Вопрос 10. Вклад гуманистически-ориентированных теорий и практик в психологическое консультирование и психотерапию.

Роджерс построил свою модель терапии, исходя из феноменологических предпосылок:

Люди воспринимают реальный мир сквозь призму своего субъективного опыта, своей «внутренней системы координат». Этот опыт в каждый момент бытия образует феноменологическое поле. Внутренний опыт человека нельзя исследовать с помощью науки, можно лишь попытаться понять, каким образом человек воспринимает этот мир.
Человек обладает потенциальными способностями принять на себя ответственность за свою жизнь, за определение своей судьбы и своего будущего. Не прошлый опыт определяет жизнь человека, а то, каким образом он представляется и переживается им в настоящий момент. Отсюда смена философии отношения к больному. Не больной, пациент, а клиент. Уважение к личности.
Человеку присуще стремление к развитию и самоактуализации. Т.е. тенденция к психологической дифференциации, автономии, зрелости, задействованию всех сил организма.

Человек представляет собой связный и структурно организованный гештальт, он целостен в своих отношениях с миром. Понять его можно лишь с холистических позиций.

2 части феноменального поля: организмический опыт, представление о себе. Как правило, эти части недостаточно интегрированы, неконгруентны. Это и проблема, и стимул к саморазвитию.

Самость (Я, Я-концепция, центральный теоретический конструкт теории Роджерса, под влиянием клиентов) – организованный и связный гештальт, принципиально доступный осознанию, но не обязательно присутствующий в нем; постоянно находящийся в процессе формирования и изменения по мере изменения опыта восприятия и внутренней системы эталонов.

Изначально у ребенка есть потребность в безусловном положительном отношении.

Я-концепция формируется под влиянием:

1. собственных ощущений и чувств

2. оценок значимых других.

Отсюда возможна неконгруэнтность.

2 защитных механизма, чтобы сохранить неприкосновенность самости, самоуважения:

1. Искажение восприятия.

2. Отрицание.

Условия ценности – избирательная оценка родителями и подкрепление ими только определенных аспектов опыта – источник тревоги, препятствие в развитии истинной, полноценной самости.

Здоровый человек постоянно стремится к преодолению неконгруэнтности путем самопознания, открытости постоянно меняющемуся опыту и изменению преставления о себе в соответствии с актуальным жизненным опытом.

Идеальная Я-концепция – отражает те атрибуты, которые человек хотел бы иметь, которые он высоко ценит, к которым стремится и каким представляет себя в будущем. Постоянно изменяющаяся структура.

Слишком большая разница между реальным и идеальным Я – показатель дискомфорта, неудовлетворенности и невротических трудностей. Безусловное приятие – признак душевного здоровья.

Пример: срыв из-за провалов в учебе. Несоответствие идеальных представлений о себе и реальным опытом.

Принципы «человеко-центрированной» терапии:

Ключевая фигура терапии – клиент.
Клиент – это свободный в своем волеизъявлении и изменении человек, испытывающий определенные проблемы, которые он в принципе способен разрешить и самостоятельно, и тем не менее решивший запросить помощь.
Клиент и терапевт выступают в качестве партнеров, они равноправны и разделяют ответственность за процесс терапии.
На первое место выдвигаются взаимно открытые и искренние человеческие отношения между клиентом и терапевтом.
Терапия – это практика содействия становлению и развитию человека.

Необходимые и достаточные терапевтические условия (чтобы с определенной вероятностью можно было бы ожидать позитивных изменений клиента):

Конгруэнтность
Безусловное принятие
Эмпатическое понимание

Если выполнены изложенные выше условия, то можно ожидать следующих изменений в клиенте:

Клиент становится более свободным в выражении своих чувств

Выраженные им чувства имеют все большее отношение к Я и все реже остаются безликими

Он точнее распознает объекты своих чувств, включая самого себя и других людей, переживания и взаимоотношения

Он начинает замечать неконгруэнтность между каким-то своими переживаниями и Я-концепцией

Он начинает переживать угрозу подобной неконгруэнтности, но позволяет себе не избегать ее

Он начинает полностью осознавать свои чувства, которые в прошлом отрицались или искажались

Я-концепция реорганизуется таким образом, чтобы ассимилировать и включить те переживания, которые раньше искажались или исключались из сознания

Уменьшается тенденция к использованию защит

Улучшается способность воспринимать и переживать безусловное положительное отношение со стороны терапевта без какого бы то ни было чувства угрозы

Все отчетливее становится безусловная положительная самооценка

Клиент все чаще определяет и переживает свое Я в качестве локуса оценки

Он все реже реагирует на события, исходя из «условий оценки», и все чаще – из собственно организмического опыта.

Общий результат терапии – возрождение способности жить полноценной жизнью.

