Религиозно-конфессинальный фактор в этнонациональных конфликтах

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 4Следующая ⇒

Неизменная теоретическая модель влияния религии на жизнь общества - содействие его интеграции, сплочению. Реальный исторический опыт говорит о более сложном воздействии религии на процессы, происходящие в обществе. Он может способствовать возникновению и обострению социальных и межнациональных конфликтов. Но может привести к сглаживанию противоречий, выступать как сила интегрирующая. Характер этого влияния во многом зависит от исторического опыта взаимодействия вероисповедных сообществ, от особенностей государственной политики по отношению к религии, религиозным объединениям и верующим, от позиции религиозных центров, мирян и национальных элит.

Переход от тоталитаризма к демократии в полиэтническом и поликонфессиональном обществе - а российское общество является именно таковым - чреват усилением этнонациональных противоречий, ростом национальной и конфессиональной нетерпимости.

Социологический опрос, проведенный Российским независимым институтом социальных и национальных проблем по всероссийской выборке весной 1993 года, показал, что неприязнь, проявляемая по отношению к исламу и иудаизму, к народам мусульманской и буддийской культуры, к «лицам кавказской национальности», а также к евреям, очень высока, а среди так называемой «реформенной» молодежи (16-20-летних) она в 2-2, 5 раза выше, чем у представителей старших поколений.

Усилению межконфессиональной и межнациональной напряженности способствуют, наряду с экономическим кризисом и переделом государственной собственности, стремление властных структур и национальных элит использовать религии и их институты в своих политических интересах; нарушение государственными органами и должностными лицами конституционных принципов отделения религиозных объединений от государства и равенства религий перед законом; сильная тенденция к превращению Русской православной церкви в государственную церковь; активизация исламского фундаментализма.

Лозунги превращения русского православия в государственную религию, а России - в «православную державу» находят однозначный отклик в среде народов мусульманской и буддийской культур, способствуя усилению антирусских, националистических настроений, фактически помогая укрепить позиции сепаратистов.

Российская общественность выражает серьезную озабоченность в связи с ухудшением межконфессиональных и межэтнических отношений. В заявлении группы священнослужителей и мирян русской православной церкви, опубликованном в «Независимой газете», говорится о том, что «дух ненависти» к «инородцам» и христианам других конфессий проник в ограду Церкви». Авторы заявления призывают православных граждан России: «Изгоните из своих сердец межнациональную и межконфессиональную вражду, как и всякую вражду, не имеющую ничего общего с христианством». Реалии сегодняшнего дня свидетельствуют о том, что осуществить этот призыв будет нелегко.

Анализ результатов опроса 85 экспертов - ведущих религиоведов России, видных религиозных деятелей различных конфессий и активистов религиозно-политических партий и движений - показывают, что в ближайшие годы в России ослабления напряженности в отношениях между вероисповеданиями не предвидится. Более того, ожидается ее усиление.

В свете рассматриваемой проблемы особый интерес представляют данные, касающиеся межконфессиональных противоречий между христианами и мусульманами, православными и католиками, так как эти противоречия способствуют заметному осложнению межнациональных отношений. Почти 100% экспертов уверены, что названные противоречия сохранятся на прежнем уровне.

Принадлежность противостоящих сторон в этноконфликтной ситуации к различным конфессиональным культурам создает много шансов для ее развития в полномасштабный, затяжной, а нередко и насильственный конфликт.

Во-первых, в этом случае возникают условия, позволяющие использовать религию в целях этнополитической мобилизации, для подготовки этнонациональной общности к противоборству с подлинным или мнимым противником, дегуманизации и демонизации его образа. В священных текстах и исторических фактах отыскивается аргументация, способствующая поддержанию накала страстей на высоком уровне. При этом подчас используются сюжеты прошлых веков, касающиеся соответствующих деноминаций, которые не имеют никакого отношения к этносам, участвующим в конфликте. Таким образом, межнациональный конфликт существенно отягощается, приобретая черты межконфессионального противоборства, еще более сокращая возможности рационализации поведения противодействующих сторон.

Во-вторых, увеличению продолжительности конфликта и усилению его ожесточенности могут способствовать и способствуют часто на деле солидарность с конфликтующими сторонами единоверцев из других стран, их моральная и материальная поддержка (в том числе поставками оружия и направлением боевиков).

