Михаил Тимофеевич Высотский (1791-1837).

 

ВЫСОТСКИЙ (Высоцкий) Михаил Тимофеевич (ок. 1791-1837), русский гитарист-виртуоз и гитарный композитор. Игре на гитаре учился у С.Н. Аксенова. Увлекался классиками, особенно Бахом, фуги которого пытался перекладывать для гитары. Это отразилось на серьезном и благородном стиле его гитарных сочинений: большей частью фантазии и вариации на русские народные темы (циклы из 4—5 вариаций, обрамлённые «заставками» и «концовками»), есть и переложения для гитары пьес В.А. Моцарта, Л. ван Бетховена, Дж. Филда (с которым музыкант был близок) и др. Из них напечатано 83; издана также его " Практическая и теоретическая школа для гитары" (1836).

Время рождения Михаила Тимофеевича Высотского в точности неизвестно; на одной из рукописных тетрадей его сочинений рукою его сына, Николая Михайловича, написано " Сочинения М.Т. Высотского, умершего 16 декабря 1837 г., на 47 году от роду". Таким образом, год рождения Высотского определяется – 1791-й. Детские годы и первая молодость его протекли в подмосковном имении знаменитого в свое время поэта-псевдоклассика М.М. Хераскова, автора " Россиады" (1733-1807). Высотский был крестником Хераскова и Михаилом назван в честь поэта. Отец Высотского был крепостным и служил простым приказчиком в доме Херасковых. Мальчику Высотскому, любимцу поэта, были доступны барские комнаты, и он рос вместе с его детьми. В имение часто приезжал [...] Семен Николаевич Аксенов, известный в то время московский гитарист-композитор, первый по времени и лучший ученик патриарха русских гитаристов Андрея Осиповича Сихры....Нет никакого сомнения в том, что Аксенов угадал в юноше Высотском крупное музыкальное дарование, так как очень настойчиво принялся за его обучение. После смерти Хераскова в 1807 году Высотский прожил некоторое время в имении, но в 1813 году переселился в Москву, приписался к мещанскому сословию и все остальные годы своей жизни почти безвыездно прожил в Москве. К этому же времени относятся и первые сочинения Высотского, быстро доставившие молодому автору широкую известность. Он становится московской знаменитостью, его всюду приглашают и слушают с жадностью. В числе его друзей и почитателей его таланта мы встречаем имена М.А. Стаховича, М.Ю.Лермонтова, Коврайского, А.И.Полежаева, Пузина, А.И.Дюбюка и многих других более или менее известных деятелей в области музыки и литературы. Михаил Александрович Стахович (1819—1858) — известный поэт и писатель, [...] известностью пользовался Стахович и как знаток и собиратель русских народных песен; изданный им первый его печатный труд «Собрание русских народных песен» в 1854 году в четырех тетрадях, текст и мелодии которых были собраны и музыка аранжирована для фортепьяно и гитары самим издателем, был встречен восторженными похвалами критики того времени. По гитаре он был учеником Высотского и оставил нам весьма ценную брошюру «Очерк истории семиструнной гитары», в которой в особенности ценным достоянием являются для нас его воспоминания о Высотском и превосходный разбор его сочинений. Александр Иванович Дюбюк, известный пианист, композитор и педагог, ученик знаменитого Джона Фильда, был вообще добрым гением в жизни М.Т.Высотского. Помимо влияния, которое оказывала дружба, тесно связывавшая обоих музыкантов, А.И.Дюбюк много помогал ему своим музыкальным знанием. Не даром Стахович говорит: «Многим был он обязан нашему почтенному московскому артисту и глубокомысленному музыканту А.И.Дюбюку, от которого много позаимствовался в отношении к изучению музыкальных правил». Коврайский, Пузин, Полежаев, ставший впоследствии известным поэтом, и М.Ю.Лермонтов в то время были еще студентами. Последний, в одно из своих посещений, под впечатлением игры Высотского написал и подарил ему свое прелестное стихотворение «Звуки»:

Что за звуки! Неподвижно внемлю
Сладким звукам я;
Забываю небо, вечность, землю,
Самого себя...
Всемогущий, что за звуки! Жадно
Сердце ловит их,
Как в пустыне путник безотрадный
Каплю вод живых...
И в душе опять они рождают
Сны веселых лет,
И в одежду одевают
Все, чего уж нет.
Принимают образ эти звуки,
Образ милый мне;
Мнится, слышу тихий плач разлуки,
И душа в огне.
И опять безумно упиваюсь
Ядом прежних дней,
И опять я в мыслях полагаюсь
На слова людей.

