МЕКСИКАНСКИЙ ЗАЛИВ: НЕ СПРАШИВАЯ РАЗРЕШЕНИЯ

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 53Следующая ⇒

Джеймс Гаффи, оказавший поддержку Лукасу, стал для всей страны олицетворением мгновенного обогащения: говорили, что ему суждено стать новым Рокфеллером. Так, по крайней мере, казалось. Возможно, что Гаффи, со свой стороны, даже поверил в это на какое-то мгновение. Все-таки это он заключил крупнейшую в мире нефтяную сделку с Маркусом Сэмюелем из „Шелл“ сроком на двадцать лет. Но уже в середине 1902 года, спустя лишь полтора года после обнаружения нефти на Спиндлтопе, у Гаффи и его компании возникли серьезные трудности. Подземное давление на Спиндлтопе резко упало вследствие чрезмерной добычи и в особенности из-за работы всех этих вышек на крошечных участках. Соответственно, упали и объемы нефтедобычи на Биг-Хилле. Но у „Гаффи Петролеум“ существовали также проблемы внутреннего свойства: Джеймс Гаффи был учредителем, а не менеджером. Как менеджер он был столь же плох, что и качество добываемой им нефти.

Возникшая ситуация сильно встревожила питтсбургских банкиров, предоставивших первоначальный капитал для поддержки Гаффи и капитана Лукаса. Этими банкирами были братья Меллоны – Эндрю и Ричард. Их отец, судья Томас Меллон, передал семейный банк в управление Эндрю, когда тому было лишь двадцать шесть лет. Братья превратили „Меллон энд Сане“ в один из крупнейших банков страны, сыгравший ведущую роль в промышленном развитии Америки в девятнадцатом столетии. Оба брата испытывали особое чувство восхищения и уважения по отношению к Джону Гейли – партнеру Гаффи. Отец Гейли и их отец, Томас Меллон будучи еще мальчишками, прибыли в Америку из Ирландии на одном корабле. Братья знали, что Джон Гейли был крупнейшим разведчиком нефтяных месторождений, хотя их и беспокоила его беспечность в финансовых вопросах. В 1900 году Гаффи, партнеру Гейли, удалось убедить Меллонов вложить триста тысяч долларов в проведение изыскательских работ на Спиндлтопе и потратить еще несколько миллионов долларов на то, чтобы поставить нефтедобычу на Спиндлтопе на промышленную основу. Теперь, в 1902 году, спустя лишь несколько месяцев с тех пор, как напор нефти на Спиндлтопе упал, Меллоны опасались, что Гаффи потеряет не только их собственные средства, но также и средства других инвесторов, которых им удалось привлечь к сделке.

По их мнению, разрешить проблему мог их племянник Уильям Меллон, который был моложе братьев всего лет на десять. На Уильяма можно было положиться. В возрасте девятнадцати лет он прослышал, что в городке под названием Экономи, около Питтсбурга, обнаружена нефть. Дух нефти и деловой азарт захватили его, и он с головой бросился в водоворот нефтяного бизнеса. В течение последующих нескольких лет он обошел все Аппалачи в поисках нефти и нашел ее. Однажды он ввел в эксплуатацию скважину мощностью в тысячу баррелей в день прямо на кладбище рядом с церковью. Церковь изрядно на этом заработала.

Уильям знал, что это лихорадка. „Для большинства нефтепромышленников, -вспоминал он впоследствии, – нефтяной бизнес был больше похож на эпическую карточную игру, в которой азарт стоил больше, чем крупные ставки… Никто из нас не был в состоянии остановиться, вывести свои деньги из нефтедобычи и отправиться домой. Каждая новая пробуренная скважина – неважно, насколько успешной она оказывалась – сама по себе была поводом для бурения следующей“. Но дядя Эндрю внушил ему, что так серьезные дела не делаются. Наоборот, надо добиваться интеграции – контроля за работой на каждом ее этапе. „Единственный способ добиться успеха в нефтяном бизнесе, -говорил Эндрю, – состоит в развитии его по всей технологической цепочке: нужно объединить в одной компании добычу сырой нефти, ее очистку, производство нефтепродуктов и их сбыт“. Любой другой способ неизбежно приведет в лапы „Стандард ойл“.

