Химический поезд «Маяк», север России

⇐ ПредыдущаяСтр 8 из 10Следующая ⇒

Сначала Артемис почувствовал отдававшиеся в позвоночнике ритмичные удары. «Я на курорте в Блэкроке, – подумал он. – Ирина массирует мне спину. Как раз то, что нужно, этот поезд чуть весь дух из меня не вышиб… Поезд! »

Они по-прежнему находились на поезде «Маяк», а ритмичные удары объяснялись стуком колес на стыках рельсов. Артемис с трудом открыл глаза и приготовился испытать ужасную боль и холод. Как вдруг понял, что чувствует себя хорошо. Даже не просто хорошо – превосходно. Магия – великое дело. Наверное, пока он находился без сознания, Элфи вылечила все его ушибы и ссадины.

Зато все остальные не могли похвастаться таким прекрасным самочувствием. Особенно капитан Малой, которая, по-видимому, еще не пришла в себя. Крут как раз укрывал ее вторым пальто.

– А, очухался наконец, – произнес он, даже не взглянув на Артемиса. – Ну правильно, почему бы не выспаться? Какое нам дело до окружающего мира?

– Что значит «какое дело»? Я же вас спас… по крайней мере, сделал все, что мог.

– О да, Фаул, именно все, что мог. Воспользовавшись тем, что Элфи без сознания, ты высосал из нее всю магию.

Артемис застонал. Вероятно, лишившись чувств, он дотронулся до Элфи и… И вся ее магия ушла на него.

– Я ничего подобного не хотел. Это получилось совершенно слу…

– Замолчи, – перебил Крут, нацеливая на Артемиса обвиняющий палец. – Артемис Фаул ничего и никогда не делает случайно.

С некоторым трудом – вагон бросало из стороны в сторону – Артемис поднялся на ноги.

– Но с ней должно быть все в порядке. Она просто ударилась головой, скоро очнется и…

Внезапно всего в сантиметре от себя Артемис узрел лицо Крута, от которого вполне можно было прикуривать.

– Ничего серьезного? – рявкнул майор, от ярости с трудом выговаривая слова. – Ничего серьезного?! Она потеряла указательный палец! Дверь отрубила его. Так что ее карьере в Легионе теперь конец. Из-за тебя у Элфи едва хватило магии, чтобы остановить собственное кровотечение. Но сил у нее больше не осталось. Ты высосал все, до последней капельки.

– Элфи потеряла указательный палец? – тупо переспросил Артемис.

– Ну, не совсем потеряла, – поправился майор, показывая отрубленный палец. – Я его сразу нашел. Он попал мне в глаз, перед тем как мы с Дворецки влетели в вагон.

И правда, вокруг майорского глаза уже расплывался большой фингал.

– А если мы немедленно вернемся под землю, ваши хирурги еще смогут пришить его?

– Может, и смогли бы… – покачал головой Крут. – Но вернуться будет очень непросто. Я нутром чую, происходит что-то неладное. Во-первых, связи с Гаванью как не было, так и нет. Во-вторых, наши бластеры вдруг отказали. И в-третьих, к нам подослали убийц. А значит, на Нижних Уровнях творится сейчас что-то серьезное.

Артемис слушал майора, открыв рот. Элфи спасла им жизни – и чем он ей отплатил? Да, Артемис был не виноват в том, что она пострадала, однако Элфи вызвалась помочь ему в спасении его отца… Он ей многим обязан, а Фаулы всегда отдают долги.

– Сколько времени прошло? – резко спросил он.

– Что?

– Сколько времени я был без сознания?

– Не знаю. Где-то с минуту.

– Значит, еще может получиться.

– Получиться что? – непонимающе нахмурился майор.

– Мы еще можем вернуть ей палец.

Крут погладил свежий шрам на своем плече – недавняя переделка и для него не прошла бесследно.

– Интересно, каким образом? У меня сейчас даже на простые гипнотические чары не хватит сил.

Артемис закрыл глаза и сосредоточился.

– А если совершить Ритуал? – спросил он. – Должен же быть какой-то выход.

Всю свою магию волшебный народец черпал из земли. Чтобы восстановить чары, нужно было совершить определенный ритуал.

– Ритуал? Здесь? Но как?

Артемис задумался. В прошлом году, готовясь к похищению, он тщательно проштудировал Книгу волшебного народца и некоторые ее части даже запомнил наизусть.

+Живой источник сил твоих струится из земли,

За этот милостивый дар ее благодари.

Ты в полнолуние приди туда, где речки поворот,

Под старым дубом поищи его волшебный плод

И закопай потом вдали от места, где нашел,

И так вернешь земле свой дар, что из земли пришел.

Артемис на карачках подполз к Элфи и принялся ощупывать ее одежду.

У Крута едва не остановилось сердце.

– Парень, ради всех богов, скажи, что ты собираешься сделать?

