Типичные педагогические ошибки

⇐ ПредыдущаяСтр 10 из 16Следующая ⇒

Родительский статус священен. Но в то же самое время, он не дает права родителям злоупотребить своими полномочиями. Многие родители знают, что в Священном Писании говорится о детях, но совершенно не желают знать, какие требования Бог ставит перед ними. Именно здесь кроется горький корень семейных конфликтов и затяжных гражданских войн между родителями и детьми.

«Как же ты, уча другого, не учишь себя самого? » (Рим. 2). Берегитесь оказаться фарисеем в собственном доме, берегитесь оказаться законником, который тычет «буквой» всем подряд, указывая всем в семье, кому как надо поступать. Эта схема не будет работать, потому что «буква убивает, а дух животворит» (2Кор. 3, 16). Не изменив себя, не измените мира вокруг себя.

Остановимся на самых важных моментах диалога священника с родителем, который искренне хочет разобраться в проблеме осложнившихся отношений со своим ребенком.

Прежде всего, необходимо выяснить, насколько обоснована причина беспокойства родителя по поводу ребенка. Попросту говоря, выяснить, является ли ребенок психически нормальным или же чрезмерно преувеличены опасения самого родителя? Являются ли трудности, странности, особенности поведения ребенка проявлением независимости, самостоятельности, представления — отличными от родительских, или же в его поведении, высказываниях и реакциях действительно присутствуют некоторые особенности, свидетельствующие о патологических психических или социальных отклонениях.

Затем важно выяснить, какие чувства возникают у родителя по отношению к своему чаду, а также, что лежит в основе обращения к священнику за помощью: собственные проблемы или беспокойство за ребенка? Стремление помочь ему или желание обрести помощь и поддержку себе, избавиться от собственного страха, чувств вины, ненужности? Может быть, все дело в чрезмерных ожиданиях того, что в старости ребенок будет его опорой и всю свою жизнь посвятит физической, материальной и нравственной поддержке престарелого родителя?

Одна из серьезнейших опасностей в христианском воспитании ребенка — попытка родителей контролировать религиозную жизнь своих детей. Поймите, всемерно ратуя за христианское воспитание, я говорю о недопустимости вторжения в область интимнейших переживаний ребенка, я — против контроля его духовной жизни. В младшем возрасте, когда ребенку пять-семь лет, это выражается в совершенно невинных вопросах: «Ну что тебе батюшка сказал на исповеди? ». Этого делать нельзя! Общение священника и ребенка на исповеди должно оставаться тайной, тайной его исповеди.

Обычно в переходном возрасте, лет в тринадцать-четырнадцать ребенок перестает ходить в храм, на исповедь. Но в какой-то момент он вдруг заявляет маме о своем желании сходить поисповедоваться. На это мама может ответить:

— Я думаю, что это твое личное дело. Если хочешь, иди, почему ты у меня спрашиваешь?

Этот мудрый родительский ответ даст возможность ребенку осознать ответственность за свои отношения с Богом, осознать ответственность собственного духовного выбора.

Зная, что у ребенка начальные навыки о молитве уже привиты, иногда можно спросить, не забыл ли он помолиться утром или вечером. Но ни в коем случае нельзя донимать его вопросами: «А сколько ты молитв прочитал? », «А ты, наверное, читал невнимательно»... В таком случае в сознании ребенка Бог становится чем-то наподобие пытающего и вечно досаждающего родителя.

Одна моя знакомая, ныне матушка, отец которой был православным священником, с малого возраста благочестиво ходила на исповедь и к Причастию. А в 14 лет полностью отошла от Бога и впервые по-настоящему исповедовалась только в 25 лет. По всей видимости, ее родители были достаточно мудрыми и оставили ей возможность такого отхода от церкви, благодаря чему и произошло возвращение... Сейчас она помогает своему супругу совершать служение на одном сельском приходе, обучает детей Евангелию в сельской Воскресной школе.

Родители должны помнить, что их дети находятся в опасном и трудном положении, в окружении сильнейших соблазнов мира сего. Их душевные силы слабы, они не соизмеримы с современными соблазнами, которые глубоко проникли во все сферы нашей жизни, что их отход от церкви — вполне естественен. Они исследуют этот мир, они ищут свой путь. И только безусловная любовь родителей, безусловное принятие ребенка, умноженное на личную искренность отношений с Господом, способно сохранить их детскую веру.