Уильям поступал так, как советовал ему дядя. Несмотря на сопротивление со стороны „Стандард ойл“ и Пенсильванской железной дороги, он создал интегрированную нефтяную компанию, в рамках которой были объединены нефтедобыча на западе Пенсильвании, нефтепереработка в обоих концах штата, транспортировка по собственному трубопроводу и продажа в Европу через Филадельфию. В 1893 году компания Меллонов отправляла за рубеж, по различным оценкам, 10 процентов от всего объема нефтяного экспорта Соединенных Штатов, а в ее хранилищах находился миллион баррелей. Затем „Стандард ойл“ предложила выкупить компанию у Меллонов. Они не были сентиментальны; они создавали предприятия, а затем продавали их и переходили к чему-либо иному, а тут как раз настало время окупить деньги, вложенные в нефтяную компанию. Меллоны выручили от продажи значительную сумму денег. Уильям занялся развитием трамвайного бизнеса, посчитав, что с нефтью покончено навсегда. Теперь же, семь лет спустя, в возрасте всего двадцати семи лет, Уильям понял, что был не прав. По поручению Меллонов он отправился на Спин-Длтоп для инспекции вложений семейных денег. В своем отчете он писал, что они никогда не вернут свои деньги, если Гаффи по-прежнему будет у руля. Как и семь лет назад, Меллоны предложили новое предприятие „Стандард ойл“. Но „Стандард“ ответила отказом из-за судебных преследований, начатых по инициативе властей штата против компании, в особенности, против самого Джона Д. Рокфеллера. „Мы вне игры, – объяснял директор „Стандард“. – После того, как власти штата Техас таким образом обошлись с господином Рокфеллером, он не вложит в Техас больше ни цента“.

После этого, как говорил разочарованный Уильям Меллон, оставался лишь один выход из ситуации, которая „настолько плоха, что ничего подобного я еще не встречал“, а именно: „хорошее управление, тяжелая работа и сырая нефть“. Первым препятствием был Джеймс Гаффи, которого Уильям Меллон считал некомпетентным хвастуном. Меллон принял на себя руководство перетекающими друг в друга компаниями „Гаффи петролеум“ и „Галф рефайнинг“, основанными в 1901 году. Разумеется, Гаффи был до глубины души возмущен – все-таки именно его пресса окрестила крупнейшим нефтепромышленником Соединенных Штатов. Иногда Уильяму Меллону приходилось быть слишком суровым и резким в отношениях с крупнейшим нефтепромышленником Соединенных Штатов.

„Самой трудной проблемой, – говорил Меллон, – было перевести сырую нефть в деньги“. Что-то нужно было делать с контрактом между „Гаффи петролеум“ и „Шелл“, согласно которому американская компания обязывалась продавать „Шелл“ половину добытой ею нефти по двадцать пять центов за баррель на протяжении двадцати лет. Этот контракт был составлен, когда нефтедобыча казалась беспредельной, даже неостановимой, когда компания нуждалась в рынках сбыта, и когда нефть продавалась по десять или даже по три цента за баррель – неплохая прибыль при любом раскладе. Хотя срок действия контракта составлял двадцать лет, уже менее, чем через два года мир сильно изменился. В конце 1902-го и в начале 1903 года вследствие падения уровня добычи на Спиндлтопе нефть продавалась уже по тридцать пять центов или более того за баррель. Поэтому для того, чтобы выполнить условия контракта, “ Гаффи петролеум“ пришлось бы покупать нефть у третьих сторон, а затем продавать ее „Шелл“ с убытком для себя. Гаффи мог все еще продолжать считать это сделкой века, но Меллон, конечно же, думал иначе. Он считал эту сделку грабительской и знал, что ему придется как-то от нее избавиться, причем как можно быстрее.

Но Маркус Сэмюель возлагал на контракт большие надежды. Поэтому плохая новость из Техаса о том, что нефтяные запасы Гаффи истощились, стала для него настоящим ударом. Как бы трудно ни пришлось Гаффи, но у „Шелл“ были законные основания требовать от него выполнения условий контракта или, в противном случае, получить солидную компенсацию, если контракт был бы аннулирован. Сэмюель, старавшийся получить прибыль даже в тяжелой ситуации, распорядился, чтобы четыре новых танкера, специально построенные для транспортировки техасской нефти, были переоборудованы для перевозки техасского скота в лондонский Ист-Энд. Но это рассматривалось лишь в качестве временной меры до момента возобновления поставок нефти. Он приготовился подать иск в суд, но американский судебный эксперт предупредил его, что исход судебной тяжбы был неочевиден, потому что, в первую очередь сам контракт был очень плохо и некомпетентно составлен.

