Роберт, японцы и мокрые коровы.

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 5Следующая ⇒

Роберт не знал, почему ему каждый чертов день надо стоять у окна и ждать, пока к воротам особняка подъедет старый ржавый грузовик.

Роберт часто думал о том, чтобы развернуться и уйти куда-нибудь в другое место. Без разницы куда, лишь бы подальше отсюда.

За окном свинцовые тучи стали с трудом изливаться холодными тяжелыми каплями. Роберт видел как они падали на землю взбивая вокруг своего падения водяные кратеры и облачка дорожной пыли.

- Они уже едут. – раздался за спиной до омерзения знакомый голос.

- Я знаю. – раздраженно сказал Роберт – Именно поэтому я здесь стою.

Костлявая рука легла на плечо юноши и попыталась дружески его похлопать.

Роберт с отвращением посмотрел на серые неестественно длинные пальцы, увитые могучими кольцами, на иссыхающую умирающую кожицу, с трудом удерживающую разбухшие синие вены, по которым сонно перекатывалась вонючая черная кровь.

- Тебя что-то печалит, мой дорогой племянник? – проскрипел голос у самого уха.

Роберт постарался не думать о старой развалине, стоявшей у него за спиной, и сосредоточился на каплях дождя, пытающихся очистить пленку грязи, покрывшую особняк.

- Мне надоело каждый день торчать тут, дядя. Почему ты не найдешь себе кого-нибудь другого, кто будет для тебя встречать этот проклятый грузовик? – недовольно спросил Роберт.

Костлявая рука слегка сжала плечо юноши.

- Потому что другие всего лишь мясо. Они не могут видеть того, что вижу я.

- Но ведь я тоже ничего такого особенного не вижу! – запротестовал Роберт.

- Это все потому, что ты еще не пил нашей крови. Как только первый глоток омоет твое сердце, ты поймешь, что я имел ввиду. – Костлявая рука, наконец, сползла с плеча и юноша с облегчением вздохнул.

Где-то вдали заурчал брюзжащий грузовичок.

- И все равно, я не пойму, зачем я тут должен стоять!

Роберт скрестил руки на груди, рассматривая как тушка ржавой машины переваливается по разбитой дороге, плюхаясь то в одну то в другую канаву, заполненную мутной холодной водой. Грузовик напомнил юноше старого пьяного жука, нелепо перебирающего заплетающимися лапками, так отчаянно стремящегося побыстрей приползти домой и получить пару увесистых ударов от своей недовольной жены. В данном случае роль недовольный жены сыграет Роберт.

Тут за спиной хрустнул дядя, видимо вспомнив, что несколько минут назад племянник задал ему вопрос.

- Ты должен научиться выбирать правильное мясо. Чистое, без примесей. Не так как этот идиот Цимисх со своей неумной жаждой к экспериментам. – наконец изрек он с трудом – Словно гурман, ты должен уметь не только найти дорогое и вкусное вино, но и уметь определять его букет.

- В данном случае букет весьма однообразен, дядя. Первая, вторая, третья и четвертая. Плюс минус. Все.

- Ты говоришь всего лишь об оболочке, а я говорю о том, что находится внутри нее. Попробуй учуять их сейчас. Сможешь?

Тоже мне задача! – забурчал Роберт, настраиваясь на содержимое грузовика.

Хрипение двигателя усилилось, в нос ударили запахи потных тел, обрызганных дурацкими человеческими парфюмами.

Как отвратительно.

Киро с короткой пепельной стрижкой смахнул со своего некогда белоснежного пиджака жирного таракана, вызывавшего всем своим видом величайшее омерзение, и кисло обвел взглядом содержимое грузовика.

Половина находящихся здесь людей была слабаками. Они плакали, мычали и жались друг к другу как тупые коровы, которых везут на забой.

Киро захотелось облевать их всех, и выказать тем самым свое презрение, но вместо этого он пошарил по карманам брюк и наконец, извлек пусть и изрядно помятую, но целую сигарету. Уже предвкушая кайф от дозы белоснежного дыма, мужчина вдруг с ужасом осознал, что зажигалки у него нет.

- Проклятье! – в сердцах выругался он.

- Вы собираетесь здесь курить? – промычала одна корова и Киро с ненавистью в глазах посмотрел в ее мокрое и сморщенное лицо.

- Если бы у меня была зажигалка, я бы покурил, черт тебя подери, по крайней мере, может быть перестало бы так вонять!

- У меня ребенок. Не могли бы вы не курить?

- Возьми!

Киро увидел грязную тварь, которую прижимала к себе мокрая корова и тоненькую белоснежную ручку, закованную в цветные браслетики, тянувшую ему зажигалку.

