СОСТАВ И СТРУКТУРА УЯСНЕНИЯ СОДЕРЖАНИЯ УЧЕБНОГО МАТЕРИАЛА КАК ПЕРВОГО МАКРОКОМПОНЕНТА УЧЕНИЯ

Как отчетливо видно по работам, рассмотренным в обзоре, уяснение содержания учебного материала, получение знания об объектах, процессах, действиях в учении всеми авторами пра­вильно рассматриваются как разновидность познания, познава­тельной деятельности. Соответственно состав и структура данно­го макрокомпонента учения описываются на основе представле­ний о составе и структуре познания в научной и практической деятельностях (последнее в широком смысле, включая сюда про­ектирование, конструирование, разработку методов и средств деятельности и т. п.).

Указанные представления разрабатывались всегда в рамках •философии, логики, общей психологии и заимствовались иссле­дователями процесса учения для описания его структуры как разновидности познавательного процесса. Так было в истории, так это происходит и в настоящее время. Например, представле­ния Я. А. Коменского о структуре учения как познания отчетли­во восходят к взглядам философов, считавших исходным источ­ником знаний чувственность. Особенно большое влияние на Я- А. Коменского оказали работы Ф. Бэкона с его акцентом на индукцию в противовес акценту на дедукцию у Аристотеля, до­веденному до предела у схоластов.

Поскольку развивались и дополнялись описания структуры познания, развивались и соответствующие представления о струк­туре учения. Поэтому полнота описания учения в современных концепциях по сравнению с ранними заведомо большая, и это не требует пояснений. Но применительно к одному и тому же исто­рическому периоду можно констатировать различную полноту описаний структуры учения у разных авторов, что определяется принятием и полнотой ассимиляции ими философских и других-описаний познания.

Как показывает обзор литературы, указанная ассимиляция описаний познания авторами концепций учения была и является весьма не простым предприятием, и поэтому она происходила и происходит с достаточно различным успехом у разных авторов. Мы, к сожалению, не можем здесь провести анализ в историче­ском плане с тем, чтобы показать, что на всех этапах исследова­тели учения почти всегда отставали и не полно воспринимали описания структуры познания, имевшиеся в науке в каждый период. Мы будем анализировать прежде всего современные кон­цепции и с современных позиций.

Таким образом, качество (полнота и систематичность) описа­ния структуры научного познания определяет качество описания структуры соответствующего компонента учения, а именно полу­чения знания об объектах действительности и действиях с ними. По обзору литературы видно, что в концепциях учения достаточ­но активно используются данные о составе познания из соответ­ствующих областей. Здесь, как мы видели, отмечаются в соста­ве учения и такие важные познавательные операции, выделяемые в специальных работах по познанию начиная чуть ли не с антич­ного периода, как восприятие объектов, внешнее взаимодействие с объектами, их сравнение, сопоставление, анализ (различение и. выделение свойств, частей, связей и отношений объектов), син­тез (отождествление и объединение свойств элементов, связей и: отношений объектов, абстракция и обобщение), актуализация прошлого опыта, соотнесение с ним и его переработка, многие собственно логические операции (определение понятий, осущест­вление индуктивных и дедуктивных выводов, систематизации,, классификации) и даже, хотя значительно реже, установление причин и объяснения, а также некоторые другие операции по­знания. Отмечается различный характер познавательных про­цедур по отношению к прошлому опыту—репродуктивный или поисковый, продуктивный, и соответственно приводятся описания целого ряда операций, характерных для продуктивного позна­ния, выделенных в философии и психологии: ознакомление с ус­ловиями и возникновение проблемы, анализ условий и требова­ний, выдвижение гипотез, их проверка, выполняемые на основе механизмов анализа через синтез, обобщения, расширения обла­сти поиска и конкретизации, использование вспомогательных за­дач и ряд других..

Однако если рассматривать концепции учения по отдельно­сти, то в каждой можно фиксировать выраженную неполноту даже относительно приведенного выше перечня познавательных операций, представленных во всех концепциях учения вместе.

