Сталинский тоталитаризм: комплекс государственно-правовой неполноценности

⇐ ПредыдущаяСтр 19 из 38Следующая ⇒

В истории советского правопонимания особое место занимает проведенное Институтом права АН СССР печально известное Совещание по вопросам науки советского государства и права (16—19 июля 1938 г.). Его организатором и дирижером был подручный Сталина на " правовом фронте" А.Я. Вышинский, тогдашний директор Института права и одновременно Генеральный прокурор СССР — одна из гнуснейших фигур во всей советской истории. Этот ловкий,

284 Раздел Ш. Марксистская доктрина и социалистическое правопонимание • Глава 3. Советский легизм

изощренный и бесстыдный холуй вождя и тоталитарной системы ко времени июльского " научного" Совещания 1938 г. уже имел за плечами большой опыт по организации и проведению разного рода " правовых" спектаклей и мистерий сталинской эпохи, крупнейшим из которых был политический процесс против " правотроцкистского блока" (Н.И. Бухарина, А.И. Рыкова, H.H. Крестинского и др.), где он беспардонно лицедействовал в роли " государственного обвинителя".

Совещанию был придан всесоюзный характер, и в его работе участвовало около 600 научных работников, преподавателей, практиков из различных регионов страны.

Цели и задачи Совещания состояли в том, чтобы в духе потребностей репрессивной практики тоталитаризма утвердить общеобязательную " единственно верную" марксистско-ленинскую, сталинско-большевистскую линию (" генеральную линию" ) в юридической науке, с этих позиций переоценить и отвергнуть все направления, подходы и концепции советских юристов предшествующего периода в качестве " враждебных", " антисоветских", " антимарксистских", " антиленинских" и т. д., дать решающие установки и официальное правопонимание на будущее. Для разномыслия и " плюрализма" прошлого, расхождений и разноголосицы даже в рамках и на базе марксизма-ленинизма, диктатуры пролетариата и т. д. в условиях победившего социализма места не оставалось. В юриспруденции, как и в остальных сферах жизни, теперь требовалось полное единомыслие, монолитное единство и в теории, и на практике, в восприятии и реализации повелений тоталитарной системы партийно-политической власти.

Для полного подчинения всей деятельности советских юристов " указаниям товарища Сталина о задачах правовой науки", " овладения большевизмом и повышения революционной бдительности" уже до Совещания, как об этом рапортовали его участники " теоретическому и организаторскому гению трудящегося человечества", была проведена " значительная работа по разоблачению и выкорчевыванию разного рода антимарксистских извращений и фальсификаций марксистско-ленинского учения о государстве и праве, которыми засоряли юридическую литературу враги народа — агенты фашистских разведок, подвизавшиеся в научно-исследовательских учреждениях и в государственном аппарате" ¹.

Кампания по разгрому " врагов" на " правовом фронте" была начата в партийной печати².

В роли штатного разоблачителя " антипартийных извращений"

¹ См.: Основные задачи науки советского социалистического права. М., 1938. С. 3, 5.

² См.: Юдин П, О государстве при социализме // Большевик, 1936, № 8; Он же. Против путаницы, пошлости и ревизионизма // Правда. 1937, 20 января; Он же. Социализм и право // Большевик, 1937, № 17; Ингулов С. Поменьше путаницы, побольше самокритики // Большевик, 1937, № 1.

в юридической науке марксистского учения о государстве и праве особое усердие проявил дежурный " философ" режима П.Ф. Юдин, в пылу борьбы выболтавший публике истинную тайну тоталитарного " правопонимания": " право есть форма выражения и применения насилия" ¹.

Свое пустопорожнее жонглирование цитатами из классиков он заключает следующей тавтологией: " Стало быть остатки " буржуазного" права в области распределения являются " буржуазными" ². Вслед за этим он без всякой связи с предыдущим утверждает, что " государство и право при социализме в смысле классового, политического содержания и направленности являются социалистическими, в них нет и капельки буржуазного" ³. Присвоив таким беспардонным образом выдвинутое юристами (Пашуканисом, Доценко) положение о " социалистическом праве", этот вороватый страж полезной для властей " истины" тут же обрушивается на юридическую науку. " Как ни печально, но приходится сказать, — лицедействовал он, — что почти всю специальную правовую литературу надо создавать заново. Слишком глубоко укоренились в этой литературе враждебные и вообще антинаучные, антимарксистские теории, слишком она примитивна и скудна для того, чтобы претендовать на учебную и научную литературу" ⁴.