Мужчина с удивлением перевел взгляд на обладателя тонкой ручки. Это была девочка с черным каре, смазливое личико которой было густо накрашено черным цветом. Ресницы, глазки – черт, она могла напугать. Особенно своим насмешливым взглядом голубых озер, в котором плясали мудрые искорки, обведенные полосками цвета ночи. Ее легкое коктейльное платье было грязным, что собственно неудивительно в этой машине забитой мокрыми коровами, но держалась она так, словно для нее эта поездка вникуда была всего лишь еще одним приключением.

- Меня зовут Норико. – сказала она первой.

- Киро. – проговорил мужчина, принимая из теплых рук зажигалку.

- Ты из триады дракона Ву? – спросила она с интересом, бросив взгляд на татуировку, красовавшуюся на шее Киро.

- А откуда ты?..

- Мой парень был из ваших. – Ответила Норико.

- Был?

- Его убили. Выстрелом из дробовика в живот. Вот так. Бдыщь!

Девочка сложила пальцы в пистолет и выстрелила себе в живот.

- Его кишки вывалились на асфальт, он запутался в них и упал, сломав себе шею. Представляешь? Умер не от выстрела, а от падения. Вот дурак!

- Дурак? Ты же сказала что он твой парень! – недоумевал Киро, подкуривая сигарету.

- А что, мой парень не может быть дураком что ли? – насмешливо спросила Норико, наблюдая, как мужчина впускает в себя табачных змеев.

- Подожди, я, кажется, тебя знаю.

- Меня много кто знает.

- Я вспомнил этого парня.

Грузовик тряхнуло на очередном ухабе, и сигарета выскользнула из рук Киро, шмякнувшись на грязный пол. Мужчина в сердцах ударил кулаком по стенке грузовика.

- Мы приехали. – Как-то печально произнесла Норико.

И грузовик остановился.

- Интересно, вот только куда?

Посвящается мудаку Фросту, который убил наше будущее,

потому что считал себя вампиром Цимисхом.

***

Это был мой первый рассказ, который напечатали в «Нью Гэзет», газете с самым дурацким названием, которое я когда-либо слышал.

И именно с него началось мое знакомство с Ив.

Помню, как затрещали камешки, когда к дому подъехала машина, из которой выпорхнула небесная птичка в легком кружевном платьице фиолетового цвета, с десятками брякающих браслетов и цепочек, покрывающих ее тонкие ручки. Она шла к моей двери легко и непринужденно, словно была хозяйкой всей земли. Ее великолепные черные волосы с красными прядями преломляли в себе солнечный свет и буквально ослепляли меня. Ровные гладкие волны до пояса, черные каблучки и сумка в виде черного влагалища. Подведенные черным большие глаза, в которых плавала смесь древней мудрости и детской невинности.

Боже. Я упал на пол и стал плакать, потому что мне показалось, что ко мне пришел я сам в женском теле.

Ив спокойно вошла в дом и сказала мне, что теперь будет тут жить.

Я лишь развел руками и смотрел на ее белоснежные ноги, не в силах пошевелиться. Мой кремовый ангел с рогами взял мое лицо в свои изысканные ладошки и поцеловал в губы, сказав, что теперь все будет хорошо.

Я поверил ей, потому что иначе и не могло быть.

Так, началось мое знакомство с девушкой, которая увела меня в пропасть.

***

Когда поезд привез меня в глухой провинциальный городок, у которого вместо названия красовалась загогулина в виде _»_»_ я понял, что вот тут мне и самое место. Под странным названием висели цифры: Население 664 человека. Я засмеялся и купил себе ранчо в выжженной долине на окраине, которая мне казалась концом мира.

Сидел там, в старых комнатах и пил дешевый алкоголь из местного магазина, до которого надо было ехать два часа. Вспоминал о своей жизни, но стал понимать, что не могу все сразу представить в своей голове. Видимо множество самой разной дряни которая побывала в моем организме сделала свое черное дело и теперь мои мозги значительно уменьшились в размерах.

Тогда я создал персонажей, которым дал четкие указания что охранять и зачем следить.

Мертвая принцесса стала плести свой гобелен, охраняя мои детские воспоминания, наполненные страхом смерти, и жить в башне, с правой стороны особняка Памяти. Она больше всего любила бывать в своей спальне на третьем этаже, в которой поместила хрустальный гроб для приманки всяких глупых принцев в целях их убийства и дальнейшего поедания. В свободное от работы время принцесса играла на рояле в гостиной и плакала на балконе о неосуществленных возможностях, которые были похоронены у самой башни.

Везувий – мой демон-хранитель предпочел взять память об «Аш» - потому что там я 11 лет был хитрым двуличным ублюдком, использующим других людей. Везувий полировал свои рога и охранял серебряные шкатулки с памятью заключения, развлекаясь на первых двух этажах особняка. Он постоянно устраивал званые ужины и приемы для своих друзей и гостей, которые залетали по информационному канальцу в мою голову и показывал всем воспоминания, которые охраняет.