Во многих концепциях состав познавательных процессов пред­ставлен фрагментарно, виды аналитических и синтетических опе­раций познания описываются частично, недостаточно системати­зирование Например, абстрагирование, различение, разделение,, исключение из системы, конкретизация являются разновидностя­ми анализа, а они часто даются наряду с анализом как особой операцией; обобщение является разновидностью синтетических, операций, а оно часто перечисляется рядоположенно с операцией 'синтеза, как будто существует такая специальная операция, от­личная от операций отождествления, объединения, включения в систему, обобщения, дедукции и которая не является просто об­щим названием для всех этих операций. Иногда даже отдельные из перечисленных операций рассматриваются как производные от анализа и синтеза (например, абстракция и обобщение), тогда как они являются производными от других более простых аналитических и синтетических операций: различений, отождест­влений и др., а не от анализа и синтеза как особых операций.

В подавляющем большинстве концепций учения не представ­лен один очень важный класс общих познавательных операций — понимание речевых сообщений об объектах действительности, их свойствах, отношениях, сущностях. Лишь в единичных работах отмечается наличие таких актов в составе учения и им дается весьма общая и неразвернутая характеристика.

Однако главный недостаток большинства работ, на наш взгляд, заключается в том, что весьма не полно используются представления о специфических характеристиках содержания и структуры эмпирического и особенно теоретического уровня по­знания. Только небольшое число авторов развернуто и экспли­цитно опирается при построении своих концепций учения на дан­ные об особенностях эмпирического и теоретического уровней по­знания. К ним относятся из зарубежных авторов концепции Пиаже и частично Брунера, а из советских авторов концепции Рубинштейна, Давыдова, Щедровицкого, частично Гальперина.

Описания научного познания у Ж. Пиаже в общем виде весь­ма полно отражают его состав. Вместе с тем эти описания да­ются им при анализе путей познания в психологии, в науке во­обще. Но они недостаточно используются при описании высших стадий развития интеллекта и соответственно состава учения в его развитой форме. Как отмечалось в обзоре, Пиаже описывает научное познание как состоящее из трех фаз: анализа эмпири­ческих законов, установления объясняющих законов, дедукции эмпирических законов из объясняющих теоретических законов. В целом эта схема описывает полно основные процедуры научно­го познания, но она слишком общая, особенно в отношении пред­ставления второй фазы — установления объяснительных законов и принципов. Пиаже' не выделяет виды объяснительных законов и принципов, выделяемых в науковедении, не указывает на воз­можность и наличие многих уровней объяснений и систем объяс­нений. При описании завершающих этапов развития интеллекта и развитых форм учения Пиаже не пользуется эксплицитно даже этой общей схемой и сосредоточивается только на причинных ги­потетических объяснениях и их эмпирическом доказательстве. Роль творчества в познании отмечается Пиаже также лишь в са­мой общей форме, а основными его механизмами считаются лишь стохастические процессы изменения прошлого опыта [10]. Важнейшим компонентом развитого познания является «ис­следование структуры самих понятий», рефлексия структуры по­знания в индивидуальном сознании. Она может быть разной сте­пени выраженности и полноты, но в том или ином объеме она всегда есть и является его неотъемлемой частью.

В представлениях Ж- Пиаже о структуре познания и учения этот компонент отсутствует, хотя рефлексия в другом смысле им, выделяется. Мы имеем " в виду рефлексивность формально-опе­рационального мышления, в котором в речевой форме представле­ны операции с тем или иным реальным материалом, осуществляе­мые в конкретно-операциональном плане. Подчеркиваем: не об­щие логические характеристики конкретных операций, а состав, преобразований конкретного предмета в той или иной области.

Д. Брунер также описывает познание и учение как отраже­ние эмпирических характеристик объектов (конструирование мо­делей, соответствующих внешней информации) и отражение сущ­ности объектов (конструирование моделей, выходящих за преде­лы непосредственной информации путем постулирования аксиоме и гипотез о причинах и сущности явлений). Первое Брунер свя­зывает с «эпизодическим эмпиризмом», второе — с «кумулятив­ным конструкционизмом» [13, с. 193]. Это описание также яв­ляется весьма общим и малоконкретизированным, что делает его неполным. Брунер настойчиво подчеркивает творческий харак­тер познания на теоретическом уровне, но его описания акта от­крытия сводятся лишь к общему и неопределенному указанию на, интуицию и озарение.

Представления о познании и связанная с ними трактовка структуры учения в концепции П. Я. Гальперина характеризу­ются весьма общими положениями о полных и неполных, обоб­щенных и конкретных знаниях и соответствующих им процессах, построения и усвоения этих видов знаний в науке и учении.