В-третьих, принадлежность противоборствующих сторон в этнополитическом конфликте к различным конфессиям резко уменьшает пространство для использования возможностей религий и их институтов в целях урегулирования конфликта или хотя бы минимизации насилия в нем.

По похожей схеме развивались кровопролитные арабо-израильский, хорвато-мусульманский, сербскохорватский, армяно-азербайджанский и многие другие конфликты.

Опасность использования религий в политической борьбе особенно велика и сегодня, когда главной угрозой гражданскому миру, межнациональному согласию, целостности российского государства является радикализм. Поддержка религиозными организациями той или иной политической группировки может способствовать усилению конфронтации. Одновременно такие действия могут вести и ведут к противопоставлению различных конфессий (а в условиях России этноконфессиональных общностей) друг к другу, к резкому обострению противоречий внутри вероисповеданий.

27) концепция " внутреннего КОЛОНИАЛИЗМА" ( тут все теории этнического взаимодействия, чтобы больше было, для сравнения с нужной)

Все современные теории этнического взаимодействия исходят из неизбежного конфликта между традиционным и модернизированным обществом и укладываются в два основных направления: культурное, основанное на противопоставлении традиционной этнической общности модернизированной в сфере духовной культуры; структурное, исследующее конфликт этих обществ в сфере экономики и социально-экономических отношений.

Культурное направление породило концепции аккультурации и мобилизации, структурное — интегрированности и внутреннего колониализма.

Концепция аккультурации была разработана в 1930-х гг. Р. Редфил-дом, Р. Линтоном, М. Хсрсковицем. До сих нор исследования в этой области занимают значительное место в американской культурной антропологии. Под аккультурацией в этнологии понимается процесс, в ходе которого одна этническая группа, вступая в продолжительный и непосредственный контакт с другой группой, отличной от нее в культурном отношении, изменяет свою первоначальную культурную модель. Иногда аккультурация осуществляется в форме взаимного избирательного усвоения элементов культуры обеих взаимодействующих этнических групп. Процесс аккультурации порой сравнивают с физическим процессом осмоса — односторонним проникновением жидкости через мембрану. Авторы концепции (читают, что результатом аккультурации является состояние этнической однородности. Культурные различия между этническими общностя-ми в конце концов уравниваются (процесс автоматический, неизбежный и неотвратимый) в соответствии с относительным весом взаимодействующих этнических групп. Диффузия культуры идет от ядра к периферии, от более развитого общества к менее развитому, часто на уровне бессознательного заимствования И подражания, па-подобие процесса физического осмоса. На уровне же индивида периферийной этнической общности выбор делается уже сознательно: если предоставить ему выбор между традицией и инновацией, с большей вероятностью он выберет последнее (так считают авторы концепции аккул ьтура ци и).

Таким образом, если обеспечить широкий диапазон взаимодействия между периферийными и доминирующими общностями, само время будет работать на постепенную интеграцию обеих этнических групп.

Процессы аккультурации в современном мире действительно идут, но нельзя делать упрощенный вывод, что они приведут к культурной интеграции при любых обстоятельствах. В реальных исторических условиях результаты аккультурации во многом определяются конкретными социально-политическими условиями коммуникаций этих народов. В зависимости оттого, каковы формы и способы взаимодействия (завоевание, экономическая эксплуатация, мирное и равноправное сотрудничество), результаты аккультурации будут разными.

Концепции мобилизации рассматривают проблемы межэтнических взаимодействий внутри полиэтнических государств, где политика нацелена прежде всего на упрочение этих государств. Большую роль эти концепции придают деятельности центрального правительства но насаждению того, что часто называется общенациональ-ной политической культурой, - наиболее эффективного средства, обеспечивающего процесс этнической консолидации. Сторонники концепций мобилизации отмечают, что постоянного культурного взаимодействия между этническими общностями для достижения национальной интеграции недостаточно. Поэтому администрация со всем своим аппаратом власти должна склонить инертные, традиционно замкнутые группы к принятию доминирующей культуры. Лучше всего этого можно добиться, обратившись к популярным национальным символам и ценностям, особенно с помощью средств массовой коммуникации. Контроль над ними позволяет режиму стимулировать чувства национальной идентификации, обучать необходимым навыкам, централизовать свою власть, повысить статус некоторых групп за счет других и вообще манипулировать идеологией больших масс благодаря хорошо развитой технике пропаганды.