Страшила был по своей природе маргиналом и к тому же инвалидом, поэтому взял на себя полтора года моих пьянок и блужданий по улицам, когда я ничего из себя не представлял и барахтался в субкультурах. Страшный уродец хранил эту память в грязном мешке, забитом соломой, который прятал в подвале дома, в котором обитала вся моя компания по сохранению памяти. Сам же он предпочитал сторожку, стоящую недалеко от особняка. Кривую, старую и идеально ему подходящую. А развлекался он тем, что ловил ворон, обожающих пировать трупами с кладбища неосуществленных возможностей. Так, через пару лет опытов с птичками, он стал первоклассным таксидермистом и Глэми предложил ему устроить в одном из залов дома персональную выставку.

Сам же Глэми, наиболее активный и шустрый из всех хранителей памяти, пристроил к особняку новый корпус из сверкающих кирпичей, налепил кучу разных труб и флюгеров. Покрасил внутренние помещения в психоделические цвета, и стал таскать через канал всякую ерунду, которую ловил из моих приключений по барам и вечеринкам клубных детей. У него постоянно собирались самые разные личности, которые шумели несколько недель подряд, домогались до Принцессы, которая в это время пряталась в своей башне. Прикалывались над чопорными гостями Везувия, который в такие дни был ужасно разозлен и одновременно смущен. Зато они очень любили Страшилу и постоянно разбирали его ворон на сувениры во внешний мир.

Глэми хранил в своих деловых чемоданчиках воспоминания моего настоящего, времени, когда я был ярким сверкающим человеком, который заставлял идти за ним других и делать то, на что они никогда бы не согласились при обычных обстоятельствах.

Так, моя безумная семейка жила в моей голове, пока я умирал одиночкой на ранчо. Деньги стали кончаться и мне пришлось искать способ их заработать. Я стал писать рассказы и отправлять их через интернет в издательства самого разного пошива. Никто не хотел читать мою малопонятную писанину и меня постоянно обламывали.

До тех пор, пока я не написал «Покалеченного музыканта». Этот рассказ заинтересовал одну особу, которая сказала мне по телефону, что это очень занимательное дерьмо, которое сто процентов понравится ее аудитории. Я не стал уточнять, что это за аудитория. Мне предложили деньги, и я их взял.

А вам, перед тем как продолжить свою историю я дам почитать этот самый рассказ. Вот он. Ниже. Судить вам, насколько он получился «занимательным дерьмом».

Покалеченный музыкант

Я могу исполнить все твои желания, милый. Чего ты хочешь?

Я могу быть мясом, которое ты будешь есть, твои глазки будут сверкать ярко-ярко и мясистый рот наполнится до краев слюной, словно бассейн, заполненный перезревшей желтой водой. Чуешь, как от нее пахнет сладковатым гниением? Это потому что на дне лежат мертвые младенцы, и они кричат. Тянут свои пухлые ручки, в надежде поймать лучики солнца, что дарю тебе я.

Ведь я могу быть для тебя солнцем. Согревать твою кожу, делать ее сухой и шершавой, чтобы по ней скользили руки людей, оставляя свои следы. Мы сделаем с тобой дорожку к звездам, и по этим следам ты найдешь меня. Зайдешь в комнату, цвета небесного Бога и скажешь свое желание. Вслух. Так, чтобы треснули стекла от напряжения. Чтобы волосы выпали, испытав шок. Сможешь?

Давай. Все равно, никто не узнает. Можешь шепнуть мне на ушко. Свое самое сокровенное желание я похороню в морских глубинах своей ушной раковины. Там твое желание обрастет жемчугом и какой-нибудь щуплый кореец выловит его в водах нашего океана, чтобы вскрыть шкатулку грязным консервным ножом и достать сокровище на свет. Наружу. Словно прорывая плаценту, мы будем вырываться из мокрой темницы, кашлять кровью и желудочным соком, втекающим в наши неразвитые мышцы. Будем кричать сначала от боли, а потом, с чпокающим звуком, когда дырка раскроется, мы вывалимся на палубу, от которой будет пахнуть деревом и дерьмом летающих над нами чаек.

Они так мерзко каркают своими голосишками, что мне хочется превратить свои руки в оружие и расстрелять пернатых тварей в клочья кровавого пуха. Бац. Мессиво дождем легких костей опадает на твои плечи, укрывая твое родившееся тельце словно ангельским плащом. Да, да. Так тебе идет в самый раз. Голый, страшный, покрытый выделениями матки ты будешь стоять в плаще из птичьих перьев, кончики которых будут сочиться сукровицей. Она будет стекать по твоим рельефным мускулам, и мокрицы будут слизывать ее, шевеля от возбуждения своими лапками.