Но Артемис даже не посмотрел на него.

– В прошлом году Элфи удалось сбежать от меня, потому что у нее был желудь, – бросил он через плечо.

Только благодаря невероятному усилию воли майору удалось совладать со вспышкой гнева.

– Пять секунд, Фаул, – процедил он. – Говори быстро.

– Элфи наверняка запомнила тот случай. Готов поспорить…

Крут тяжело вздохнул.

– Хорошая мысль, мой мальчик. Но желудь должен быть только что сорванным. Тот желудь не помог бы Элфи, если бы мы не остановили время, а в обычных условиях желудь работает не больше двух дней. Я знаю, что Элфи и Жеребкинс подавали заявку на консервированные желуди, но Совет отклонил ее, вероятно посчитав ересью.

Для майора это была необычно длинная речь. Он не привык объясняться. Но у него еще оставалась надежда. А что, если?.. Ну а вдруг?.. Элфи не особо трепетно относилась к соблюдению правил.

Артемис расстегнул куртку капитана Малой. На золотой цепочке у нее на шее висели два предмета. Одним из них была миниатюрная Книга – библия волшебного народца. Артемис не стал ее трогать, поскольку знал, что Книга тут же сгорит, если он прикоснется к ней без разрешения Элфи. Но вторым предметом была небольшая плексигласовая сфера, заполненная землей.

– Это прямое нарушение устава, – произнес Крут. Впрочем, по нему было незаметно, чтобы он очень уж расстраивался по этому поводу.

Элфи зашевелилась, частично приходя в себя.

– Эй, майор, а что у вас с глазом? – пробормотала она.

Не обращая на нее внимания, Артемис разбил сферу об пол вагона и вытряхнул на ладонь небольшой желудь и щепотку земли.

– Теперь его нужно зарыть.

Майор забросил Элфи на плечо. Артемис старался не смотреть на обрубок, оставшийся от ее указательного пальца.

– Значит, нам пора сходить с поезда, – сказал Крут.

Артемис бросил взгляд на проносившуюся за дверью вагона заснеженную тундру. Сойти с поезда было не так просто, как можно было предположить по словам майора.

С крыши вагона легко спрыгнул Дворецки – он вел наблюдение за отрядом гоблинов.

– Рад видеть, что прежняя ловкость вернулась к тебе, – сухо заметил Артемис.

– Я тоже рад вас видеть, сэр, – улыбнулся слуга.

– Ну, что там происходит? – перебил их дружескую беседу Крут.

Дворецки положил руку на плечо хозяина. Они еще успеют пообщаться.

– Гоблины исчезли. Забавная штука приключилась. Двое из них снизились, чтобы произвести разведку, а третий выстрелил им в спины.

– Борьба за власть, – кивнул Крут. – Самыми злейшими врагами гоблинов являются сами гоблины. Но сейчас нам следует подумать о том, как сойти с этого поезда.

– Через полкилометра будет еще один поворот, – сообщил Дворецки. – Другого шанса нам не представится.

– И как же мы сойдем? – поинтересовался Артемис.

Дворецки усмехнулся.

– Ну, сойти у нас вряд ли получится. Поэтому я кое-что придумал.

Артемис застонал. Судя по всему, его ожидало очередное испытание.

Оперативный центр

Мозг Жеребкинса шипел от напряжения, как моллюск на сковородке с маслом. Раз Дубин не пристрелил его, Жеребкинса, сразу, значит, еще не все потеряно. А так один выстрел – и все было бы кончено. Кентавры не владели магией. То есть совсем. Они могли полагаться только на свой ум, а еще на копыта, которыми очень удобно лягать врагов. В общем, Дубин не собирался его убивать. Пока. Лейтенанту хотелось поиздеваться.

– Эй, Жеребкинс, – хмыкнул лейтенант, – может, попробуешь включить интерком? Посмотрим, что будет.

Жеребкинс и так знал, что случится, если он попытается дотянуться до интеркома.

– Успокойся, Шипс, я не стану делать резких движений.

Дубин опять хмыкнул. Судя по всему, он был сейчас абсолютно счастлив.

– Ты назвал меня Шипсом? – осведомился он. – Стало быть, мы снова называем друг друга по имени, да? Ты уже понял, как круто вляпался?

Жеребкинс только начинал это понимать. За тонированным стеклом оперативного центра технари продолжали заниматься своим делом, даже не подозревая, какая драма разыгрывается всего в двух метрах от них. Жеребкинс видел их, слышал, как они перебрасываются шуточками, но связь была односторонней.

Причем винить в этом он мог только себя самого. Именно он настоял на том, чтобы оперативный центр был построен согласно его сумасшедшим стандартам. Титановый куб с взрывоустойчивыми окнами. И ни одного провода не соединяло центр с внешним миром – тут не было даже вездесущих оптиковолоконных кабелей.