Что Лермонтов очень любил гитару и одно время часто бывал у Высотского, подтверждается еще, между прочим, свидетельством княгини А.Н.Оболенской, современницы Высотского.
Как учитель, Высотский тоже был нарасхват; несмотря на то, что за уроки он брал по пятнадцати рублей (ассигнациями) за час, у него все-таки не хватало времени и приходилось многим отказывать. Число учеников его было громадно; он оставил после себя наибольшее число их и в Москве, и в провинции; в числе этих учеников можно найти лиц всевозможных званий и профессий — князей, графов, дворян, купцов, писателей, докторов, чиновников и лавочников.
Из учеников его впоследствии пользовались наибольшей известностью как гитаристы: И.Е.Ляхов, Н.Е.Липкин, Фалеев, Цезырев, Кладовщиков, Ветров, кроме упомянутых раньше Стаховича и Пузина. Сочинения Высотского, заключавшие в себе главным образом композиции на русские песни, немало способствовали также и тому, что за высшим сословием и среднее взялось за гитару, а затем уж она направилась и в народ. К урокам своим Высотский относился очень небрежно, ужасно манкировал [однако же, вспоминает Стахович] "...у Высотского ученики делали больше успехов, чем у всех других учителей: такой способности передавать и создавать восприимчивость в ученике я не видал ни у кого. Ноты были вещь второстепенная в уроках его; главное была его игра: он переигрывал такт за тактом с учеником и таким образом заставлял живо подражать своей игре. Одна пьеса вызывала у него другую, за анданте следовало аллегро, за лихой песней — грациозные аккорды: этим возбуждал он охоту выучить все то, что он играл. Но, увлекаясь в игре, он был нетерпелив в писании нот, и что он играл в один урок, то надобно было заставлять его писать и разучивать в год. Зато оставались всегда в памяти, сыгранные им пьесы и оставалась охота заставить его записать их как-нибудь, так что ученик его ловил каждый час, каждую минуту его урока, и из его урока ничего не пропадало. По внешности своей Высотский был среднего роста, более, однако же, высокого, худощав лицом; лоб у него был развит чрезвычайно музыкально. В манерах он был скромен и застенчив, в особенности в незнакомом ему обществе или с людьми выше себя по званию; вероятно, этим и можно объяснить, что и в публичных концертах он выступал сравнительно редко. Тем не менее сын его, Семен Михайлович, сообщал нам, что отец его дал целый ряд концертов в Москве и в провинции. Концерты эти вызывали восторженные овации, и на одном из них Высотскому, кроме ценных подарков, поднесли огромный лавровый венок. В воспоминание об этом издатель его посмертных сочинений, Алексеев, стал печатать его портрет с гитарой внизу, увенчанной лавровым венком». Весьма часто Высотскому приходилось играть в великосветском обществе и в салонах разных высокопоставленных лиц того времени; в то время гитара была в почете, и мода не изгнала ее из высшего общества, в котором у Высотского было немало учеников и почитателей его таланта. Но скромный артист не увлекался ни высотой концертных эстрад, ни аплодисментами сановников; он предпочитал всему небольшой, тесный кружок учеников и людей, истинно любящих музыку. Не раз бывало, что за ним присылали кареты, любезные приглашения, сулили большие деньги, а он упорно отказывался и уходил куда-нибудь к любимому ученику, где и играл даром почти до рассвета. Но эта робость и застенчивость отнюдь не были в Высотском сознанием своего ничтожества перед всесильными людьми или блестящей аристократией; не надо забывать, что это были времена, когда сословные предрассудки были еще в полной силе, а взгляд на писателей и артистов далеко не высокий. Высотский был очень самолюбив и горд и хорошо знал цену и себе, и своим произведениям. Зато в домашнем кругу, на уроке с учеником, с людьми, понимавшими и любившими гитару, он был простым, приветливым, сердечным человеком. Все, близко знавшие Высотского, сохранили о нем память, как о замечательно добром, чистосердечном человеке. [...] Но в особенности был неузнаваем Высотский, когда брал в руки гитару: выражение лица его менялось; из простого, почти всегда смеющегося, становилось строгим и серьезным и на него ложился отпечаток глубокой и смелой мысли.