Устами этого спесивого " философа" глаголила официальная идеология, и установки партийной печати были сразу же подхвачены и развиты в юридической литературе. Уже передовица шестого номера журнала " Советское государство" за 1936 г., повторив партийно-идеологический диагноз о " крайне неблагополучном положении на правовом участке теоретического фронта", открыла огонь по " орудовавшим" здесь " врагам народа (Пашуканису, Дзенису, Ашрафьяну, Гиттелю, Бенедиктову, Доценко и др.)" ⁵. Резкой критике были подвергнуты взгляды и целого ряда других юристов (Ар-хиппова, Бермана, Гинцбурга, Каревой и др.).

Ко времени этой публикации Пашуканис уже был арестован (казнен в 1937 г.) и характеризовался в ней как " предатель", " прямой враг марксизма-ленинизма", защитник троцкистских и буха-ринских идей и т. д.⁶. " В области общей теории права, — возмущались авторы передовицы, — продолжительное время оставалась неразоблаченной контрреволюционная, вредительская " теорийка" Пашуканиса, изложенная им в книге " Общая теория права и мар-

¹ Юдин П. О государстве при социализме. С. 58.

² Юдин П. Социализм и право. С. 44.

³ Там же.

⁴ Там же. С. 43.

⁵ За марксо-ленинскую науку о праве // Советское государство, 1936, № 6. С. 48, 49. Многие положения этой статьи были затем развиты в ряде выступлений и публикаций Вышинского, который, видимо, был инициатором цитируемой передовицы.

⁶ См. там же. С. 44—46.

10—160

286 Раздел Ш. Марксистская доктрина и социалистическое правопонимание

ксизм", написанной в 1924 г. и неоднократно издававшейся им без изменений вплоть до 1929 г." ¹. И после его " отмежевания" от данной книги под руководством Пашуканиса, согласно передовице, расцветали различные антиленинские " теорийки" и был ликвидирован ряд правовых дисциплин — государственное и административное право, советское гражданское право. Эти и другие обвинения в адрес Пашуканиса и других советских юристов (в " антимарксистской" и " антиленинской" трактовке проблем государства и права, как буржуазного, так и советского) представляли собой грубую фальсификацию реального содержания и характера всего предшествующего периода становления и развития советской марксистско-ленинской юридической науки, действительного смысла эволюции взглядов ее создателей вместе с эволюцией, кстати говоря, самой " генеральной линии" правящей партии, ее политико-идеологических установок и представлений о " подлинном" для данного момента марксизме-ленинизме. Пашуканис и другие теоретики предшествующего периода по сути дела обвинялись в том, что официальный " марксизм-ленинизм" (и соответствующее марксистско-ленинское учение о государстве и праве) 20-х и начала 30-х годов был иным, чем тот, который понадобился тоталитарной системе в условиях массовых репрессий второй половины 30-х годов.

Мы уже отмечали, что именно Пашуканис и Доценко в 1936 г. выдвинули концепцию советского права как права социалистического. Замалчивая данное принципиальное обстоятельство, авторы передовицы, а затем и участники Совещания 1938 г. во главе с Вышинским стали выдавать признание и защиту понятия " советское социалистическое право" чуть ли не за свое открытие и с этих позиций обвинять " врагов народа" Пашуканиса, Доценко и др. в отрицании социалистического права². Без всяких, конечно, ссылок повторяя положение одного из этих " врагов" (Доценко) о том, что советское право является социалистическим " со дня победы Великой пролетарской революции", авторы передовицы подкрепляют этот взятый ими на вооружение тезис (фактически противоречащий и предсказаниям Маркса и Ленина, и внеправовым реалиям послеоктябрьского развития) своим " фирменным" аргументом — обвинением всех инакомыслящих в троцкизме. " Поэтому, — предупреждают они, — всякие попытки изобразить Советское право не социалистическим правом, а некоей разновидностью буржуазного права являются классово враждебными и целиком смыкаются с троцкистским утверждением, что наше государство не социалистическое" ³.