Этот куб был абсолютно неприступным. Внутрь враг мог проникнуть только в одном случае – если ты сам откроешь ему двери, намереваясь продемонстрировать свое остроумие. Жеребкинс даже застонал от отчаяния. Мать всегда предупреждала, что длинный язык рано или поздно доведет его до беды. Однако еще не все было потеряно. Оставалась пара козырей, припрятанных в рукаве. Например, плазменный пол.

– Что это значит, Дубин? – спросил кентавр, поднимая все четыре копыта над полом. – Очень надеюсь, ты проявишь оригинальность. Или ты тоже мечтаешь владеть всем миром?

Дубин продолжал улыбаться. Пришло его время.

– Ну, не все сразу. Пока я вполне обойдусь Нижними Уровнями. А там посмотрим..

– Но зачем тебе это?

В глазах Дубина вспыхнуло безумие.

– Зачем? И у тебя хватает наглости спрашивать меня об этом? Я был любимцем Совета! Лет через пятьдесят мог стать его председателем! Как вдруг появился этот Артемис Фаул. За один день все мои надежды рухнули. Меня разжаловали, я превратился в урода! А все из-за тебя, Жеребкинс. Да, да, из-за тебя, а еще из-за Крута! Однако я могу вернуть себе прежнюю жизнь – скомпрометировав вас обоих. Тебя обвинят в организации восстания гоблинов, а Джулиус погибнет бесславной смертью. Вместе с Артемисом Фаулом, что станет мне дополнительным призом. На более идеальный исход я даже не смел надеяться.

– Ты хочешь победить Легион при помощи нескольких «тупорылов»? – фыркнул Жеребкинс.

– Победить Легион? Зачем мне его побеждать? Я ведь герой Подземной полиции, вернее, скоро им стану. А ты превратишься в главного злодея.

– Ну, это мы еще посмотрим, бабуинья морда, – сказал Жеребкинс и нажал на кнопку, которая посылала инфракрасный сигнал на скрытый в полу приемник.

Через пять десятых секунды прогреется специальная плазменная мембрана. А еще через полсекунды по плазменному гелю распространится нейтринный заряд, который должен поразить всех, кто стоит на полу или, по крайней мере, у любой из трех стен. Так должно было произойти. Теоретически.

Дубин язвительно захихикал.

– Что случилось? Не сработал любимый плазменный пол?

Жеребкинс опешил. Но только на мгновение. Он тут же опустил копыта и нажал на другую кнопку. Она включала лазер, который реагировал на звуки речи. Кентавр затаил дыхание.

– Нет плазменного пола, – продолжал Дубин, – нет лазера, мгновенно убивающего того, кто посмел издать хоть звук. Теряешь форму, Жеребкинс. Впрочем, я совсем не удивлен. Всегда знал, что когда-нибудь ты обязательно выступишь в качестве осла, каковым, по сути дела, и являешься.

Лейтенант удобно устроился на крутящемся кресле и закинул ноги на корпус компьютера.

– Неужели ты так ничего и не понял?

Жеребкинс задумался. Кто бы это мог быть? Кто победил его в его же любимой игре? Только не Дубин. Полный профан в технике, другого такого глупца нужно еще поискать. Лишь один известный ему специалист мог расшифровать кентаврийский код и отключить системы безопасности оперативного центра.

– Опал Кобой… – прошептал он.

Дубин похлопал Жеребкинса по голове.

– Молодец. Во время модернизации штаб-квартиры полиции Кобой установила тут несколько видеокамер. Вскоре ты засветил перед одной из них пару своих документов. Ну а дальше… Расколоть твой шифр и перепрограммировать систему не составило труда. Самое смешное, что все расходы оплатил Совет. Кобой включила в счет даже свои секретные видеокамеры. Прямо сейчас Б’ва Келл готовится к атаке на город. Оружие и средства связи полиции отключены, и самое приятное, мой лошадиный друг, состоит в том, что вся ответственность за случившееся будет лежать на тебе. Ведь это именно ты заперся в оперативном центре, пока на улицах шла война.

– Вам никто не поверит! – возразил Жеребкинс.

– Еще как поверят. Особенно после того, как ты отключишь всю систему безопасности штаб-квартиры, в том числе и ДНК-пушки.

– А вот этого я не сделаю. Даже не подумаю.

Дубин покрутил в пальцах матово-черный пульт управления.

– Боюсь, от тебя тут ничего не зависит. Опал разобрала твою систему по частям и подключила все вот к этой маленькой штучке.

Жеребкинс судорожно сглотнул.

– Ты имеешь в виду…

– Ага, – кивнул Дубин. – Теперь я тут главный!

И он нажал на кнопку. Даже если бы Жеребкинс обладал реакцией спрайта, он и то не успел бы поднять все копыта. Мощным ударом плазмы кентавра выбросило из крутящегося кресла.

