Экзистенциальные аспекты самоотдачи

⇐ ПредыдущаяСтр 16 из 16

Реализация самоотдачи состоит в процессе самоподчинения, осуществляемом в универсальной интенции, путем взаимодействия двух уровней: один из них претендует на большую рассудительность п берет под свой контроль второй, наше менее рациональное «я». Сходную структуру имеет и уверенность в себе, которая помогает нам справиться с теми неожиданными случайностями, с которыми мы сталкиваемся, связывая себя всеобщностью личностных обязательств. Уверенность в себе определяет нашу готовность к отказу от рутинного образа действий во имя новых побуждений. Как самоподчинение, так и уверенность в себе ведут к актам согласия, посредством которых мы в конечном счете полностью распоряжаемся собой. Происшедшее в результате самоотдачи изменение может быть большим или малым:

полным обращением личности или всего лишь незначительным видоизменением нашей интерпретативной схемы В обоих случаях глубина когнитивной вовлеченности может быть изменена степенью сопутствующего изменения нашего взгляда на вещи; степень риска таких экзистенциальных изменений нельзя заранее как-то прозондировать или оценить.

Если мы верим, как это делаю я, что на нас возложена

обязанность взять на себя все превратности личностных обязательств, то. мы так поступаем в надежде, что окружающий нас мир в достаточной мере постижим для того, чтобы сделать наше предприятие оправданным. При этом мы оказываемся одного мнения с признанными и великими учеными, и это нас вдохновляет. Мы черпаем уверенность из тысяч почитаемых нами умов. Однако эта уверенность была бы дешевой и тщеславной, если бы ее источником были лишь рассказы о достижениях, даже если то будут достижения мучеников науки. Ибо неудача — обычный исход одержимости смелой идеей. Еще хуже, если исход будет успехом, основанным на принципиальной ошибке, то есть на такой, которая содержит в себе неотразимую убедительность большой лжи, ибо, отметая все существующие критерии достоверности, эта ошибка заново восстанавливает их уже на своей собственной основе, точно так же как это делает великая истина, низвергающая массу лжи и заблуждений. Философия, провозглашающая изначальноять доверия, не устраняет сомнение, но говорит подобно христианству, что мы обязаны придерживаться того, во что мы истинно верим, вверившись почти неразличимым проблескам истины, призывающим нас делать то, что мы делали, даже тогда, когда сознаем, сколь абсурдно малы наши шансы

на удачу.

Но если активный мыслительный процесс, стремящийся к всеобщности, может оказаться совершенным заблуждением, то допустимо ли все же считать, что вовлеченный в него субъект, ве достигнув реальности, тем не менее поднялся на личностный уровень? Хотя какой-нибудь лекарь-колдун из племени занде, заговаривающий болезнь своими заклинаниями, и может быть признан рациональной личностью, тем не менее его рациональность обманчива. Его интеллектуальная система может подучить лишь ограниченное оправдание, а именно в рамках общества, которое она обеспечивает определенной фор-

мой лидерства и средством разрешать споры, хотя бы и не справедливо. Однако для целей интерпретации данных физического опыта она ложна.

Ответ на этот вопрос можно дополнить, проведя различение между правомочным, хотя, возможно, и ошибочным, направлением мысли и такими мыслительными процессами, которые полностью иллюзорны и неправомочны. Последние как чисто субъективные в данном случае можно было бы на данном этапе отнести к числу пассивных психических состояний. Как было выше признано, границы, в пределах которых я рассматриваю умственную деятельность в качестве компетентной и за пределами которых я отвергаю ее как суеверие, экстравагантность, безумие или просто пустословие, определяются моей собственной интерпретативной схемой.

