Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.: общая характеристика, понятийный аппарат. Система и виды преступлений; система и виды наказаний.

⇐ ПредыдущаяСтр 15 из 15

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года — первый российский уголовный кодекс. Было подписано 15 августа 1845 года Николаем I. Оно было введено в действие в 1846 году. Уложение представляло собой кодифицированный нормативный акт, содержавший как нормы, регулировавшие общие вопросы уголовного права, так и устанавливающие ответственность за совершение конкретных преступных посягательств

Структура

Уложение включало в себя 12 разделов, делившихся на главы, отделения и статьи, а также приложение («О лицах, изъятых от наказаний телесных»). Раздел I «О преступлениях, проступках и наказаниях вообще» включал нормы общего характера, а остальные 11 разделов включали нормы о конкретных преступлениях, которые составляли Особенную часть дореволюционного уголовного права. Уложение предусматривало следующие категории преступлений и проступков: религиозные, государственные, против порядка управления, государственной и общественной службы, постановлений о повинностях, против доходов и имущества казны, общественного благоустройства и благочиния, сословной организации общества, жизни, здоровья, свободы и чести личности, против семьи и собственности. Всего Уложение включало 2224 статьи.

Общая характеристика Уложения 1845 года

Следует сказать, что оценка Уложения о наказаниях 1845 года уже

дореволюционными исследователями была неоднозначной. С одной стороны, в

части учения о наказании и регламентации отдельных видов преступлений

говорилось об архаичности, казуистичности и ярко выраженном сословном

характере установлений. Полицейский характер крепостнического государства

наглядно подтверждался тем, что почти 2/3 статей Уложения содержал восьмой

раздел «О преступлениях и проступках против общественного благоустройства и

благочиния»8, наиболее полный из всех двенадцати разделов. Нормы Уложения

были направлены на защиту феодальной государственности, классовых интересов

и сословных привилегий дворян-помещиков, интересов верхов нарождающейся

буржуазии, подчеркивали бесправие и приниженное положение простого народа9.

Уложение 1845 года о наказаниях уголовных и исправительных состояло из

2224 статей. Его структура такова: 12 разделов, распадающихся на главы,

некоторые главы – на отделения, отделения – на отделы. Достаточно четко

прослеживалось деление закона на общую и особенную части (впервые общие

понятия уголовного законодательства были выделены в самостоятельный раздел

в Своде законов Российской Империи). Первый раздел Уложения «О

преступлениях, проступках и наказаниях вообще» представлял собой общую

часть уголовного кодекса. Он состоял из 5 глав, первая из которых («О

существе преступлений и проступков и о степенях вины») включают институты,

относящиеся к учению о преступлении. Последующие три главы («О наказаниях»,

«О определении наказаний по преступлениям», «О смягчении и отмене

наказаний») содержали институты учения о наказании. Глава пятая («О

пространстве действия постановлений сего уложения») включала нормы о

действии уголовного закона в пространстве. «Из всех разделов Уложения

первый – юридически наиболее совершенный и современный для той эпохи

(многие его положения характерны для буржуазного уголовного права).

Исключение составляла система наказаний, типичная для феодального права, -

откровенно сословная, прямо закрепляющая правовое неравенство»10.

Даже по прошествии полутора столетий, с позиций сегодняшнего дня,

видно, что нормы и институты общей части уголовного кодекса, и особенно

учение о преступлении, разработаны на весьма высоком уровне. Некоторые же

положения по своей сущности являлись более либеральными и прогрессивными по

сравнению даже с действующим законодательством (конкретно это будет

специально оговорено далее).

Преступление

Понятие преступления по Уложению 1845 года

В статье 1, 2 и 4 Уложения 1845 года дается понятие преступления:

«Преступлением или проступком признается как самое противозаконное деяние,

так и неисполнение того, что под страхом наказания уголовного или

исправительного законом предписано" (Ст.4). Это определение позволяет

выделить как минимум три основные характеристики преступного деяния. Во-

первых, главным признаком преступления считалось противоправность деяния

(так называемое формальное определение преступления). Во-вторых, преступные

деяния подразделялись на преступления и проступки. В-третьих (и это было

впервые указано в Уложении 1845 года), преступлением называлось как

действие, так и бездействие.