Новые черты:

Открытость к переживанию
Экзистенциальный образ жизни (здесь и теперь)
Организмическое доверие к своим внутренним ощущениям как критерию выбора
Эмпирическая свобода (единственный, кто отвечает за мои собственные действия и их последствия – это я сам)
Креативность и творческий образ жизни

В качестве терапевтических методов можно рассматривать необходимые и достаточные условия терапевтического процесса – искренность (конгруэнтность), безусловное положительное отношение и эмпатическое понимание.

Эмпатический способ общения с другой личностью имеет несколько граней. Он подразумевает вхождение в личный мир другого и пребывание в нем, «как дома». Он включает постоянную чувствительность к меняющимся переживаниям другого — к страху, или гневу, или растроганности, или стеснению, одним словом, ко всему, что испытывает он или она. Это означает временную жизнь другой жизнью, деликатное пребывание в ней без оценивания и осуждения. Это означает улавливание того, что другой сам едва осознает. Но при этом отсутствуют попытки вскрыть совершенно неосознаваемые чувства, поскольку они могут оказаться травмирующими. Это включает сообщение ваших впечатлений о внутреннем мире другого, когда вы смотрите свежим и спокойным взглядом на те его элементы, которые волнуют или пугают вашего собеседника. Это подразумевает частое обращение к другому для проверки своих впечатлений и внимательное прислушивание к получаемым ответам. Вы доверенное лицо для другого. Указывая на возможные смыслы переживаний другого, вы помогаете ему переживать более полно и конструктивно. Быть с другим таким способом означает на некоторое время оставить в стороне свои точки зрения и ценности, чтобы войти в мир другого без предвзятости. В некотором смысле это означает, что вы оставляете свое «Я». Это могут осуществить только люди, чувствующие себя достаточно безопасно в определенном смысле: они знают, что не потеряют себя в порой странном или причудливом мире другого и что смогут успешно вернуться в свой мир, когда захотят.

Что я имею в виду, когда говорю о клиенто-центрированном или человекоцентрированном подходе? Для меня этот подход выражает основной предмет всей моей жизни как профессионала, поскольку он прояснялся для меня по мере получения опыта, взаимодействия с другими людьми и проведения исследований. Он проявил себя и свою эффективность в различных областях еще до того, как название «человекоцентрированный подход» оказалось для него наиболее подходящим.

Центральная гипотеза этого подхода кратко может быть сформулирована так: человек обладает огромными ресурсами для самопознания, изменения я-концепции, целенаправленного поведения, а доступ к этим ресурсам возможен только в том случае, если создается определенный фасилитирующий психологический климат.

Существуют три условия, которые образуют такой климат, обеспечивающий рост и развитие, — идет ли речь об отношении между терапевтом и клиентом, родителем и ребенком, лидером и группой, учителем и учащимся, руководителем и подчиненным. В действительности эти условия применимы в любой ситуации, в которой целью является развитие человека. Я подробно описал эти три условия в моих предыдущих работах (Rogers, 1959, 1961). Я представляю здесь краткую их характеристику с точки зрения психотерапии, но следует иметь в виду, что это описание приложимо и ко всем другим видам отношений.

Первый элемент — это искренность или конгруэнтность. Чем более терапевт является самим собой в отношении с клиентом, чем менее он отгорожен от клиента своим профессиональным или личностным фасадом, тем более вероятно, что клиент изменится и продвинется в конструктивном ключе. Подлинность означает, что терапевт открыто проживает чувства и установки, которые имеют место в данный момент. Существует соответствие или конгруэнтность между тем, что испытывается на соматическом уровне, что представляется в сознании и тем, что выражается клиенту.

Второй по важности установкой для создания климата, благоприятствующего изменению, является принятие, забота или признание — безусловный позитивный взгляд на клиента. Когда терапевт ощущает позитивную, неосуждающую, принимающую установку по отношению к клиенту безотносительно к тому, кем этот клиент является в данный момент, терапевтическое продвижение или изменение более вероятно. Принятие терапевта предполагает позволение клиенту быть в любом его непосредственном переживании — смущении, обиде, возмущении, страхе, гневе, смелости, любви или гордости. Это бескорыстная забота. Когда терапевт признает клиента целостно, а не обусловленно, продвижение вперед более вероятно.

Третий фасилитирующий аспект отношения — эмпатическое понимание. Это означает, что терапевт точно воспринимает чувства, личностные смыслы, переживаемые клиентом, и коммуницирует это воспринятое понимание клиенту. В идеальном случае терапевт так глубоко проникает во внутренний мир другого, что может прояснить не только те смыслы, которые тот осознает, но даже те, что лежат чуть ниже уровня осознания. Эта особая, активная разновидность слушания — одна из самых мощных известных мне сил, обеспечиващих изменение.

Существует неуклонно увеличивающийся массив полученных в исследованиях доказательств того, что, вообще говоря, когда существуют эти три фасилитирующие условия, изменения в поведении и личности обязательно происходят. Эти исследования проводились в США и других странах, начиная с 1949 года и по настоящее время. В них изучались изменения установок и поведения в процессе психотерапии, изменения уровня школьного обучения и изменения поведения шизофреников. В целом они подтверждают мою гипотезу (резюме исследований см.: Rogers, 1980).