Глава 3. Советский легизм

¹ Там же. С. 44.

² См. там же. С. 44, 48.

³ Там же. С. 42.

Вот по такой схеме (либо приказы тоталитарной диктатуры — это самое прогрессивное социалистическое право, либо ты враг народа, троцкист, агент, предатель и т. д.), подкрепленной реалиями массового террора, казнями одних (Пашуканиса в 1937 г., Крьшенко в 1938 г.) и репрессиями ряда других юристов (Гинцбурга, Рат-нера и др.), утверждались " генеральная линия" и единомыслие на советском " правовом фронте", получившие затем свою " научную" легитимацию на Совещании 1938 г.

В своем докладе на партийном собрании работников Прокуратуры СССР (5 мая 1937 г.) Вышинский утверждал, что взгляды Стучки и Пашуканиса противоречат ленинским указаниям о непризнании " ничего частного" в советском законодательстве, о борьбе против " злоупотреблений нэпом" и т. д.¹

" Под Пашуканиса" квалифицировал Генеральный прокурор и взгляды наркома юстиции Крьшенко, — несмотря на его заслуги перед режимом и " юридической" политикой диктатуры пролетариата, вопреки его однозначно официозной позиции на протяжении всей теоретической и практической деятельности. Принимая, как должное, явно просталинские публикации Крьшенко последних лет², Вышинский для своих целей занялся выискиванием в его работах примеров " некритического повторения " идей" Пашуканиса" ³.

Так, Крыленко в одной из своих работ 1930 г. вполне в духе времени писал, что в области гражданского права " мы находимся до сих пор целиком еще в плену у старых понятий буржуазии и до сих пор строим наши гражданские правовые отношения по ее образцам" ⁴.

Корни такого широко распространенного в 20-х и первой половине 30-х годов правопонимания (в том числе — в области гражданского права) лежат, конечно, не в трудах Пашуканиса, а в работах Маркса и Ленина, в их постулате о буржуазном " равном праве" на первой фазе коммунизма, из которого исходил и превращенный во " врага народа" Пашуканис. Вышинский же, тихо присвоив сформулированное " контрреволюционерами" положение о том, что советское право является социалистическим с момента пролетарской революции, начал шумно и огульно обвинять все прежние толкования (субъективно более честные и добросовестные) этого туманного постулата доктрины как " извращение" марксизма-ленинизма, или, как он выражался, " марксистско-ленинско-сталинского учения о государстве и праве". С этих позиций любая трактовка советского

Вышинский А. Положение на правовом фронте // Советское государство, 1937 № 3—4. С. 35.

См., например: Крыленко Н.В. Сталинская Конституция в вопросах и ответах. М., 1936; Он же. Права и обязанности советских граждан. М., 1936; Он же. Обвинительные речи. М., 1937.

Вышинский А. Положение на правовом фронте. С. 45.

Крыленко Н.В. Суд и право в СССР. Ч. III. М., 1930. С. б.

10*

288 Раздел Ш. Марксистская доктрина и социалистическое правопонимание

права в связи с постулатом о " буржуазном праве" оказывалась, согласно Вышинскому, " вражьей" попыткой выдать " советское социалистическое право" за рецепцию буржуазного права.

Уже перейдя на новые позиции, Крыленко писал: " Я считаю, что право наше было всегда, с самого начала, социалистическим по своей направленности и целям, что мы никогда не отказывались от использования тех форм, которые буржуазия оставила нам в наследство, и эти формы используем, от чего наше право не перестало и не перестает быть социалистическим" ¹. Вместе с тем Крыленко считал, что " только с ликвидацией эксплуататорских классов и частнокапиталистических отношений мы смогли устранить из нашего права и те " старые формы", необходимость использования которых вызывалась, говоря словами Ленина, необходимостью " приспособлять свою тактику" к отношениям, вызываемым " не нашим классом или не нашими усилиями" ².