Разграничение преступлений и проступков проводилось по объекту

посягательства, хотя и не очень четко (ст. 1 и 2). Однако такой критерий

разграничения был предусмотрен впервые – в Своде законов деление деяний на

преступления и проступки зависело от тяжести наказания. Кроме того,

названный критерий позволяет утверждать, что определение преступного

деяния, установленное Уложением, не может быть обозначено как безусловно

формальное. Таким образом, в понятие преступления Уложением 1845 года были

привнесены новые существенные и прогрессивные для того времени моменты.

Основания уголовной ответственности по Уложению 1845 года

Основаниями уголовной ответственности Уложение 1845 года признавало

несомненную доказанность преступного деяния и виновность (ст. 97).

Предшествующее законодательство России уже знало такие формы вины как

умысел и неосторожность. Наиболее четко это было определено в Своде законов

(т. XV, ст. 3-8). Уложение 1845 года делило преступления и проступки на

умышленные и неумышленные (ст. 5) и различало умысел двух степеней:

«первое, когда противозаконное деяние учинено вследствие не внезапного,

заранее обдуманного намерения или умысла, второе, когда оное учинено хотя

и с намерением, но по внезапному побуждению без предумышления» (ст. 6).

Первая степень наказывалась строже: «За преступление, учиненное вследствие

намерения, заранее преступником обдуманного, определяется всегда высшая

мера наказаний…»(ст. 111). Неосторожность как форма вины не была отражена в

Уложении 1845 года в виде общего определения. Ответственность за

неумышленные деяния довольно расплывчато формулировалась в главе «О

определении наказаний по преступлениям» (ст. 116). Однако в целом

неосторожная вина влекла применение значительно более мягкого наказания по

сравнению с виной умышленной. Кроме того, и это стоит отметить особо,

неосторожность наказывалась только в случаях, прямо предусмотренных

законом. Достаточно четко был определен случай как обстоятельство, не

влекшее уголовной ответственности: «Зло, сделанное случайно, не только без

намерения, но и без всякой со стороны учинившего оное неосторожности, не

считается виною» (ст. 7). Сказанное позволяет сделать вывод, что Уложение

1845 года закрепляло такие нормы (касающиеся вины), которые (в их существе)

можно позаимствовать и сегодня.

Стадии совершения преступления

Уложение 1845 года достаточно определенно формулировало стадии

совершения преступления (в современном праве – институт неоконченного

преступления). Различались 4 стадии совершения преступления: обнаружение

умысла, приготовление к преступлению, покушение на преступление и

«совершившееся» преступление (ст. 8-11). Так называемый «голый» умысел,

известный Российскому законодательству с давних времен, наказывался только

в случаях, прямо предусмотренных в законе (это были наиболее тяжкие

государственные преступления), и определялся следующим образом: «Изъявление

на словах или письменно, или же иным каким-либо действием намерение учинить

преступление, почитается признаком умысла. К числу таких признаков

принадлежат угрозы, похвальбы и предложения сделать какое-либо зло» (ст.

9). Уложение 1845 года было последним российским уголовным кодексом,

устанавливающим ответственность за обнаружение умысла на совершение

преступления. «Применение или приобретение средств для совершения

преступления признается лишь приготовлением к оному» (ст. 10). Наказание за

приготовление к преступлению следовало только в установленных законом

случаях, при условии, если сам характер приготовительных действий не был

противозаконным (ст. 118). «Покушением на преступление считается всякое

действие, коим начинается или продолжается привидение злого намерения в

исполнение» (ст. 11). Уложение же знало виды покушения. Ответственность за

покушение на преступление определялась «по большей или меньшей близости

сего покушения к совершению преступления, одною или двумя степенями ниже

против наказания, постановленного за самое совершение преступления» (ст.

120).

В Уложении 1845 года очень четко для того времени был сформулирован

институт добровольного отказа от совершения преступления (правда, без

сформулированного термина), причем по существу он вполне совпадал с

аналогичным институтом, содержащемся в уголовном кодексе России (ст. 16):

«Когда учинивший приготовление к преступлению или уже и покусившийся на

оное остановился при том и по собственной воле не совершал преднамеренного,

то он подвергается наказанию лишь в том случае, если содеянное им при сем

приготовлении и покушении есть само по себе преступление» (ст. 119).