Игра его отличалась силой и классической ровностью тона; при необыкновенной быстроте и смелости, от нее веяло в то же время нежной задушевностью и певучестью. Играл он совершенно свободно, без малейших усилий; трудностей для него как будто не существовало; вследствие этого игра его, невольно изумляя и поражая слушателей, в то же время производила истинно музыкальное впечатление; он не любил модных утонченных инструментальных эффектов, почти никогда не употреблял флажолетов с помощью двух пальцев правой руки, которые производили такой фурор в концертах; редко, в самых трудных своих вариациях, заходил он выше четырнадцатого лада, и то почти всего на одной квинте: вся красота и сила его игры лежала в основании мелодии и гармонии; он поражал оригинальностью своих певучих легато и роскошью арпеджио, в которых он сочетал мощь арфы с певучестью скрипки; в его игре сказывался особый оригинальный стиль композиции; его игра очаровывала, приковывала к себе слушателя и оставляла навсегда неизгладимое впечатление. Высотский поражал слушателей не одной необыкновенной техникой своей игры, — он поражал их своим вдохновением, богатством своей музыкальной фантазии. Он как бы сливался с гитарой; она была живой выразительницей его душевного настроения, его мыслей. Никто из слушателей, да и сам он иногда не мог сказать, что и как он будет играть. Он был вдохновенным импровизатором н почти никогда нс повторялся. [...] Он мог по целым часам прелюдировать в самых роскошных пассажах и модуляциях, с бесконечным богатством аккордов, и в этом отношении был неутомим.
Существует любопытный рассказ о том, какое впечатление произвел он такого рода «пробами» на знаменитого в то время парижского гитариста-композитора Фердинанда Сора. В бытность свою в Москве, Сор выразил желание послушать Высотского. Одним из любителей гитары специально для этого был устроен вечер. Пришел и Высотский, молча забился в угол и наотрез отказался играть первым. Сор много и блестяще играл в этот вечер, играл даже прямо с фортепьянных нот, «с листа», довольно трудные вещи. Наконец пристали и к Высотскому. Он взял гитару и, по обыкновению, стал ее «пробовать», да так и остался на одних пробах часа два с половиной. В результате получилось такое сильное впечатление, что Сор пришел в отчаяние и объявил, что после такого артиста ему совестно взять в руки гитару и он готов разбить ее об пол. После этой встречи Сор и Высотский часто бывали друг у друга и расстались большими друзьями. Сор всегда с уважением и восторгом вспоминал о Высотском. Несмотря, однако, на блестяшие успехи своей гитары, на многочисленность уроков, Высотский страшно нуждался. Он был женат два раза; от первой жены имел одну дочь, которая умерла еще при жизни отца, немногим пережив свою мать. От второго брака Высотский имел четырех сыновей и одну дочь.
В жизни практической Высотский был небрежным и беспечным человеком, страшно увлекающимся и бесхарактерным; вращаясь в обществе до безумия его любившего купечества, артистов и цыган, он предавался с ними отчаянным кутежам. В конце концов кутежи эти превратились в пагубную страсть к вину и Высотский стал пить....мы, однако, склонны думать, что причины, погубившие Высотского, были глубже и серьезней, и в судьбе его, как и в судьбе многих талантливых русских людей того времени, " что-то лежало роковое", и это-то " роковое" сводило их преждевременно в могилу. К этому еще следует добавить, что гитара в начале сороковых годов заметно стала падать, вытесняемая модой и увлечением фортепьяно. Скажем без преувеличения, что Высотский хоть в этом отношении был счастлив, что не дожил до полного упадка гитарной музыки и сошел в могилу, не развенчанный в своей славе....Следует заметить, что Высотский, несмотря на самую крайнюю бедность, доходившую иногда до ужасных размеров, до последних дней своей жизни дорожил и не расставался со своей любимой гитарой. Гитара эта, как говорят, была подарена ему генералом Н.А.Луниным, большим почитателем этого инструмента. Этому Лунину, между прочим, посвящали свои произведения А.О.Сихра и В.И.Морков. Вообще, будучи беспечным и небрежным в жизни практической, Высотский был совсем другим в своем любимом искусстве — музыке. Он стремился к изучению ее и искал знающих людей. Моцарт, Гайдн, Бетховен, Бах — приводили его в благоговейное изумление. В особенности любил и уважал он Баха. Он даже переложил для гитары одну баховскую фугу. [...] Высотский переделывал также для гитары и некоторые пьесы Моцарта, Бетховена, Фильда, Гуммеля (например, Rondo brillant) …Но смерть уже стерегла Высотского: постоянные кутежи, нужда, неправильный образ жизни, полнейшее невнимание к себе – быстро подтачивали его крепкую по природе натуру. Вскоре у него образовалась скоротечная чахотка и он умер скоропостижно, неожиданно для всех.... Это была первая в истории русской семиструнной гитары тяжелая, незаменимая утрата; в живых оставались еще Сихра и Аксенов, но ни тот, ни другой не могли занять того места, которое имел Высотский как гитарист-виртуоз и гениальный композитор народных песен.