«Христианское воспитание — это не научение отношениям, это научение вступать в живые отношения. Христианская антропология не мыслит себе возможности дрессировки человека, то есть натаскивания на определенные реакции; христианское воспитание — это обретение внутренней системы ценностей, которая и руководит жизнью человека», — отмечает Архиепископ Ивановский и Кинешемский Амвросий.[32]

Далеко не всегда в своих бедах и неудавшейся судьбе повинны сами дети, хотя так бывает в жизни. Блудный сын не мог упрекнуть отца в своей исковерканной судьбе, как и Каин ни в чем не мог обвинить Адама. Но кроме частных ситуаций есть еще фундаментальный Божий закон, и его невозможно обойти. Господь возложил ответственность за воспитание детей на родителей. В формировании личности ребенка, его мышления, а значит, в формировании его судьбы, решающую роль играют родители. Если ребенок живет в атмосфере родительских споров, конфликтов и противоречий, то он вырастает, как правило, непослушным ни одному из родителей. Он не может решить, кого слушать: ведь между ними нет согласия, и, в конечном итоге, не слушается никого. Любой спор, любое несогласие взрослых в присутствии детей сильно и значительно подрывает родительский авторитет в их глазах.

«Будем так наставлять наших детей, чтобы они предпочитали добродетель всему другому, а обилие богатства считали за ничто», — сказал святитель Иоанн Златоуст, — и далее у него же читаем: «Если ты прекрасно воспитал своего сына, то он — своего, а тот — своего, — как бы некая полоса лучших жизней пойдет вперед, получив начало и корень от тебя и принося тебе плоды попечения о потомках».

Какого Бога
мы проповедуем нашим детям?

Сегодня мы видим множество апатичных подростков, у которых нет ни желания, ни инициативы самостоятельно жить и чего-то достигать в этой жизни. Главным образом это происходит «благодаря» чувствам безнадежности, неуверенности в своих силах, беспомощности, посеянным в детские души родителями, учителями, другими окружающими их взрослыми. Создавая особую психологическую атмосферу вокруг детей, взрослые нередко лишают детей веры в себя, в собственные силы, они не могут передать детям веру в Бога, потому что сами в глубине своих сердец люди неверующие, или верующие «пунктирно». А если так, то они не могут научить детей доверию к людям, Богу, Божественному Промыслу, поскольку сами не умеют доверять.

Взрослые не передают своим взрослеющим детям решимости, веры и воодушевления, которые так нужны для смелого движения в будущее. Дети видят, что их родители, провозглашая себя христианами, в мирской жизни руководствуются совсем не христианскими принципами.

Современные дети уходят от Бога и от веры своих родителей, потому что очень часто сами родители искажают образ Бога, и для ребенка Он становится не Любящим Отцом, а каким-то все запрещающим и жестоко карающим Прокурором Вселенной. Образ Бога такие дети рисуют, исходя из родительских запретов, а не из родительской любви.

Вместо того чтобы вселять надежду и любовь в сердца детей, родители насаждают свои жизненные программы, комплексы, убеждения, нередко имеющие вовсе не христианский характер, проецируют их на Бога, утверждая от Его имени, что Ему угодно, а что — не угодно.

«Мы часто так делаем, — пишет митрополит Антоний Сурожский, — ребенок учится в школе, мы вместе с ним учимся, чтобы ему помогать попутно. Но мы этого не делаем по отношению к вере. К Закону Божию — да: вот тебе катехизис, вот тебе Новый Завет, Ветхий Завет, все что хочешь; мы и сами, может быть, даже что-то знаем об этом. Но не в знаниях дело, а в том, какие вопросы у него встают, откуда берутся. Некоторые вопросы берутся извне: товарищ сказал, или школа, или время такое, атмосфера общая, а другие вопросы встают вполне добросовестно: как это может быть? Я не могу больше в это верить! И часто нужно было бы сказать: хорошо, что ты больше не можешь верить в такого Бога, в Которого ты верил, когда тебе было пять лет. Потому что такого Бога тогда и не было, и не надо было тебе такого Бога как бы «подсовывать» — для удобства родителей, конечно.