А когда тебе это надоест, ты попросишь меня взлететь, и твои корявые крылышки пробьют с треском иссыхающую плоть подо мной. И ты улетишь в небо, где будешь жрать чаек и кидать их мертвые тушки в море, чтобы рыбаки ловили их в свои сети и относили домой, где жены приготовят из их тел вкусные ароматные похлебки.

Видишь, как это здорово?

Быть всем!

Тебе надо только попросить! Ведь тогда мы сможем вместе ползать по камням, подставляя свои хвосты прохожим. Смотреть как они поскальзываются и падают на асфальт, разбивая свои хрупкие лица в кровавые кашки. Мы соберем их в мисочки и будем кормить своих детей – страусов, когда им надоест бегать по пустыне человеческих мечтаний.

Давай! Ну же! Возьми! Сейчас! Пока еще есть время!!!!!!!!

Андре стоял на желтом в клетку ковре и понимал, что надо что-то сказать. Ра ждала от него ответа уже пятнадцать долгих минут, которые показались мужчине целой вечностью.

Черт.

Но Андре не мог ни о чем думать, кроме как о своих пальцах, утопающих в ворсинках ковра. Они были такими мягкими и шелковистыми. Словно бабочки, ласкающие ноги Андре своими разноцветными крылышками.

А Ра стояла с открытой душой и верила, что ее мужчина сможет принять правильное решение.

Было так душно, что воздух слипался в серые комочки и они с карамельным звуком падали на пол, разбиваясь в ледяную воду. Лысый кот запрыгнул в окно, посмотрел на стоявших в комнате людей и, деловито прошагав до ледяной лужи, стал в нее мочиться.

Андре посмотрел на него и улыбнулся. Потом понял, что сейчас умрет и сказал, не поднимая глаз на Ра.

- Я ухожу от тебя.

Дзинь.

Порвалась струнка.

Музыкант с удивлением посмотрел на свой инструмент.

- Какого черта ты замолчал, Луи? – завопил Дирижер, махая палочкой – мечом в воцарившейся полутьме.

- Он сделал по-другому. – С дрожью в голосе сказал Луи и посмотрел на свои пальцы истекающие кровью.

- Ну, так и что? Одна проклятая нота не должна портить наше великое произведение! Ты понимаешь меня?

Луи молчал. И тогда Дирижер отрезал Луи голову своей палочкой-мечом.

На его место тут же усадили лысого кота, дали ему в руки банджо и сказали играть.

Пока в воздухе летела удивленная голова Луи, лысый кот противно мяукнул и стал играть на банджо, ехидно провожая взглядом голову музыканта, улетающую прочь из театра невидимых оркестров мира.

Голова упала на бетон и расстроилась. Теперь все кончено. Жизни больше нет. И только уже голова собралась плакать о своей неожиданно резко закончившейся карьере, как вдруг ее подняли руки.

Эти руки были в белых перчатках. Накрашенные глаза, которыми управляли эти руки, с интересом посмотрели в мозг головы и улыбнулись.

- Теперь ты будешь с нами, покалеченный музыкант.

- Но я не умею красиво играть. – Удрученно сказала голова.

- А нам не надо красиво – сказали глаза – Нам нужно правильно.

Так голова попала в хорошую компанию.

***

Вот с этого рассказа и началась новая глава моей жизни. Я стал регулярно писать в журнал этой дамы, который назывался «Ожерелье Монад», что ни о чем мне не говорило.

А потом в один прекрасный день она приехала ко мне. И сказала, что будет жить со мной. Ну, вы знаете.

Я помню, как мы сидели на свежем воздухе, решив устроить ночной пикник. В темном небе Луна подрабатывала прожектором, заливая пустыню мягким светом. Я гладил Ив и слушал ее исповедь.

Ее волосы пахли сладкими тайнами, и я жаждал их выслушать. Но то, что я узнал, было как минимум странным, потому что вновь вернуло меня в город, из которого я сбежал.

Ив считала, что у каждого мужчины есть своя женщина. Та, что родилась именно для него. Она может влюбляться в кого угодно, выходить замуж и спать с самыми разными мужчинами, но ее избранник всего один и он живет на той же планете, на которой существует и женщина. Поиск такого мужчины Ив считала одной из главных целей в жизни, потому что ей казалось, что как только она найдет такого человека, с ней начнут происходить настоящие вещи. Не та ерунда, которая постоянно крутится и происходит вокруг. Работа, семья, дети, увлечения, приключения и друзья. Нет. Эти слова она считала лишь морокой. Искусственной пленкой, в которую заворачивают людей с рождения.