Доверие

Практика, теория и результаты исследований показывают, что человекоцентрированный подход построен на глобальном доверии к человеку. И это, пожалуй, его самое разительное отличие от подавляющего большинства институций в нашей культуре. Почти все в образовании, правительстве, бизнесе, многое в религии, семейной жизни, психотерапии основано на недоверии к человеку. Цели должны ставиться извне, потому что сам человек рассматривается как неспособный выбирать адекватные цели. Индивида нужно вести к этим целям, поскольку иначе он может собьется с намеченного пути. Учителя, родители, супервизоры должны разработать специальные процедуры — экзамены, расследования, дознания, чтобы быть уверенными в том, что индивид продвигается к намеченной цели. Индивид видится как изначально, от природы греховный, деструктивный, ленивый или же сочетающий в себе все эти три качества, как тот, кто должен находиться под постоянным присмотром.

Человекоцентрированный подход, напротив, полагается на существующую в каждом живом организме актуализирующую тенденцию — тенденцию расти, развиваться, реализовывать весь свой потенциал. Этот способ существования доверяет конструктивному направленному движению человеческого существа к более сложному и полному развитию. Именно это направленное движение есть то, что мы стремимся высвободить.

Еще одна особенность человекоцентрированного подхода

Я описал выше особенности отношения, способствующие росту и развитию, которые были изучены и подтверждены научными исследованиями. Но недавно мое видение расширилось за счет еще одной области, которую пока нельзя исследовать эмпирически.

Когда я нахожусь в наилучшей форме как фасилитатор или терапевт, я выявляю еще одну особенность. Я обнаружил, что когда я ближе всего к моему внутреннему, интуитивному я, когда я каким-то образом соприкасаюсь с неизвестным во мне, когда, возможно, я нахожусь в в отношении с клиентом в слегка измененном состоянии сознания, тогда все, что бы я ни делал, оказывается целительным. Тогда просто мое присутствие освобождает и помогает. Я не могу ничего сделать, чтобы приблизить это состояние, но, когда я могу расслабиться и быть ближе к своей трансцендентальной сущности, тогда я в отношении с клиентом могу вести себя странным и импульсивным образом, которому я не могу найти рациональных оправданий и который никак не связан с моими мыслительными процессами. Однако каким-то странным образом такое поведение оказывается верным. В такие моменты кажется, что мой внутренний дух вышел вовне и прикоснулся к внутреннему духу другого человека. Наше отношение трансцендирует себя и становится частью чего-то большего. Имеют место существенные и очевидные рост, исцеление, энергия.

Эта разновидность трансцендентного феномена определенно переживалась время от времени в группах, в которых я работал, меняя жизнь некоторых из тех, кто был в это вовлечен. Участник одного из семинаров сформулировал это очень красноречиво: «Это было глубокое духовное переживание. Я чувствовал единство духа нашей группы. Мы дышали вместе, чувствовали вместе, даже говорили друг за друга. Я чувствовал мощь „жизненной силы“ — чем бы они ни была, наполнявшей каждого из нас. Я ощущал ее присутствие без привычного деления на „я“ и „ты“ — это было похоже на медитативное ощущение, когда я чувствовал себя центром сознания. И вместе с этим экстраординарным ощущением единства, никогда еще так ясно не сохранялась настоящая отдельность каждого человека».

Я понимаю, что это описание отдает мистицизмом. Ясно, что опыт каждого из нас включает трансцендентное, неописуемое, духовное. Я вынужден признать, что я сам, как и многие другие, недооценивал важность этого мистического, духовного измерения.

Этим я ничуть не отличаюсь от некоторых наиболее продвинутых физиков и химиков (см., например, Capra, 1982 ). Как только они развивают свои теории, описывая «реальность», не имеющую прочности, которая является не более чем колебаниями энергии, они тоже начинают говорить в терминах трансцендентного, неописуемого, непредсказуемого — того феномена, который мы наблюдали и испытывали в человеко-центрированном подходе.

Таким образом, изначально человекоцентрированный подход — это способ существования, который выражается в установках и поведении, создающих климат, способствующий росту и развитию. Это исходная философия, нежели просто техника или метод. Когда эта философия существует, она помогает человеку развивать его возможности и способности. Когда она существует, она стимулирует также конструктивные изменения в других людях. Она усиливает индивида, и, как показывает опыт, если эта личная сила ощущается, она используется в целях личной или социальной трансформации.

Когда этот человекоцентрированный способ бытия существует в психотерапии, он ведет к процессу самоисследования и самораскрытия клиента и в конечном итоге к конструктивным изменениям в его личности и поведении. Так как терапевт проживает эти условия в отношении с клиентом, он становится спутником клиента в этом путешествии к сущности Я. Я полагаю, что этот процесс нашел свое освещение в приводящемся ниже материале одного конкретного случая.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 Следующая ⇒