Но различные системы подтверждения полномочий мысли отделены друг от друга логическими разрывами, через которые они восстают друг против друга со всей своей страстной убежденностью. Они ставят под сомнение само существование друг друга как систем мышления. Такие конфликты возникают и внутри нас самих, когда мы стоим на грани обращения из одной подобной системы в другую. С такой же ситуацией в миниатюре мы сталкиваемся, когда отказываемся доверять неотразимой очевидности свидетельств своих глаз, зачисляя нечто виденное в разряд оптических иллюзий. Мы видим два прилегающих друг к другу сегмента круга как различные по величине, и мы знаем, что такими их видят даже животные, и тем не менее мы продолжаем отвергать данное всеобщее и неотразимое наблюдение на основании геометрической конгруэнтности этих сегментов. Однако в других случаях спор может быть разрешен в пользу наших зрительных способностей: например, художники-импрессионисты решили положиться на свидетельство зрения, когда глаза видят тени окрашенными просто по контрасту с окраской их окружения. В течение некоторого времени публика отказывалась признавать такую манеру изображения и отвергала картины импрессионистов как шокирующие и нелепые, но вскоре после этого публика согласилась видеть так, как видят импрессионисты, и приняла их видение в качестве верного. Или же рассмотрим изменение в восприятии музыки, возникшее в результате введения равномерно-темперированного строя. Впервые его употребление зафиксировано в 1690 г.

в Гамбурге, а Бах использовал его в своих сочинениях для клавикорда. Но еще в 1852 г. Г. Гельмгольп мог писать о «неприятнейшем звукоряде», получавшемся в результате использования этого строя в конструировании органов; в то время как сорока годами позже М. Планк, как он сообщает нам в своей автобиографии, открыл, что темперированный строй «во всех обстоятельствах определенно более приятен человеческому уху, чем «природный», нетемперированный, строй» '. Во всех подобных случаях обнаруживается, что чувственное восприятие соответствует определенным нормам или же отклоняется ют них. Сам субъект может сознавать это отклонение и

добиваться более правильного восприятия2.

Случай с импрессионистами имеет многочисленные аналоги в области человеческих потребностей иного пла-яа. Так, Петру I пришлось под страхом смерти принудить своих придворных курить сигары: этим он надеялся привить им западные взгляды; многих из нас мода заставляет пройти через такого рода испытания, пока мы не приобретаем соответствующие новые привычки, без которых затем уже совсем не можем обходиться. В кон-

' Дж. Джине в своей книге «Наука и музыка» цитирует такое высказывание Гельмгольца: «Когда после игры на моем гармонио-не, настроенном по натуральной настройке, я играл на рояле и в особенности когда я брал на последнем ряд аккордов, то все звучало фальшиво и беспокойно... В настоящее время считают за неизбежное, что регистры микстур производят при полной гармонии невыносимый шум и что органисты покорились своей судьбе;

однако это главным образом обусловило правомерную темперацию, потому что квинты и терции трубок, принадлежащих одной и той же клавише, следует непременно строить по верной настройке, иначе уже каждая отдельная нота регистра дает дрожания» (Г. Гельмгольц. Учение о слуховых ощущениях как физиологическая основа для теории музыки, СПб, 1875 г.). М. Планк пишет:

«...Даже в гармоническом мажорном созвучии натуральная терция звучит слабее и менее выразительно, чем темперированная терция. Нет сомнения, что этот факт для нынешнего поколения объясняется привычкой, выработанной в течение многих лет и поколений...» (Планк М. Научная автобиография. — В кн.: Планк М.

Избранные труды. М., «Наука», 1975, с. 654).

2См.: Критический обзор экспериментов по выработке перцептивного суждения: Gibson Eleanor J. " Improvement in Perceptual Judgements as a Function of Controlled Practice or Training. — " Psychological Bulletin", 1953, 1, p. 401—431. Эта статья Элеоноры Гибсоа содержит обширный экспериментальный материал по улучшению различающей способности органов чувств путем тренировки.