Изложенное достаточно очевидно свидетельствует о том, что основные понятия

института неоконченного преступления в Уложении 1845 года были разработаны

на весьма высоком уровне.

Институт соучастия

Довольно подробно регламентировался Уложением 1845 года институт

соучастия, именовавшийся «участием в преступлении». Различались 2 формы

соучастия – без предварительного согласия и по предварительному согласию,

причем виды соучастников разграничивались в зависимости от формы соучастия.

Так, в преступлении, совершенном лицами без предварительного «их на

то согласия», выделялись главные виновные («распоряжавшиеся и управлявшие

действиями других, а также, приступившие к действиям прежде других… или же

непосредственно совершившие преступление») и участники («те, которые

непосредственно помогали главным виновным в содеянии преступления», а также

«те, которые доставляли средства для содеяния преступления, или же

старались устранить препятствия, к тому представлявшиеся» (ст. 14). В

преступлении, совершенном лицами по предварительному согласию, выделялись

зачинщики (на современном языке – организаторы), сообщники (на современном

языке – исполнители), подговорщики или подстрекатели и пособники (ст.15).

Роль каждого из этих соучастников была также подробно описана в законе.

Характеристики действия отдельных соучастников мало чем отличались от видов

соучастия, установленных в УК РФ.11

Уложение 1845 года детально регламентировало пределы ответственности

соучастников. Наиболее строгому наказанию подлежали за преступления,

совершенные несколькими лицами без предварительного согласия, - главные

виновные; за преступления, совершенные лицами по предварительному согласию,

- зачинщики и подстрекатели. Наказание участникам и сообщникам определялось

«по мере оказанного содействия в учинении преступления». «Из пособников в

преступлении те, коих содействие было необходимо для совершения

преступления, приговариваются к наказанию… наравне с учинившими оное; а все

прочие к наказанию, однако степенью ниже участников» (ст. 127).

Уложению 1845 года был известен и институт так называемого

добровольного отказа соучастников: наказание назначалось ниже, если

зачинщики, подстрекатели или пособники «отступили от исполнения своего

намерения, но, однако же, не взяли мер для предупреждения исполнения оного

и не донесли об умышляемом надлежащему начальству» (ст. 124, 126, 127).

Если же, все согласившиеся учинить какое-либо преступление впоследствии…

сами по собственной воле отступили от своего намерения… то они

освобождаются от всякого наказания» (ст. 128).

Помимо участия в преступлении Уложение 1845 года уже знало институт

прикосновенности к преступлению. Лицами, прикосновенными к преступлению,

признавались попустители, укрыватели и недоносители (ст.16). Все они

наказывались менее строго по сравнению с соучастниками преступления (ст.

130-132). Особо обращает на себя внимание то обстоятельство, что уголовной

ответственности за недоносительство и укрывательство, кроме четырех

наиболее опасных государственных преступлений, не подлежали лица,

состоявшие с преступником «в брачном союзе или близких связях родства или

свойства, или бывшие благодетели его» (ст. 134). Суммируя изложенное,

следует признать, что и институт соучастия в преступлении в Уложении 1845

года был разработан достаточно полно. я

Обстоятельства, исключающие преступность деяния

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года впервые в

российском законодательстве оговаривало возраст уголовной ответственности.