Маттео Каркасси (1792-1853).

 

КАРКАССИ Маттео (Флоренция, Италия, 1792 – Париж, Франция, 1853) – один из наиболее знаменитых итальянских гитаристов своего времени, композитор и педагог, последователь Ф. Карулли. В истории гитары известен как автор " Школы игры на гитаре" (1836) и педагогических сочинений. Его этюды для гитары сохранились до наших дней, составляя тренировочный материал любого современного гитариста и считаясь классическими.

Тысячам молодых гитаристов во всем мире, постигающим искусство игры на гитаре, Каркасси известен, прежде всего, как автор гитарной школы, метода, которым они пользуются, и как композитор, которому они обязаны наличием многих прекрасных композиций и этюдов. Однако Каркасси был так же и одним из величайших гитаристов 19 столетия.

Маттео Каркасси учился игре на гитаре с ранних лет в родной для него Италии. Ему не было еще и двадцати, когда он уже обрел в Италии репутацию виртуоза гитары. В 1815 г. он занялся в Париже преподаванием гитары и пианино. Во время концертной поездки в Германию в 1819 г. Каркасси познакомился с французским гитаристом Месонье (Мейссонье) (Meissonier), который в 1812 г. основал в Париже свое издательство. Два гитариста стали близкими друзьями, и Месонье опубликовал большинство работ Каркасси. В 1822 г. в Лондоне, всего лишь после нескольких концертов, о Каркасси заговорили как об исключительном гитаристе и учителе. Вскоре он вернулся в Париж, но ежегодно посещал Лондон, где его гитарный талант был высоко оценен, и где его всегда ждали и почитали. Когда Каркасси впервые появился в Париже, его талант некоторое время находился в тени другого, более старшего итальянского гитариста-виртуоза Фердинандо Карулли, но уже по прошествии нескольких лет Каркасси добился признания и огромного успеха. Он ежегодно давал концерты в большинстве главных городов Европы. В 1836 г. Каркасси ненадолго вернулся в Италию, но местом его постоянного жительства, вплоть до самой смерти в 1853 г., остался Париж.

Франц Шуберт (1797-1828).

Родился в предместье Вены Лихтентале (Австрия). Сын учителя. С одиннадцати лет Шуберт участвовал в императорском хоре. Его выдающиеся способности были замечены крупнейшими венскими музыкантами и композиторами. Сальери занялся его образованием в области теории и игры на фортепиано.
Но отец предназначил Шуберту карьеру учителя и как только Францу исполнилось 17 лет, сделал его своим помощником. Так как профессия учителя освобождала от военной службы, Шуберт уступил требованиям отца.
Когда Шуберт окончательно решил посвятить себя музыке, отец выгнал его из дома. Он не был допущен даже к умирающей матери. Однако Шуберт продолжал заниматься исключительно композиторским творчеством. Не имея твёрдого заработка, он постоянно испытывал нужду и лишения. Шуберт не получил при жизни славы и признания. Будучи человеком болезненно скромным, он поддерживал отношения лишь с небольшим кругом своих друзей, которые всячески пропагандировали произведения одаренного композитора. В Вене были известны так называемые «шубертиады» – вечера, на которых Шуберт и друзья композитора исполняли его произведения.
1827 год принес Шуберту большой успех. Друзьям удалось организовать концерт из его произведений. Это был единственный концерт в жизни композитора. Он принёс довольно большой доход и весьма лестные для Шуберта рецензии. Но в следующем году композитора уже не было в живых. Шуберт в течение всей своей жизни ни разу не был за границей и из Вены выезжал всего лишь несколько раз: один раз – в Горную Австрию, другой – в Штирию, и дважды – в резиденцию мецената Эстергази, где летом выступал перед знаменитыми любителями музыки.
Шуберт оставил богатое творческое наследие. Он написал девять симфоний (одна из них пропала, другая – наиболее популярная - не была закончена композитором), оперы, сценические музыкальные произведения (в частности, музыку к драме «Розамунда»), мессы, кантаты, многочисленные квартеты и другие камерные произведения, хоровые произведения и, прежде всего, песни. Шуберт написал около 600 песен. Для создания определенного настроения композитор прибегает к специфическому аккомпанементу, как, например, лошадиный топот в балладе «Лесной царь» или шум ручейка в «Форели». Некоторые из песен, близкие по своему содержанию, он объединял в циклы («Прекрасная мельничиха», «Лебединая песнь», «Зимний путь»). Брамс писал: «Нет ни одной песни Шуберта, от которой нельзя было бы чему-нибудь научиться». Значительная часть произведений Шуберта была обнаружена лишь много лет спустя после смерти композитора, который при жизни не заботился о своих произведениях и ничего не предпринимал ни для их публичного исполнения, ни для издания. Имеется множество обработок произведений Шуберта для гитары (А. Диабелли, И.К. Мертца и других).