Когда родители признают, что дети их верят в какого-то непонятного им Бога, это очень мало похвального говорит о родителях».[33]

Задача родителей — сформировать у ребенка образ Бога, Любящего Отца, преподать пример прощения, явить собою ту безусловную любовь, которой любит нас Господь. А для этого нужно искать Его, познавать Его, жаждать Его...

Нередко ребенку приходится открывать Бога не благодаря, а вопреки родительскому религиозному воспитанию. Трудно удержаться, чтобы не привести еще одно свидетельство митрополита Антония Сурожского из его книги «О вере и Церкви»:

«...Об обстоятельствах, при которых я читал Евангелие, я сейчас не буду говорить; но одна из первых вещей, которая меня поразила, когда я встретился с евангельским словом, словом, которое Бог говорит человеку, — это слова о том, что Бог сияет Своим солнцем на добрых и на злых, на благодарных и неблагодарных, на любящих и ненавидящих, что для Него все люди — Свои (Мф. 5, 44-46). Мы Ему можем быть чужими, но Он нам — свой; мы можем от Него отвернуться и оказаться предателями в самом последнем смысле слова, а Он останется верным до конца (до какого конца — мне еще было неясно тогда, потому что это было только начало евангельской повести; я потом открыл, какой это конец).

И я помню, каким это было откровением. Откровение заключалось вот в чем: я окружен людьми, которых я всегда считал прирожденными врагами, опасностью для жизни, опасностью для цельности души; и вдруг оказывается, что этих людей любит Бог, как отец любит своих детей, — и меня тоже! Помню, я в первое утро после чтения вышел, смотрел вокруг себя с изумлением на всех людей, которые шли по улице, спешили на поезд, на работу, и думал: Какое чудо! Они, может, не знают, что они Богом любимы без разбора, а я это знаю, и они мне больше не могут быть врагами... Что бы они ни сделали по отношению ко мне или к кому бы то ни было — ни один из этих людей никогда не будет мне врагом; он может оказаться хищным зверем, он может поступить жестоко, он может поступить безумно, но я-то знаю, что у нас один и тот же Отец, что каждый из них — из нас — равно любим, и что нет врагов...

Вам может показаться, что такая реакция, такой ответ души на этот короткий и простой отрывок из Евангелия — детскость, незрелость, — пусть; но я и сейчас думаю то же самое, после того как прошло сорок пять лет или больше. И это одно из самых основных открытий, которые можно сделать в Евангелии: обнаружить, что мы все для Бога — дети, свои; чужих нет. Читая дальше, я обнаружил вторую черту. Опять-таки, мой опыт жизни, хотя не длительный и не очень сложный, явно показывал, что до человеческого достоинства мало кому есть дело. И вдруг я обнаружил, что Бог относится к человеку с глубочайшим уважением, относится к нему не как хозяин к рабу, не как языческий бог к людям, которые ему подвластны, но совершенно по-иному, — и это меня поразило в притче о блудном сыне (Лк. 15, 11-32).

Меня поразила одна фраза и один образ: образ отца. Отец видит издали, как идет блудный сын, который от него отрекся; причем отрекся жестоко, беспощадно, так, как мы отрекаемся порой в молодости, потому что не чувствуем глубины раны, которую наносим. Ведь подумайте о словах блудного сына в начале этого рассказа:

— Отче, дай мне теперь то, что будет моим достоянием, когда ты умрешь... Такая мягкая, простая фраза, но если ее перевести на более резкий язык, это же просто значит: Старик, ты зажился; мне некогда ждать, пока ты умрешь, и я унаследую плод твоих трудов; ты стоишь на моем пути; я хочу быть свободным и богатым. Сговоримся на том, что ты — умер для меня, и давай мне то, что мне причитается, и забудем друг о друге...

И вот этого сына, который совершил как бы метафизическое убийство над отцом, который отца просто исключил из жизни, этого сына ждет отец. Когда он его видит, он спешит ему навстречу; падает ему в объятия; целует его; и дальше идет разговор. В течение всего своего пути блудный сын повторял свою исповедь:

— Отче, я согрешил против неба и перед тобой, я уже недостоин называться твоим сыном, прими меня, как наемника, в свой дом...

