позже.
• (Я говорил самым тихим и спокойным голосом. Но тут начался ад кромешный.)
• ЧЕЛОВЕК ИЗ МЕЛЬБУРНА: Некоторые из этих мужланов плохо моются. Они уже здесь две недели, и я не видел, чтобы они мылись. ЧЕЛОВЕК ИЗ ГЛУБИНКИ: Что, приятель? Опять тратишь время на вопрос о душе для парней, а?
• (Общий смех мужиков из деревни, сильные возражения горо­жан, все говорят на высоких тонах.)
• ЧЕЛОВЕК ИЗ БРИСБЕЙНА: Как в провинции называют прелю­дию?.. Перепихнуться!
• (Все горожане начинают истерично смеяться, а в это время деревенские мужики делают угрожающие замечания и потрясают кулаками.)
• ЧЕЛОВЕК ИЗ СНЕЖНЫХ ГОР: Черт, тут все воняют. (Опять поднимается шторм. Крики одобрения городских ребят и смех деревенских: «Мы вам покажем, кто здесь воняет, а кто нет».) Кто-то сказал: «Почему мы должны делить комнату со старьев­щиком, пукающим как овца? » Другой произнес: «Почему я должен был сразу же попасть в эту проклятую больницу, выпив пару кружек пива, что в этом плохого? »
• Комната снова взорвалась воплями и смехом, и человек из Бен-диго сказал, что с десяти лет он уже не останавливался на двух кружках пива. Я перебил его самым спокойным, на какой я спосо­бен, образом: «Мы не должны пытаться говорить все сразу».
• Несмотря на мои просьбы, все продолжали орать, и я услышал, как кто-то в дальнем углу комнаты под оглушающий шум сказал: «Почему мы должны терпеть этого проклятого янки как нашего кон­сультанта? »
• Затем кто-то сказал, что ему не нравится еда, и это вызвало дальнейшие жалобы, причем опять стали громко кричать.
• На этом сеансе должна была быть лекция про биохимические компоненты зависимости. В течение нескольких сеансов я пытался дать эту лекцию, но у меня так и не получилось это сделать.
• Буря звуков, циркулирующих по комнате, сильно контрастиро­вала с групповыми консультациями с наркоманами, которые я про­водил в Америке, — этот процесс шел достаточно хорошо. Можно было быть демократичным и позволять говорить всем, кто этого хотел. Не было больших проблем с шумом, большинство были вежливы и оставались в рамках темы. Работа терапевта состояла в фасилитации группы и ведении людей в терапевтическом направ­лении. Можно было быть недирективным и не насаждать никому свои взгляды. По большей мере терапевты просто рефлексиро­вали групповые чувства и тихо задавали участникам деликат­ные вопросы, над которыми они должны были поразмыслить. Это все, казалось, шло так гладко, мягко и тихо. Но это! Что это бы­ло такое?
• Группа за группой сеансы проходили одинаково. Шум во всех группах был непрекращающимся. Жалобы и эпитеты летели во всех и вся. Несмотря на все это, я сохранял хладнокровие. Я оставался эмпатичным, фасилитивным и продолжал прибегать ко всем техни­кам, которым меня учили и которые оказались эффективными с американцами. Через некоторое время этот постоянный шум начи­нал все возрастать, и во время одного сеанса мне это надоело. День был жарким, а сеанс особенно шумным, когда я вдруг поднял­ся и прокричал что-то вроде:
• Заткнитесь. Всем молчать! Не важно, кто пахнет, кто храпит или насколько плоха еда. Все ваше нытье стоит не больше, чем помет коалы или динго и моча утконоса. Вы просто пьяницы и наркоманы, которые здесь из-за того, что превратили свою жизнь в такой бар­дак, что кто-то должен был вас упечь в эту больницу. Это не отель Шератон Хильтон. Мы не в кантри-клубе, черт возьми. Мы здесь не для того, чтобы отдохнуть и приятно провести друг с другом время или чтобы сладко пахнуть. Вы здесь находитесь, чтобы протрезветь. У вас для этого есть всего несколько недель, так что нет времени, чтобы тратить его на жалобы на все на свете под этим проклятым солнцем. Мне как до задницы кенгуру, из Сиднея вы, или Бурке, или любого другого места. Здесь нет пьяниц и наркоманов из высшего общества; вы все одинаковы. У вас мало остается времени, черт возьми, чтобы спасти свои жизни, поэтому вам лучше начать слу­шать прямо сейчас, пока я не вышел из себя.
• Если бы это было произнесено во время группового сеанса в Соединенных Штатах, пациенты могли бы атаковать физически или, по крайней мере, встать и выйти со словами о том, что они не позволят никому так с ними разговаривать. Возможно, они спусти­лись бы всей толпой в кабинет заведующего и пожаловались, на­сколько я с ними был непрофессионален и как я на них ругался. Заведующий бы вызвал меня к себе, уволил бы меня или временно отстранил от работы, или попросил бы меня извиниться перед каждым клиентом лично. Жалоба, вероятно, была бы подшита в государственном отделе по лицензированию наркологических кон­сультаций. Но здесь, в австралийской группе, произошла удиви­тельная вещь. Все вдруг оглянулись, посмотрели на меня и замол­кли. Они не стали пререкаться, или разыгрывать обиженных, или изображать на лице выражение типа «никто-не-может-со-мной-так-разговаривать». Они уселись, уставились на меня и стали ждать, что я скажу дальше. Я воспользовался возможностью и сказал нечто вроде:
• Э... хорошо... так лучше... э. Ну так вот, причина, по которой вы стали... э... зависимы, заключается в том, что у вас всех есть био­химическая предрасположенность, которую вы, возможно, унасле­довали... гм... что значит, что ваш организм не в состоянии спра­виться с этими веществами, как у других людей. Теперь, как это происходит...
• Затем я подошел к доске и начал рисовать диаграмму мозга, эндорфинов и нейронов. Они сидели и внимательно слушали, неко­торые даже вытащили небольшие блокнотики и срисовывали мои картинки. Поразительно!
• Мой взрыв возымел эффект, потому что культура в Австралии в значительной мере отличается от культуры Соединенных Штатов. Американцы могут быть более жестокими физически и могут быст­рее перейти к насильственным действиям, когда их обижают или оскорбляют, и в то же время они менее терпимы к вербальной агрессии. Вы можете услышать от австралийцев такое, о чем аме­риканец даже не подумал бы. Но то, что было бы в Соединенных Штатах словесной перебранкой, в Австралии останется словами. Австралийцы намного более толерантны к вербальной агрессии, чем американцы, но они менее терпимы к физическому оскорбле­нию. Как они там говорят: «Слова? Не волнуйся, приятель».
• Эмпатия и позитивное отношение работали в Соединенных Штатах, но в Австралии не удались. В Австралии терапевт — авто­ритетная фигура, и от нее ожидается соответствующее поведение. Для членов группы это значило, что терапевт должен быть доминант­ным, критичным и настоятельным. Нечто меньшее считалось бы занудством и закончилось бы потерей уважения. Поскольку я был янки, люди дали мне небольшую поблажку, но мой американский стиль оказался неэффективным. Пока я не заговорил, не бросил им вызов, не противопоставил им себя, они не желали слушать меня. Если бы я сделал это в Соединенных Штатах, меня бы поколотили или подали в суд. Но в Австралии мое поведение было ожидаемым и воспринималось как адекватное. Благодаря своему срыву я снискал их уважение и заработал право быть выслушанным.
• Мораль этого рассказа — это мораль всей главы. Профессио­нальные консультанты не просто прикладывают абстрактные теории к отвлеченным проблемам людей — они пытаются помочь людям, а эти люди родились и выросли в той или иной культуре. Культура не только дает клиентам язык, эстетику или обычаи, также она дает им метафоры, через призму которых они интерпретируют все, что их окружает. Чтобы эффективно консультировать, вы должны погрузить­ся в культуру клиента, так чтобы вы могли видеть мир его глазами.