Как мы видели выше в обзоре работ, обобщенные знания. П. Я. Гальперин задает как знания, отражающие основные еди­ницы материала, «на которые членится данная сфера действи­тельности на современном уровне научных знаний» [25, с. 66], и законы их сочетания..

В. В. Давыдов, давая оценку -указанным описаниям, пишет: «Характеристики «конечных» или «основных единиц» материала» имеющиеся в работах П. Я. Гальперина, в логически неразвитой, и метафорически-косвенной форме описывают то, что мы опреде­лили выше как реальную, содержательную абстракцию, как ис­ходную «клеточку» изучаемой системы» [36, с. 351]. Мы думаем,. что такая трактовка рассматриваемых описаний научных знаний возможна, но только при интерпретации их по самому сильному варианту, и она не единственно возможная. Они могут рассматриваться и как описания формальных абстракций. Очень многие¹ примеры, в которых раскрывается их смысл, как раз относятся к последним. Сказанное касается и обучения написанию букв. в работе Н. С. Пантиной [92], и к формированию производствен­ных навыков в рабочих профессиях в работе 3. А. Решетовой {101], умений играть в шахматы в работе Н. Ф. Талызиной и Ю. В. Яковлева [118], навыков пунктуации в работе М. Я. Мику-линской [88] и к- обучению техническим дисциплинам в работе И. П. Калошиной [60] и др.

Другие работы, например Айдаровой [5], Ждан и Гохлернер {43], относятся к случаям использования простых теоретических знаний.

Более полноценным теоретическим знанием можно считать лишь знания и действия, используемые в построении курса химии 3. А. Решетовой. Правда, данный автор уже описывает научные знания в терминах системного подхода, и именно поэтому, как мы думаем, здесь и стал возможным выход на теоретические знания в «чистом» виде. Хотя мы считаем, что для этого есть еще более адекватный подход, а именно материалистическая диалектика. Системный подход есть лишь частичное ее воплоще­ние в изучении научного познания, и поэтому его использование также не лишено ряда ограничений..

3. А. Решетова характеризует теоретическое мышление с точ­ки зрения системного подхода следующим образом: «Теоретиче­ское мышление на современном этапе есть специфическая форма -отражения действительности: оно отражает вещь как систему, ее инвариант (структуру), возможные варианты ее существования. и законы (пределы устойчивости), порождение существенных свойств системы ее внутренним строением (структурой)» [102, с. 87]. Здесь, как мы видим, основной акцент сделан на так на­зываемых структурных объяснениях. При всей важности этого вида объяснений в науке они не являются единственными и ос­новными. Кроме них, как известно, выделяются атрибутивные, причинные, функциональные и генетические объяснения, которые используются в науках по отдельности и в разных сочетаниях друг с другом. Кроме этого важно не упускать из виду тот факт, что нижестоящие структурные уровни объекта выполняют объяс­нительные функции по отношению к вышестоящим, а все много­уровневые представления объекта- являются не чисто структур­ными, а структурно-генетическими и поэтому требующими также выделения простейших «клеточных» образований на каждом уровне. (Подробнее мы остановимся на этом ниже.)

Данное обстоятельство хорошо учтено в курсе химии, разра­ботанном под руководством Н. Г. Салминой [109], хотя и в нем недостаточно, на наш взгляд, различаются, с одной стороны, клеточки химического анализа каждого уровня, а с другой сто­роны, их сущности. К тому же этот курс строился уже с при­влечением положений концепции В. В. Давыдова.

В концепции П. Я. Гальперина недостаточно систематически представлены также аналитико-синтетические операции (разли­чение, разделение, отождествление, соединение, абстракция, обоб­щение), являющиеся важнейшими познавательными актами. Считая эту работу целиком логической, П. Я. Гальперин избегает их эксплицитного систематического описания. Но без предваритель­ной адекватной логической характеристики познания в психоло­гических исследованиях учения также далеко не продвинешься. Типология знаний, как полных и неполных, обобщенных и кон­кретных, также является определенной логической работой, хотя и не очень совершенной. Аналитико-синтетические операции. отмечаются П. Я- Гальпериным при рассмотрении многих мо­ментов процесса учения, но, к сожалению, эпизодически и ситуативно.