Полярный круг

Дворецки приказал всем пристегнуться к «Лунному поясу», выделив каждому по звену. Почти лишившись веса, группа походкой пьяного краба приблизилась к двери вагона.

«Это обычная физика, – внушал себе Артемис. – Мы стали намного легче, и поэтому опасность разбиться об лед нам не угрожает». Однако никакие доводы, пусть даже логически безупречные, не помогли – Артемис не удержался и охнул, когда Крут первым прыгнул в ночь, увлекая за собой остальных. Позднее, вспоминая о данном эпизоде, Артемис старался пропускать этот свой позорный «ох».

Сильный поток воздуха отбросил их далеко за шпалы в сугроб. Дворецки отключил антигравитационный пояс буквально за мгновение до удара, иначе они запрыгали бы по тундре, как люди по поверхности Луны.

Крут отстегнулся первым и тут же принялся разбрасывать руками снег. Вскоре пальцы его наткнулись на плотный лед.

– Бесполезно, – вздохнул он. – Я не могу пробиться сквозь лед.

Тут он услышал щелчок за спиной.

– Всем разойтись, – велел Дворецки, опуская ствол пистолета.

Крут подчинился, прикрыв глаза рукой. Осколки льда на близком расстоянии бьют все равно что пули. Дворецки выпустил всю обойму, и в замерзшей поверхности появилась небольшая ямка. Ледяная крошка засыпала и без того промокшую насквозь и закоченевшую группу.

Крут кинулся к ямке, не дожидаясь, пока рассеется дым. Счет шел на секунды – Ритуал нужно было совершить как можно скорее. Жизнь стремительно покидала Элфи, и скоро ей уже никакой желудь не способен будет помочь.

Майор прыгнул в углубление и очистил дно от осколков льда. На белом фоне мелькнул темно-коричневый лоскут.

– Да! – прохрипел он. – Земля!

Дворецкий опустил дрожащее тело Элфи в ямку. В его могучих руках она выглядела как кукла. Такая же маленькая и безвольная. Крут сжал пальцы Элфи вокруг желудя и опустил ее левую руку в разрыхленную пулями землю, после чего, сдернув с пояса моток липкой ленты, кое-как примотал ее отрубленный палец к кисти.

Теперь оставалось только ждать.

– Скорее всего, ничего не получится, – взволнованно пробормотал Крут, выпрямляясь. – Эти консервированные желуди еще не прошли испытания. Ох уж мне этот Жеребкинс со своими дурацкими идеями. Правда, обычно они работают. Обычно работают…

Артемис положил руку ему на плечо. Это все, что он мог сделать для майора. Он никогда не умел говорить слова утешения.

Пять секунд. Десять. Ничего.

И вдруг…

– Смотрите! – воскликнул Артемис. – Искра!

Голубая искра ленивой змейкой пробежала по руке Элфи. Потом скользнула капитану на грудь, вспрыгнула на острый подбородок, буравчиком проникла в кожу между глаз и там исчезла.

– Пожалуй, лучше будет отойти, – посоветовал Крут. – Однажды я присутствовал при подобном исцелении. Это было в Талсе. Тогда чуть весь терминал не разнесло. А сейчас у нас случай куда хуже.

Они быстро отступили от ямки, и, как выяснилось, очень вовремя. Из земли синим огненным градом посыпались искры, и все они стремились к руке Элфи, то есть к месту, которому требовалась помощь. Они вонзались в сустав пальца, как плазменные торпеды, плавили липкую ленту.

Элфи вдруг села и замахала руками, точно какая-нибудь марионетка. Ее ноги задергались, будто отбиваясь от невидимых врагов. А затем Элфи издала пронзительный крик, от которого аж зубы завибрировали.

– Это нормально? – шепотом спросил Артемис, словно бы опасаясь, что Элфи его услышит.

– Думаю, да, – ответил майор. – Мозг производит проверку системы. Это тебе не царапину залечить.

Из кожи Элфи начали бить струйки пара – таким образом наружу выводились остатки радиации. Капитан Малой извивалась и дрыгала ногами, погружаясь все глубже в растущую на дне ямки лужу. Не самое приятное зрелище. Лед превращался в воду, а вода тут же испарялась, окутывая Элфи туманными клубами. Теперь была видна только ее левая рука с неясными очертаниями пальцев.

Вдруг Элфи замерла. Рука ее застыла и опустилась в туман. Арктическая ночь поспешила вернуть себе утерянную тишину.

Они подошли ближе, напряженно всматриваясь в облака пара. Артемис очень боялся за Элфи – и одновременно страшился того, что может увидеть.

Глубоко вздохнув, Дворецки принялся руками разгонять туман. Из ямки не доносилось ни звука. Тело Элфи лежало неподвижно, как в могиле.

Артемис наклонился к ней.

