Да, хотелось бы мне знать, что именно я чувствую.

Я провела рукой по лицу.

Я смогу привыкнуть к этому? К осознанию того, кто я есть на самом деле? Я смогу воспринимать это без сарказма и сковывающего страха перед неизвестностью? Возможно я смогу привыкнуть к Рэну Экейну и к тому, что он ведет себя как болван и вечно ошивается рядом?

Я с тяжелым вздохом зашла в кабинку, опустилась на унитаз и прислонилась к стене.

Что, если потом я привыкну к Рэну и не захочу отпускать его? Что, если я полюблю его так, как говорила мама – так сильно, что не смогу оставить его, не смогу позволить уйти?

Что же мне делать?

Хотя, если Рэн Экейн будет продолжать вести себя как свинья, я никогда не смогу его полюбить. И никто не сможет. Что, в общем-то, его не расстроит, я думаю. Но что, если не я, а Рэн станет что-то испытывать? Что если он сам, по своей воле, не захочет уходить?

Нет, почему я должна думать об этом сейчас?

− Ты и не должна, − услышала я, и обернулась. Как в туалете я могла услышать голос Адама? Но оказалось, что я уже не в туалете. Я в темном зале библиотеке, где полки с книгами были от пола до потолка, и словно бы нависали надо мной. Я обхватила себя руками, пытаясь защитить себя, побороть панику.

Обернулась, тщательно следя за тем, как ко мне подкрадываются тени.

− Ты не должна думать о нем, Аура.

Я вздрогнула и обернулась. Напротив стоял Адам. Он был все так же мил и добродушен, вот только голос его звучал странно. И одет был непривычно: в темный костюм, будто бы только вернулся с деловой встречи. Я видела алебастровую кожу, выглядывающую из-под рубашки. Нечеловеческая бледность.

− Что? Адам, − я помотала головой, желая проснуться. – Адам, почему я снова здесь? Почему ты позвал меня? После прошлого раза…

− Нам не удалось с тобой договорить, Аура.

− Я знаю, кто ты, Адам, – сказала я. – Я знаю, что ты пытался со мной сделать.

− Я никогда не хотел с тобой сделать что-то, чего бы ты сама не хотела, разве нет? – спросил он, подступая ближе. − Разве я пытался заставить делать что-то, что противоречит твоим желаниям? Нет. Я был твоим другом на протяжении многих лет. Я просто такой, и в этом нет ничего плохого. – Адам остановился совсем рядом, и я почувствовала сильный запах яблок, исходящий от его кожи. – У людей всегда есть шанс выбрать свою судьбу, но только у тебя нет.

− Потому что я не человек? – с вызовом спросила я, и Адам ответил:

− Человек, просто ты рождена для другого. Ты рождена, чтобы быть рядом со мной. Когда ты начнешь на земле Ад, когда ты будешь править миром, я буду твоим защитником и хранителем.

− Я думала ты мой друг, − отрезала я. Не знаю, что я чувствовала по поводу слов Адама, казалось, он говорил слишком быстро и много, и до моего мозга все еще не дошли слова. Я знала лишь одного: этого не будет. Его предсказания не сбудутся.

− Я твой друг. Я был рядом с тобой с самого рождения, оберегал и заботился о тебе. Я ни разу не солгал тебе. Это я рассказал о том, что бояться Теней не стоит, сказал, что они – друзья и никогда не обидят тебя. Потому что они часть тебя. Ты должна почувствовать ее, принять Тьму внутрь, впитать каждой клеткой своего тела. – Адам вскинул руку и провел кончиками пальцев по моей щеке. Я не вздрогнула. – Ты не сможешь сопротивляться ей, Аура.

− МОГУ! – горячо возразила я. – Рэн сказал, я могу это сделать! И сделаю! Рэн сказал, мне стоит лишь потерпеть, подождать пять лет. Сказал, если я не сдамся, я смогу сохранить душу и остаться человеком.

Моя бравада утонула в мягком смехе Адама. Он был родным и приятным, и вовсе не страшным, но это и пугало. Что, если я поддамся Адаму, ведь он мой лучший друг?

− Считаешь, ему можно верить?

Я смутилась, но через несколько секунд ответила:

− Да, я думаю, что могу ему доверять.