Ив верила, что как только встретит своего мужчину, она начнет существовать по-настоящему. Но она также знала, что если будет постоянно зациклена на нем, будет думать о встрече и искать, то так никогда и не найдет, потому что Вселенная хитрая сука и вечно делает все наоборот.

Поэтому Ив решила притвориться, что не знает об искусственных целях, в которые завернуты все вокруг нее. Она сделает вид, что тоже мечтает об идеалах, которые никогда не стояли на вершине мира, и никому не будет говорить о своей настоящей – истинной цели. Так она пошла в школу, потом поступила в университет, который окончила с отличием, а потом открыла собственный журнал со странным названием «Ожерелье Монад», в котором публиковались тексты со всей Земли отшельников, мизантропов и японских хихикомору. Ив считала, что ушедшие от общества люди могут знать правду или, по крайней мере, ее осколки, в которых так нуждалась она сама. И так, в одном из осколков она нашла меня.

Я, почему-то вспомнил о Дориане и его компании, которые пришли ко мне несколько лет назад и стали говорить фантастическую чушь, то ли предупреждая, то ли угрожая.

А потом я рассказал Ив о двух панках, Луисе и Фрае и той злополучной ночи, когда из-за Фроста мы перестали существовать. О том бреде, который они мне рассказали. А потом я просто стал рассказывать свою жизнь.

О своем детстве, когда я был пианистом. О том, как моя музыкальная карьера рухнула. О том, как я стал свидетелем изнасилования маленькой девочки, как меня били мальчишки, как я стал изгоем и затворником, чтобы потом стать неформалом и через это прийти к клубной жизни полной наркотиков, пьянок и обезумевших людей, которые ни во что не могут верить. Я стал предводителем племени, у которого не было корней. Мы были подобны облачкам пуха, которые ветер переносит с места на место тогда, когда ему вздумается. Я рассказал Ив о своей команде, состоящей сплошь из больных людей, которые были со мной только потому, что мое безумие влекло их, как свет фонаря манит к себе глупых бессмысленных ночных бабочек.

Мы были потерянным поколением безработных полых существ, которые хотели показать остальным пустоту мира, в котором мы обитаем. Его бессмысленность и вседозволенность, которая убивает нас, сколько бы законов и ограничений не придумало бы общество. Как бы оно не кричало о прогрессе и своей избранности -мы были лишь поломанными куклами, которых давно выбросили на помойку и забыли.

Я говорил до самого утра, а Ив молчала, слушая меня и играя с волосами. Целовала мое тело и заглаживала его раны, которые кровоточили черной ненавистью к миру, в котором я родился.

Стало жарко, и я заснул в ногах Ив, устав от столь долгого рассказа.

Помню, что она склонилась надо мной и, поцеловав в лоб, тихо прошептала всего три слова: «Я не ошиблась»…

Сошествие ангелов.

В моей жизни появился смысл. И его образом стала Ив. Мы прожили вместе на ранчо, которое назвали Раем девять лет. И каждый день нашей совместной жизни был наполнен своим, особенным теплом и светом. Ив вылечила мою душу от грязи, в которой я родился и жил. И на месте пустыни, в которой я купил старый разваливающийся домик, вырос восхитительный сад из плодовых деревьев и благоухающих цветов, в центре которого вырос двухэтажный дом из белого кирпича. Крепкий и надежный оплот нашей любви. Символ нас.

Мои мысли стали спокойными и я обрел внутри себя равновесие. Мы ходили по своему саду в белых просторных одеждах и смеялись, срывая сладкие плоды с деревьев.

Прошлая жизнь казалась мне уродливым слепком, выжженной фотографией, которая давным-давно покрылась пылью и лежала всеми позабытая в темном углу.

Я обрел свое счастье.

Но как оказалось, у него был свой срок.

Все началось утром первого августа 2012 года в семь утра.

Я проснулся от женского крика. Моя первая мысль была об Ив, с которой что-то случилось. Я собрался вскочить с кровати и броситься в сад, чтобы узнать, в чем дело, но к моему горлу был приставлен холодный клинок, который заметно поумерил мой пыл.

Обладатель тонкой изысканной шпаги улыбнулся, и склонился надо мной, пристально рассматривая меня черными глазами без зрачков. Его бледные пальцы с длинными когтями оцарапали мою кожу, когда он решил прикоснуться ко мне. Я вздрогнул, а существо отшатнулось, увидев, как по моей щеке сбежала капелька крови, оставляя после себя красную дорожку, пахнущую железом. Я перекатился по кровати, вскочил и бросился прочь из комнаты. Существо издало ряд странных звуков, больше всего напомнивших мне птичий клекот и побежало за мной вдогонку, угрожающе размахивая клинком серебристого цвета.