Я не знаю, обратили ли вы внимание на то, что отец ему дает сказать все начало этой приготовленной исповеди; он ему позволяет, ему, который его исключил из жизни, извел, он ему позволяет назвать его отцом; он ему позволяет сказать, что он согрешил и на небо, и перед ним; он ему дает сказать, что он недостоин называться его сыном; и тут он его останавливает: потому что недостойным, блудным сыном этот юноша может быть; но перестроить отношения так, чтобы стать достойным рабом — никогда. Этого любовь никогда не допустит, это — невозможная вещь. Пусть он будет недостойным сыном, но он остается сыном — этого не снять, не загладить.

И тут меня поразило то, как Бог относится к нашему достоинству; поразило, что, действительно, по отношению к каждому из нас Он Себя ведет так же: что бы ни случилось в жизни, как бы мы ни поступали, когда мы к Нему подходим и говорим: перестроимся; сыном я уже больше не могу быть, а войдем в какой-то договор; я буду Тебе слугой, я буду Тебе рабом, я буду Тебе наемником, — Бог говорит:

— Нет, не можешь: ты Мой сын.

Раб трудится из страха, наемник — ради оплаты; это все — договор. Сын — на других началах; за любовь не заплатишь, отношения между людьми не выкупишь ничем, не только деньгами. То, что должно идти от сердца, нельзя заменить тем, что идет от труда твоих рук; нельзя сказать человеку: я тебя всем обеспечу, а уж сердце мое тебе не принадлежит... И вот здесь Бог требует от нас, требует беспощадно, с беспощадностью любви, которая знает, что есть вещи, которых купить нельзя или продать нельзя, Он требует от нас достоинства, полного человеческого достоинства; причем Он как бы подчеркивает, что грех, совершённое отречение не разделило отца от сына; сын ушел, — отец остался; он остался верен до конца.

И вот тут я начал открывать нечто, что только много, много лет спустя я смог для себя формулировать ясней; я формулирую это теперь не тем языком, каким я бы высказался, когда мне было пятнадцать-шестнадцать лет. Меня поразила тогда эта изумительная солидарность Бога с человеком; я употребляю слово " солидарность", потому что оно не церковно, не богословски говорит именно о самой вещи, которую я хочу выразить. Солидарность значит, что Он от нас не отмежевался тогда, когда можно было бы стыдиться нас, Он не отвернулся от нас тогда, когда можно было с отвращением отвести взор, — Он остался с нами. И причем остался с нами в такой мере и таким образом, о котором мы недостаточно думаем».

В процессе пяти лет пастырско-психологического служения я обнаружил, что одна из болезненных личностных проблем многих людей — противостояние собственным родителям, которое выражается в различных «комплексах». Но эта проблема полностью преодолевается во Христе, в глубоком личном, осознанном принятии Господа, в усыновлении через Него Небесному Отцу, Который бесконечно благ. Именно Он может явить нам ту Любовь, которой многим так не хватало со стороны собственных родителей, когда мы были детьми. Только имея ее, мы сможем возлюбить своих детей по-настоящему. Только при наличии этой любви мы сможем по-настоящему простить своих родителей...

Об этом можно писать долго, но опыт личного познания Бога другим человеком, насколько глубоко и точно он не был бы выражен, никогда не заменит своего собственного.

Явить радость жизни с Богом

Каждый родитель должен знать, что основные представления о жизни формируются у ребенка в младенческом возрасте. Представление об этих ценностях он получает, прежде всего, от родителей. Половина мировосприятия закладывается в ребенке до пяти лет. «Пока душа способна к образованию, нежна и мягка, подобна воску, легко запечатлевает в себе образы, надо немедля, с самого начала побуждать ее к добру. Когда раскроется разум и приидет в действие рассудок, тогда будут уже заложены первоначальные основания и преподаны образцы благочестия, разум будет внушать полезное, а навык облегчит успех воспитания», — говорит святитель Василий Великий.

Если жизненные ценности мамы и папы разные, ребенок живет в разладе, воспитывается в атмосфере противоречий, то ничего хорошего из этого, конечно же, не получится. Естественно, что в большей степени ребенок усвоит ценности того из родителей, от которого исходит безусловная любовь. Если мать открыта сердцем на Господа, как на первейшую Ценность своей жизни, всегда взирает к Нему, ежедневно приносит молитвы о своем муже и детях, то она не будет многословием принуждать ребенка ходить в храм, а живым сердечным участием донесет импульс веры до своего возлюбленного чада.