Марк Аврелий Цани ди Ферранти (1801-1878 ).

ЦАНИ ДИ ФЕРРАНТИ Марк Аврелий (23.12.1801-28.11.1878). Итальянский гитарист-виртуоз и композитор. С детских лет обучаясь игре на скрипке, он в раннем возрасте обращается к гитаре. Как концертирующий гитарист добился признания не только в столицах Европы, но и в Америке. Музыкальная деятельность протекала в консерватории Брюсселя (1846), а затем при бельгийском королевском дворе. Творческое наследие Цани ди Ферранти составляют сочинения для гитары соло: ноктюрны, фантазии, каприччи, дивертисменты.

 

Наполеон Кост (1805-1883).

 

КОСТ Наполеон (27 июня 1805 - 17 февраля 1883) [Napolé on Coste / Claude Antoine Jean George Napolé on Coste] – французский гитарист и композитор. Родился во Франш-Комтэ. Будучи совсем молодым, он уже начинает деятельность исполнителя и педагога. В 1830 году переехал в Париж, где подружился с жившими там одновременно с ним Ф. Сором, Д. Агуадо, Ф. Карулли и М. Каркасси, оказавшми большое влияние на его творчество. В 1856 году на международном конкурсе на лучшее сочинение и лучший инструмент, организованном в Брюсселе русским гитаристом Н. Макаровым, за свое сочинение " Большая серенада" получил вторую премию.

Кост - один из лучших французских исполнителей XIX века, его часто сравнивают с Сором. Из-за травмы руки в результате несчастного случая вынужден был прервать концертную деятельность. Собственное творчество Коста относительно невелико, но свидетельствует о незаурядном композиторском таланте. Им написано около 70 произведений для гитары: вальсы, вариации, 'Концертное рондо', 'Большая серенада', цикл " Осенние листья", " 25 этюдов" (соч. 38), пьесы для гобоя и гитары и др. В его даже небольших пьесах всегда чувствуется гармоническая стройность и оркестровая полифоничность. С именем Коста связано также новое, исправленное и дополненное издание " Школы для гитары " Сора, в которое Кост включил транскрипцию сюиты Робера де Визе.

 

Йохан Мертц (1806-1956).

 

МЕРТЦ Йохан Каспар (Johann Kaspar Mertz) (1806-1856), австрийский гитарист, был наиболее лиричным гитарным композитором середины 19 века. Родился в Прессбурге (ныне Братислава, Словакия) 17 августа 1806 года. Около 1840 года уехал в Вену, где вскорости приобрел славу величайшего гитариста. Совершил артистическое турне в Польшу, Германию, Россию. В 1856 году на международном конкурсе, организованном русским гитаристом Н. Макаровым в Брюсселе, за пьесу " Концертино" был удостоен Первой премии. Во время болезни в 1842 году он чуть не умер из-за передозировки стрихнина, но, к счастью, ему удалось поправиться, и он прожил еще 14 лет и скончался 14 октября 1856 года. Произведения Мертца были собраны и сохранены для будущих поколений стараниями его жены Жозефины Плантин, концертирующей пианистки, выступавшей вместе с мужем. Для выставки 1901 года она передала часть из его рукописей Международному союзу гитаристов [Internationalen Gitarristenverbandes (IGV)], а позднее IGV выкупил эту коллекцию рукописей Мертца: его сочинения получили распространение и заняли достойное место в репертуаре гитаристов. Й.К. Мертц автор " Школы", а также свыше ста сочинений для гитары, в том числе концертной увертюры " Фингалова пещера", каприччио, многочисленных фантазий, вариаций и попурри на темы опер Беллини, Россини, Мейербера и др. композиторов. Известный русский гитарист-концертант Николай Петрович Макаров (1810-1890) считал, что в музыке Мертца есть все: " богатая композиция, высочайшее знание музыки, превосходное развитие идеи, единство, новизна, великолепие стиля, отсутствие тривиальных выражений и многообразие гармонических эффектов".
Значительное влияние на творчестов Й.К. Мертца оказали Мендельсон и Шуман.
В Словакии ежегодно (на протяжении уже почти 30 лет) проводится Международный гитарный фестиваль и конкурс им. Й.К. Мертца.

Николай Макаров (1810-1890).