Формально он устанавливался в 7 лет (ст. 100), однако можно предположить,

что фактически возрастом уголовной ответственности признавалось 10 лет –

такой вывод позволяет сделать ст. 143: «дети, коим более семи, но менее

десяти лет отроду, и которые не имеют еще надлежащего за ними присмотра,

исправления и наставления». Ответственность лиц в возрасте от 10 до 14 лет

зависела от того, совершено ли ими преступление «с разумением» или «без

разумения». В том случае, если «с достоверностью признано, что преступление

учинено ими без разумения», на них распространялись упомянутые правила,

предусмотренные для детей от 7 до 10 лет (ст.143). Если же преступление

было совершено «с разумением», то наказание существенно смягчалось по

сравнению с ответственностью взрослых лиц. Для несовершеннолетних же в

возрасте от 14 до 21 года (совершеннолетием считался 21 год) по общему

правилу наказание назначалось одною или двумя степенями ниже относительно

соответствующих наказаний для взрослых (ст. 146). Кроме того, за

преступления, совершенные по неосторожности, несовершеннолетние от 14 до 21

года подвергались лишь домашнему исправительному наказанию (ст. 148). В

местах лишения свободы – смирительном доме, крепости или тюрьме –

несовершеннолетние содержались отдельно от других заключенных (ст. 149).

Уложение 1845 года устанавливало определенные обстоятельства, «по коим

содеянное не должно быть вменяемо в вину». К ним относились:

1) «совершенная невинность того деяния, коего случайным и

непредвидимым последствием было сделанное зло;

2) малолетство в таком возрасте, когда подсудимый не мог еще иметь

понятия о свойстве деяния (т.е. до 7 лет);

3) безумие, сумасшествие и припадки болезни, приводящие в

умоисступление или совершенное беспамятство;

4) ошибка случайная или вследствие обмана (т.е. добросовестное

заблуждение относительно противозаконности деяния);

5) принуждение от превосходящей непреодолимой силы;

6) необходимость обороны» (ст. 98).

В третьем пункте упомянутой статьи практически речь шла о

невменяемости, впервые более или менее четко сформулированной в уголовном

законодательстве России. Уже довольно определенно были зафиксированы

критерии невменяемости - так называемый юридический («когда нет

сомнения», что виновный, «по состоянию своему в то время, не мог иметь

понятия о противозаконности и о самом свойстве своего деяния» – ст. 101) и

так называемый медицинский критерий невменяемости: освобождались от

наказания «безумные от рождения или сумасшедшие», больные «в точно

доказанном припадке умоисступления или совершенного беспамятства»,

«потерявшие умственные способности и рассудок от старости или дряхлости», а

также «лунатики (сонноходцы), которые, в припадках своего нервного

расстройства, действуют без надлежащего разумения» (ст. 101-103). Не

подлежали наказанию, кроме того, глухонемые, «когда нет сомнения, что они

не получили… никакого понятия о обязанностях в законе», за исключением

случаев совершения ими «смертоубийства» или «зажигательства» (ст. 104). В

таких случаях глухонемые содержались под стражей отдельно от других

заключенных. Перечисленные категории лиц, не подлежащие наказанию,

отдавались на попечение «благонадежным» родственникам, опекунам или

посторонним (с их согласия). В случае отсутствия таковых или недостаточной

их благонадежности больные, страдающие временными нервно-психическими

расстройствами, «отдавались» в больницу «до совершенного их выздоровления»,

старики и лунатики – в заведения Приказа общественного призрения, «безумные

или сумасшедшие» – в дом умалишенных. При совершении последними

«смертоубийства» или «зажигательства» либо покушения на эти преступления

они заключались в дом умалишенных независимо от наличия родственников и

пр., их благонадежности и желания оставить больных у себя (ст. 101-103).

Институт крайней необходимости

Два обстоятельства, исключавших наказуемость деяния, сформулированные

в конце приведенного перечня (п. 5 и 6 ст. 98 Уложения 1845 года),

представляли собой крайнюю необходимость и необходимую оборону. Первое,

именовавшееся «принуждением от превосходящей и непреодолимой силы»,

определялось следующим образом: «Учинившему противозаконное деяние

вследствие непреодолимого к тому от превосходящей силы принуждения и токмо

для избежания непосредственно грозившей его жизни в то самое время

неотвратимой другими средствами опасности, содеянное им не вменяется в

вину» (ст. 106). Таким образом, условиями правомерности вреда, причиненного

в состоянии крайней необходимости, являлись:

А) наличие непосредственной опасности, состоявшей в непреодолимом на

данный момент принуждении, превосходящим по силе возможности лица;

Б) наличие опасности, угрожавшей исключительно жизни причинившего

вред;

В) неотвратимость опасности на данный момент никакими другими

средствами.