фликте между нашими влечениями и нашим интеллектом мы можем стать на ту или другую сторону. Желание и эмоции могут подчинять наш разум, например в период» когда человек достигает возраста полового созревания или становится отцом (матерью). Может произойти и обратное, " когда мы в соответствии с социальными нормами управляем или перестраиваем наши влечения. Отождествляя себя поочередно с тем или иным уровнем нашей личности, мы ощущаем себя пассивно подчиненными деятельности кого-то другого, не осознаваемого нами в данный момент. Когда У. Пенфилд путем электрической стимуляции мозга вызывал движение конечности или возбуждал некоторое воспоминание, то его пациент не чувствовал, что он выполняет это движение или стремится вспомнить соответствующий образ!. То же самое ощущение пассивности сопровождает расщепление личности, когда находящийся под гипнозом субъект получает предписание и затем осуществляет его в постгипнотической фазе. Э. Блейлер на основании своего опыта пребывания под гипнозом уподоблял постгипнотическое принуждение тому, как мы уступаем рефлекторным порывам, например чиханию или кашлю2. Каждая из частичных личностей, существующих в индивиде, может стать чем-то обязанной другой и может сформироваться по ее образцу или, наоборот, сформировать ее в соответствии со своим типом вовлеченности. Возможно, что мы предпочли бы отождествлять себя с личностью высшего уровня, но так бывает не всегда, и наш выбор между уровнями в каждый конкретный момент времени есть часть нашей фундаментальной вовлеченности.

9. Типы самоотдачи

Сказать, что некоторое предложение является истинным в контексте акта самоотдачи — значит лично засвидетельствовать его утверждение в качестве такового. Тем самым истинность становится правильностью действия, а подтверждение какого-либо высказывания превращается в указание причин решения принять его, хотя эти причины никогда не могут быть установлены.

' Penfield W. " Evidence of Brain Operations". — " Listener", 41, Jan. — June 1949, p. 1063.

2Bleuler E. " Die Psychologie der Hypnose". — Munch. Med. Woch., 1889, 5. — Цит. по: Hull С. L. Hypnosis and Suggestibility. N. У., 1933, p. 38—40.

Мы должны в каждое мгновение нашей жизни необратимо принимать на себя определенные обязательства, руководствуясь при этом основаниями, которые в случае если бы ход времени мог быть приостановлен, оказывались бы всегда неадекватными; однако то обстоятельство что именно мы в конечном счете- несем ответственность за право распоряжаться собой, сообщает этим неадекватным основаниям силу принуждения.

Истина, мыслимая как правильность действия, принимает в расчет любую степень личностного участия во всяком знании, которое известно в настоящий момент. Вот общая картина такого рода личностных участий. Наша самоотдача в поисках нового неизменно проникнута страстью: ориентиром на пути к реальности является интеллектуальная красота. Математическая физика ассимилирует опыт переживания красоты в системах, конкретная адресованность которых весьма неопределенна. В своих приложениях к опыту эти системы могут выступать как дающие однозначные предсказания в известных, но в то же время точно не опредляемых условиях. С другой стороны, эти системы в своих приложениях могут просто выражать градуированное ожидание случайных событий или же обеспечивать нас (как в кристаллографии) лишь системой идеального порядка, высвечивающей скрытые от нас объекты, классифицируя и оценивая их. Чистая математика сводит отсылки к эмпирии до уровня всего лишь намеков в рамках системы концепций и операций, сконструированной в свете требований интеллектуальной красоты этой системы. При этом акт принятия того или иного положения выступает как акт его «посвящения» математике. Наслаждение, которое дает постижение математики, побуждает разум втягиваться в процесс все более и более глубокого ее понимания, а следовательно, побуждает его жить в деятельной поглощенности ее

проблемами.

Двигаясь далее в этом направлении, мы вступаем в область искусства. Коль скоро истина приравнена к правильности интеллектуальной установки, то переход от науки к искусству оказывается постепенным. Подлинное чувство и подлинный опыт совместно направляют ко всем интеллектуальным свершениям. Поэтому от наблюдения научных фактов в контексте жесткой теоретической схемы мы можем постепенно перейти к обитанию в гармоническом мире красок, звуков или образов, которые будут 333

всего лишь напоминанием о знакомых объектах и отголоском испытанных ранее чувств. Таким образом, по мере нашего перехода ог верификации к оценочному признанию и опоре все в большей мере на внутреннее, а не внешнее свидетельство структура самоотдачи не меняется, но сама самоотдача, вовлеченность становятся все глубже. Экзистенциальные изменения, приобретаемые в интимном соприкосновении с новыми формами искусства, охватывают нас с большей полнотой, чем в случае постижения новой научной теории.