− Твой голос не звучит уверенно.

− Я МОГУ ЕМУ ДОВЕРЯТЬ!

Адам снова рассмеялся искренним, добрым смехом, как смеются взрослые над невинными выходками малышей. У меня поползли мурашки по спине и плечам, а в горле встал комок, и я тут же сглотнула. Адам, предвкушая реакцию на свои слова, насмешливо полюбопытствовал:

− А он сказал, что тебя удочерили?

− Надо же, – пробормотала я, оценивая своего друга с новой точки зрения. – Никогда не думала, что ты такой. Да, я знаю о том, что меня удочерили. Я знаю об этом уже довольно давно, потому что мама мне все рассказала.

− Вот как… − пробормотал Адам, усмехаясь. Он не выглядел слишком разочарованным, словно у него в запасе было припасено что-то похуже. – А он сказал тебе, что твоя мать жива?

− Что? – мне в желудок упал комок льда, оцарапав по пути все органы. Я ступила назад. – Что?

− Он сказал тебе, что твоя мать по-прежнему жива? Он перестал лгать о том, что она погибла? Он перестал лгать тебе о том, что она была хорошей, добродетельной девушкой? – Адам сделал шаг вперед. Его голос набирал силу, насмешка исчезла. – Если ты ему так доверяешь, должно быть он признался, что она пыталась убить тебя еще в утробе. Наверняка он заслужил твое доверие потому, что рассказал о том, что Риды попросту спасли тебя из рук твоей настоящей матери, когда она хотела тебя убить.

− Я тебе не верю.

Взгляд Адама ожесточился.

− Теперь ты должна осознать, что даже от твоей человеческой части тебе досталось больше тьмы, чем света. Твоя мать не могла быть хорошим человеком, если хотела тебя убить, верно? Значит в тебе не так уж и много света, о котором говорит Экейн.

− Я тебе не верю! – воскликнула я. – Это полная ерунда!

− Я дам тебе возможность все узнать самой, Аура. – Адам улыбнулся. Я хотела спросить как, но не могла. Если спрошу, это будет значить, что я верю его словам, что я сомневаюсь в том, во что всегда верила. Мне и не нужно было спрашивать – Адам будто читал мои мысли; он произнес: – В документах твоего отца. Он ведь сейчас на конференции, я прав? Ты можешь найти нужные документы у него в столе. Ключ от ящика лежит в фоторамке с твоей фотографией, с первой победы на соревнованиях по фехтованию.

− Я не стану проверять, – заявила я, но мы оба знали, что я лгу.

− Станешь. Потому что теперь ты захочешь знать правду. Ты всегда была такой, ты всегда пыталась докопаться до правды, верно? И, Аура, спроси у Рэна про Табретт.

− Твоя мать хотела тебя убить… она не могла быть хорошим человеком…в тебе не так уж и много света, о котором говорит Экейн.

− Аура, ты здесь? Что ты там делаешь так долго? – я услышала голос Саманты за дверью; она еще раз постучала. Я встала, потерла лицо и вышла к девушке. – Что ты там делала? Ты что, спала? – Моя одноклассница удивленно вскинула брови.

− Нет.

− Там странный тип стоит у двери туалета, и ждет, когда ты выйдешь. Говорит, что он твой парень.

− Что? – я открыла рот, словно моя челюсть стала весить тонну. Саманта фыркнула и поправила очки на носу.

− Ага, я и не знала, что у тебя есть парень.

− Э-э… − замялась я, пытаясь пригладить волосы. Я тоже не знала. – Да…

Я никогда не буду с тобой.

− Что? – спросила Саманта, заметив мой взгляд. – Может, тебе плохо? Отвести тебя к медсестре?

− Нет, – я замотала головой. – Я выйду… к нему.

Я неуверенными шагами прошла к двери.

Отлично. Он решил мне подыграть.

− Ты считаешь, что ему можно доверять?

Спроси у него про Табретт.

Я открыла дверь и тут же вперилась взглядом в грудь Рэна. На секунду замерла, но тут же уверенно застучала каблуками по полу школьного коридора.

− Разве я не сказала, что не хочу тебя больше видеть? – спросила я, но мысленно попросила Рэна сказать мне правду, сказать, что он скрывает.