Я бежал по коридору, надеясь успеть схватить ружье, висевшее в гостиной на втором этаже. Но тварь оказалась быстрей. Я почувствовал сильный толчок в спину и упал. Бледное существо с интересом смотрело на меня черными глазами, принюхивалось своим маленьким острым носиком и облизывало острые мелкие зубы длинным кроваво-красным языком. Из сада раздался еще один птичий клич, на который существо отреагировало мгновенно. Оно закатило глаза и стало противно шипеть. Я увидел, как кожа на его спине стала хлопьями опадать на пол с противным звуком, похожим на рвущуюся ткань. А следом из его тела выпорхнули белые крылья, мокрые от белесых жидкостей, и помятые, словно их с трудом уместили в это уродливое существо. Я засмеялся, решив, что это ангел. Это придало мне сил. Я не стал ждать, чем все это закончится. Побежал в гостиную, схватил ружье и приготовился стрелять. Тварь то ли влетела, то ли вбежала в комнату, размахивая своей шпагой, и тогда я нажал на курок. Первый выстрел разнес правое крыло существа в клочья пуха и перьев. Монстр истошно закричал, видимо не ожидая, что я могу нанести ему хоть какой-нибудь вред. Да, закричал он именно от удивления а не от боли, как того следовало ожидать. Я выстрелил во второй раз, и тварь заткнулась навсегда. Бледная голова разлетелась в клочья, а тело неуклюже завалилось на бок, подергалось несколько секунд, испуская на мой ковер сгустки прозрачной жидкости, и затихло.

Наградой всему этому были аплодисменты, глухо прозвучавшие в комнате после этой кровавой сцены.

Перешагнув через труп в гостиную зашел мужчина и посмотрел на меня с нескрываемым удовольствием в черных глазах, точно таких же как и у твари, которую я только что пристрелил. Я осмотрел незнакомца. Он был одет в подобие легкой брони из серебристого металла, поверх которой надел белый плащ. Его бледность, тонкая фигура и длинные волосы пепельного оттенка вновь напомнили мне об ангелах.

- Убить сейфра обычному человеку удается с трудом, Декстер. – произнес мужчина бархатным голосом.

- Кто ты такой? – воинственно бросил я, перезаряжая ружье.

- О, в этом нет необходимости. – Ласково сказал он, кивнув на оружие в моих руках.

Я не собирался слушать россказни еще одного неизвестного мне ублюдка, а потому выстрелил ему в лицо, надеясь убить одним выстрелом.

Мужчина просто увернулся, словно отгоняя от себя надоедливую муху, и щелкнул пальцами. Ружье выскользнуло из моих рук и вылетело в окно, а сам я был прижат к стенке невидимыми руками, которые держали меня так, что я не мог пошевелить даже пальцем.

- Я же сказал, что в этом нет смысла. – Печально сказал незнакомец.

- Но попробовать-то стоило, верно. – Ехидно заметил я.

- Давай сразу перейдем к делу, Декстер. – незнакомец видимо начинал терять терпение.

- Может быть, сначала представишься, чтобы я потом знал, кого убью?

Мужчина улыбнулся.

- Меня зовут Натаниэль. Тебе это о чем-нибудь говорит?

- Нет. – Равнодушно ответил я.

- Ну, вот видишь.

Натаниэль пожал плечами.

- Что вы сделали с Ив? Я слышал, как она кричала. – Мрачно спросил я, чувствуя, что ответ мне не понравится при любом раскладе.

- Пока ничего. Просто поймали ее, когда она собирала клубнику в саду. Милое местечко, кстати. – Натаниэль посмотрел в окно. – Напоминает немного рай.

- Он так и называется. Наш сад. Рай. – Произнес я.

- О, ну что ты. Ты даже и представить себе не можешь, насколько прекрасен настоящий рай.

- А ты значит можешь?

Натаниэль посмотрел мне в глаза.

- Я там живу. Поверь мне человек, я знаю, о чем говорю.

- Был у меня в гостях один такой. Пришел с кучей фриков и сказал что он мой Бог. Так что ты не первый. – Иронично заметил я.

- Собственно говоря, именно поэтому мы к тебе и пришли, Декстер. Мы знаем, что Дориан, Кай, Тиамант и Саломея были в этом мире и общались с тобой.

- Здорово. Тогда что же вам надо? Я живу спокойной жизнью и никого не трогаю. С наркотиками завязал, в рейды за монстрами по снам больше не бегаю. Веду праведный образ жизни так сказать.

Натаниэль поморщился.

- Эти Творцы являются особо опасными преступниками, Декстер. И, к сожалению, для тебя один из них является твоим создателем.

- Я не знаю, что, черт возьми, ты имеешь ввиду, приятель. И не хочу знать. Мне достаточно было выслушать в свое время истории пьяных панков о девяти мирах и прочей ерунде, чтобы понять, что эти игры не для меня. Поэтому оставь меня в покое. Прошу тебя.