Аналогичное движение имеет место при переходе от сравнительно безличностного наблюдения неодушевленных объектов к пониманию живых существ и к оценке оригинальности и чувства ответственности у других лиц. Сочетанием обоих этих движений служит переход от относительно объективного изучения вещей к написанию истории и к критическому исследованию искусства.

Рост современного разума внутри этих великих систем языковой артикулированности обеспечивается культурными институтами общества. Сложный социальный фонд знаний может передаваться и развиваться только с помощью обширной когорты специалистов. Их ведущая роль приводит к тому, что их мысли и чувства до некоторой степени совместно разделяются всеми членами общества. Еще плотнее в структуру общества вплетена гражданская культура. Законы и мораль любого общества принуждают его членов жить в их рамках. Общество, которое принимает такое положение вещей в отношении мысли, тем самым также вверяет себя как целое определенным нормам, по которым мысль, находящаяся в обращении в этом обществе, принимается как законная. Мои анализ личностной вовлеченности сам по себе являете» своего рода исповеданием веры, обращенной к такому обществу от имени одного из его членов, желающего сохранить преемственность его существования, заставив общество осознать и решительно поддержать его собственную вовлеченность, со всеми связанными с этим надеждами и не поддающимся оценке риском.

Следовать призванию

Здесь мы сталкиваемся с силами, вызвавшими нас к бытию, к нашей конкретной форме существования. При атом важнейшую роль начинают играть независимые от

воли сопутствующие факторы вовлеченности, иллюстрированные приведенными выше примерами. Каждый предпринимаемый нами сознательный акт опирается на непроизвольные функции нашего организма. Наше мышление ограничено врожденными способностями. Наши чувства и эмоции, взвращенные воспитанием, остаются все же побегами, зависящими от природных корней. Кроме того поскольку наша способность к интеллектуальным суждениям вообще опирается на данные, предоставляемые автоматическим сенсорным аппаратом, то всегда может случиться, что эта способность будет введена данным аппаратом в заблуждение. Всегда есть опасность,. что этический контроль над влечениями, обычно заставляющий их служить целям разумно удовлетворяемой в своих потребностях жизни, окажется ими поглощенным и дезорганизованным.

Еще хуже то, что все мы в известном смысле сотворены обстоятельствами. Любой психический процесс, которым человек превосходит животных, коренится в раннем обучении, посредством которого ребенок осваивает язык своего родного сообщества, а может ассимилировать и все культурное наследие, преемственно сохраняемое этим сообществом. Великие преобразователи могут своими усилиями внести изменения в этот язык, но и их мировоззрение останется детерминированным прежде всего временем и местом их происхождения. Наши верования-обусловлены в своих истоках нашей принадлежностью. Эта зависимость от культурного наследия нашего общества продолжается в течение всей нашей жизни. Мы все время принимаем информацию, исходящую из ведущих рекламно-пропагандистских центров, и полагаемся на его признанные авторитеты в большинстве своих ценностных суждений. В то же время мы не являемся пассивными участниками социальной структуры, которые просто поддерживают соответствующую форму ортодокоии. Ийо каждое общество распределяет степени участия во власти и прибылях, причем приверженцы интеллектуального status quo в той или иной мере поддерживают это распределение. Поэтому почитание традиции неизбежно защищает также и некоторые несправедливые общественные

отношения.

Как же мы можем прийти к имеющему всеобщее содержание ответственному суждению, если действуем » рамках концептуальной схемы, заимствованной из мест-

33&

•вой культуры, ii если наши мотивы переплетаются с силами, ориентированными на поддержание социальных привилегий?

С точки зрения критической философии само это положение вещей превращает все наши убеждения всего лишь в производные от данной конкретной местной среды и интересов. Но я не принимаю этого вывода. Веря в оправданность сознательно взятых на себя интеллектуальных обязательств, я принимаю эти случайности личностного существования как конкретные возможности для осуществления нашей личной ответственности. Это принятие есть чувство моего призвания.