− Мне жаль тебя разочаровывать, но я не подчиняюсь твоим приказам.

Я ничего не ответила на комментарий, лишь зашагала быстрее. Рэн не отставал, что не удивительно, ведь его ноги, пожалуй, в два раза длиннее моих. Рэн продолжал болтать, и его не волновало, слышу я слова или нет.

− Я сделал то, что ты просила. Сказал той девушке, что я твой парень.

Я так резко затормозила, что Рэн сделал еще шаг и лишь потом обернулся, и подошел ко мне. Я негодующе скрестила руки на груди.

− Я не просила тебя об этом. Я вообще ни о чем тебя не просила.

− Вот именно. Не просила, а просто всем сказала, что я принадлежу тебе.

Я мрачно продолжала смотреть, но внутренне расслабилась, потому что Рэн явно кое-чего недопонимал.

− Ты сказала, я твой, − озадачился Рэн, но судя по тому, с какой интенсивностью он всматривался в мое лицо, видимо он уже понял, что ошибся. Я засмеялась.

− Ты точно откуда-то с неба свалился. – Я похлопала Рэна по локтю, потому что если бы дотягивалась выше это было бы смешно. – Когда я сказала, что ты мой парень… это не значило, что ты какая-то вещь, ясно? Я за свободные отношения. – Мысленно я похлопала себя по плечу за то, как уверенно прозвучали мои слова, ведь у меня и парня-то никогда не было. – Кроме прочего, Рэн, я сказала это отнюдь не потому, что ты мне нравишься, а потому что это была вынужденная мера, ведь ты был в моей комнате. – Я не могла прекратить болтовню. – Ну ладно, это не потому. Дело в Аве. Она немного… гиперактивна и любит вмешиваться в мою жизнь. И, поверь мне, если она снова опубликует мой номер в журнале или на сайте знакомств, или объявит по радио аукцион «Получи два свидания по цене одного», во мне точно проснется демон, и мы с тобой пострадаем.

Рэн на самом деле бывает милым, когда не понимает и половины вещей, понятных обычным людям. На моих губах зародилась усмешка, но она тут же исчезла, когда Рэн внезапно схватил меня за талию и дернул к себе. Мои колени подкосились, а ладони уперлись в его грудь.

− Что ты делаешь?

− Я делаю то, о чем ты говорила. Притворяюсь.

− Перед кем? – прошипела я, стоя на носочках. – В коридоре никого нет, перед кем ты притворяешься?

Рэн отпустил меня также внезапно, как и притянул к себе, отчего я отшатнулась. Парень зашагал вперед.

− Я просто сделал то, чего хотела твоя душа, разве нет?

Мое сердце заколотилось словно сумасшедшее, а в ушах зазвенело.

Что значит – моя душа хотела этого?

***

«Он сидит в моей комнате. Не хочу, чтобы он здесь сидел. Сидит и смотрит, будто я любопытное вещество или экзотический зверь. Из-за него мне пришлось надеть эту тупую пижаму с феями винкс, которую купила мне мама лет пять назад; я ведь не могла второй день подряд спать с голыми ногами при этом парне. Даже несмотря на то, что он ангел. Почему он не отворачивается? Я чувствую на себе его взгляд. Что, если он читает, что я пишу? Ведь эти слова прокручиваются у меня в голове».

Рэн тихо усмехнулся, отчего внутри меня все перевернулось. Я резко обернулась и уставилась на него, сидящего на моей постели, будто это его комната, а не моя.

− Почему ты смеешься? – я нахмурилась. Взгляд черных глаз, путешествующий по пространству, вперился в меня. – Ты читаешь, что я пишу?

− Ты видишь у меня глаза-антенны, которые могут протянуться в противоположный конец комнаты? – задал встречный вопрос Рэн. Я захлопнула дневник, всеми фибрами души посылая в сторону Рэна недоверие. Ясное дело, он только делает вид, а на самом деле слышал каждую мысль. И про голые ноги тоже слышал. Кошмар.

Я молча подошла к кровати и потянула одеяло на себя, намекая на то, что Рэну не мешало бы уйти. Он не возражал; поднявшись, он произнес:

− Милая пижама.