Эти рассуждения Крыленко (надо признать, сами по себе довольно конъюнктурные и противоречивые) не устраивают Вышинского прежде всего потому, что в них так или иначе признается значение формы буржуазного права для советского права. И Вышинский обращается к " нашим учителям", к " классическим указаниям Маркса—Энгельса, Ленина—Сталина", чтобы " внести максимальную ясность в вопрос о природе советского права как права социалистического" ³.

Из своего экскурса к " первоистокам" он возвращается со следующим выводом: " Следовательно, когда Маркс и Ленин говорят о социалистическом праве (в том-то и дело, что о социалистическом праве они как раз и не говорят! — В.Н.) как о праве неравенства и в этом смысле устанавливают аналогию с буржуазным правом, они ни в коей мере не отождествляют то и другое, не ставят между правом социалистическим и правом буржуазным знака равенства" ⁴. Таким образом, посредством грубой подтасовки Вышинский делает авторами концепции " социалистического права" (вместо буржуазного " равного права" при социализме! ) уже Маркса и Ленина, а не какого-то там " диверсанта" Пашуканиса или Доценко.

После такой откровенной фальсификации проблема о судьбах права при социализме лишается своего действительного смысла и подменяется разглагольствованиями о том, что советское право " качественно отлично" от буржуазного права так же, " как качественно отлично, например, насилие пролетарского государства от насилия буржуазного государства, как качественно отлична диктатура пролетариата от диктатуры буржуазии, как качественно отлична демократия пролетарская от буржуазной демократии" ⁵.

Глава 3. Советский легизм

¹ См.: Советская юстиция, 1937, № 6. С, 7.

² Там же.

³ Вышинский А. Положение на правовом фронте, С. 47. * Там же. С. 49. ⁵ Там же.

Для того, чтобы свести концы с концами при трактовке " качественно нового" (фактически и по существу — неправового по своему качеству, свойствам, функциям и средствам) " советского социалистического права", требовалось новое общее определение понятия " права", а именно такое, которое бы в максимальной степени элиминировало специфику и объективные свойства права как особого явления и выдавало диктат и веления тоталитарной правящей партийно-политической власти за " право".

В этих целях Вышинский, используя характеристику в " Манифесте" буржуазного права как классовой воли буржуазии и т. д., выдвинул в упомянутом докладе 1937 г. следующее определение права: " Право — это есть воля класса, господствующего в данном обществе. Воля рабочего класса, направленная к построению социализма, есть воля социалистическая, и право, выражающее эту волю, есть право социалистическое" ¹.

Подобное классово-волевое определение права, использовавшееся в советской литературе и до Вышинского и особенно широко в последующие годы, оставляет проблему права в полной неопределенности, поскольку не ясно, что же собственно правового имеется в " воле класса" и чем т. н. классово-волевое " право" отличается от классового произвола, диктата, насилия. Слова же (в " Манифесте", а затем и в соответствующей марксистской юридической литературе) о том, что воля класса определяется материальными отношениями и условиями жизни этого класса, также ничего не говорят о правовых свойствах и характеристиках " классовой воли".

С помощью " классово-волевого" подхода можно (и история советского правопонимания и законодательства подтвердила это) обосновать какое угодно " право" и оправдать любые массово-репрессивные меры, любые антиправовые меры, любые антиправовые акты тоталитаризма и тирании. И там, где нужно, это классово-волевое определение, толкование, оправдание " советского социалистического права" (и разоблачение буржуазного права) применялось как Вышинским, так и другими авторами.

Но этот подход не мог вполне удовлетворить тоталитарную систему и ее " юридических" прислужников — " кадров советских юристов сталинской эпохи", по выражению Вышинского. Так, в самом по себе классово-волевом понимании и определении права отсутствует указание на связь между " государством" и " правом", на характеристику " права" в качестве продукта и установления государственной власти, между тем как цель и задача искомого подхода состояли прежде всего в том, чтобы выдать систему тоталитарной диктатуры пролетариата за настоящее " государство" (в духе фикций и бутафории сталинской конституции 1936 г.) и соответственно веления этого " государства" — за " право". Далее, при клас-

¹ Там же. С. 50.