В октябре 1856 года в Брюсселе состоялся международный конкурс композиторов, пишущих для гитары, и мастеров, создающих эти инстру­менты. Он имел большой резонанс не только в Бельгии, но и в других европейских странах. По существу, это первое творческое соревнование такого рода стало прообразом современных музы­кальных конкурсов, получивших уже в нашем сто­летии широчайшее распространение по всему миру. Организатором и идейным вдохновителем брюс­сельского состязания был замечательный русский гитарист Николай Петрович Макаров, вложивший в него не только свою волю и энергию, но и немалые личные материальные средства.

Имя Н.П.Макарова было весьма известным в XIX веке всем, кто имел отношение к гитаре, любил ее негромкий, но в умелых руках вырази­тельный голос. Во многих отношениях музыкаль­ная судьба Макарова была типичной для судеб русских композиторов и исполнителей, начав­ших свой творческий путь в первой трети прош­лого столетия, когда профессиональных музы­кально-учебных заведений в России не сущест­вовало.

 

Николай Петрович родился 4 февраля 1810 го­да в Чухломе, небольшом уездном городке Костромской губернии. Еще в детстве (он принад­лежал к достаточно известному старинному дворянскому роду), услышав звучание небольшо­го оркестра, Макаров на всю жизнь полюбил музыку. Тогда же мальчик начал учиться - игре на скрипке у одного из крепостных музыкантов.

В 1826 году юноша поступил в Варшавскую школу гвардейских подпрапорщиков. Учеба в военном учебном заведении оставляла совсем немного свободного времени, однако Н. Макаров все же продолжал упражняться на скрипке. Настоящим художественным потрясением стали для юноши концерты Н. Паганини, прошедшие в Варшаве в 1829 году, на которые он попадал тайком, одетый в гражданское платье (воспитан­никам школы запрещалось посещение публичных концертов). Впоследствии он писал о своих впечатлениях от игры великого итальянского скрипача: „Я плакал, рыдал, слушая дивные зву­ки, извлекаемые волшебным смычком из вол­шебной скрипки этого гиганта исполнительской концертной музыки... Я возвратился из концерта в каком-то опьянении, не спал всю ночь: в ушах все еще слышались небесные звуки новейшего Орфея".

Однако, скрипка все же не стала тем инстру­ментом, которому Макаров хотел посвятить свою жизнь, а музыка, нужно сказать, все сильнее увлекала молодого человека. Только в 1838 году, после выхода в отставку, он все внимание сосре­доточил на гитаре, вскоре ставшей подлинной музыкальной страстью Макарова.

„В то время, - отмечал он в своих воспомина­ниях, - скрипка была уже окончательно мною оставлена, а гитара все более и более входила у меня в милость, вскоре овладела всеми моими мыслями и чувствами и сделалась уже целью моей жизни, предметом ежедневных и самых усиленных занятий".

Макаров обучался игре на гитаре совершенно самостоятельно, проявляя фантастическую рабо­тоспособность. Редко его ежедневные, включая и праздники, упражнения продолжались менее 10 часов. За короткое время 28-летний любитель поставил перед собой цель стать не только профессиональным музыкантом, но и исполнителем-виртуозом. Он самозабвенно разучивал экзерсисы, которые сам же и составлял, а также наиболее трудные места из сочинений известных гитарных композиторов. Однако существовавший в то время репертуар не удовлетворял Макарова, и он сам взялся за сочинение музыки. Конечно, его первые произведения были очень несовершенны. да собственно о каком совершенстве могла идти

речь, если сам сочинитель никогда не занимался ни композицией, ни историей музыки. Его пер­вые опусы, особенно „Симфоническая фантазия", были чрезмерно перегружены виртуозными трудностями и эффектами, приобретавшими самодовлеющее значение.

Весной 1840 года Н. Макаров отправился в Петербург, чтобы познакомиться с ведущими музыкантами, которые бы прослушали его. Один из них - А. Сихра, замечательный исполнитель на семиструнной гитаре, так отозвался на исполне­ние Макаровым Симфонической фантазии: „Не только играть вашу фантазию, но и смотреть на нее страшно; ведь это музыкальные дерзости, которые едва ли сойдут вам с рук". Тогда же Н. Макаров познакомился с великим русским композитором А. С. Даргомыжским, настоятельно посоветовавшим начинающему музыканту серьез­но овладеть знаниями по гармонии и компози­ции. Зимой 1841 года Н. Макаров в течение меся­ца занимался с известным московским музыкан­том, капельмейстером Большого театра И. И. Иоганнисом. В том же году состоялся дебют гитариста на концертной эстраде. В зале Туль­ского дворянского собрания он с большим успе­хом исполнил первую часть 3-го концерта М. Джулиани. Партию фортепиано сыграла сестра А. Гри­боедова М. Дурново, по словам Н. Макарова, „превосходная пианистка-любительница и одна из лучших учениц и представительниц игры Филда".