Я забралась постель и скосила взгляд на Рэна.

− Не обращай на нее внимания. – Он продолжал обращать; стоял и в упор смотрел на меня, что не могло не пугать. Я выразительно вскинула брови: − Хочешь стоять у моей кровати и смотреть, как я сплю, будто какой-то маньяк из телика?

− И в мыслях не было. Я хочу дождаться, пока ты заснешь.

Какого… у меня еще ведь есть дело…

Я сделала вдох, зажмурилась, затем открыла глаза и посмотрела на парня долгим взглядом.

− Ложись спать, иначе я начну рассказывать тебе о том, какие актеры мне нравятся, и ты быстро почувствуешь, что твоя красота ничто перед ними. – Я быстро добавила: − Никто из нормальных парней не захотел бы этого.

− На земле нет никого, кто был бы красивее меня, – спокойно сказал Рэн. Я открыла рот, пораженная таким высокомерным самолюбием, но не нашлась что ответить, зато Рэн, на полном серьезе, продолжил:

− Мы сотканы из божественной материи, и наш внутренний свет притягивает как людей, так и демонов. Ты ведь тоже чувствуешь ко мне влечение? – как бы между прочим уточнил он, как будто мы говорили о погоде. Я прочистила горло и спросила:

− И по-твоему это ангельский поступок − спать в моей комнате?

− Да, – нисколько не смутился Рэн, с готовностью кивая. – Ангелы-хранители всегда находятся рядом со своими подопечными.

− Ты же не ангел-хранитель.

− Да, я лучше. Ты можешь меня видеть.

Очень, кстати, жаль. Я раздраженно откинулась на подушки.

− А ты не можешь спать в другой комнате? Я уверена, что Кэмерон не обидится, если ты немного поживешь у него. Вторая дверь с левой стороны.

− Я буду спать здесь, Аура. Ты должна быть постоянно у меня на виду, чтобы я знал, когда в твои сны заберется Адам.

− О, тогда конечно ты должен дышать мне в спину, − с сарказмом согласилась я. − Ты это нечто, Рэн Экейн. – Я отвернулась от него, и сквозь одеяло, что накинула на голову, услышала слова искренней благодарности.

Через два часа, когда Рэн наконец-то уснул на раскладной кровати, что притащил папа из подвала, я позволила себе встать с постели. Я долго всматривалась в темноту, чтобы суметь различить очертания фигуры Рэна. Похоже, он действительно спит. Убедившись в этом, я на цыпочках пробралась в коридор и заперла за собой дверь спальни.

Ты считаешь, ему можно доверять?.. Найди документы в столе своего отца….

Я спустилась на первый этаж и направилась в кабинет отца мимо кухни и гостиной. Папа никогда не запрещал мне заходить в его кабинет, потому что знал, что в моей светлой голове никогда не возникнет проблем с доверием к нему или маме. С самого детства они рассказали правду о моей настоящей матери, которая была хорошим человеком и жила ради меня, и я верила их словам. Я и сейчас почти не сомневалась, но я не могла позволить себе просто так проигнорировать то, что сказал Адам.

В прохладном кабинете с деревянной отделкой я щелкнула включателем и подошла к отполированному столу из красного дерева. Я сразу же нашла нужную фотографию: я стою с грамотой и медалью за победу на школьных соревнованиях по фехтованию среди младших курсов. Я взяла фоторамку в руки и открыла ее. Там лежал ключик. Я знала, что рамка была с секретом, потому что сама подарила ее отцу.

Почему он хранил здесь такую важную вещь? Может хотел, чтобы я знала? Или не подозревал, что я могу повести себя таким образом, что ворвусь в его кабинет и начну шарить по вещам?

От этой мысли на секунду сделалось дурно.

Они с мамой доверяют мне и любят меня.

Что случится, если я узнаю, кто моя мать?

Это неважно. Ни капли неважно, потому что я ее не знаю. Не знаю ничего, кроме легенды родителей о том, что она была хорошей матерью. Если мама на самом деле пыталась меня убить, это значит, что она не была хорошей и значит Адам прав: во мне меньше человечности чем я думала, и думал Рэн.

⇐ Предыдущая 31 32 33 34 353637 38 39 40 Следующая ⇒