290 Раздел Ш. Марксистская доктрина и социалистическое правопонимание

сово-волевом определении права расплывчатая " воля" не выражена как система конкретных властных приказов, требований и правил, так что " право" оказывается без соответствующей " нормативной" структуры. Наконец, при классово-волевом подходе в силу отсутствия " государственного" определения права последнее лишается своего по существу единственного (с точки зрения Вышинского и его приверженцев) отличительного свойства — принудительности, обеспечиваемой " государственным" аппаратом.

2. Искомое " правопонимание"

Искомое определение права было призвано обеспечить в условиях усиления и ужесточения диктатуры " правовое" обрамление и оправдание насильственных мероприятий тоталитарного строя. В своих установках на дальнейшее ужесточение классовой борьбы в процессе социалистического строительства Сталин ратовал " за усиление диктатуры пролетариата, представляющей самую мощную и самую могучую власть из всех существующих до сих пор государственных властей" ¹. Отмирание государства, согласно сталинской " диалектике", придет через максимальное усиление государственной власти, т. е. диктатуры пролетариата.

Эти установки требовали нового пересмотра доктринальных представлений, изложенных в трудах Маркса, Энгельса и Ленина, | об " отмирании" государства и права. Причем сталинизация доктрины изображалась тогдашними идеологами (на " правовом фронте" — Вышинским и К°) как восстановление " подлинного" марксизма-ленинизма, умышленно извращенного прежними толкователями (среди юристов — " троцкистско-бухаринской бандой" во главе с Пашуканисом) с целью ослабить диктатуру пролетариата " особенно перед лицом вооруженных до зубов империалистических хищников и их подлых агентов из числа троцкистско-бухаринских изменников" ².

При этом замалчивалось, что и прежние толкователи (в том числе и Пашуканис) идеологически приспосабливали доктриналь-ные положения " вечно верного" марксистско-ленинского учения о государстве и праве, их " отмирании" и т. д. к изменяющимся потребностям социалистической практики, к установкам правящей партии и ее " генеральной линии". Так, в духе новой обстановки 30-х годов Пашуканис (до и без поучений Вышинского), обосновывая необходимость " укрепления государственного аппарата" и в плане его идеологического воздействия, и в направлении применения на- 1 силия, подверг критике " неверную, оппортунистическую теорию" о | том, что " реальный процесс отмирания начался с самой Октябрь-

Глава 3. Советский легизм

ской революции и что тем паче этот процесс отмирания должен идти уже полным ходом в период ликвидации классов и построения бесклассового социалистического общества" ¹.

Так что и в этом вопросе Вышинский не был первопроходцем. В плане типологического единства отношений к " подлинному" марксизму-ленинизму со стороны различных советских интерпретаторов (в том числе — Пашуканиса и Вышинского при всех прочих различиях их взглядов) весьма характерно и показательно, что все они, и Пашуканис, и Вышинский, и другие толкователи, оберегая " чистоту" и " безошибочность" доктрины, единодушно замалчивают тот факт, что действительными авторами критикуемой и отвергаемой ими " неверной, оппортунистической теории" о немедленном отмирании государства являются создатели доктрины, а не те или иные " отступники" и " враги". " Первый акт, в котором государство выступает действительно как представитель всего общества — взятие во владение средств производства от имени общества, — утверждал Энгельс, — является в то же время последним самостоятельным актом его как государства... Государство не " отменяется", оно отмирает" ². Развивая тот же подход, Ленин подчеркивал, что " по Марксу, пролетариату нужно лишь отмирающее государство, т. е. устроенное так, чтобы оно немедленно начало отмирать и не могло не отмирать" ³.