Это чувство призвания может привести к признанию многих наличных в окружающей среде антецедентов моей мысли как отвечающих некоей более примитивной вовле-' ченности. Ибо уже ребенок, которого заставляют слушать и усваивать речь и понятия взрослых, есть активный интеллектуальный центр. Хотя его усилия не выполняются обдуманно, они все же суть интеллектуальный поиск, выполняемый на ощупь личностью, которая стремится к значимому результату. Этот попек, как я полагаю, служит развитию умственных способностей ребенка, и воспитатель должен полагаться на действие этого процесса в рамках данной структуры, подобно тому как мы полагаемся на свое личное суждение для решения сознательно поставленных проблем. При осознании процесса открытия я допускаю разрыв между фактами и теми заключениями, которые я из них вывожу, и признаю, что устранение этого разрыва есть нечто лежащее на моей личной ответственности; таким же образом я должен допустить, что в детстве я формировал свои наиболее фундаментальные убеждения путем применения своих врожденных умственных способностей в социальной среде в определенном месте и времени. Этот факт должен быть признан как определяющий для тех условий, в которых я призван проявить свою ответственность.

Я принимаю эти ограничения, ибо вне их невозможно чувство ответственности. Спрашивать, каков бы был мои образ мыслей, если бы я был воспитан вне любого конкретного общества, столь же бессмысленно, как спрашивать, как бы я мыслил, если бы я не был рожден в данном конкретном теле та. не зависел бы от данных конкретных сенсорных и нервных органов. Поэтому я полагаю, что подобно тому, как я призван жить и умереть в данном

теле борясь за удовлетворение его потребностей, фокусируя свои впечатления посредством именно тех органов чувств которые мне даны, и действуя посредством хрупкого механизма моего мозга, нервов и мышц, подобно тому я призван также сформировать инструментарий мышления, опираясь на свое раннее окружение, и употреблять эти конкретные инструменты, чтобы выполнить наложенные на меня всеобщие обязательства. Чувство ответственности в ситуациях, требующих обдуманных решений, нуждается как в логическом дополнении в чувстве призвания по отношению к процессам интеллектуального роста, служащим необходимыми логическими антецедентами чувства ответственности.

Расширение сферы личностной вовлеченности от области обдуманных суждений до сферы, включающей врожденные интеллектуальные задатки, ведет к дальнейшим обобщениям, которые охватили бы весь процесс жизни.

В своих влечениях разум правомочен осуществлять свою власть над гораздо более обширными областями, чем это представляет себе объективизм. Объективизм стремится избавить нас от всякой ответственности за приверженность к нашим убеждениям. Вот почему он может быть логически развит в виде систем мысли, в которых из жизни и из человеческого общества изгоняется ответственность человеческой личности. Отталкиваясь лишь от объективизма, мы брали бы некую нигилистическую свободу деяния, но дело в том, что наш протест был провозглашен во имя верности высшего порядка. Мы отбрасываем ограниченность объективизма, чтобы исполнить свое призвание, которое обязывает нас сделать наши умы открытыми по отношению к множеству вещей, представляющих подлинный интерес для человека.

Те, кто удовлетворен надеждой, что их -интеллектуальные обязательства выполняются в их призвании, не должны разочаровываться, если поймут по размышлении, что их надежды — это только надежды. Я уже говорил, что моя вера в личностную вовлеченность сама является самоотдачей того же самого типа, который ею утверждается: поэтому если доводы в пользу этой веры ставятся под сомнение, она находит подкрепление в себе самой. Далее, всякое такое подкрепление равным образом окажется устойчивым по отношению к заново осуществляемой критической рефлексии и так далее, до бесконечности. Таким образом, в противоположность высказыванию

о фактах, претендующему на безлитаостность, утверждение в терминах самоотдачи не порождает бесконечной цепи оправданий, никак не могущих получить своего удовлетворения. Вместо того чтобы проблему, остающуюся все время открытой, бесконечно отодвигать путем обь-ективистской критики и объективистских притязаний, наша рефлексия теперь движется из первоначального состояния интеллектуальных надежд, последовательно проходя состояния, в равной мере облеченные надеждой. Поднявшись, таким образом, над объективистским регрессом в бесконечность и рефлексируя о нем как о целом, мы обнаруживаем его ненужность.