В поисках решения проблемы Эндрю Меллон сам поехал в Лондон, а оттуда отправился в Моут, поместье Маркуса Сэмюеля в графстве Кент, чтобы поговоритьс ним лично. Меллона „восхитил парк“, – записал Сэмюель в своем дневнике 18 августа 1903 года. На следующий день Сэмюель добавил там же: „Уехал в Лондон на поезде, отправленном в 9.27, по неотложным делам… Целый день был занят на переговорах с г-ном Меллоном, пытаясь избежать судебного разбирательства в отношении Гаффи и К°, но modus vivendi так и не был достигнут, после этого консультация с адвокатами“. Эндрю Меллон был обходителен, обаятелен, с мягкими манерами, но в то же время настойчив и необыкновенно тверд. К началу сентября обе стороны наконец достигли modus vivendi, – заключили новое соглашение. Сделка века, столь важная для планов Маркуса Сэмюеля, была заменена контрактом, не гарантировавшим „Шелл“ в отношении нефти практически ничего. „Гаффи петролеум“ и Меллоны вздохнули наконец с облегчением.

Тем временем Уильям Меллон реализовывал стратегию, которая оказалась чрезвычайно важной для развития нефтяной промышленности на протяжении всего двадцатого столетия. Стратегия эта с самого начала была отлична от стратегии „Стандард ойл“. И целью ее было объединить все разнообразные формы деятельности в рамках одной интегрированной нефтяной компании. По наблюдениям Меллона, мощь „Стандард“, защита и укрепление ею своих позиций проистекали из того, что она была практически единственным покупателем сырой нефти, да к тому же контролировала ее транспортировку. „Стандард“ устанавливала цену, – говорил Меллон, – и практически любой нефтепромышленник зависел от этой компании“. Хотя нефтедобывающие компании и получали от такого соглашения со „Стандард“ неплохую прибыль, тем не менее они „находились целиком в ее власти“. Меллон опасался, что, по мере обнаружения в Техасе все большего количества нефтяных месторождений и их дальнейшей разработки, „Стандард“ проведет в этот штат свои трубопроводы, и предприятия Меллонов окажутся неминуемо втянуты в нефтедобывающую систему „Стандард“. Но ему это совсем не было нужно – его амбиции простирались гораздо дальше того, чтобы стать простым придатком „Стандард“. Повторяя урок своего дяди, Уильям Меллон пришел к заключению, что „для успешной конкуренции необходимо создать интегрированную компанию, которая должна в первую очередь заниматься добычей нефти. Я считал, что добыча должна стать основанием подобной компании. Очевидно, это был единственный способ функционирования компании, которая не собиралась спрашивать чьего-либо позволения“. А Меллоны и не собирались спрашивать позволения у кого-бы то ни было, и в первую очередь у „Стандард ойл“.

Одной из крупнейших проблем, стоявших перед Меллоном, было то, что мощность нового нефтеперерабатывающего завода компании в Порт-Артуре была приблизительно равна производству нефтепродуктов всего штата Техас. Более того, он зависел от источников низкокачественной нефти, которые к тому же могли в любой момент иссякнуть. Но затем, после обнаружения в 1905 году нового месторождения в Гленн-Пул, штат Оклахома, появился источник нефти более высокого качества. В этом заключалось решение проблемы: была найдена нефть „такого же качества, как пенсильванская, и в таких же количествах, как техасская“. Но компании приходилось действовать быстро. „Стандард ойл“ уже занялась постройкой своего нефтепровода из города Индепенденс в штате Канзас. „Пока мы не сможем зацепиться за это оклахомское месторождение, – предупреждал Меллон своих дядей, – все предприятие будет находиться под угрозой краха“. Чтобы ускорить и без того срочное строительство трубопровода протяженностью 450 миль от Порт-Артура до Талсы, Меллон задействовал четыре группы строителей: одна двигалась к северу из Порт-Артура, другая – к югу изТалсы и остальные две из промежуточных пунктов навстречу друг другу. Работы шли наперегонки со временеми со „Стандардойл“. С октября 1907 года нефть из Гленн-Пул уже потекла по трубопроводу на порт-артурский нефтеперерабатывающий завод, и Меллоны закрепили свое положение крупных игроков на нефтяном рынке.

Строительство трубопровода совпало по времени с реорганизацией компании. Меллоны не стали вкладывать деньги в уже разваливавшуюся структуру -Уильям затеял реорганизацию „Гаффи петролеум“ и „Галф рефайнинг“, в результате чего была создана корпорация „Галф ойл“. С этого момента она стала принадлежать уже исключительно Меллонам. Эндрю Меллон занял пост президента, Ричард Б. Меллон стал управляющим финансами, а Уильям – вице-президентом. Гаффи был полностью отстранен от руководства. „Они выбросили меня за ненадобностью“, – с горечью жаловался он позднее.