 

 

Комментарий

 

Я не рекомендую такие взрывы, как мой. Я включил его, чтобы продемонстрировать, что отношения между клиентом и профессионалом в области психического здоровья идиоматичны для конкретной культуры. Именно культура определяет, каки­ми должны быть социальные роли терапевта и пациента, роле­вые экспектации различны в различных культурах. Терапевт не может переносить отношения клиент—консультант, усвоен­ные им в Нью-Йорке, в восточный Техас, Гавайи или Сидней, Австралия. Если мы хотим быть эффективными терапевтами, нам нужно узнать об идиоме отношений, которая дозволена в пределах местной культуры.

Одна из главных идиом, которую должны узнать терапевты, когда консультируют в других культурах, — это язык и выра­жение культуры. Я обнаружил, что понимание языка клиента может стать большой проблемой.

Много лет назад у меня был клиент из восточного Техаса. Это был юный подросток, который родился и вырос в этом районе. Его священник послал его на терапию, потому что он был подав­лен потерей своей подруги. Он жил со своей семьей в глухих лесах восточного Техаса и никогда до этого не был в городе. Кон­сультативный кабинет находился на втором этаже двухэтажно­го здания администрации колледжа, но он отказался поднимать­ся наверх. Он сказал, что никогда не был на втором этаже и не понимал, почему все остальные не проваливаются. Консульта­тивный сеанс проводился на газоне кампуса.

Его первые слова были необычными. Он сказал что-то типа: «Я лежу очень низко, потому что страдания. Показывать не мое мясо, но пард думает, что вы меня чинить».

Я помню, что ужаснулся. Несмотря на все годы, что я учил­ся, чтобы стать психологом, я не имел ни малейшего понятия, о чем он только что сказал. Как мы могли вместе продолжать кон­сультации? С практикой, однако, я все понял и сейчас могу пе­ревести его замечание: «Я подавлен из-за боли от потери своей девушки. Я не очень хорошо могу говорить о таких вещах, но мой священник верит, что вы мне сможете помочь».