– По-моему, она жива…

Внезапно Элфи дернулась и резко согнулась – Артемис даже отпрянул от неожиданности. На ее рыжеватых волосах и ресницах застыли льдинки. Грудь эльфийки раздувалась, словно стараясь вобрать в себя как можно больше воздуха.

Артемис схватил Элфи за плечи, на мгновение сбросив свой обычный панцирь ледяного спокойствия.

– Элфи! Элфи, ну скажи что-нибудь! Твой палец! С ним все в порядке?

Элфи пошевелила пальцами, потом сжала их в кулак.

– Кажется, да, – ответила она и врезала Артемису прямо между глаз.

Удивленный мальчик четвертый раз за день улетел в сугроб.

После чего Элфи подмигнула ошеломленному Дворецки.

– Вот теперь мы квиты, – сказала она.

У майора Крута было мало воспоминаний, которыми он действительно дорожил. Но в будущем, в самые мрачные моменты своей жизни, он неизменно вызывал в памяти этот эпизод и едва слышно хихикал себе под нос.

Оперативный центр

Жеребкинс очнулся от боли, что было для него необычно. Он не мог даже припомнить, когда последний раз испытывал подобные страдания. Да, колкие замечания майора Крута порой глубоко ранили его, но физической боли он старался избегать – насколько это было возможно.

Кентавр лежал на полу оперативного центра посреди обломков своего кресла.

– Дубин… – прорычал он, и за этим именем последовала двухминутная речь, состоящая сплошь из непечатных выражений.

Наконец излив гнев, Жеребкинс, пошатываясь, поднялся со своего знаменитого плазменного пола и попытался оценить ситуацию. Круп его был опален, причем больше всего досталось самой важной, задней части, на которой появились две здоровенные проплешины. А ведь именно на эту часть в первую очередь обращает внимание любая потенциальная подруга. В общем, на какое-то время о ночных клубах можно было забыть. Хотя Жеребкинс никогда не слыл хорошим танцором. Но двигать копытами каждый дурак может, правда? Мозгами шевелить куда труднее…

Дверь в оперативный центр была закрыта. Как говорится, даже гному не пролезть. Жеребкинс ввел код входа-выхода: «Жеребкинс. Двери».

Компьютер не ответил.

Он попробовал прибегнуть к голосовому управлению:

– Жеребкинс. Один, два, один, снять блокировку дверей.

Никакого ответа. Он был заперт. Стал пленником собственных устройств безопасности. Даже окна были затемнены. Заперт изнутри и снаружи. Ничего не работало.

Впрочем, тут он был не совсем точен. Работало как раз все, но его драгоценные машины не реагировали на команды своего хозяина. И Жеребкинс прекрасно знал, что из центра невозможно выйти, не получив доступа к главному компьютеру.

Жеребкинс сорвал с головы шапочку из фольги и яростно скомкал ее.

– Даже ты меня предала, – проворчал он, швыряя шапочку в устройство для переработки отходов.

Устройство должно было определить химический состав выброшенного мусора и переправить его в соответствующий контейнер.

На стене ожил плазменный экран, и на нем появилось прелестное лицо Опал Кобой. Кентавру давненько не доводилось видеть такой широкой улыбки.

– Привет, Жеребкинс. Как поживаешь?

Жеребкинс тоже улыбнулся, правда не так широко.

– Опал? Какими судьбами?! Как поживает твой папенька?

Все знали, что Опал некогда обанкротила фирму отца. Это была легенда среди бизнесменов подземного мира.

– С ним все хорошо, спасибо. «Заоблачный дом» – отличная психушка.

Жеребкинс решил попробовать прибегнуть к искренности. Этим инструментом он пользовался не часто, но сейчас стоило рискнуть.

– Опал, ты сама подумай, что ты делаешь. Дубин совсем обезумел, неужели ты не видишь? Получив то, что ему нужно, он избавится от тебя!

Но в ответ пикси кокетливо покачала идеально отлакированным ноготком.

– О нет, Жеребкинс, ты ошибаешься. Я нужна Шипсу. Действительно нужна. Он не смог бы ничего добиться без меня и моего золота.

Кентавр посмотрел прямо в глаза Опал. Пикси действительно верила в то, что говорила. Ну конечно, она же гений, а стало быть, не может ошибаться.

– Я знаю, почему ты так поступаешь, Опал.

– Правда?

– Ты до сих пор завидуешь, что университетская медаль за научные достижения досталась мне, а не тебе.

На секунду Опал лишилась самообладания, и ее лицо разом утратило свою привлекательность.

– Да, это я должна была получить ту медаль, глупый кентавр! Мои крылья куда лучше твоей глазной видеокамеры! Но победил ты. А знаешь почему? Потому что все награды всегда достаются вам, самцам!

Жеребкинс удовлетворенно улыбнулся. Даже в таких неблагоприятных обстоятельствах он не мог упустить возможности поиздеваться над противником.