А что стало с пионерами Спиндлтопа? „Благодаря тому, что у г-на Гаффи и группы Меллонов было много денег, а у меня – нет, – говорил впоследствии капитан Энтони Лукас, – я принял их предложение и продал им свою долю акций за достаточную сумму“. Он обосновался в Вашингтоне, став инженером-консультантом в области геологии. Три года спустя после своего открытия на Спиндлто-пе, Лукас приехал в Бомонт и обследовал холм, весь покрытый вышками, но, к сожалению, уже истощившийся, выработанный. После утомительного лазания по всему нефтеносному холму он был растроган и выдал следующую эпитафию: „Корову чересчур доили. Более того – ее доили бестолково“.

Что касается Патилло Хиггинса, то он начал судебный процесс против капитана Лукаса, который, будучи человеком несентиментальным, отстранил его от участия в прибылях. Кроме того, он основал „Хиггинс ойл компани“, но распродал ее своим партнерам. Он пытался основать интегрированную нефтяную компанию „Хиггинс Стандард ойл компани“, но это предприятие провалилось потому, что публика начала уставать от растущего числа акций, имеющих отношение к „Свиндлтопу“. Тем не менее Хиггинсу, кажется, все же удалось заработать порядочную сумму денег, а однажды тридцать два жителя Бомонта подписали письмо, в котором объявлялось, что он достоин „чести открывателя и разработчика“ Спиндлтопа. Все-таки он не был столь сумасшедшим, как это казалось вначале.

Ни Джеймсу Гаффи, ни Джону Гейли не удалось удержать заработанных денег. „Для них обоих наступили тяжелые времена, когда они состарились, а возвращение в крупный бизнес становилось все менее достижимым“, – писал племянник Гейли. „Они проворонили множество шансов заработать большие деньги, пожалуй, потому, что им не удалось разыграть козырную карту в нужное время. Такие возможности предоставляются редко. Спиндлтоп стал крупнейшим предприятием Гаффи и Гейли, бывших партнерами. После этого они изо всех сил старались добиться схожих результатов на пустяковых буровых проектах то там, то здесь, причем средства на финансирование этих проектов выделялись преимущественно под их уже убывавший престиж крупнейших открывателей нефтяных месторождений первого пятидесятилетия нефтяной эры в нашем полушарии“.

Гаффи провел последние годы своей долгой жизни (он прожил до девяноста девяти лет) в долгах. Его особняк на Пятой авеню в Питтсбурге содержался до самой его смерти за счет любезности его кредиторов. Нашедший нефть Гейли, получил лишь „мелочь“ в размере 366 тысяч долларов, которую Гаффи был емудолжен в результате их спиндлтопской сделки. Ближе к концу своей жизни Гейли разъезжал по Канзасу в поисках нефти вместе с Элом Хэммилом, который на Спиндлтопе был буровиком. Однажды после сильного снегопада они были не в состоянии двигаться дальше, поэтому оба решили прервать свою поездку и отправиться домой. Тогда Гейли сделал мучительное признание, что за всю свою жизнь он никогда не был так беден, как сейчас. Он спросил Хэммила, может ли тот получить наличными по чеку, подписанному г-жой Гейли. Вместо этого Хэммил оплатил пребывание Гейли в отеле и посадил его на поезд, отправлявшийся домой. Это был последний ход в нефтяной сделке со стороны Джона Гейли – человека, у которого было чутье на нефть. Спустя некоторое время его не стало.

Что касается Уильяма Меллона, то он многие годы занимал пост президента и председателя правления „Галф ойл“, которая стала одной из крупнейших нефтяных компаний мира. В 1949 году, незадолго до смерти, он заметил: „Галф корпорейшн“ так разрослась, что я не могу за ней уследить“.

„САН“: „ЗНАТЬ, ЧТО СО ВСЕМ ЭТИМ ДЕЛАТЬ“

Среди многих тысяч людей, высадившихся с поезда в Бомонте, штат Техас, после получения известий об обнаруженной капитаном Лукасом нефти, был некий Роберт Пью. Он появился на Спиндлтопе спустя лишь шесть дней после того, как там забил нефтяной фонтан, выполняя поручение своего дяди Дж. Н. Пью. Роберт быстро уяснил для себя не только возможности, предоставляемые обнаружением нефтяного месторождения, но и хорошие перспективы ее транспортировки через Мексиканский залив. Однако ему не пришлись по нутру ни погода, ни городок, ни люди, его окружавшие, ни нефтяной бум, ни даже все остальное, касавшееся штата Техас – он заболел и отбыл обратно. Его заменил родной брат Дж. Эдгар Пью. Он прибыл на место, имея при себе револьвер, который он прихватил по настоянию дяди и брата как средство защиты на время пребывания в Бомонте, славившегося своими уличными драками.