Упорство в достижении поставленной цели и огромное трудолюбие не пропали даром: в игре на гитаре Н. Макаров достиг не только значитель­ных успехов, но и за удивительно короткий срок стал одним из лучших гитаристов своего времени. Когда в 1844 году он повторно играл А. Сихре свои произведения, старый мастер сказал: „Охот­но склоняюсь перед вами: вы сдержали гораздо более того, что мне обещала ваша прежняя игра. И фантазия ваша перестала теперь быть дерзостью".

Нетрудно предположить, что в ближайшем будущем большой талант и потрясающая работо­способность должны были принести Макарову серьезные успехи на избранном поприще. Однако в его жизнь властно вмешалось обстоятельство, не имевшее никакого отношения к музыке. Макарова, обладавшего немалым капиталом, уговорил войти в дело один купец. Четыре года продолжалась предпринимательская деятельность Макарова, пока он вновь не вернулся к люби­мым музыкальным занятиям. Возвращение к музыке было трудным, так как пришлось не только восстанавливать в какой-то мере утраченное исполнительское мастерство, но и преодоле­вать негативное отношение со стороны довольно многочисленных любителей музыки, с которыми сталкивала его судьба. „Доходило иногда до того, - вспоминал Николай Петрович впослед­ствии, - что я хотел сжечь и гитару, и все мои сочинения, и ноты, и навсегда отречься от музыки. Но, к счастью, этого не произошло, Макаров преодолел душевный разлад и довольно быстро вернул своей игре техническое совершенство и виртуозный блеск.

В конце 1851 года Макаров смог, наконец, осуществить давнюю мечту: побывать за грани­цей, чтобы продемонстрировать свое искусство лучшим зарубежным музыкантам. Майнц, Брюс­сель, Лондон, Париж, Вена, Берлин - вот те знаменитые центры европейской музыкальной культуры, где побывал он за время поездки и где познакомился со многими виднейшими гита­ристами. Искусство Макарова произвело очень сильное впечатление на зарубежных коллег. Его мастерство удостаивалось самых высоких оценок и лестных отзывов. Будучи в Вене, он неоднократ­но встречался с известным австрийским гита­ристом и композитором И. Мерцем, который познакомил его с целым рядом своих еще неизданных сочинений. „В пьесах же, - писал Макаров, - которые мне сыграл Мерц и которые прослушал я с возрастающим восторгом, было все: богатое содержание, основательное знание музыки, превосходная разработка и развитие идей, музыкальное единство, свежесть и широта стиля... наконец, глубокое изучение всех средств и тайн гитары". Последнее обстоятельство в глазах русского гитариста имело особую ценность. Николай Петрович и в своих сочинениях, и в исполнительстве постоянно искал пути совершенствования, как приемов игры, так и самого инструмента. Венскому мастеру Шерцеру он зака­зывал гитары, имевшие удлиненный гриф, и с большим, чем обычно, количеством струн.

Поездка Н.Макарова по странам Европы, встречи с музыкантами все более убеждали его: гитарное искусство - и в творчестве, и в исполни­тельстве - переживает серьезный кризис. Желая возродить былой интерес к любимому инструмен­ту, он и решился на проведение международного конкурса гитаристов, о котором шла речь в начале статьи. Следует сказать, что далеко не всем в Брюсселе пришлась по душе идея с кон­курсом гитаристов. Но Н. Макаров не отступил от своего замысла и сумел привлечь к работе в жюри весьма авторитетных музыкантов. Русский гитарист делал все от него зависящее, чтобы привлечь к предстоящему конкурсу внимание как можно большего числа поклонников гитары: с отменным успехом он выступал в концертах, давал объявления в газетах, рассылал письма и приглашения. В брюссельской печати появились статьи, в которых искусство Макарова-гитариста оценивалось очень высоко. В одной из них отме­чалось: „При первых звуках инструмента на лицах всех выразилось удивление, но вскоре оно

должно было уступить свое место удовольствию слышать те мягкие, бархатные, чистые звуки, которые г. Макаров извлекает из своего чудесно­го инструмента. К этому главному достоинству своей игры г. Макаров присоединяет еще множество побежденных трудностей и даже невозмож­ностей, ... и все эти трудности он исполняет совер­шенно легко, и притом с самым скромным ви­дом, Г. Макаров отличается не только прекрас­ным, удивительным исполнением, но и своими сочинениями, плодами отличного знания своего дела. Его Мазурка очаровательна по мелодич­ности и живости, а его Венецианский карнавал может соперничать в оригинальности с лучшими произведениями в этом роде...".