Реальное развитие, как показал исторический опыт, пошло по-другому. Тоталитарная система партийно-политической власти при диктатуре пролетариата была, конечно, не государством в традиционном смысле этого явления и понятия как публичной организации политической власти, а организацией монопольной политической власти бессменно правящей партии. Этот тоталитаризм означает по сути дела отсутствие государства, насильственно-революционное разрушение государственности и ее замену системой экстраординарных учреждений партийно-политической диктатуры, а вовсе не " засыпание" или " отмирание" государства, не " отмирающее государство" или " полугосударство" и т. д. Тоталитарная диктатура так же не была государством, как и ее командно-приказные акты и требования (" нормы" ) не были правом.

Такое расхождение доктрины и практики предопределяло и пороки всех попыток (от Стучки и Пашуканиса до Вышинского и Далее) продемонстрировать их единство посредством отнесения все новых и новых противоречий и неувязок за счет " ошибок" или " вредительства" соответствующих толкователей и интерпретаторов, изначально обреченных на идеологические передержки, приспособленчество и " оппортунизм".

¹ Сталин И.В. Вопросы ленинизма. М., 1934. С. 427.

² Вышинский А. Двадцать лет Советского государства // Советское государство, 1937, № 5. С. 25.

Пашуканис Е. Государство и право при социализме // Советское государство, 1936, № 3. С. 5.

² Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20. С. 292.

³ Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 33. С. 24.

292 Раздел HL Марксистская доктрина и социалистическое правопонимание

Критики же " троцкистско-бухаринской концепции Пашукани-са" вслед за Вышинским изображали дело так, будто " главная причина" распространения этой концепции среди советских юристов состоит, как писал Аржанов, в недостаточном изучении, в неправильном понимании и применении марксистско-ленинского учения о государстве и праве. " Пользуясь этим, — возмущался он, — па-шуканисовская банда вплоть до последнего времени, пока ее не разоблачили и не обезвредили органы НКВД и большевистская печать, беспрепятственно творила свое вражье дело, нагло извращая марксо-ленинское учение о государстве и праве и клевеща на наше советское государство и право" ¹. " Органы НКВД", таким образом, помогли Вышинскому, Аржанову и многим другим " правильно" понять марксизм-ленинизм и благодаря этому вскоре стать академиками и членами-корреспондентами. Справедливей было бы, конечно, " академиками" признать соответствующие " органы" за их большой вклад в просвещение идеологических " кадров".

В целом можно сказать, что ко времени Совещания 1938 г. юридические " кадры" были уже хорошо подготовлены к надлежащему восприятию новой версии марксистско-ленинского учения о государстве и праве.

В тезисах, длинном установочном докладе и заключительном слове Вышинского на Совещании, в выступлениях участников прений основное внимание было уделено " разоблачению" положений " троцкистско-бухаринской банды во главе с Пашуканисом, Крыленко и рядом других изменников" ², вопросам нового общего определения права и вытекающим отсюда задачам теории государства и права и отраслевых юридических дисциплин.

В плане " разоблачения" организаторам и участникам Совещания оставалось лишь еще и еще раз повторять жуткую историю про " врагов народа" на " правовом фронте" социализма. Тем более что главную " разоблачительную" работу проделала " замечательная сталинская разведка во главе с Николаем Ивановичем Ежовым. (Аплодисменты)" ³.

Ключевым для Совещания 1938 г. был вопрос о переводе всей советской юридической науки в русло нового правопонимания в соответствии с тем общим определением права, которое выдвинул Вышинский.

¹ Аржанов М. К двадцатилетию книги " Государство и революция" // Советское государство, 1937, № 5. С. 40.

² Вышинский А. Основные задачи науки советского социалистического права // Основные задачи науки советского социалистического права. М., 1938. С. 8. Справедливости ради следует отметить, что некоторые участники прений (Кечекьян, Куликовский, Митричев, Орловский, Полянский, Сыромятников) в своих выступлениях этой темы, судя по стенограмме, не касались.

³ Там же. С. 15.

Глава 3. Советский легизм

В первоначальных тезисах к докладу Вышинского (и в его устном докладе) формулировка нового общего определения выглядела так: " Право — совокупность правил поведения, установленных государственной властью, как властью господствующего в обществе класса, а также санкционированных государственной властью обычаев и правил общежития, осуществляемых в принудительном порядке при помощи государственного аппарата в целях охраны, закрепления и развития общественных отношений и порядков, выгодных и угодных господствующему классу" ¹.