Пью были чужаками в Бомонте, но это не значит, что они были новичками в нефтяном бизнесе – они занимались углеводородами уже четверть века. Еще в 1876 году в западной Пенсильвании Дж. Н. Пью приступил к добыче природного газа, который считался в то время ненужным продуктом, с целью его продажи – сначала в качестве горючего на нефтеразработках. В 1883 году их компания стала первой, начавшей поставлять природный газ в качестве заменителя привычного городского газа для освещения такого крупного города, как Питтсбург. Их бизнес приобрел значительный размах. Но на газовый бизнес обратила свое внимание „Стандард ойл“, создавшая в 1886 года „Нэшнл Гэс Траст“, и в конце концов Дж. Н. Пью последовал примеру Меллонов, которые в девяностых годах продали свое первое нефтяное предприятие – он продал свое газовое предприятие „Стандард“.

Также в 1886 году Пью занялся добычей нефти на месторождении в Лайме. Задавшись целью назвать свою компанию именем какого-нибудь небесного светила, он остановил свой выбор на Солнце, учитывая его выдающееся положение над всеми небесными светилами. „Сан ойл компани“ не удалось достичь схожего положения в нефтяной индустрии в течение следующих полутора десятилетий, но ей все же удалось создать солидную нефтяную компанию в тени „Стандард ойл“. Прибыв в Бомонт в 1901 году, Дж. Эдгар Пью арендовал для „Сан ойл компани“ участки, но по своему прошлому опыту и он, и его семья знали, что одной только добычи недостаточно. „Вы можете купить миллионы баррелей нефти по пять центов за баррель, – позднее говорил Дж. Эдгар, – но ведь с ними еще нужно было что-то делать“. Поэтому „Сан“ приобрела также местные нефтехранилища. Одновременно она построила в Маркус-Хуке, недалеко от Филадельфии, нефтеперерабатывающий завод, сырая нефть на который должна была привозиться на кораблях из Техаса, а также приступила к созданию долгосрочных рынков. После ставшего очевидным оскудения запасов Спиндлтопа, компания расширила свою деятельность в Техасе, приобретя нефтепромыслы и организовав в регионе систему своих собственных нефтепроводов. К 1904 году „Сан“ стала одной из немногих компаний, доминировавших на рынке нефтяной торговли на побережье Мексиканского залива.

„БАКСКИН ДЖО“ И ТЕКСАКО

В водовороте Спиндлтопа было суждено появиться на свет еще одной крупной нефтяной компании. Она стала делом рук Джозефа Каллинана, одного из выдающихся пионеров техасского нефтяного бизнеса. В 1895 году Каллинан оставил перспективную работу в подразделении „Стандард“, занимавшемся нефтепроводами, и основал в Пенсильвании свою собственную компанию по производству и сбыту оборудования для нефтепромыслов. За присущую ему агрессивность и жесткость, а также за энергию, с какой он добивался выполнения поставленной задачи, он заслужил у своих подчиненных прозвище „Бакскин Джо“ (т.е. оленья кожа), которым такие черты его характера ассоциировались у них с сырой кожей, которая шла на изготовление специальных перчаток и ботинок для тех, кто работал на нефтепромыслах.

В 1897 году Каллинан был приглашен на короткое время в Корсикану, штат Техас, где отцам города потребовалась срочная консультация в отношении перспектив разработки нефтяного месторождения. Не ограничившись простой консультацией, он переселился в Корсикану и стал крупнейшим нефтепромышленником города На следующий день после того, как забил первый нефтяной фонтан капитана Лукаса, он срочно прибыл в Бомонт для изучения обстановки. Каллинан сразу же понял, что новое месторождение представляет собой нечто совершенно особенное и масштабы его гораздо больше, чем в Корсикане. Первое, что он сделал, это основал компанию по приобретению и сбыту сырой нефти, которую назвал „Тексас фьюэл компани“. Здесь как нельзя кстати пришелся его опыт работы с оборудованием для нефтедобычи. К тому времени Каллинан уже построил нефтехранилища всего в двадцати милях от месторождения, и это было большим преимуществом „Тексас фьюл компани“ перед возможными конкурентами. Вскоре Каллинан установил контроль над наиболее ценными участками на Спиндлтопе, которые принадлежали синдикату бывших политиков.