Как видно, какой-либо соразмерности вреда причиненного вреду

предотвращенному не требовалось12, однако характер опасности был ограничен

угрозой только для жизни причинившего вред (потому, вероятно, и не

требовалась упомянутая соразмерность). Лишь в этих двух позициях названный

институт отличался от соответствующей нормы в действующем уголовном

законодательстве.

Институт необходимой обороны

«Необходимость обороны» как институт, известный российскому

уголовному законодательству с давних времен, в Уложении 1845 года был

закреплен достаточно полно и детально (ст. 107-109). Оборона считалась

необходимой, а, следовательно, и правомерной и не влекла за собой уголовной

ответственности при наличии следующих условий:

1) оборона могла применяться для отражения действительного и наличного

нападения;

2) объектами обороны могли выступать жизнь, здоровье, свобода,

собственность, неприкосновенность жилища, целомудрие и честь

женщины, причем разрешалось защищать не только себя, но и других;

3) оборона допускалась лишь при невозможности прибегнуть к защите

местного или ближайшего начальства;

4) причиненный нападавшему вред мог заключаться в «употреблении силы и

каких бы то ни было мер для отражения нападения, равно и нанесение

притом нападающему ран, увечья и самой смерти»;

5) на обороняющегося возлагалась обязанность немедленно объявить о

содеянном соседним жителям, а при первой возможности и ближайшему

начальству.

Уложение не знало понятия превышения пределов необходимой обороны,

однако «всякий напрасный, сделанный нападающему после уже отвращения

грозившей от него опасности вред», признавался «злоупотреблением обороны»,

и в таком случае виновный надлежал наказанию. К «необходимости обороны»

приравнивалось задержание преступника, ограниченное условиями сопротивления

лица, непосредственно застигнутого только лишь при похищении или

повреждении имущества. Таким образом, институты, на современном юридическом

языке называемые обстоятельствами, исключающими преступность деяния, в

Уложении 1845 года были изложены грамотно для того времени.

Смягчающие и отягчающие обстоятельства

Уложение устанавливало перечни обстоятельств уменьшавших и

увеличивающих вину и наказание. К уменьшавшим вину и наказание

обстоятельствам относились, именуемые в нынешнем законодательстве «явкой с

повинной», чистосердечным признанием и раскаянием, «деятельным раскаянием»,

«содействием раскрытию преступления».

Смягчающими обстоятельствами при совершении преступления являлись

также: преступления «по крайней нужде»; «по легкомыслию или же слабоумию,

глупости и крайнему невежеству»; «вследствие сильного раздражения,

произведенного обидами, оскорблениями и иными поступками» потерпевшего;

вовлечение в преступление «убеждениями, приказаниями или дурным примером

людей», имевших над виновным «по природе или по закону высшую сильную

власть»; а равно «малолетство и несовершеннолетие виновного» (ст. 140,

142).

На «увеличение вины и меры наказания» влияли: степень умысла и

«обдуманности в действиях преступника»; противозаконность и

безнравственность побуждений к совершению преступления; жестокость,

«гнусность или безнравственность», а также опасность способа совершения

преступления; тяжесть преступления; особая активность при совершении

преступления и число привлеченных сообщников;

«неискренность и упорство в запирательстве» при расследовании преступления

(ст. 135).

К отягчающим обстоятельствам относились также повторность и рецидив

преступлений («повторение того же преступления или учинение другого после

суда и наказания за первое – ст. 137). Примечательно, что наказание

увеличивалось и «по мере того, чем выше было состояние, звание и степень

образованности преступника» (ст. 135). Состояние опьянения учитывалось в

качестве отягчающего ответственность обстоятельства лишь в том случае,

«когда доказано, что виновный привел себя в сие состояние именно с

намерением совершить сие преступление» (ст. 112).

Уложению 1845 года было известно понятие совокупности преступлений:

наказание при этом назначалось по принципу поглощения («суд, упомянув в

своем определении о всех наказаниях, следующих за каждое из тех

преступлений, приговаривает виновного к тягчайшему из сих наказаний и в

самой высшей оного мере» – ст. 156). Уложение прямо допускало аналогию

закона, однако суду предписывалось в данном случае, «не приводя сего

приговора в действие, представлять о том без замедления на рассмотрение

Правительствующего Сената» (ст. 155).