Тем, кто способен к самоотдаче, она предоставляет законные основания утверждения личностных убеждений, всеобщих по своему содержанию.

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ

Абетти Г. 212 Августин 135, 206, 278 Авогадро А. 158 Агассис А. 223 Адаме Дж. 57, 211 Адамар Ж. 191, 192 Андерсон К. Д. 215 Аристотель 220 Аррениус С. 293, 294 Архимед 179, 192 Ax H. 189

Бах И. С- 331 Вейкер Дж. Р. 186 Век Г. 227 Берджесс Р. 290 Бертолле К. Л. 73 Берцелиус И. Я. 225, 226 Вессер Ф. В. 42 Бете X. А. 227 Био Ж. Б. 201 Влейлер Э. 321, 332 Блэк М. 261

Воде И. Э. 221, 222, 223, 230 Бойтендейк Ф. 96 Бойяи Дж. 171 Боллс У. Л. 86 Больцман Л. 69 Вон Д. 210 Бомон Б. 222

Бор H. 73 Боринг Э. 289

Вора М. 35, 36

Браге Т. 26, 200, 219

Браун А. 223

Брауэр Л. Э. Я. 270

Брейтуэйт Р. Б. 242, 308, 309

Бройль Л. 215, 230, 238—240

Вруио Дж. 212

Брэд Дж. 85, 158, 161, 227, 230

Бухнер Э. 226

Бэрон Дж. 84

Вайсгербер Дж. 165 Вапсмаин Ф. 140, 166, 311 Вайцзекер К. Ф. 223 Валлон А. 90 Вальд А.323

Ваи-дер-Варден Б. Л. 192 Ваыт-Гофф Я. X. 211, 223— 225, 227, 230, 289

Варбург Э. 199

Везалий А. 292

Вейль Г. 38, 161, 26,

Вёлер Ф. 200, 225—227, 289

Вислицеиус Й. 223, 224

Витгенштейн Л. 128, 129, 166

Волынский 213

Галилей Г. 26, 27, 209, 212, 219

220, 236, 297, 313 Гамильтон У. Р. 214 Гарвей У. 292, 313 Гатри Э. 177 Гаусс К. Ф. 192

Гегель Г. В. Ф. 221—223, 230 Гейзенборг В. 36 Гельмгольц Г. 331 Гек Л. 327 Гёбель К. 223 Гёдель К. 138, 173, 267, 268,

Гёте И. 220, 223 Гиббс У. 215 Гибсон Э. 331 Гиплеспи 94 Глэнвилл Дж. 241 Гофмейстер В. 223 Гумулицки Д. 135

Даламбер Ж. Л. 214 Дальтон Дж. 73, 153, 158, 225,

230, 236 Данкомб Р. 42 Дарвин Ч. 46—48, 50 Декарт Р. 27, 28, 280

Демокрит 27 Демосфен 211 Джеффрис Г. 171, 269 Джермер Л. 215 Джине Дж. 331 Джонс Дж. 313 Дирак П. А. М. 215, 230 Дрейфус А. 327 Дункер К. 187 Дьюбос Р. 225, 226 Дыогэн Р. 42 Дэвиссои К. 215 Дюма Ж. Б. 201

Евклид 171, 287

Зейгарник Б. В. 189 Зенон 312 Зигбан М. 198

Иттельсон В. 142 Йеркс Р. М. 179, 326

Канницдаро С. 158, 161

Кант И. 280, 284, 287, 310

Капп Р. 228

Карнап Р. 59

Катц Д. 144

Кейнс Дж. М. 48, 52, 56, 58,

Кекуле Ф.225 Келлогг У., Л. и Д. 103, 151,

194 Кеплер И. 22, 25, 26, 35, 52, 73,

153, 196, 197, 207—210, 212,

213, 219, 230, 234, 236, 245,

311 Кёлер В. 98, 110, 111, 159, 176—

179, 194, 299 Кёлер И. 143 Кёлер 0. 104 Киннебрук Д. 41, 42 Клаларед Э. 133 Клини С. 266 Кокарт А. 226 Колумб X. 213, 291, 302, 316,