К сожалению, родители мало доверяют своим детям в вопросах отношений с Богом. В хрупком детском возрасте ритм религиозной жизни взрослого человека может оказаться для ребенка чрезмерно активным. Когда объясняешь это родителям, то можешь услышать в ответ: «Я же не заставляю его читать полностью утренние и вечерние молитвы, пускай хотя бы почитает правило Серафима Саровского».

В какой-то момент для ребенка может и этого много. Может быть, просто памяти о том, что Бог смотрит, видит и знает его, достаточно для него сегодня. Может быть, одной-двух молитв или простого крестного знамения утром, восставши ото сна и перед уходом в школу, достаточно для ребенка. Может быть, несколько секунд просто молча постоять перед святыми образами для него сегодня достаточно. Найти эту золотую середину между родительским участием в религиозной жизни ребенка и любых других проявлениях жизни и доверия к тому, что подросток сознательно и сам, уже имея представление о вере, о Боге и спасении, может строить с Богом личные глубинные отношения, для многих родителей — работа не из легких.

«Чтобы воспитать ребенка в вере, нужен подвиг, нужна молитва, и нужно обязательно явить ему радость жизни в Боге. Нужно, чтобы он понял, что эта радость больше, чем та, которая есть у неверующих его сверстников. Даже если он поддастся вредному влиянию, то глубина подлинной жизни, которую вы ему явите (если сумеете жить по-христиански, если ваша жизнь будет подвигом христианской любви), в конце концов победит и, когда он придет в возраст, он это осознает. Сейчас он не понимает подлинного смысла той ситуации, когда мама смиренно молчит, не ругается и не спорит, а только молится. Но когда он придет в сознание, он увидит, что вы были правы в своей любви: не в ругани, не в раздражении и спорах, а в кротости, смирении. И этот ваш образ поможет ему впоследствии встать на ту правильную дорогу, по которой ему нужно идти. Но это очень трудно, и здесь нужен подвиг», — говорит священник Аркадий Шатов.

Господь подает нам пример подлинной родительской любви в притче о блудном сыне. Именно на этом примере мать или отец, заблудившиеся в лабиринтах привязанности к собственному дитяти так, что оно становится главной ценностью их жизни, центром их родительской вселенной, могут поучиться у Господа непосредственно тому, как Он любит нас и хочет, чтобы мы любили Его. Он дает нам возможность выбрать Его любовь или отказаться от нее. Он хочет заботиться о нас, но не принуждает нас к тому, чтобы мы вверились в Его заботу. Величайшее желание Господа — чтобы мы считали Его своим Отцом, ежедневно обращались к Нему со словами: «Отче наш», но Он не принуждает нас к этому. Если мы хотим того, что хочет Господь, т.е. любящих отношений между Ним и нами, то мы можем принять Его любовь. Но Он оставляет нам, как Своим детям, право уйти от Него и надежду на то, что по возвращении, мы всегда будем приняты. Он ждет нас с Отеческой любовью. Вот эталон родительской любви.

Мы можем передать ребенку только то, чем обладаем сами. Великий педагог К.Д. Ушинский, сам человек глубокой веры, советует родителям, как воспитывать детей: «Источник воды живой — Евангелие. Если эта вода питает корни растения, оно будет давать цветы и плоды». Важное наставление! К сожалению, на полках многих моих православных знакомых место Слова Божия заняли самые различные " поучения" и " наставления", суть и смысл которых достаточно далеки от Евангельского духа свободы, простоты и любви. «Скажите, вы много знаете храмов, где можно купить книгу о Христе? Про антихриста — запросто. По десять книг на каждом церковном лотке, а про Христа — ни одной. Это уже диагноз нашей болезни».[34] «Апостол Павел говорил о святых как об облаке свидетелей (ср. Евр. 12, 1). Но в сознании некоторых людей это облако сгущается настолько, что заслоняет собой солнце, то есть, Самого Христа.

Например, мне грустно было видеть, что в нашей Церкви, по сути, никак не отпраздновали двухтысячелетие Рождества Христова. Нет. Официально провели несколько концертов, банкетов и так далее. Но никакого миссионерского всплеска в этой связи не было. Не было христологических публикаций. Христос и в 2000 году не стал главной темой наших проповедей. Хоть одна книга о Христе была ли тогда написана и издана? Только несколько художественных альбомов...