Система наказаний по Уложению 1845 года

Система наказаний по Уложению 1845 года была чрезвычайно сложной и

громоздкой. Она представляла собой так называемую лестницу наказаний, в

которой все наказания подразделялись на рода, виды и степени по

сравнительной их тяжести и располагались в последовательном порядке

ступеней. Было установлено 12 родов наказаний, разделенных на 38 степеней,

которые образовывали убывающую прогрессию, начиная от смертной казни и

кончая внушением. При этом отдельно предусматривались наказания для лиц,

изъятых от тяжелых наказаний, и для лиц, не изъятых от этих наказаний. Все

меры ответственности подразделялись на общие (могли назначаться за любые

преступления), особенные (назначались за преступления и проступки по

службе) и исключительные (за определенные, указанные в законе

преступления). Общие наказания, кроме того, делились на главные,

дополнительные и заменяющие. Главные же в свою очередь могли быть

уголовными или исправительными. Н.С. Таганцев писал в конце XIX века:

«Ожидания составителей Уложения не оправдались. Лестница, созданная ими,

оказалась тяжела и непригодна. Жизнь почти вслед за введением Уложения так

расшатала ее, выстроила из нее так много ступеней, что в ее позднейшей

обрисовке... она сохранила мало сходства с первоначальной»13.

Уголовные наказания

Наиболее суровыми были наказания «уголовные»: самой мягкой мерой были

лишение прав состояния и ссылка на поселение в Сибирь или Закавказье.

Крепостническая Россия променяла и другой вид наказаний –

«исправительные», предусматривавшие мягкие по тому времени меры: ссылку на

житье в Сибирь, заключение в крепость, тюрьму, арест, выговор, замечание,

внушение, розги. Особенно суровыми были наказания за государственные

преступления: злоумышление против «священной особы государя императора»,

бунт против верховной власти и государственная измена (ст. 263-282).

Основными мерами наказания за эти преступления были смертная казнь,

бессрочная или срочная (от 4 до 12 лет) каторга.

Ряд статей, предусматривавших наказание крепостных за выступления

«против своих господ» (ст. 1907-1911), приравнивались к статьям «О

сопротивлении распоряжениям правительства и неповиновении установленным от

него властям» (ст. 183 –290); карательные меры включали телесные наказания,

клеймение, ссылку на каторгу сроком до 15-20 лет, ссылку на жилье (самой

мягкой мерой было заключение в смирительный дом). Для помещиков, «не

желающих употреблять предоставленных им по закону домашних исправительных

мер» в случае «упорного неповиновения» крепостных, «хотя и без явного

восстания», государство охотно предоставляло свои карательные органы, где

по просьбе помещика крепостного могли наказать розгами от 20 до 50 ударов

(ст. 1908); розгами до50 ударов наказывались также крестьяне, подавшие

жалобу на своего помещика (ст. 1909).

Господствующие верхи считали «Уложение о наказаниях» одним из наиболее

«удачных» кодексов России. Это феодально-крепостническое Уложение на долго

пережило сам крепостной строй, в 1886 г. его доработали, и многие статьи

этого Уложения действовали до 1917 года. На протяжении более четверти века

основной функцией II отделения все же оставалась инкорпорация законов. Вся

подлинно кодификационная деятельность фактически ограничилась «Уложением о

наказаниях уголовных и исправительных» (1845 год). К уголовным наказаниям

относились: лишение всех прав состояния и смертная казнь, лишение всех прав

состояния и ссылка на каторгу, лишение всех прав состояния и ссылка на

поселение в Сибирь, лишение всех прав состояния и ссылка на поселение на

Кавказ. Лишение всех прав состояния означало гражданскую смерть: лишение

прав, преимуществ, собственности, прекращение супружеских и родительских

прав.