Но одной пропаганды в СМИ мало, во многих странах все чаще наблюдаются экстремистские выступления сепаратистов, поэтому часть Концепций мобилизации обращает внимание па культ харизматического лидера, т.е. национального лидера, наделенного даром зажигать сердца людей, вести их за собой, прививать им чувства политической и этнической общности (теория основана на концепции М. Вебера).

Некоторые концепции мобилизации особую роль отводят совместному участию межэтнической элиты в управлении политикой, экономикой, культурой. Считается, что такое совместное управление вырабатывает у этнических элит взаимоприспособление и взаимопонимание, которое потом просачивается на уровень масс. Эти так называемые функциональные концепции мобилизации подразумевают возможность этнической элиты влиять на рядовых членов своей группы с одинаковой эффективностью, хотя на самом деле результаты этого просачивания весьма различны для каждой этнической общности. Поэтому концепции социальной мобилизации могут описать лишь конкретные варианты этнических процессов п не носят общего характера.

Концепции итпегрированности возникают потому, что одними культурными факторами невозможно объяснить течение этнических процессов, особенно в развитых странах, где, казалось бы, имеются все условия и для целенаправленной аккультурации, и для культурной адаптации, осуществляемой путем пропагандистски-информационных методов социальной мобилизации. Тем не менее этнический традиционализм в развитых промышленных странах сохраняется, а этнический сепаратизм даже возрастает. Поэтому ученые все чаще обращают внимание на социально-экономические факторы процессов межэтнической коммуникации.

Популярен тезис о слабой интегрированности выступающих за традиционализм периферийных этнических общностей в национальную социально-экономическую структуру, что и порождает меж-этническую напряженность, идеологически прикрываемую возрождаемыми традиционными культурными символами.

Поэтому часть проблем этнической интеграции (Каталония и Андалусия в Испании, Квебек в Канаде, валлоны в Бельгии) сводится к средствам и целям национального развития и к экономической интеграции всего общества: нужно включить этническую общность в государственную систему коммерческих связей (хотя сам по себе процесс перестройки экономики очень мучителен) и после достижения равновесия возникнут условия для культурной интеграции. По сути дела, это разновидность осмотической модели, но в данном случае этническое взаимодействие идет не столько через распространение культурно-духовных элементов, сколько через вовлечение в общую систему распределения материальных благ и услуг.

Но иногда в современных условиях трудно включить периферийные территории в единую экономическую систему, могут появиться новые дискриминируемые районы и населяющие их этнические группы, так что наряду со сближением этнических групп возможно обострение межэтнических отношений. Современные интеграционные процессы и связанное с ними региональное разделение труда стимулируют как центростремительные, так и центробежные тенденции.

Концепции структурной интегрированности применимы к некоторым этническим процессам и ситуациям, но считать их универсальными нельзя. Этнос может быть вполне интегрированным в социально-экономическую систему, но при этом активно участвовать в сепаратистских движениях (шотландцы и уэльсцы в Англии; корсиканцы и бретонцы во Франции).

Концепции внутреннего колониализма отражают еще одну грань современного мира. Если концепции интегрированности более пригодны для развитых индустриальных стран, то в развивающихся странах межэтнические процессы хорошо объясняются концепциями Внутреннего колониализма.

Механизм культурной колонизации достаточно прост. О ней можно говорить всякий раз, когда представители другой культуры, в силу разных причин (например, численного технического, военного превосходства) оказавшиеся на чужой территории, начинают активно навязывать свои культурные ценности, нормы и модели поведения.

Следует отметить, что в данном контексте сам термин «колонизация» не несет ни политической, ни оценочной нагрузки, а является просто описанием определенного типа взаимодействия различных этнокультурных систем. Говоря о культурной колонизации, необходимо иметь в виду, что она может осуществляться в различных формах: политической, экономической и др.