Во главе синдиката стоял Джеймс Хогг, экс-губернатор, весивший три сотни фунтов и лидер прогрессистов в Техасе. Бывший губернатор был также оборотистым бизнесменом: „Хогг [Прим. пер. Hog – в данном случае „грубиян“] – так меня зовут, – объяснил он однажды, – грубиян – моя натура“. Группа Хогга приобрела эти участки у Джеймса Гаффи, который, несмотря на неудачи в роли менеджера, отличался незаурядным политическим чутьем – не зря он когда-то был председателем Демократической партии. Гаффи объяснял позднее, что продажа участков, представлявших очевидную ценность, была платой за политическую страховку. „Северян в то время в Техасе не очень любили, – говорил он. – Губернатор Хогг был там силой, и я хотел, чтобы он был на моей стороне, потому что собирался вложить много денег“. Кроме всего прочего, у Хогга было одно специфическое преимущество – он был крупнейшим в Техасе противником „Стандард ойл“. Будучи губернатором, он даже пытался добиться выдачи Рокфеллера из Нью-Йорка, чтобы доставить того в суд, и участие Хогга гарантировало поддержку против известной тактики „Стандард“ по отношению к новым противникам.

За средствами, необходимыми для разработки его участков, он обратился к Льюису Лэфаму из Нью-Йорка, владельцу „ЮС Лезер“ – жемчужины кожаного треста, и к Джону Гейтсу, эксцентричному чикагскому финансисту, больше известному как „Бет-а-Миллион Гейтс“ (т.е. „Гейтс-Ставлю миллион“) из-за его готовности держать пари по любому поводу. Своим техасским партнерам, обеспокоенным преобладанием „заграничного“ капитала, Каллинан в утешение заявил: „Ребята из демократической партии найдут себе достойного соперника в лице южан“. Его предсказание подтвердилось с удивительной точностью.

Каллинан, с его богатым опытом и природным талантом лидера, быстро стал ведущим нефтепромышленником Бомонта. Когда в сентябре 1902 года на Спиндлтопе вспыхнул крупнейший пожар, он руководил работами по борьбе с огнем, и он занимался этим почти непрерывно в течение недели до тех пор, пока огонь не был потушен, а сам он не свалился от усталости. Его глаза были опалены горячим дымом и он даже потерял зрение на несколько дней, но, даже прикованный к постели с повязкой на глазах, он продолжал проводить совещания и отдавать приказы. Под началом Каллинана работали Уолтер Б. Шарп, который бурил скважины в Спиндлтопе еще в 1893 году во время первой неудачной попытки Патилло Хиггинса, а сейчас был главным буровым мастером, а также другой опытный буровик по имени Хауард Хьюз-старший. Весной 1902 года в целях интеграции различных видов деятельности Каллинан организовал „Тексас Компани“. Собственная компания давала ему прекрасную возможность в полной мере проявить свои деспотические наклонности единовластного руководителя.

В отличие от Джеймса Гаффи, Каллинан знал, как руководить нефтяной компанией, и, в отличие от принадлежавшей Гаффи „Галф“ его „Тексас компани“ стала приносить прибыль с самого начала. Спустя год после своего создания компания она продавала нефть в среднем по шестьдесят пять центов за баррель. Каллинан заполнял хранилища нефтью еще в ту пору, когда запасов ее было более чем достаточно, и цена за баррель составляла в среднем двенадцать центов, так что дела компании шли очень даже неплохо. Меллоны, пытаясь разобраться с проблемами, доставшимися им в наследство от Гаффи, почти договорились об объединении „Галф“ с „Тексас компани“. Но малые нефтедобывающие компании, размахивая жупелом нового нефтяного треста, раздули вокруг этой сделки большой скандал в законодательном собрании штата Техас. Главные лоббисты каждой из сторон даже устроили по этому поводу потасовку в холле гостиницы в Остине. Наконец техасское законодательное собрание высказалось против объединения, не оставив ему ни одного шанса. Тогда Каллинан обратил все внимание на расширение „Тексас компани“. Он построил свой собственный нефтепровод от Гленн-Пула в Оклахоме до Порт-Артура в Техасе. В 1906 году он зарегистрировал торговую марку „Тексако“ и большую зеленую букву Т поверх красной звезды в качестве ее символа. Компания начала выпуск бензина, а в 1907 году, всего шесть лет спустя после своего основания, представила на проводившейся в Далласе ярмарке штата около сорока различных нефтепродуктов. В 1913 году объем производства бензина превысил объем производства керосина для освещения, который до тех пор был основным продуктом компании. Ранее Каллинан предсказывал, что „настанет время, возможно, что уже скоро, когда нам потребуется перенести наш головной офис из Бомонта в Хьюстон, потому что… именно Хьюстон представляется мне будущим центром нефтяного бизнеса всего Юго-Запада“. Вскоре после этого, как бы бросая вызов нестерпимой жаре, типичной для хьюстонского лета, он перенес офис в этот город, хотя руководство значительной частью подразделений компании осуществлялось также и из Нью-Йорка.