Исправительные наказания

К исправительным наказаниям относились: лишение всех особенных

прав и преимуществ и ссылка в Сибирь, отдача в исправительные арестантские

отделения, ссылка в другие губернии, заключение в тюрьме, в крепости,

арест, выговор в присутствии суда, замечания и внушения, сделанные судом

или должностным лицом, денежные взыскания. Лишение всех особенных прав и

преимуществ заключалось в лишении почетных титулов, дворянства, чинов,

знаков отличия, права поступать на службу, записываться в гильдии, быть

свидетелем и опекуном. Применялось также частичное лишение некоторых прав и

преимуществ.

Наказания подразделялись на главные, дополнительные,

заменяющие. Главные составляли 11 родов наказания, дополнительные следовали

за главными (поражение в правах, покаяние, конфискация, учреждение опеки,

отдача под надзор полиции, запрещение промысла), заменяющие могли заменить

главные, Все эти наказания считались общими.

Их дополняли особенные наказания (исключение со службы,

отстранение от должности, понижение по службе, выговор, вычет из жалования,

замечание) и исключительные наказания (лишение христианского погребения,

частичное лишение права наследования).

Система преступлений включала 12 разделов, каждый из которых

делился на главы и отделения. Важнейшими были преступления против веры,

государственные, против порядка управления, должностные, имущественные,

против благочиния, законов о состоянии, против жизни, здоровья, свободы и

чести частных лиц, семьи и собственности.

Интересно отметить, однако, одно обстоятельство. Глава «О

наказаниях» содержала самостоятельное отделение (подраздел) «О

вознаграждении за убытки, вред и обиды», в котором устанавливалось, что

«виновные в преступлении, причинившем кому-либо убытки, вред или обиду,

сверх наказания, к коему принуждаются, обязаны вознаградить за сей вред,

убыток или обиду из собственного имущества по точному о сем постановлению

суда» (ст. 62). В случае если преступление было совершено несколькими

лицами и главные виновные были не в состоянии возместить причиненный ущерб,

определенная судом сумма возмещения ущерба обращалась к взысканию с других

участвовавших в преступлении лиц. Если же и эти лица оказывались

несостоятельными, взыскание названной суммы производилось с недоносителей.

В случае смерти главных виновных и участников преступления взыскание

вознаграждения за причиненный ущерб распространялось на их наследников, но

«только из того имения, которое им досталось от виновных». «Виновные, не

имеющие никаких средств к вознаграждению за причиненный ими вред, убыток

или обиду, могут, если они не подвергаются наказанию уголовному, быть, по

требованию обиженной стороны, заключены в тюрьму, на основании общих правил

о несостоятельных должниках» (ст. 65). Кроме того, если основное наказание

представляло собой штраф, и виновный оказывался «несостоятельным к полной

того и другого уплате», то преимущество в выплате денежной суммы отдавалось

возмещению ущерба, причиненного потерпевшему, а «судебное денежное

взыскание налагалось лишь на оставшееся за сим имущество» (ст. 63-66).

Таким образом, интересы потерпевшего отнюдь не игнорировались

законодательством той эпохи.

Заключение

Исследователи того времени отмечали излишнюю казуистичность и

запутанность особенной части Уложения 1845 года. Достаточно сказать, что

Уложение содержало, к примеру, 24 статьи, предусматривавшие наказание за

убийство. Отмечалась также недостаточная определенность санкций, отсутствие

четкости в установлении возможности замены одних наказаний другими, наличие

во многих статьях особенной части отсылок к другим статьям для определения

меры наказания. Но помимо всего этого, данное Уложение было значительным

шагом вперед, шедевром русской юридической мысли.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных с

последующими редакциями и дополняющими его отдельными законами в большей

своей части действовало вплоть до 1917 года (Уголовное Уложение 1903 года

было введено в действие лишь в незначительной части – вступили в силу

разделы об ответственности за наиболее тяжкие преступления, в основном

государственные и религиозные). В целом оно сыграло заметную роль в

становлении и развитии уголовного законодательства эпохи буржуазных

отношений. Основные институты общей части Уложения 1845 года, как видно

даже из достаточно беглого их обзора, были разработаны юридически весьма

грамотно. Отдельные же положения этого памятника истории отечественного

уголовного законодательства достойны быть восприняты (разумеется, с

поправкой на эпоху) и сегодня.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 10 11 12 13 1415