«Колониальная ситуация» обычно предполагает господство расовой или культурной отличных правящих групп над коренным населением, стоящим на более низком уровне экономического развития. Господство оправдывается расовым, этническим или культурным превосходством, и власть метрополии узаконивается не только военной силой, но также комплексом расовых или культурных стереотипов. Эта ситуация и сегодня существует - не только на заморских территориях, но и в самих метрополиях - на их периферии. Ситуацию поиска «внутренних Америк», как назвал ее Ф. Бродель, можно обнаружить пр всему миру.

Доминирующая этническая группа, проживающая в центре, практикует дискриминацию по отношению к культурно отличающимся от нее периферийным группам, что очень напоминает классическую заморскую колониальную ситуацию, воссоздает в прямой или замаскированной форме социально-экономическое неравенство*, приводит к межэтнической обособленности, отчуждению, порождает дискриминацию по языку, религии, этнической принадлежности.

Концепция внутреннего колониализма хорошо объясняет многие этнические процессы как в развивающихся, так и в развитых странах. Она лучше учитывает такие скрытые факторы, как исторические традиции, географическая среда, этнопсихологические установки, устойчивые стереотипы в отношениях между этническими общностями и т.д.

28) КОНЦЕПЦИЯ " конфликта ценностей"

Многие свойства конфликта интересов, его амбивалетность, в частности, характерны и для конфликта ценностей, которые представляют собой обобщенные представления людей относительно целей и норм своего поведения. В ценностях воплощаются исторический опыт и культура отдельных групп (этносов, классов и т.д.), т.е. они служат своеобразным ориентиром, с которым люди соотносят свои действия.

Экономические, культурные и политические перемены связаны между собой и в известной мере предсказуемы. Так, при индустриализации наблюдается непрекращающийся сдвиг от традиционных к рационально-правовым ценностям. Современные стремления людей к получению образования, развитию науки и техники, достижению относительной самостоятельности в поступках и т.д. отмечают многие исследователи.

Две основные школы (марксистская и веберовская) заметно различаются в оценке конфликта ценностей. Если сторонники марксисткой школы утверждают, что экономические интересы предопределяют политические и культурные ценности, то приверженцы веберовской версии считают, что культурные ценности имеют приоритет. Несмотря на разницу в подходах обе они сходятся в том, что связи интересов и ценностей не только неоспоримы, но и тесно коррелируются.

Изучение ценностей в 43 странах мира (1990-1991) показало: модернизация ведет к появлению синдрома индустриализации, вызывает профессиональную специализацию, бюрократизацию, централизацию, подъем образовательного уровня и такую конфигурацию верований и ценностных ориентации, которые тесно связаны с высоким уровнем экономического развития. Однако в высокоразвитых индустриальных обществах, кажется, проявляется второй синдром, выражающийся в том, что экономический рост теряет свою центральную роль. В то же время возникает синдром культурных и институциональных изменений, связанных с переносом внимания на качество жизни в целом и на демократичность политических институтов в частности.

Таким образом, ценности, являясь относительно общими, стабильными характеристиками людей, меняются от воздействия экономических, социальных и других факторов и направляют своих носителей к определенным целям. Люди, следовательно, в своей деятельности стремятся к удовлетворению своих потребностей, реализации своих интересов, руководствуясь ценностными представлениями о том, что для них приоритетно, а что нет.

Связь конфликта ценностей с потребностями и интересами в значительной мере опосредована. С учетом значимости сознания отдельные конфликты ценностей бывают унаследованными памятью о прошлых обидах и столкновениях. Бывает и так, что люди одной группы (поселенческой, например), имеющие сходные интересы, резко расходятся в религиозных воззрениях.

Относительной самостоятельностью обладают внутренние психологические конфликты. Если 3. Фрейд все больше склонялся к оценке такого рода конфликтов в качестве поля битвы между вытесненными и вытесняющими силами, то современные исследователи находят, что в число внутренних конфликтов должны быть включены противоречивые отношения не только к другим людям, но и к самому себе, противоречивые качества и противоречивые множества ценностей.

Поскольку конфликты часто касаются убеждений, веры или моральных ценностей, их признание предполагает, что мы развили свою собственную систему ценностей. Просто заимствованные убеждения, не являющиеся частью нашего Я, едва ли обладают достаточной силой, чтобы вызывать конфликты или служить ведущим критерием при принятии решений. Такие убеждения, если на них оказывается воздействие, легко заменяются другими. Если мы просто заимствовали взращенные в нашем окружении ценности, то конфликты по очень важным для нас вопросам не возникают.