Деспотический стиль руководства Бакскина Джо начал раздражать инвесторов, что привело к первому из ряда столкновений между Техасом и Нью-Йорком и повлияло на организационную структуру компании. Один из высокопоставленных сотрудников пожаловался в письме Лзфаму, что Каллинан „думает, что он все знает и должен во все вмешиваться… Он глядит на нас, тех, кто в Нью-Йорке, сверху вниз, как на собачий хвост, причем очень маленький“. Когда крупнейшие акционеры попытались ограничить власть Каллинана, он взбунтовался и начал через доверенных лиц борьбу за возвращение контроля. Переселенец из Пенсильвании пытался перевести борьбу в плоскость противостояния Техаса и Востока. В своем обращении к акционерам он объявил, что „первоначальный состав руководства компании, ее корпоративная политика и вся ее деятельность неотделимы от Техаса и техасских идеалов“, и что „штаб-квартира и руководящие органы должны находиться в Техасе“. Но, разумеется, не это было настоящей причиной начавшейся борьбы. Реальной причиной было самодержавие Каллинана.

В Нью– Йорке прошло голосование, и Каллинан потерпел жестокое поражение в этой заочной борьбе. Он постарался отнестись ко всему философски. „Это была хорошая драка в меблированных комнатах, -сказал Бакскин Джо одному из своих старых коллег еще по Пенсильвании. – Много мебели было поломано, но нас хорошенько потрепали и мне скоро придется искать новую работу“. Он так и сделал, и добился новых успехов в нефтяном бизнесе. Но после этого он занялся лишь разведкой и добычей, оставив другим нефтепереработку и сбыт.

В результате взрывного роста нефтедобычи на побережье Мексиканского залива контроль за добычей сырой нефти в Соединенных Штатах также стал ускользать от „Старого дома“, как и возможность „устанавливать“ цены. В то же время развитие источников сырой нефти за рубежом уменьшало мощь „Стандард“ на международном рынке. Конечно, со стороны ее позиции казались нерушимыми, но изнутри, из „Старого дома“, положение виделось по-иному. „Взгляните на то, что происходит сейчас – на Россию и Техас, – жаловался одному из посетителей директор „Стандард“ X. X. Роджерс. – Кажется, что нефти, которая у них там, нет конца. Как мы можем это контролировать? Выглядит так, как будто что-то схватило „Стандард ойл компани“ за шиворот. И это что-то, – добавил он зловеще, – гораздо крупнее нас самих“.

„КАК ЭТО КОНТРОЛИРОВАТЬ? “

Развитие новых нефтяных месторождений на побережье Мексиканского залива и в глубине континента подорвало неприступные, казалось бы, позиции „Стандард ойл“. Возникновение новых источников нефти в сочетании со стремительно развивающимися рынками мазута и бензина открыли двери большому количеству новых конкурентов, которые, по определению Уильяма Меллона, не нуждались в „разрешении“ со стороны „Стандард ойл“ или кого-бы то ни было еще. Точнее, объемы продаж „Стандард“ продолжали расти в абсолютных значениях. Объемы продаж бензина с 1900-го по 1911 год утроились, что отражало наступление новой эры, и в 1911 году они впервые превысили объемы продаж керосина. В „Стандард ойл“ постоянно использовали последние технические нововведения. Когда в 1903 году самолет братьев Райт впервые поднялся в воздух в Китти-Хок, штат Северная Каролина, для его двигателя использовались бензин и смазочные масла, которые торговый агент „Стандард ойл“ доставил на пляж в деревянных бочонках и голубых жестяных банках. Однако, если говорить об общей рыночной конъюнктуре цен на нефтепродукты в Соединенных Штатах, то „Стандард“ уступила позиции абсолютного лидера. Ее доля в мировой переработке нефти упала с 90 процентов в 1880-м до лишь 60-65 процентов – в 1911 году.

ГЛАВА 5. ПОВЕРЖЕННЫЙ ДРАКОН

„Старый дом“ находился в осаде. Одержать победу над конкурентами как в Соединенных Штатах, так и за рубежом не представлялось возможным. Более того, в самих Соединенных Штатах в разгаре была настоящая политическая и юридическая война против „Стандард ойл“ и тех безжалостных методов, посредством которых компания добивалась своих целей. Это не было новостью – Рокфеллер и его компаньоны подвергались яростной критике и поношениям с самого момента возникновения „Стандард ойл траст“. Руководство „Стандард ойл“ никогда так и не уразумело существа этой критики. По его мнению, все это была лишь дешевая демагогия, вызванная завистью или недостатком информации, а в основе критики лежала предвзятая односторонняя аргументация. Они были уверены в том, что в своем неустанном стремлении к обогащению и к защите своих интересов „Стандард ойл“ не только сдерживала заразу „необузданной конкуренции“, но и была, как считал Рокфеллер, самым, пожалуй, крупным „накопителем“ со времен зарождения нации.