- Не могу. Я должен знать, что они тебе сказали. Куда отравились потом. А потом я отключу тебя от схемы, и ты продолжишь свою жизнь, правда, уже в другом пределе. Мы посмотрели твою карту и, могу сказать тебе, что ты ничего не потеряешь. Твоя следующая жизнь будет практически такой же, как и эта. Поэтому будь так добр, ответь на мои вопросы, приятель. – Последнее слово Натаниэль произнес с нескрываемым отвращением.

- Говорил из них только Дориан. Он сказал, что я бесполезен для него. Нес какую-то чушь про то, что я его неудачный эксперимент.

- Неудачный эксперимент? – переспросил Натаниэль.

- Да. Он вроде как создал девять копий самого себя, и все они являлись дефектными кроме последнего.

- А кто был последним?

- Тиамант.

Натаниэль дернулся, при упоминании этого имени, словно его ударило разрядом электрического тока.

- Так вот как Дориан освободился. Что ж.

- Я надеюсь эта информация поможет следствию? – вновь пошутил я.

Не знаю почему, но я стал чувствовать себя в абсолютной безопасности.

Да, на полу валялся труп неизвестного нашей планете существа. А я был прижат невидимой силой к стене. Ив схватили эти гады. И передо мной расхаживает белоснежный мужик и говорит с такой фантастичной убежденностью о всяком бреде, что я… Начал вспоминать слова Фавна.

Старый житель лесов учил меня контролю за своими сновидениями. О так называемой осознанности. Это когда ты понимаешь, что спишь и можешь делать все что угодно, потому что это твой сон.

- Куда они ушли? – спросил Натаниэль.

- Не знаю. Они не стали обременять меня этим знанием.

Нет, это не мог быть сон. Было бы слишком очевидно. Значит? Черт, я действительно живу девять лет в саду, который построил на месте пустынной земли с женщиной, которая меня любит?

Я вспомнил о белой комнате, в которую меня запихнули после неудачной осады замка вампиров в одном из сновидений. Быть может мое сознание до сих пор еще там, а тело лежит сейчас в коме в одной из городских больниц? Надо мной склонился Энтони и думает о том, как мне не повезло по жизни.

Или, быть может, я впал в самый удивительный по своей продолжительности трип, который заварил мне Хирург, и сейчас вся моя команда ходит мимо меня, не смея тревожить. Ожидает, пока я вернусь и поделюсь с ними полученным знанием.

Интересно каким? Как правильно сажать яблони и писать рассказы в возможно несуществующий журнал несуществующей девушки, с которой я живу?

- Камера обскура все-таки пробила брешь в твоей психике, Декстер. Жаль.

Голос Натаниэля вернул меня к действительности. К самой обычной фантастической действительности, в которой я когда-либо находился.

- Что? О чем ты говоришь? – вяло спросил я, чувствуя, как мое тело наливается тяжестью.

- Ты употреблял много наркотиков, пил и вел распутный образ жизни, Декстер. Ты почему-то с самого детства стал проверять свою искру на прочность. Тебя бросили в камеру обскура, когда ты со своими приятелями натолкнулся случайным образом на один из Иллюзоров Творца семьи Каиинит, хотя ты так этого и не понял до сих пор. Ты…ничего ведь не понимаешь, правда?

Натаниэль был искренне удивлен.

- Ты действительно дефектен. Дектер, ты неполноценное творение. Ты не воспринимаешь сейчас мои слова. – Продолжал говорить он.

- Уж поверь мне, я видел и слышал вещи поинтереснее твоих бредовых историй и вопросов.

- Как скажешь. Пусть будет так. Тогда сейчас мы проведем с тобой последний эксперимент.

- Какой же?

Натаниэль вдруг оказался рядом со мной и в ту же секунду я почувствовал, как его рука пробивает мои ребра. Как проталкивается внутри меня, расталкивая внутренности, и сжимает сердце.

- Прощай Карви Декстер. Навсегда.

Истина.

А потом я проснулся. Мышцы были вялыми кусками дерьма. Чем-то воняло. Очень мерзким и до безобразия пахучим. Я закашлял, потому что было очень пыльно. На меня смотрели отваливающиеся куски штукатурки и какая-то хреновина свисающая мне в лицо. Она заканчивалась стеклянным шариком, внутри которого росли поломанные волоски металлического происхождения. Живот урчал и требовал еды. Горло кашляло и просило пить. Мозг пульсировал тупой болью. Каждая часть меня развалилась и чего-то требовала. Я потерял общность сам с собой и теперь просто лежал и смотрел на стеклянный шарик. Как только я понял, что лежу, я осознал, что смотрю в потолок, а волосики в стеклянном шаре это перегоревшие нити накаливания в лампе.