Представления С. Л. Рубинштейна о составе и структуре по­знания и учения отличаются большой полнотой и систематич­ностью. Как мы видели, С. Л. Рубинштейн правильно считает, что процесс осмысления содержания научных знаний совершается как познание единичных явлений, переход от конкретного еди­ничного к отвлеченному общему и от абстрактного общего к на­глядному единичному [103, с. 507] или как отражение явлений движение от явления к сущности и от сущности обратно к явле­ниям действительности. Иными словами, в процесс осмысления, содержания научных знаний включены акты познания трех ви­дов: отражение явлений, выявление сущности, объяснение явле­ний соответственно с характером усваиваемых в учении знаний об исходно наблюдаемых свойствах объектов и процессов разных областей действительности, об основаниях, причинах, сущности наблюдаемых явлений и объяснениях их через выделение сущ­ности. Осуществляются все отмеченные процедуры на основе весьма полно выделяемых С. Л. Рубинштейном операций позна­ния: чувственного восприятия и внешнего взаимодействия с объ­ектами, сравнения, анализа, синтеза, абстракции, обобщения* выводов по индукции и дедукции и др. С. Л. Рубинштейн пра­вильно считает также, что важнейшим компонентом познания является творчество, открытие в единстве с репродуктивным вос­произведением прошлого опыта и выделяет в качестве основного механизма творческого познания «анализ через синтез».

При всех достоинствах описания познания у С. Л. Рубинштей­на к нему можно сделать и некоторые существенные, на наш взгляд, замечания, прежде всего в отношении раскрытия содер­жания теоретических процедур познания.

Рассмотрим в связи с этим более внимательно, какие знания и познавательные акты С. Л. Рубинштейн относит к отражению' явлений, выявлению сущности, объяснению явлений. Отражение объекта на уровне явления — это восприятие и первичное эмпи­рическое обобщение свойств и характеристик объектов, данных в исходном нерасчлененном комплексе, в хаотическом сплетении, множества перекрещивающихся воздействий и их следствий.

Затем следует процедура выявления внутренних, существен­ных свойств- и характеристик объектов путем анализа исходной нерасчлененной картины, ' выделения и абстрагирования в ней от­дельных составляющих, установления их связей и зависимостей в «чистом» виде (незамаскированном привходящими факторами) построения теоретического обобщения.

Наконец, на основе выявленной таким образом сущности про­исходит объяснение исходной эмпирической ситуации путем син­теза данных, полученных при установлении сущности, внутрен­них, собственных свойств вещей.

С. Л. Рубинштейн разъясняет содержание перечисленных выше процедур познания на примерах из области физики газов и политической экономии.

Рассмотрим эти примеры. Первоначально в любом случае происходит отра­жение исходной эмпирической ситуации. Применительно к изучению газов это выглядит следующим образом. «При непосредственном наблюдении на поверх­ности явлений мы имеем картину предельной пестроты: соотношение давления и объема.,., оказывается различным не только при разных температурах, но и при разных давлениях; зависимость объема от давления оказывается при этом раз­ной при разных температурах; зависимости от давления и от температуры, та­ким образом, перекрещиваются. Кривая изменения произведения pv (давления иа объем) с ростом (давления) изменяется по-разному при низких и высоких температурах. Эта эмпирическая кривая оказывается для каждого газа различ­ной: она одна... для воздуха, другая — для С0₂ и третья •— для водорода» [104, с. 114—1151.

Аналогичным образом в политэкономии капитализма на эмпирической по­верхности отражается чрезвычайное разнообразие экономических явлений и их связей: товары, деньги, цены, процент, рента, прибыль (промышленная и торго­вая), спрос и др.

Следующей познавательной процедурой является вычленение из исходной эмпирической данности с перекрещивающимися взаимодействиями различных факторов и закономерностей, для того чтобы разобраться в исходном хаосе, в котором как будто безраздельно царит случайность, и установить существенные, внутренние свойства.

Например, у газов необходимо абстрагировать отдельные зависимости пу­тем выключения изменения других. Так, зависимость объема газов от давления по закону Бойля Мариотта устанавливается при постоянной температуре: при постоянной температуре для данной массы давление газа меняется обратно про­порционально его объему. Зависимость соотношения давления и объема газа от температуры выражается законом Гей-Люссака. Кроме того, все эти зави­симости справедливы при определенном уровне разряженности газа, т. е. 'для идеального газа и т. д.