– Что ты хочешь, Опал? Или решила просто поболтать о старых добрых временах, когда мы учились в университете?

Опал поднесла хрустальный бокал к губам и сделала большой глоток.

– Я решила сказать тебе, Жеребкинс, что слежу за тобой – чтобы у тебя не возникало никаких иллюзий. А еще я хотела продемонстрировать тебе, что происходит в центре города. Кстати, этот репортаж ведется в реальном времени, его снимают ваши же полицейские камеры, а Шипс сейчас доказывает Совету, что именно ты организовал беспорядки. Приятного просмотра.

Лицо Опал исчезло, вместо него появился вид центральной части Гавани, района рядом со «Спадучим торговым центром Спада». Обычно эта местность буквально кишела туристическими парочками, приехавшими сюда из Атлантиды и просто обожающими фотографироваться на фоне фонтана. Сегодня туристов тут не было, потому что площадь превратилась в настоящее поле боя. Б’ва Келл развязала открытую войну против полиции, и, судя по всему, бой был неравным. Гоблины палили из «тупорылов», однако никто из стражей порядка не отстреливался. Полицейские лишь перебегали от укрытия к укрытию и медленно, но верно отступали.

У Жеребкинса отвисла челюсть. Это настоящая катастрофа. И во всем обвинят именно его. Впрочем, козлов отпущения редко когда оставляют в живых – они же могут предъявить доказательства своей невиновности. Нужно немедленно сообщить о происходящем Элфи, иначе очень скоро всему волшебному народцу придет конец.

Глава 10

ДЕЛО – ТРУБА

Центральная часть Гавани

Даже в свои лучшие дни «Спадучий торговый центр Спада» был не самым приятным местом. Чипсы, которые подавали в местных кафешках, были жирными, мясо – загадочным, а в молочном коктейле было полным-полно комков. Тем не менее торговля процветала, особенно в дни солнцестояния.

Но в данный момент капитан Труба Келп предпочел бы сидеть в одной из местных закусочных и давиться резиновым гамбургером, а не уклоняться от лазерных лучей. Хотя «спадучие гамбургеры» были не менее опасны для здоровья, чем гоблинские «тупорылы».

Крут куда-то испарился, и командование перешло к капитану Келпу. В нормальной ситуации он бы с радостью принял на себя такую ответственность. Однако в нормальной ситуации в его распоряжение были бы предоставлены весь полицейский транспорт и самое мощное оружие. К счастью, местная связь не вышла из строя.

Труба со своим патрульным отрядом прочесывал злачные места Б’ва Келл, когда на них напала из засады сотня бойцов-гоблинов. Негодяи засели на крышах домов, и отряд полицейских угодил прямо под перекрестный огонь. Операция была слишком хорошо продумана для Б’ва Келл. Обычному гоблину не под силу такие сложные действия: к примеру, он должен сначала почесаться, а потом плюнуть, или наоборот – одновременно он этого сделать не может. Гоблинами явно кто-то руководил.

Труба и один из его младших капралов прятались за будкой моментальной фотографии, а остальным полицейским удалось укрыться в «Спадучем центре».

Пока получалось отбиваться от гоблинов тазерами и электрошоковыми дубинками, но дальность стрельбы тазера составляла всего десять метров, а дубинки были эффективными лишь в рукопашном бою. Кроме того, оба вида оружия работали от электрических батареек, которые имели обыкновение быстро разряжаться. После этого в распоряжении полицейских останутся только булыжники и кулаки. Они даже не могли возвести защитные экраны, поскольку бойцы Б’ва Келл были оснащены полицейскими шлемами. Пусть старой модели, но тем не менее оборудованными специальными фильтрами.

Шаровая молния пролетела над будкой и проплавила дыру в асфальте прямо у ног Трубы. Гоблины умнели не по дням, а по часам. Хорошо хоть не по минутам. Вместо того чтобы пытаться прострелить будку, они начали вести навесной огонь. Времени оставалось совсем мало.

Труба постучал по микрофону.

– Келп вызывает базу. Есть новости об оружии?

– Никаких, капитан, – услышал он в ответ. – Полицейских много, а стрелять можно разве что из пальцев. Мы поставили заряжаться старые электрические винтовки, но на их зарядку уйдет минимум восемь часов. В запаснике спецкорпуса отыскали пару бронированных костюмов, сейчас переправляем их вам. Будут через пять минут. Минимум.

– Д’арвит, – выругался Труба.

Придется отступать. Будка могла развалиться в любую секунду, и тогда они окажутся как на ладони. Капрал, прижавшийся рядом с ним к земле, дрожал от страха.

– Ради всего святого! – рявкнул Труба. – Соберись! Ты же, в конце концов, полицейский!

– Все маме расскажу, – трясущимися губами пообещал его родной брат Шкряб. – Она велела тебе заботиться обо мне, а ты…

Труба погрозил ему пальцем.