Это значит, что тема Христа — это не есть нечто, вдохновляющее преподавателей наших духовных школ. Только в Свято-Тихоновском богословском институте вышел юбилейный сборник. Но и там были только переводы отцов и западных богословов плюс пара молодежных работ... Я отчего-то убежден, что если бы для сборника избрали другую тему — например, крестный путь Царской Семьи, — то сборник получился бы в четыре раза толще.

У нас нет потребности делиться с людьми своими переживаниями Христа. Батюшка на проповеди может на время оторваться от бумажки, чтобы поделиться своими личными впечатлениями, например, от паломничества в какой-нибудь монастырь, может даже поделиться своими переживаниями того, что было " вчера на требе". Но как редко в наших храмах видишь, чтобы батюшка, точно так же, по требованию сердца, обратился вдруг к евангельскому тексту о Христе (вне зависимости от того, читали или нет это место сегодня на службе)...

И еще: я не раз бывал в домах священников, у которых в домашнем иконостасе не было иконы Христа. Вернее, Он присутствовал, но только как Младенец на руках у Богородицы. В центре же красного угла поставлялась либо самая старая или дорогая икона, либо самая большая, либо изображение самого чтимого в данной семье святого. Если же образу Христа там все же находилось место, то где-то далеко от центра, и размеры этого образа сильно уступали размерам многих других икон.

Казалось бы: ну и что? Главное — молиться перед иконами, а не думать об их размещении, но все же я считаю, что такие иконные уголки — это внешнее проявление некоего внутреннего беспорядка... Поэтому, взглянув на современные домашние иконостасы, даже зримо можно увидеть пример того, как Христос в сознании людей умален перед святыми, которые, собственно, и называются святыми только потому, что всю свою жизнь положили к ногам Христа.

И, наконец, могу привести еще один пример этой печальной симптоматики. Посмотрите на апокрифы. Если в первое тысячелетие истории христианства они вращались вокруг ветхозаветных и евангельских событий, то есть пусть и искаженно, но все-таки концентрировались вокруг личности Христа (Евангелие детства Иисуса и так далее), то современные апокрифы даже не упоминают о Христе. Они рассказывают о Серафиме Саровском, блаженной Матроне, Иоанне Кронштадтском. Даже фольклор сменил тему своего творчества.

В итоговом документе Третьего Всецерковного съезда православных миссионеров (осень 2002 года) была произнесена печальная и верная фраза: было признано необходимым " восстановление христоцентричности церковного сознания". Но если что-то надо восстановить, то значит, это что-то где-то уже затерялось...».[35]

За последние десять лет появилось много новообращенных семей, в которых нередко мамы директивно насаждают свои, нередко основанные на суевериях, апокрифах, мифах, а не на живой вере во Христа, религиозные представления детям, заставляют их ходить в храм, причащаться, исповедоваться, молиться, так и не донеся до них суть Евангелия, смысла этих внешних действий, Истину Искупительного Пути Иисуса Христа.

Ребенок, чувствуя отсутствие сильной, здоровой, основанной на любви, связи с родителями, реагирует на подобные родительские инструкции с возмущением, обидой, враждебностью и отходом не только от них, но и от Церкви, от Бога. Кроме бесконечных нотаций по поводу двоек, плохих уроков, невымытой посуды, неубранной комнаты, ребенок слышит упреки, что в воскресенье он не идет в церковь и давно не исповедовался. Ребенок, конечно, приспосабливается и реагирует на все эти упреки — в одном случае с недовольством, в другом — идет на компромисс.

Такая реакция на подавляющий авторитет родителей проецируется на любую авторитетную личность, включая в дальнейшем начальников на работе, а в конечном итоге, — и на Самого Бога. Любое начальство, любая власть, возвышающиеся над ребенком, который вот-вот выйдет во взрослую жизнь, не принимаются им и становятся противными. Ребенок вырастает бунтарем.

Для того чтобы ребенок был способен понять и принять ценности родителей, между ними должны быть протянуты нити доверия и любви, он должен чувствовать искреннюю любовь и знать, что родители его ценят, дорожат его мнением.