Однако широкая публика воспринимала все совершенно иначе. Критики „Стандард“ представляли ее в виде коварной, жестокой, могущественной, всепроникающей таинственной организации. Управлявшаяся узкой группой высокомерных директоров, она безжалостно уничтожала всякого, кто оказывался у нее на пути. И такой взгляд являлся определяющим для общественного мнения в ту эпоху.

„Стандард ойл“ возникла не в вакууме. Ее возвышение происходило на фоне быстрой индустриализации американской экономики в последние десятилетия девятнадцатого столетия. За очень короткий срок на месте децентрализованной системы, где множество малых промышленных фирм вели между собой конкурентную борьбу по правилам свободного рынка, вдруг возникла совершенно другая, качественно новая система. В ней преобладали огромные промышленные группировки, получившие название трестов. Каждый трест доминировал в определенной отрасли, причем директоры многих из них были акционерами других, и наоборот. Такие быстрые перемены глубоко встревожили многих американцев. На самом рубеже девятнадцатого и двадцатого столетий они надеялись, что правительство восстановит конкуренцию, наведет порядок, разберется со злоупотреблениямии и укротит экономическое и политическое могущество трестов – этих ужасных громадных драконов, безнаказанно распоряжавшихся страной. Самым же свирепым и страшным драконом была „Стандард ойл“.

ХОЛДИНГОВАЯ КОМПАНИЯ

Возобновление судебного нажима на „Стандард“ началось на уровне штатов с рассмотрения антимонопольных исков, выдвинутых в Огайо и Техасе. Губернатор Канзаса выступил с планом постройки нефтеперерабатывающего завода, который бы находился в собственности штата и был в состоянии соперничать с заводами, принадлежавшими „Стандард“, причем работать на нем должны были заключенные. По меньшей мере семь штатов плюс территория Оклахомы выдвинули судебные иски по тем или иным основаниям. Но в „Стандард“ не сразу уяснили себе весь размах общественного недовольства методами ее деятельности. „Я считаю, что эта антимонопольная лихорадка, – лишь дань моде, на которую мы должны реагировать с достоинством, – писал Рокфеллеру в 1888 году один из его высокопоставленных сотрудников, – и на каждый вопрос давать ответ, который, будучи совершенно правдивым, был бы уклончивым во всем, что касается действительных фактов“. Компания, как могла, продолжала сохранять секретность. Когда Рокфеллер давал свидетельские показания на одном из разбирательств в штате Огайо, он был настолько необщителен, что в одной нью-йоркской газете появился заголовок: „Джон Д. Рокфеллер играет в молчанку“.

Пытаясь мобилизовать на битву все имеющиеся ресурсы, „Стандард“ наняла самого дорогого адвоката, имевшего репутацию выдающегося профессионала. Также она стремилась оказать влияние и на политические события, доведя до совершенства искусство вовремя делать взносы на политические цели. „Наши друзья понимают, что Республиканская партия обходится с нами несправедливо, – писал Рокфеллер, направляя соответствующий взнос в партийную казну в Огайо, – но мы надеемся, что в будущем ситуация изменится к лучшему“. „Стандард ойл“ стала легально выплачивать республиканскому сенатору от Огайо содержание – лишь в 1900 году оно составило 44500 долларов. Также она деликатно предоставила кредиты влиятельному сенатору от Техаса, пользовавшемуся в то время репутацией „ведущего лидера демократов Америки“ – сенатор искал деньги для покупки ранчо площадью в шесть тысяч акров невдалеке от Далласа. „Стардард“ пользовалась услугами одного рекламного агентства, которое, приобретая рекламную площадь в газетах, помещала новости, в которых деятельность „Стандард ойл“ освещалась в положительном свете. Она основывала или приобретала так называемых „слепых тигров“ – компании, которые для всего окружающего мира должны были выглядеть совершенно независимыми дистрибьюторами, каковыми, разумеется, в действительности не являлись. Например, в 1901 году для сбыта нефтепродуктов в штате Миссури была образована компания под названием „Рипаблик ойл“. Ее рекламные объявления пестрели броскими фразами „не трест“, „не монополия“ и „совершенно независимая“. Но ее отчетность тайно направлялась в Нью-Йорк на Нью-Стрит, 75, куда, как оказалось, выходил черный ход с Бродвея, 26.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