После того как я освоил местную идиому, я переехал и кон­сультировал людей, которые говорили на совершенно ином на­речии — на диалекте южной Джорджии—северной Флориды. После того как я помучился какое-то время с этим диалектом, я оказался в западной Виржинии, где консультировал клиентов, которые говорили быстро и гнусаво, потом я работал с клиента­ми из отдаленных горных регионов, которые разговаривали гор­танной стенографией. Мне понадобились годы, чтобы научиться понимать адекватно все эти идиомы.

Наконец после многолетнего консультирования клиентов по всем Соединенным Штатам я почувствовал, что достаточно уз­нал, чтобы иметь возможность понимать большинство амери­канских диалектов. Но когда я поехал работать в Австралию, я снова испытал замешательство и недоумение. Я выбрал англого­ворящую страну, рассчитывая на то, что терапевт и клиент вы­играют от того, что будут говорить на одном языке. Но, как ока­залось, австралийский английский в корне отличается от его американского варианта.

Затем я переехал на Гавайи. На Гавайях разговаривают на смеси нескольках интересных диалектов. Большой остров не похож на Оаху, где находится Гонолулу. Он больше похож на страну третьего мира, страну Тихоокеанского бассейна. Мест­ные жители добрые, мягкие люди, но говорят они на комбина­ции гавайского и англо-китайского, который пришлым людям понять очень трудно. Клиент-кокаинист, которого прислал на­блюдающий за ним офицер, сказал на нашем первом сеансе: «How's it... bummahs man. We got come haole de kine place from now? What you say brah? Fo' real? Eh? » После года изучения нескольких диалектов англо-китайского я наконец мог перево­дить: «Здравствуйте... Это печальные новости. Должен ли я по­сещать консультационные сеансы в офисе кавказского терапевта регулярно? Правильно ли я понимаю ситуацию? Это правда? »

Потом я научился отвечать в духе: «Yeah... You got come, brah»¹.

Я считаю, что многие терапевты совершают ошибки не из-за неправильной установки диагноза или недостатка умений, а от того, что не знают тех специфических идиом, которые использу­ет клиент, или из-за неудачного взаимодействия с клиентом в рамках идиомы, которую они могут понимать.

Дополнительная информация

 

Есть много хороших работ по вопросу применения когнитивно-би-хевиоральной терапии в различных культурах (Ivey, Ivey & Simec-Morgan, 1993; Hays, 1995; Pedersen, 1991; and Wehrly, 1995).

Отношения между терапевтом и клиентом в значительной степени определяются культурой (Okpaku, 1998). Например, до недавнего вре­мени врачи в Японии не говорили пациенту диагноз и не требовали осознанного согласия на лечение. Похоже, в культуре было непрелож­ное доверие к доктору и не было причин советоваться с пациентом по подобным вопросам (Kimura, Reich, 1998). В Китае может считаться культурно неправильным взаимодействовать с пытавшимися совер­шить самоубийство, потому что в некоторых случаях суицид является строжайшим запретом (Qui, 1998). Во многих культурах терапевт не может начинать лечение без полного согласия семьи или человека, не­сущего ответственность за клиента (Koenig & Gates, 1998).

The Intercultural Press (P. O. Box 700, Yarmouth, ME 04096) — от­личный источник информации для всех терапевтов, работающих в дру­гих культурах.

 

__________________

¹ «Да, брат, регулярно». (Прим. перев.)

⇐ Предыдущая39404142434445464748Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. VII. ЛЕКСИКА ДРУГИХ АКТУАЛЬНЫХ ТЕМАТИЧЕСКИХ ГРУПП
2. Благовония других центров Тибета
3. В Аллаха не иначе, как присоединяя к Нему других богов»
4. В этом мире нет жертв и нет злодеев. И ты не являешься жертвой выбора других. На каком-то уровне вы все создали то, что сейчас ненавидите, а создав это — вы выбрали это.
5. Взаимодействие популяций человека с популяциями других видов организмов
6. Вместо того чтобы стараться ублажать других, наслаждайтесь жизнью
7. Возможен повтор произведения с других фестивалей при условии, что состав группы изменился.
8. Вопрос 10. Вклад гуманистически-ориентированных теорий и практик в психологическое консультирование и психотерапию.
9. ВОПРОС 2. ПРАВИЛА ПОВЕДЕНИЯ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ В КАЗАРМЕ, В СТОЛОВОЙ, В КЛУБЕ И ДРУГИХ ОБЩЕСТВЕННЫХ МЕСТАХ В ВОЕННОМ ГОРОДКЕ. ПРАВИЛА ПОВЕДЕНИЯ СОЛДАТА ПРИ НАХОЖДЕНИИ ВНЕ РАСПОЛОЖЕНИЯ ЧАСТИ.
10. Выводы для разведок мира и церковнослужителям других конфессий.
11. Глава 8. Несколько слов о других искусствах
12. Гуманистически-ориентированное консультирование.