– Еще раз напоминаю, капрал: когда мы на службе, я для тебя – капитан Келп. Кстати, именно о твоей шкуре я и пытаюсь сейчас позаботиться.

– Ну да, знаю я тебя, сам удерешь, бросишь меня здесь… – обиженно заныл Шкряб.

Труба уже не знал, кто сейчас бесит его больше – младший брат или вконец обнаглевшие гоблины.

– Ладно, Шкряб, я попробую объяснить. Эта будка долго не продержится. Нам нужно прорываться к торговому центру. Понял?

Трясущиеся губы Шкряба вдруг твердо сжались.

– Ни за что, – отчеканил он. – С места не сдвинусь. Даже ты меня не заставишь. Остаток жизни я решил провести здесь. Мне очень нравится эта будка.

Труба поднял забрало шлема.

– Выслушай меня. Внимательно. Остаток твоей жизни составит примерно тридцать секунд. Мы должны уходить.

– Но гоблины…

Капитан Келп схватил брата за плечи.

– Забудь о гоблинах! – выкрикнул он. – Помни только о моей ноге, которая тут же врежется в твою задницу, если ты посмеешь замедлить шаг!

Шкряб поежился. С этим переживанием он был хорошо знаком.

– Но мы ведь выживем, верно, брат?

– Все будет в порядке, – подмигнул ему Труба. – Я же твой капитан.

Брат кивнул, и его губы снова задрожали.

– Хорошо, а теперь повернись носом вон туда и по моему сигналу беги со всех ног. Понял?

Шкряб снова закивал, его подбородок двигался быстрее, чем клюв дятла.

– Итак, капрал, приготовились… По моей команде…

Еще одна шаровая молния. На этот раз гоблины почти попали в цель. Черный дым повалил от резиновых подошв башмаков капитана Келпа. Труба рискнул высунуть нос из-за угла. Лазерный заряд едва не проделал ему третью ноздрю. Откуда-то сверху свалилась стальная вывеска и запрыгала по мостовой, подбрасываемая лазерными лучами. «Фотография» было написано на ней. Вернее, «отография», потому что вместо «Ф» зияла огромная дыра. Значит, прямого попадания вывеска не выдержит. Впрочем, выбирать не приходилось.

Труба подхватил скачущую пластину и вскинул ее на плечи. Броня своего рода. Полицейские защитные комбинезоны были прошиты микронитями, рассеивающими нейтринные заряды и даже звуковые волны, но «тупорылы» не применялись уже много десятилетий, поэтому комбинезоны не были предназначены для отражения их лучей. Разряд «тупорыла» прожигал ткань, как рисовую бумагу.

Труба подтолкнул брата в спину.

– Готов?

Возможно, Шкряб кивнул, а может, это он так задрожал.

Труба подобрал под себя ноги и прижал панель к спине. Будем надеяться, пару попаданий она отразит. А потом щитом для Шкряба станет тело его брата. Еще одна молния. Прямо между ними и торговым центром. Через мгновение пламя прожжет дыру в асфальте. Самое время бежать. Прямо в огонь.

– Опусти забрало.

– Зачем?

– Я велел опустить забрало, капрал!

Шкряб подчинился. Спорить можно с братом, но не с командиром.

Труба положил ладонь на спину Шкряба и толкнул. Сильно.

– Пошел, пошел, пошел!

И они побежали – прямо сквозь ревущее, яростное пламя. Труба услышал, как трещат и рвутся микронити комбинезона, пытающиеся справиться с нестерпимым жаром. Кипящая смола прилипала к ботинкам, начали плавиться резиновые подошвы.

Они миновали пламя и, спотыкаясь, помчались к двойным дверям центра. Труба стер копоть с забрала. Полицейские ждали его, укрывшись за щитами. Двое медиков-кудесников уже сняли перчатки, готовясь возложить руки на раны и мгновенно начать процесс исцеления.

Оставалось десять метров.

Они продолжали бежать.

Но гоблины тоже увидели цель. Огромный пучок лазерных разрядов пролетел совсем рядом и окончательно уничтожил то, что осталось от витрины торгового центра. Голова Трубы дернулась, когда в его шлем попал один из разрядов. Гоблины продолжали обстрел. Несколько разрядов попали между лопаток. Стальная вывеска выдержала.

Рядом с братьями упала очередная шаровая молния. Ударная волна подняла капитана в воздух, как воздушного змея, бросила на спину брата и пронесла их обоих сквозь разбитые двери. Стена из полицейских щитов мгновенно сомкнулась за ними.

– Шкряб… – прохрипел капитан Келп сквозь боль, шум и копоть. – С ним все в порядке?

– Абсолютно, – откликнулся старший медик, переворачивая Трубу на живот. – А вот на вашей спине к утру расцветут несколько хороших синяков.