Также поступал К. Маркс в поисках сущности экономических явлений. Ана­лиз и абстракция от отклонения цен от стоимости, от колебаний спроса и пред­ложения, от расщепления прибавочной стоимости на различные доли и т. п. да­ют возможность «...получить в чистом виде явление образования капитала на почве товарного обмена», закон стоимости и саму стоимость как основу «цены товара... в его собственных, внутренних закономерностях» f 104, с. 120].

Таким образом, в результате разъяснения, анализа хаотической картины од­на за другой выступают закономерности, определяющие ход событий [104, с. 113—114].

Далее следует процедура объяснения конкретных исходных явлений, восхож­дения от абстрактного к конкретному на основе синтеза абстрагированных за­конов и подведения под них конкретных явлений.

В приводимых С. Л. Рубинштейном примерах, поясняющих описания структуры научного познания, недостаточно полно и с некоторыми элементами искажения представлены операции по­иска сущности. Упущенными оказались такие два. обстоятель­ства, как наличие многоуровневой и многопорядковости сущно­стей и наличие объяснений с использованием нескольких оснований разных типов.

Так, в примере из физики газов приводятся объяснения на базе сущности самого низкого порядка через зависимости давления от объема и температуры в законе Бойля — Мариотта и Гей-Люссака соответственно. Однако, как изве­стно, сущность давления и законы влияния на него объема и температуры да­лее раскрываются в молекулярно-кинетической теории, трактующей давление как совокупность соударений частиц, из которых состоят газы, со стенками сосуда,. а увеличение давления при сокращении объема или повышении температуры — соответственно через сокращение амплитуды движения частиц или увеличение скорости их движения.

Указанное объяснение, или объяснение второго порядка, является значи­тельно более сильным и фундаментальным, но в описаниях теоретического по­знания у С. Л. Рубинштейна оно не упоминается.

С другой стороны, в описании теории К. Маркса, с нашей точки зрения, С. Л. Рубинштейн пропускает объяснения первого и третьего порядка, и тем самым многоуровневая теория представляется как одноуровневая, однопорядковая. В теории К. Маркса, как известно, в качестве сущности первого порядка, экономической клеточки буржуазного общества, берется товар, а не стоимость, как это получается у С. Л. Рубинштейна. Стоимость в данной теории есть сущ­ность второго порядка, объясняющая товар и сама получающая объяснение че­рез труд как сущность третьего порядка в Марксовой теории товарного произ­водства. Без указания на данную характеристику объяснительного движения в. любой науке, т. е. многоуровневость объясняющих оснований, теоретическое по­знание не может быть описано адекватно в своем полном составе и сложности.

Полидетерминированность объектов и возможность их объяс­нения с разных сторон, по разным основаниям, отмечается С. Л. Рубинштейном лишь в самой общей форме в положениях о всесторонней взаимосвязи всех явлений действительности и о преломлении внешних воздействий через внутренние условия: «В действительности все взаимосвязано, взаимозависимо, все — продукт всеобщего взаимодействия, причем каждое внешнее воз­действие преломляется через специфические внутренние свойства вещей» [104, с. 106].

Сами внутренние свойства, как все, что относится к объекту, в отличие от внешних причин, понимаются часто только как соб­ственные, атрибутивные характеристики, внешние признаки, ко­торые могут даже «выступать и в восприятии», правда, «лишь в специальных условиях» [104, с. 108], а в обычных условиях они маскируются, видоизменяются, перекрываются множеством «при­входящих обстоятельств и перекрещивающихся воздействий» [104, с. 108]. Абстракция от них дает знание сущности. Функция и структура объекта как его важнейшие собственные свойства из описания выпадают. К тому же абстрагирование ставится в один ряд с установлением связей, действительно объясняющих суть предметов, тогда как оно является лишь одной из предпосылок последующей объяснительной работы и установления внутренних, объяснительных связей объектов и их свойств.

Весьма полно и многосторонне представлено познание и в концепции В. В. Давыдова. Как можно видеть из обзора, В. В. Давыдов выделяет в познании чувственное и рациональное познание, а в последнем различает эмпирическое и теоретическое мышление. Каждый из перечисленных видов познания дает сле­дующие знания и включает следующие познавательные действия. Чувственное познание — это воспроизведение свойств и отношений предметов в виде их наглядных образов (ощущений, вос­приятий, представлений) как компонентов практической деятель­ности с ними. Оно опосредовано связями с практической дея­тельностью и с языком и в связи с этим имеет объективирован­ный и социализированный характер.