Чтобы ребенок унаследовал от родителей тесную связь с Богом, нужно позаботиться о том, чтобы он чувствовал безусловную родительскую любовь. Почему? Потому что именно так любит нас Господь наш: безо всяких условий . Человеку, который не чувствует себя безусловно любимым родителем, чрезвычайно сложно почувствовать себя любимым Богом . Это одно из самых сложных препятствий на пути к Богу, проявившееся в жизни многих близко знакомых мне людей.

Как понять, подготовлен ли ваш ребенок к тому, чтобы сознательно, глубоко и на всю жизнь «с молоком матери» впитать веру в Бога? Только убедившись в том, что душевные силы ребенка напитаны родительской любовью, родители могут ожидать, что он воспримет от них благодатную и спасительную веру в Господа нашего Иисуса Христа. Если вера в Бога насаждается только потому, что мать хочет, чтобы ребенок автоматически воспринял ее систему ценностей, тогда это будет иметь обратный эффект.

Правда, есть люди, которых воспитывали в очень жестких условиях и на внешнем, формальном уровне они стали вполне религиозными людьми. Но из-за того, что их религиозное воспитание происходило главным образом по принципу кнута и пряника, вместо принятия и безусловной любви эти люди стараются реализовать себя в тех или иных церковных структурах, становясь холодными церковными администраторами, действующими от имени Бога. Такие люди, как правило, используют свое положение в Церкви как форму административно-дисциплинарного воздействия на других людей, потому что именно такой шаблон поведения они унаследовали от своих родителей. Возможно, что по такому же принципу строятся их отношения с Богом, Который воспринимается ими как бесконечно-недосягаемый монарх, к которому нельзя лично попасть «на прием», но можно попытаться через многочисленных «заместителей» добиться хотя бы маленького снисхождения. Таких людей нетрудно узнать по холодным глазам, высокомерному поведению, пренебрежительному отношению к нижестоящим, желанию контролировать других, вплоть до таких подробностей, как точность соблюдения постов, исполнение молитвенных правил.

Путь к Богу тех, кто в детстве был обделен родительской любовью, непрост. Они могут быть служителями алтаря, даже носителями высокого церковного сана. Но рядом с ними, недополучившими в раннем детстве любви, уважения, людям холодно! Образ любви Божией, запечатлеваемый через любовь родительскую, не отложился в их сердце. При этом можно много и подробно писать о любви на основании Священного Писания и святых отцов, защищать кандидатские диссертации… Но ведь высокое положение в земной Церкви, — не гарантия тесных и глубоких отношений с Богом.

Живое свидетельство

Эта книга родилась не в кабинете, заставленном книгами по церковной педагогике, но в результате живого взаимодействия с детьми и подростками. Мое внимание было приковано к реальности, иногда довольно печальной, реальности отношений родителей и детей, а ответы я искал в живом общении с практиками, родителями, которым удалось успешно разрешить эти вопросы. Одно из таких свидетельств родительской мудрости мне хотелось бы привести ниже.

«Благодаря своей невинности, дети являются безжалостными учителями искренности и любви. И пока вы не станете поистине любящим родителем, не имеет значения, каким заповедям вы их обучаете, — они будут мертвыми правилами, от которых ребенок откажется, как только не будет того, кто требует от него послушания.

Когда наши дети были еще совсем маленькими, мы с женой обнаружили, что инстинктивно следуем правилам, из которых впоследствии выкристаллизовались определенные принципы:

* Мы учили наших детей воспринимать Бога как реальность, как бесконечный Источник Любви, который с нежностью поддерживает их.

* Мы не оказывали на них никакого давления для того, чтобы они добились успеха в общепринятом понимании этого слова. Таким образом, мы пытались донести до них мысль о том, что Бог любит и ценит их такими, какие они есть, а не за то, что они делают.

* Мы никогда не испытывали потребности их наказывать, хотя всегда давали им понять, когда мы рассержены, задеты или разочарованы их поведением. Мы обучали их с помощью реагирования нашего, а не с помощью «правильных правил».

* Мы всегда помнили, что наши дети — это подарок Божий и давали им понять, что именно так воспринимаем их. Мы подчеркивали им, что для нас большая честь помогать им расти и развиваться. Мы не вели себя как их собственники, мы не распространяли на них наших ожиданий.

* Мы никогда не сравнивали их ни в хорошем, ни в плохом, с кем бы то ни было.

* Мы поощряли их мечты, их веру в то, что с Богом в этой жизни для них все возможно.