Следом пришло понимание дерева, на котором я лежу. Дерево было старым и кололо грубыми досками в каждый орган моего тела, которому и так было плохо.

Я повалялся еще минут десять, ощущая, как мои клетки начинают неохотно сползаться в одну кучу.

И вот, наконец, когда эта куча поднялась, я обнаружил себя в старом доме. Гремели на холодном ветру растрескавшиеся ставни. Когда я понял, что ветер холодный я стал чихать и дрожать. Потом увидел рядом в развалившемся кресле тряпку, отдаленно напоминавшую халат. Я закутался в нее и пошел прочь из этой комнаты.

Шаркая исхудалыми ногами и передвигаясь со скоростью улитки, я выполз в коридор, на стенах которого висели пустые рамы от портретов, которые видимо давно уже истлели.

Меня остановила лестница, ведущая на первый этаж.

Так. Значит, я нахожусь на втором этаже какого-то заброшенного дома почти голый, голодный и вообще еле существующий.

А лестница меня остановила, потому что у нее не было ступеней. Ну как. Они были. Только валялись внизу все изъеденные червями. Не знаю, но постояв несколько минут в недоумении, я просто взял и прыгнул вниз. Меня остановило не то, что лестница была разрушена, и я думал о том, как мне преодолеть это препятствие. Нет. Меня остановило то, что я видел белых червей, которые ползали внутри дерева и жрали его с механической монотонностью. Не знаю почему, но мне показалось, что жрали они его именно так.

Спустя три минуты после приземления я осознал, что в моей ноге торчит гвоздь. Кровь очень лениво вытекала из раны. Она была вязкой и очень темной. Почти черной.

Я немного испугался, потому что не хотел умирать. Вытащил гвоздь и перемотал рану куском халата. Потом увидел дверь и стал идти к ней. Она билась о стену, избиваемая ветрами и стонала. Под ногами хрустели странные пластиковые стеклянные шарики, квадратики, спиральки и палочки. Я добрался до двери и выглянул в мир. Мир встретил меня равнодушно. Унылая пустая картина, на которой были нарисованы странные конструкции из сбитых досок. Я подошел к одной из этих штуковин и рассмотрел ее поближе. В землю был врыт столб, к которому не понятно в какой последовательности и с какой целью прибили доски, палки, лоскуты грязной одежды и пластиковые коробочки. Я подошел к следующей штуковине и нашел там прибитых к столбу пупсов с выколотыми глазами, пачки из-под сигарет и листы бумаги, на которых когда-то были написаны фломастерами слова. Всего таких конструкций вокруг дома было очень много, я насчитал их около сорока, а потом сбился со счета.

Я обошел дом сзади и увидел ржавый пикап, возле которого стоял крепенького вида старичок и курил, скучающе посматривая по сторонам.

Увидев меня, он улыбнулся, обнажив свои желтые зубы, и помахал мне рукой. Очень даже приветливо помахал, будто меня и ждал тут.

- Проснулся, наконец? Ты как? Того, в порядке? – спросил старик.

- Ну как сказать. Я вот халат нашел, видишь?

Старик понимающе кивнул.

- Крутой халат. Ему наверно лет триста. – Выдал свою оценку он.

Я пожал плечами.

- Холодно стало.

- Понятно.

- Вот и одел.

- Я понял.

Мы замолчали.

- Хочешь курить?

Старик достал из кармана пачку сигарет.

- А я курю? – спросил я его.

- Ну, вообще да. По крайней мере, при мне всегда курил.

- Ну, давай.

Старик дал мне сигарету, чиркнул зажигалкой и я затянулся. Живот снова заурчал.

- Ты наверно есть хочешь? – спросил он, вновь начиная искать что-то по карманам.

- А ты меня знаешь видать, да? – ответил вопросом на вопрос я, смоля сигареткой.

- Да.

- А я тебя?

- И ты меня.

- Сейчас.

Старик достал из пикапа нелепую шапку с рогами и одел на голову.

- Так узнаешь? – лукаво спросил он.

- На Фавна похож.

- А я он и есть. – сказал рогатый старичок, туша об машину окурок и протягивая мне шоколадный батончик. – На, скушай, мозги может на место встанут.

Я понял, что это и вправду Фавн. Мой старый друг, который мастерски рассказывает всякие нелепые истории, которые мне так нравятся.

- А что я тут делаю? Ты знаешь? – спросил я у своего старого друга.

- Ты жил тут. Лет девять вроде. Странно, что столько протянул.

- Странно? Почему?

- Потому что пичкала тебя твоя баба отборным дерьмом, которое даже для особо опасных опытов не используют.

- А что за баба?

⇐ Предыдущая 1 234 5 Следующая ⇒