В эмпирическом мышлении происходит обозначение чувствен­но данных свойств объектов и их связей, абстрагирование этих свойств, объединение их в классы и обобщение на основе аб­страктного, формального тождества их отдельных свойств и под­ведение единичных объектов под класс, установление внешних,, эмпирически явных связей объектов и их внешних изменений при взаимодействии. Все это «превращенная и словесно выраженная форма деятельности «чувств-теоретиков», вплетенной в реальную жизнь» [36, с. 265].

В теоретическом мышлении осуществляется установление не­явных скрытых связей, причин сущностей объектов, роли и функ­ции отношения вещей внутри расчлененной системы, являющееся реальным и особенным, служащим генетической основой всех, других проявлений системы, всеобщей формой, клеточкой или сущностью изучаемого целого [36, с. 315, 320]. Установление та­кого внутреннего отношения и связи предметов осуществляется на основе анализа, включающего рефлексию, моделирование,., преобразование объектов с выходом за пределы чувственных, представлений.

После анализа, выявления сущности объекта осуществляется восхождение к исходному чувственно-конкретному целому путем его выведения из сущности на основе раскрытия противоречий в. исходной абстракции, синтеза при участии анализа и исходного образа целого, получающего объяснение в процессе восхож­дения. Данное описание состава научного познания, особенно теоре­тической его ступени, является во многих отношениях более аде­кватным, чем это имеет место в работах других авторов. Вместе с тем, по нашему мнению, оно имеет ряд недостатков, снижаю­щих уровень всего описания в целом. Кратко суть их сводится к следующему.

Прежде всего описание познания В. В. Давыдовым имеет определенную степень неполноты. Это проявляется в том, что в рассматриваемом описании В. В. Давыдов недостаточно четко выделяет виды объясняемого содержания (объекты, процессы их порождения и изменения, их свойства, состав, структуру, функ­цию), а из видов объясняющих оснований эксплицитно и развер­нуто говорит только о так называемой «клеточке» как простей­шей, генетически исходной форме объектов и систем определен­ного рода и очень глухо, на уровне отдельных примеров, упоми­нает другие виды объяснительных оснований, употребляемых в: теоретическом познании (другие свойства объясняемых объек­тов, их внутренние структуры, причины, объемлющие системы и функции в них объясняемых объектов).

В обсуждаемом описании не отмечается наличие различных уровней объяснения явлений и объектов через сущности после­дующих порядков.

Выше мы рассматривали это на примере С. Л. Рубинштейна из области физики газов. Здесь мы для доказательства справедливости наших аналогичных замечаний в адрес направления В. В. Давыдова обратимся к примеру из об­ласти гидродинамики, используемому сотрудником В. В. Давыдова А. 3. Заком для разъяснения особенностей теоретического мышления. Приводя пример тео­ретического объяснения плавучести тел, А. 3. Зак в качестве такового прини­мает отношение веса тела к объему (в/о), меньшее единицы". Но, как известно, в физике главным объяснением явления плавучести тел считается выталкиваю­щая сила (сила Архимеда), величина которой по закону Архимеда равна весу жидкости, вытесненной погруженным в нее телом. Это объяснение, конечно, не снимает первого, но оно является более глубоким, так как выделяет сущность второго порядка как основание и объяснение исходного явления и связи отно­шения в/о с плавучестью тел. В законе Архимеда в данном примере теорети­ческое мышление получает свое более полное выражение.

Именно в таких объяснениях ученые и логики усматривают истинную реализацию объяснительной мощи теории. В связи с этим и диагностика, и формирование полноценного теоретическо­го мышления должны выявлять и строить у учащихся не только способность нахождения сущности первых, но главным образом последующих порядков, на чем подробнее мы остановимся ниже.

То же самое можно показать и на примере генетического объяснения через клеточку с восхождением к конкретному. Дело в том, что в реальных прецедентах такого построения теории фактически имеется не только выделение клеточки как сущности первого порядка изучаемых объектов и систем, но и установле­ние оснований, детерминирующих свойства самой клеточки и тем самым всех производных от нее более развитых форм, т. е. уста­новление сущностей второго порядка. Весь процесс восхождения тем самым является значительно более содержательным и обла­дающим выражение большей объяснительной силой, чем это по­лучается при восхождении только от клеточки.