317 Кольбе А. В. Г. 223, 224, 227,

230, 289

Кольрауш Ф.199 Конант Дж. Б. 201, 226 Коперник М. 20—24, 27, 153,

211—214, 219, 220, 230, 236,

240, 292 Коэн Дж. 242

Коэн М. 78, 244 Кречевский И. 108 Крэнстон М. 160 Кун Т. 6 Кэпн Р. 228 Кэрролл 214, 269 Кэтцянг Ф. 225, 235

Лавуазье А. 236

Лагранж Ж. 214

Лаижевен П. 215

Лаплас П. 126, 203—205, 207,

209, 230, 245 Лауэ М. фон 292 Леверье У. Ж. Ж. 57, 211 Левин К. 179, 186 Лекки У. 241 Левин В. И. 14 Леопольд В.122 Лешди К. 108

Либих Ю. 225—227, 230, 289 Лобачевский Н. И. 171 Локк Д. 27. 29, 116, 283 Лооенц X. 161 Людовик XIV 87 Лютер М. 313

Майер Н. 179 Майкельсон А. А. 29, 31, 33,

220, 240

Макджиоч Дж. 135 Максвелл Дж. 30 Маскелейн Н. 41, 42 Max Э. 28, 29, 31-33, 35, 161,

167, 209—211, 238, 239 Маурер О. 106 Мейс У. 228 Мельбьрг Х. 4 Мендель Г. 73 Месмер Ф. 85, 158, 288 Миллер Д. К. 33—35, 57, 240 Милль Дж. С. 232, 240, 282 Миньковский Х. 37 Моген Ш. 215 Мопертюи П. 214 Морли Э. В. 29, 31, 33, 220,

240 Мэрдок А. 151, 166

Нагель Э. 78

Новара 25

Ньютон И. 23, 28, 30, 32, 33,

41, 43, 73, 153, 167, 209, 213,

214, 236, 291, 292

Осиандер А. 211, 212

Павлов И. П. 15, 107, 186

Панет Ф. 201 Пастер Л. 52, 200, 226, 227, 230,

Паули В. 286 Пепфилд У. 332 Перрен Ж. 210 Петр I 331 Пиаже Ж. Ill, 112, 114, 121,

133, 137, 155, 157, 321 Пигмалион 23, 153 Пий XII 297 Писарев Д. И. 226 Пифагор 24, 25, 311 Планк, М. 292, 331 Пойя Д. 186—188, 192 Полани М. 5-17, 140, 208, 228,

277, 290 Поит М. 215 Поп пер К. 6 Пруст Ж. Л. 73 Птолемей 20—22, 220 Пуанкаре Ж. А. 161, 174, 177,

'178, 270 Пфунгст О 244

Райл Г. 145 Раин Дж. 47, 48, 50, 217, 218,

235, 239 Рапапорт Д.189 Рассел Б. 54, 94, 173, 267, 283,

306, 311 Рассел Х. Н. 42 Ревсс Г. 122. 136 Резерфорд Э. 73 Рейли Л. 290 Рейхенбах Х. 34 Ризен А. 146 Риман Б. 36, 79 Рихтер И. 73 Риплер В. 227 Ричарде Т. 198 Робб Д; к. 290 Ружемон Д.'де 258 Рузебум Б. 215

Саккери Г. 171 Сантиллана Г. де 213, 219 Селларс У. 311 Сепчр Э. 116 Скиннер Б. Ф. 106 Смарт У. 57 Содди Ф. 162. 198