Спецификой обладают и другие уровни конфликта ценностей: между индивидами, малыми, большими группами. Геополитики находят резкие различия не только между ценностями отдельных стран, но и целых цивилизаций. Христианская цивилизация, например, издавна в качестве канонов признает десять моральных заповедей (" не убий", " не прелюбодействуй", " чти отца своего" и т.д.). Однако в развитых странах Запада традиционные формы религии (протестантизм, католицизм) находятся в упадке: уровень посещения церквей снижается, обесценивается и роль традиционной морали. Люди в меньшей степени, по сравнению с прошедшими десятилетиями, склонны поддерживать требования относительно абортов, самоубийств, гомосексуализма, разводов.

В то же время исламский фундаментализм с его ценностями находится на видимом подъеме, особенно в тех странах, где экономика либо слабо развита, либо основана исключительно на продаже нефти.

Конфликты ценностей в России и других странах в так называемый переходный период (проведение кардинальных экономических и политических реформ) также обладают определенными специфическими чертами. При всем разнообразии процессов в этих странах самым крупным считается конфликт между традиционализмом и модернизмом. Этот конфликт развивался постепенно, он по многим причинам предшествовал политическим событиям начала 90-х гг. XX в.

Эмпирические исследования в восточноевропейских странах изобилуют выводами о кризисе модернизма и трудностях в обновлении традиций, но в России и на территории бывшей Югославии эти процессы воспринимаются особенно остро. Здесь возникло организованное сопротивление переменам, в котором приняли участие и правящие политические и культурные группы, опираясь на массовую поддержку обнищавшего населения. Другие слои в какой-то мере сохранили модернизаторский потенциал, а в рядах образованной молодежи действуют даже постмодернистские тенденции. Однако трудно определить, насколько они самобытны, а в какой степени являются заимствованием и подражанием западным стандартам. Этот конгломерат ценностей сказывается на позициях политических партий. Исследования выявляют значительные ценностные наложения, смешивание и комбинирование на первый взгляд несовместимых систем (Д. Пантич).

Другими важнейшими видами конфликтов ценностей являются: конфликт между свободой и равенством, справедливостью и неравенством, между коллективизмом и индивидуализмом, ксенофобией (вражда и неприязнь к иностранцам) и открытостью к миру, демократией и авторитарностью, стремлением к общественной собственности и ориентацией к частной собственности.

Наиболее профессиональные исследователи (Н.И. Лапин, М.Н. Горшков и др.), ведущие мониторинг ценностных ориентации российского населения с 1989 г., сделали вывод: ныне ценностное сознание россиян находится отнюдь не в начале, а примерно посередине пути к модернистской системе ценностей или одолели больше половины этого пути. Сами конфликты ценностей заметно ускоряют или замедляют общественные изменения.

В развитых западных странах наблюдается постепенное исчезновение тех систем ценностей, которые сложились в условиях дефицита, и явное распространение среди все расширяющихся сегментов общества таких ценностей, в основе которых лежат обеспеченность и стабильность (Р. Инглхарт). Это обусловливается беспрецедентно высоким уровнем реального благосостояния, которым характеризуется положение народа в передовых индустриальных странах, в отличие от условий существования более ранних обществ. В развитых индустриальных странах большинство людей считают достаток само собой разумеющимся и воспринимают его как должное. И именно потому, что они относятся к своему материальному благополучию как к должному, они не осознают степени влияния этой данности на их мировоззрение.

В новой системе ценностей из тех, которые издавна играли ключевую роль в становлении индустриального общества, т.е. экономические достижения, рост и рациональность, в какой-то степени потеряли свое влияние. На уровне общества в целом наблюдается радикальное замещение приоритетов раннего этапа индустриализации, усиливается тенденция к переносу упора с экономического роста на озабоченность его отрицательным влиянием на окружающую среду. На уровне индивидуума максимизация экономических успехов постепенно лишается приоритета: для возрастающей части населения куда более значащими становятся самовыражение и стремление к осмысленному труду. Изменяются и мотивации в труде: максимизация доходов как главный приоритет все очевиднее уступает место степени удовлетворенности самим процессом труда

⇐ Предыдущая 123 4 Следующая ⇒