Например, при объяснении развитых форм капиталистического производства Маркс не только выделяет его простейшую форму — простое товарное произ­водство— и его клеточку — товар («...товарная форма продукта труда... есть форма экономической клеточки буржуазного общества» [1, с. 6]), но и дает ей объяснение через стоимость, а стоимости — через труд. На этой основе далее Маркс восходит ко всем более развитым формам капиталистического хозяйства («развитого тела») и дает им объяснение не только как производству товаров, прибавочных продуктов и т. п., но и как производству стоимости, прибавочной стоимости из товара «рабочая сила» и т. д.

Указанная многопорядковость, многоуровневость объясни­тельных оснований является важнейшей характеристикой полно­ценного восхождения к конкретному и его глубокого объяснения. К сожалению, в описаниях у В. В. Давыдова данного метода теоретического познания это обстоятельство не выступило доста­точно отчетливо.

Во многих науках кроме простейших форм объектов («клеточек») выделяются также основания и сущности этих форм, а за­тем на этой основе объясняются и развитые, производные от' про­стых форм, объекты и системы.

Например, простейшей формой атомного уровня движения материи являет­ся атом водорода, а развитыми формами являются атомы всех других элемен­тов. Сущностью же второго порядка этой формы движения материи выступает -строение электронных оболочек и ядер атомов. Неразвитыми образованиями мо­лекулярного уровня движения материи в химии являются простейшие химичес­кие соединения, а их сущностью второго порядка — атомы, из которых они со­стоят. Исходными неразвитыми образованиями в органической химии являются простейшие органические соединения (углеводороды), а развитыми формами — сложные углеводородные соединения вплоть до белков, сущностью же второго порядка всех органических соединений являются атомы элементов углерода и водорода. Простейшей формой биологического- уровня является одноклеточный; организм, а развитыми формами этого уровня являются многоклеточные орга­низмы. Основанием же второго порядка всех видов организмов в биохимичес­ком аспекте являются взаимосвязи белков. Неразвитой исходной формой товар­ного производства является простое товарное производство. Из него произошли? все другие более развитые формы товарного производства, но основной, по­рождающей их причиной являются труд и стоимость, им создаваемая.

В концепции В. В. Давыдова не очень эксплицитно, по наше­му мнению, отмечается творческий характер поиска объяснитель­ных оснований (анализ, по В. В. Давыдову) и тем самым твор­ческий характер теоретического познания в целом. Упоминаний о необходимости для этого «силы и полноты абстрагирующей спо­собности мышления», или экспериментирования и преобразова­ния предметов, явно недостаточно.

В. В. Давыдов различает формальные и содержательные аб­стракции. Первые — фактически как основа обобщений, объеди­нения в классы и т. п., вторые — как основа объяснений, хотя и делается это без указаний на то, что одна и та же абстракция: может быть.использована в обеих функциях, так что ее фор­мальность или содержательность относительна. При этом функ­цию объяснения может, по его мнению, выполнить лишь «...впол­не реальное, в чувственно-созерцательной форме данное отношение» [36, с. 303]. Это противоречит реальному по­ложению вещей во многих отраслях знания. Теория строения вещества, например, исходит в своих объяснениях из таких аб­стракций, как частица, ядро, атом, молекула, которые вряд ли могут быть отнесены к отношениям «вполне реальным, данным в чувственной форме». Объяснительные абстракции могут иметь. содержание, совпадающее с некоторыми чувственно данными сто­ронами воспринимаемых реальных макрообъектов, но не толь-, ко. Они могут иметь также содержание, совпадающее со сторо­нами ненаблюдаемых, ' гипотетически заданных объектов, призна­ки которых у их индивидуальных представителей вообще не мо­гут чувственно восприниматься, они могут только мыслиться.