Сократ 24, 27 Соул С. 47

Спалланцани Л.226 Страдивари А. 87 Стросон П. 261 Стюарт Дж. 42 Сэнден М. 146

Тарский А. 174. 261, 268, 269 Тициус 221

Толмен Э. 83, 106, 110 Томас Д. 158 Томсон Дж. 215 Топич Э. 128 Торп У. 104 Трир Д; к. 165 Тур К. 225, 227

Тьюринг А. 42, 185, 271, 274 Тэрнер X.222 Тюрцен П. 225

Уайтхед А. 54, 129, 205, 267 Уилльямс Х. 85 Уиттейкер Э. 74, 212 Улльман С. 119, 165 Уокли Т. 85 Уоллес Г. 177 Уорд У. 288 Узил X. 270

Фалес 24 Фейгль Г. 311 Финдлей Дж. 173 Фитцджеральд Дж. Ф. 161 Фишер Р. 45-46, 47, 49, 51,

64, 67, 220 Форстер Э. 171 Фосслер К. 151 Фреге Г. 53, 262 Фрейд З 217, 218, 235, 314 Фэррел Б. 135

Хаас У. 154

Халл К. 332

Хамфри Дж. 151

Хамфрис Л. 50

Хепдерсон 94

Хензел К. 242

Хшгс В. 33

Хилгард Э. 50, 106, 108-110,

177, 179 Хит П. 129 Холл М. 288 Холло Дж. 84 Хонцик К. 110

Хоппе Ф. 179 Хортон Г. 177 Хэбб Д. 107 Хэсторф А. 142

Чаллис 57

Шванн Т. 225, 227 Шеллинг Ф. В. И. 223 Шерер М. 144 Шеффилд Э. 105 Шлейден М. 223

Эддингтон А. 74, 217, 218, 227, 286

Эймс А. 142 Эйнштейн А. 24, 30-37, 79,

160, 209. 210, 215, 216, 230,

245, 292, 311 Экклс Дж. 228 Эллиотсон Дж. 85, 158, 230,

235, 289, 313 Эллис У.190 Эльзассер В. 215 Эсдейл 288

Юм Д. 29, 199, 280, 305, 306 Юри Г. 162

Содержание

Предисловие к русскому изданию •••••• •_ •_, 5

От переводчиков ••''''''' \ \ \ '_ is

Предисловие..•••••'" '''" '

Часть I. ИСКУССТВО ПОЗНАНИЯ

Глава 1. Объективность ••••••••• ал

1 Уроки коперниканской революции • • • —

2. Как развивался механицизм..... ^4

3. Теория относительности...... ~у

4. Объективность и современная физика.. о/

Глава 2. Вероятность........ 4П-

1. Программа...•..•••• w

2. Однозначные суждения..... • 4"

3. Вероятностные суждения...... 43

4. Вероятность предложений...... 48

о. Природа утверждений....... о2

6. Максимы.......... о7

7. Градуирование уверенности..... 58

Глава 3. Порядок........... 61

1. Случайность и порядок...... 61

2. Случайность и значимая схема упорядо-

ченности.......... 66

3. Закон химических пропорций..... 70

4. Кристаллография........ 74

Глава 4. Умение и мастерство....... 82

1. Навыки в практической деятельности.. 82

2. Деструктивный анализ....... 83

3. Традиция.......... 86

4. Эксперты и знатоки....... 88

5. Два рода осознания....... 89

6. Целостность и значение...... 92

7. Инструменты и границы тела..... 93

8. Самоотдача......... 94

9. Неспецифицируемость....... 98

10. Выводы.......... 100

Часть II. НЕЯВНОЕ ЗНАНИЕ

Глава 5. Артикуляция. ........ 103

1. Введение........... 103

2. Неартикулированный интеллект.. 106

3. Операциональвые принципы языка. 115

4. Сила артикулированной мысли.. 122

5. Мысль и речь. I. Текст и смысл.. 128

6. Формы молчаливого согласия... 140

7. Мысль п речь. II. Концептуальные решения 148

8. Образованный ум. ....... 151

9. Переосмысление языка....'... 154

10. Понимание логических операций..'.'. 172

11. Введение в решение задач..... 175

12. Математическая эвристика ...... 183

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 11 12 13 14 1516