* Мы не требовали повиновения и не настаивали на том, чтобы быть для них авторитетами во всех вопросах.

* Мы не подавляли своих чувств к ним и друг ко другу и не требовали этого от детей.

* Мы старались воспитать их так, чтобы они прожили свои собственные жизни, а не продолжили наши.

Не будучи совершенными родителями, мы с женой нашли способ вырастить детей по вдохновению. Показывать, что значит жить " в духе" — вот истинный смысл слова " вдохновенный", то " есть дышит тем, чем дышит Бог". Подобным образом можно объяснить, что значит " обладать энтузиазмом", поскольку слово " энтузиазм" происходит от греческого " en Theos" — " в Боге".

Последнее кажется нам наиболее важным. Если вы хотите передать своим детям законы духовной жизни, посмотрите, насколько вы сами являете образ вдохновения и энтузиазма».

ключи
понимания

Уважительность —
основа нравственности

Одно из самых размытых понятий современной педагогики — «нравственность». Педагоги и родители ратуют за «нравственное воспитание», ругают молодое поколение за «безнравственность». Прежде чем говорить о нравственности, определим, что это такое.

Нравственность — это совокупность принципов и норм поведения людей по отношению друг ко другу. Основа нравственности — это уважение: к себе, к другим, к окружающему миру и обстоятельствам.

Уважать человека — значит считать его важным, значимым, достойным чести.

Уважение к себе требует отношения к своей жизни, к телу и душе как к чему-то, имеющему ценность. Уважать себя — значит не допускать разрушительных действий в отношении самих себя. Бичи современной жизни — наркомания, алкоголизм, проституция — следствие неуважения человека к самому себе.

Уважение к другим означает, что мы признаем за другими людьми такую же ценность, достоинство и права, как и за собой.

Нравственность базируется на уважении, хотя и не исчерпывается им. Уважение — основа общения, отношений и взаимопонимания между людьми.

Чувство уважения не появляется внезапно, но начинает проявляться в зависимости от того, насколько родители внешне проявляют уважение к своим детям. Уважение родителями детей — сеяние. Ответное уважение детьми родителей — это жатва.

Способность быть уважительным и благодарным характеризует нравственную зрелость человека.

Активное стремление изменять, исправлять людей, неспособность выслушать чужое мнение, критический настрой по отношению к окружающим, агрессивное неприятие всего, что «не мое», говорит о низком уровне нравственности человека.

Уважать ребенка означает видеть в нем личность. Одна мама, осознавшая свои родительские неправды, сказала однажды: «Я должна напоминать себе, что мои дети — это прежде всего Божьи дети, а не мои собственные марионетки, ждущие, чтобы я дергала их за ниточки».

Родители вправе обучить детей тому, что они должны воздавать им ответное уважение, однако требовать ответного уважения необходимо с учетом развития нравственного мышления ребенка.

Нравственное воспитание вовсе не означает полное попустительство, разрешение детям не считаться с родителями. Родители не должны позволять ребенку безнаказанно говорить с ними неуважительным, оскорбительным тоном; ни с ними, ни с кем-то другим.

Мы должны настаивать на том, чтобы вежливость была взаимной, напоминая о том уважении, которое мы проявляем к ним, и спрашивать, что им больше нравится: взаимное уважение или взаимные оскорбления.

Уважая детей и требуя уважения в ответ, мы преподаем им урок, лежащий в самой сердцевине нравственного развития: поступай с другими так, как хотел бы, чтобы поступали с тобой.

Бумеранг
родительской любви

Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного

1Посл. к Тимофею, 5, 8

В психологии взрослого и ребенка есть некоторые существенные различия. Ребенок оценивает людей по их поведению, а взрослые ориентируются в первую очередь на слова. Прекрасно любить своего ребенка и хранить эту любовь в сердце, но этого мало. Нужно говорить ребенку о своей любви, это замечательно, но и этого мало, чтобы он знал и чувствовал, что любим. Вы должны выражать свою любовь еще и своими поступками, так как ребенок ориентируется именно на них. Только тогда, когда ребенок поймет, что на его сокровенный и самый главный вопрос по отношению к родителю: «Любишь ли ты меня? », вы отвечаете «Да» своим поведением, он будет уверен в этом. Вы можете много говорить о любви, но ваше дитя обращает внимание на поступки.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