Наконец, следует отметить, что В. В. Давыдов в своем опи­сании теоретического мышления и знания упускает из виду слож­ные комплексные объяснения одного и того же на базе основа­ний разных типов (состав, структура, функция, причина, клеточ­ка), взаимодополняющих друг друга. Как мы видели, В. В. Давыдов, А. 3. Зак и другие представи­тели данного направления специально отмечают в качестве важ­ного компонента теоретического мышления рефлексию. Рефлек­сия описывается со ссылками на ее традиционные определения у Локка, Гегеля, Маркса, Энгельса, ряда советских философов [44, с. 21, 28, 29 и др.] как способность субъекта выделять, анализи­ровать и соотносить с предметной ситуацией свои собственные способы деятельности.

Здесь, как нам представляется, следует иметь в виду, что рефлексия как отражение отражения имеет место всегда, когда.есть отражение и познание, и при этом любое познание: научное и практическое, эмпирическое и теоретическое.

Рефлексия как отражение отражения (познание познания) выполняет, как и любое психическое отражение, функции ориен­тирования и регулирования самих же познавательных процессов, и так как без регулирования они осуществляться не могут, то со­ответственно сказать, что есть познавательный процесс, означает одновременно сказать, что есть и рефлексия этого процесса [11].

Для подтверждения наличия рефлексии только у теоретиче­ского мышления авторы приводят примеры ситуаций, когда уча­щийся не выходит на теоретическое знание и у него при этом от­сутствует рефлексия процессов, приводящих к этому знанию [44, с. 33—36]. Это правильно, так и должно быть. Только это не означает отсутствия всякой рефлексии. У учащегося отсутствует ориентировка в теоретических приемах познания, но при этом есть ориентировка в эмпирических операциях, рефлексия эмпири­ческого познания [12] Конечно, рефлексия теоретического мышления в осознанных формах — это гораздо более совершенная и полная рефлексия познания, делающая мышление по-настоящему разумным. Одна­ко это обстоятельство не отрицает наличия рефлексии у других, менее совершенных форм познания.

Кроме того, при всей важности и ценности анализа рефлек­сии как компонента познания, представленного в рамках данной концепции, мы все-таки считаем его также неполным и упускаю­щим по крайней мере один вид рефлексии и осознания, один вид исследования природы- самих понятий, который, собственно, и.делает познание более совершенным.

В. В. Давыдов, А. 3. Зак и другие представители рассматри­ваемой концепции различают рефлексию и осознание, имея в виду соответственно отражение результатов и процедур конкрет­ных актов познания предметно-специфического материала, решения задач в той или иной конкретной области. Но рефлексия и осознание могут отражать (и в развитых формах познания обя­зательно отражают) не только конкретные предметно-специфи­ческие для данных частных предметов и задач процедуры и их результаты, но и обобщенные, межпредметные, логические опе­рации, приемы и их результаты. Рефлексия отражает не только общие и особенные признаки конкретных понятий А, Б, В и т. д., а осознание — конкретные предметные процедуры построения. этих понятий, но и общие логические признаки понятий вообще и общие способы их построения, а еще шире — рефлексия и осо­знание могут отражать общие характеристики процедур и ре­зультатов эмпирического и теоретического познания вообще, со­впадая с теорией структуры и свойств познания как наукой. Это и имеется в виду, как нам кажется, прежде всего когда говорят о рефлексии в структуре теоретического мышления как исследовании природы самих понятий, как исследовании исследования, как понимании своих средств и способов познания. Но, как вид­но из описаний рефлексии и конкретных примеров ее исследования в работах А. 3. Зака, указанное содержание рефлексии не отмечается, не выделяется и не изучается, а между тем именно оно и является наиболее существенным, так как представл

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. A. Какой заголовок подходит к данному тексту?
2. BIM как частный случай PLM. Жизненный цикл продукта, жизненный цикл строительного проекта.
3. H. Изложение учебного материала
4. I курса очно-заочной (вечерней) формы обучения
5. I) индивидуальная монополистическая деятельность, которая проявляется как злоупотребление со стороны хозяйствующего субъекта своим доминирующим положением на рынке.
6. I. Какое из данных утверждений выражает основную идею текста?
7. I. Логистика как системный инструмент.
8. I. По времени сохранения материала
9. I. Понятие как форма мышления
10. I. Предмет, метод и специфика административного права как отрасли права
11. I. СОЦИОЛОГИЯ, ЕЁ ПРЕДМЕТ И МЕТОДОЛОГИЯ ИЗУЧЕНИЯ ОБЩЕСТВА
12. I. Теоретические основы использования палочек Кюизенера как средство математического развития дошкольников.