Наконец, настал долгожданный день откры­тия конкурса, в котором приняли участие 37 композиторов и мастеров, представивших 64 сочи­нения для гитары и 7 инструментов. 1-я премия за лучшее произведение была присуждена незадолго до этого скончавшемуся Мерцу, 2-я - известному французскому гитаристу и компози­тору Н. Косту. Победителями конкурса мастеров были признаны австриец Шерцер - 1-я премия и петербургский мастер И. Ф. Архузен - 2-я премия. Правда, сам Макаров достаточно критически оценивал творческие итоги брюссельского конкурса, который, по его мнению, „не вполне достиг своей цели: он не открыл ни одного нового компо­зитора, с огромным талантом, который бы мог с честию занять место покойного Мерца". Но это, разумеется, нисколько не умаляет действительно больших заслуг Макарова, сделавшего поистине все от него зависевшее для возрождения интере­са к гитаре у широких кругов музыкантов-профессионалов и любителей. „Дай Бог, - писал он, - чтобы кто-нибудь другой был счастливее меня. Но едва ли возможно быть настойчивее, терпеливее и бескорыстнее, чем я. Едва ли кто сумеет и сможет в продолжение восемнадцати лет бороться и с равнодушием своих соотичей, и с недоброжелательством своих собратий по инструменту, бороться и с тысячами других препятствии и не пасть духом, а смело идти и придти к предложенной цели".

Впереди у Макарова было немало жизненных невзгод и разочарований. Вскоре после конкурса, а он стал своего рода „звездным часом" Макаро­ва, его ждало разорение. Но Николай Петрович, будучи человеком, разносторонне одаренным и увлекающимся, не сдался. Его новой страстью стала литературная деятельность. Он составил и издал: Полный русско-французский и француз­ско-русский словарь, Международные французско-русский и русско-французский словари для сред­них учебных заведений, Энциклопедию ума или словарь избранных мыслей авторов всех народов и всех веков, сборник латинских, итальянских и английских поговорок, пословиц и текстов из разных писателей. В 1874 году Макаров опубли­ковал на русском и французском языках „Несколько правил высшей гитарной игры", в кото­рых сформулировал свои взгляды на этот пред­мет.

Перу Н. Макарова принадлежат и мемуарные, и художественные сочинения. Так, в 1859 году, в издававшемся Н. Некрасовым журнале „Современ­ник" были опубликованы его воспоминания. В 1882 году Н. Макаров издал свой двухтомный труд с весьма пространным названием - „Мои семидесятилетние воспоминания и с тем вместе моя полная предсмертная исповедь", где подроб­но осветил свою жизнь, события, оставившие в его памяти особенно глубокий след.

Бесспорно, Николай Петрович Макаров - личность чрезвычайно самобытная и колоритная. В развитие русской художественной культуры он внес свой, безусловно, ценный личный вклад. Знакомство с судьбами таких людей обогащает наше представление о прошлом отечественной культуры, помогает нашему сознанию более рель­ефно и выпукло представить некоторые несправед­ливо забытые ее страницы.

 

Федор Циммерман (1813-1882).

 

ЦИММЕРМАН Федор Михайлович (1813-1882), – прославленный русский гитарист-семиструнник, композитор. Принадлежал к дворянскому сословию, по происхождению немец (семья Циммерман получила русское дворянство в 1773 году). Прекрасно импровизировал на гитаре. Обладал неповторимой исполнительской манерой; предпочитал исполнять главным образом собственные произведения. Сам Ф. М. Циммерман не записывал и не публиковал свои сочинения, поэтому дошедшие до нас его импровизации, вальсы, мазурки и этюды сохранились только благодаря стараниям его друзей (в частности, композитора В.С. Саренко, записавшего некоторые из импровизаций). Федора Циммермана часто сравнивают с другим знаменитым русским гитаристом – Михаилом Высотским.

Марк Соколовский (1818-1883).

 

Видное место в отечественной музыкальной культуре принадлежит замечательному русскому гитаристу-виртуозу XIX века Марку Даниловичу Соколовскому.
Тридцатипятилетняя концертная деятельность Марка Соколовского оставила глубокий след в истории исполнительства на гитар

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. Л 64 Литвак, Михаил Ефимович.
2. Легендарный семинар Михаила Радуги
3. Легендарный семинар Михаила Радуги в Москве
4. Михаил Васильевич Ломоносов о норманской теории.