– От майора вестей не приходило? – спросил Келп, одновременно пытаясь отбиваться от назойливого медика.

Кудесник покачал головой.

– Ничего не слышно. Крут бесследно сгинул, а Дубину вернули звание майора. Более того, поговаривают, что за заговором стоит Жеребкинс.

Труба побледнел – и вовсе не от боли в спине.

– Жеребкинс?! Не может быть!

От отчаяния он даже заскрипел зубами. Жеребкинс и майор. Стало быть, иного выхода у него нет. Ему придется сделать то, что раньше он видел только в кошмарных снах.

Капитан Келп приподнялся на локте. Воздух над их головами дрожал от лазерных разрядов. Очень скоро гоблины ворвутся в центр. Да, другого выхода нет.

Труба сделал глубокий вдох.

– Ладно, ребята. Все слушайте меня. Отступаем к Полис-Плаза.

Полицейские замерли. Даже Шкряб перестал рыдать. Отступать?

– Все слышали? – рявкнул Труба. – Отступаем! Мы не можем удерживать улицы без оружия. Всё, уходим.

Не привыкшие к поражениям полицейские нерешительными перебежками направились к запасному выходу. Называйте это отступлением, называйте тактическим маневром, но все равно это было бегство. И кто бы мог подумать, что такой приказ отдаст сам Труба Келп?

Арктический терминал

Артемис и его спутники укрылись в помещении терминала. Элфи проделала весь путь на плече Дворецки. Сначала пару минут она громко протестовала, но потом майор приказал ей заткнуться.

– Ты только что перенесла сложную операцию, – сказал он. – Так что помолчи и займись лечебной гимнастикой.

Сейчас Элфи нужно было постоянно разрабатывать палец, чтобы правильно срослись сухожилия. Она должна была выполнять все те движения, которые ее палец частенько производит в обычной жизни. К примеру, делать вид, будто нажимает на курок.

Наконец Элфи, Крут, Дворецки и Артемис сгрудились вокруг осветительного куба в пустынном зале отправления.

– Вода есть? – спросила Элфи. – После этого исцеления очень хочется пить.

Крут подмигнул ей, что случалось с ним не часто.

– Сейчас я покажу тебе один маленький фокус, – пообещал он. – Этой штуке я научился, когда еще вовсю участвовал в полевых операциях.

Он снял с ремня большой патрон с тупым носиком, сделанный как будто из плексигласа и заполненный прозрачной жидкостью.

– Этим не напьешься, – заметил Дворецки.

– В нем воды больше, чем ты думаешь. Это так называемый гидропатрон, то есть миниатюрный огнетушитель. Вода находится в сжатом состоянии, чтобы занимать меньший объем. Ты стреляешь этим патроном в огонь, и от удара вода переходит в свое обычное состояние. Всего в гидропатроне пол-литра, но эти пол-литра находятся под чудовищным давлением. Ты можешь вылить на огонь сто литров воды, но от одного гидропатрона будет куда больше пользы. Мы называем эти штуки «шипучками».

– Превосходно, – сухо заметил Артемис. – Вот только из чего вы будете стрелять? Ваше оружие выведено из строя.

– А зачем нам оружие? – ухмыльнулся Крут, доставая огромный нож. – «Шипучку» можно использовать и в ручном режиме.

Он направил тупой конец патрона на котелок и острием ножа вскрыл крышку. Струя с шипением устремилась в сосуд.

– Угощайся, капитан. И пусть потом никто не говорит, что я не забочусь о своих подчиненных.

– Умно, – признал Артемис.

– Самое удобное, – продолжал майор, убирая пустую «шипучку», – что гидропатрон можно использовать много раз. Достаточно бросить капсулу в сугроб, и компрессор мигом наберет в себя прежнее количество воды. Больше всех тут доволен Жеребкинс – не происходит разбазаривания полицейского имущества.

Элфи сделала большой глоток, и скоро здоровый румянец вернулся на ее щеки.

– Итак, мы попали в засаду Б’ва Келл, – сказала она. – Что все это значит?

– Это значит, что где-то произошла утечка информации, – ответил Артемис, грея руки у тускло светящегося куба. – Мне казалось, что наша операция сверхсекретная. Даже ваш Совет и тот ничего о ней не знал. В курсе был только кентавр, которого, кстати, среди нас нет.

Элфи вскочила на ноги.

– Жеребкинс! Этого не может быть.

Артемис умиротворяюще поднял руки.

– Я просто пытаюсь рассуждать логически. И не более.

– Однако все это лишь предположения, – вмешался в разговор майор. – Хоть и весьма логичные. Но мы должны оценить ситуацию. Что мы имеем и что знаем наверняка?

Дворецки кивнул. Слова майора пришлись ему по душе. Солдат отлично понимал солдата.

Крут сам ответил на свой вопрос:

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 6 789 10 Следующая ⇒