В письменном же тексте доклада Вышинского и в одобренных Совещанием тезисах его доклада формулировка общего определения права дана в следующей " окончательной редакции в соответствии с решением Совещания": " Право — совокупность правил поведения, выражающих волю господствующего класса, установленных в законодательном порядке, а также обычаев и правил общежития, санкционированных государственной властью, применение которых обеспечивается принудительной силой государства в целях охраны, закрепления и развития общественных отношений и порядков, выгодных и угодных господствующему классу" ².

В первоначальных тезисах и в докладе Вышинского отсутствовало определение советского права, но признавалась применимость этого общего определения и к советскому праву и говорилось, что анализ советского права с точки зрения указанного общего определения дает возможность раскрыть социалистическое содержание советского права, его активно-творческую роль в борьбе за социалистический строй, за переход к коммунизму. В окончательной же редакции тезисов доклада Вышинского, одобренных Совещанием, дается следующее определение советского права: " Советское право есть совокупность правил поведения, установленных в законодательном порядке властью трудящихся, выражающих их волю и применение которых обеспечивается всей принудительной силой социалистического государства, в целях защиты, закрепления и развития отношений и порядков, выгодных и угодных трудящимся, полного и окончательного уничтожения капитализма и его пережитков в экономике, быту и сознании людей, построения коммунистического общества" ³.

Из сравнения двух вариантов (первоначального и окончательного) общего определения права видно, что в окончательном варианте (с учетом замечаний и предложений Полянского, Пашерстни-ка, Куликовского, Стальгевича, Тадевосяна, Генкина и некоторых других участников прений по докладу) упомянуты " воля господствующего класса" и " законодательный порядок" установления правил поведения, изменена формулировка принудительности права

¹ Тезисы доклада т. АЯ. Вышинского. М., 1938. С. 6.

² Основные задачи науки советского социалистического права. С. 37, 183.

³ Там же. С. 183.

294 Раздел Ш. Марксистская доктрина и социалистическое правопонимание

(вместо осуществления соответствующих правил " в принудительном порядке" говорится об их обеспечении " принудительной силой государства" ). Но суть (тип правопонимания) осталась прежней: право — это правила поведения, установленные государством и обеспеченные его принуждением.

Участники Совещания в своих замечаниях и уточнениях к выдвинутому Вышинским общему определению в принципе не вышли за рамки предложенного типа правопонимания. Их предложения (при одобрении в целом и по существу) касались внутритипо-логических уточнений, изменений формулировок и т. д.

Так, Полянский, приветствуя предложенное определение права от имени " всех здравомыслящих юристов", вместе с тем высказался за замену слов " правила поведения" словом " норма". Выражение " правила поведения", заметил он, перешло в это определение из дореволюционной литературы; кроме того, нормы права не всегда заключают в себе правила поведения, поэтому " было бы лучше сказать: право есть совокупность норм, а так как норма это приказ или запрет, то право есть совокупность приказов и запретов" ¹.

Полянский, высказавшись против упоминания в общем определении об " обычаях и правилах общежития" и отметив необходимость изменения формулировки о принудительности права, предложил следующее общее определение права: " Право есть совокупность приказов и запретов, установленных или признанных государственной властью, как властью господствующего класса, закрепляющих и развивающих общественные отношения и порядки, выгодные и угодные господствующему классу и принудительно им охраняемые при помощи государственного аппарата" ².

Ряд выступавших (Кечекьян, Тадевосян, Генкин) вслед за Полянским, хотя и в несколько иных формулировках, высказались за использование в общем определении права термина " норма" вместо или вместе со словами " правила поведения". Так, С.Ф. Кечекьян, в частности, заметил: " Я считаю, что если бы вместо слов " правила поведения" было сказано " нормы", то равным образом не было бы никакого основания для обвинения в нормативизме, ибо нормативизм состоит не в том, что право определяется как совокупность или система норм, а в том, что эти нормы рассматриваются в отрыве от тех экономических отношений, выражением которых они являются, в том, что теряется связь с экономическими фактами" ³. Он предложил также определять право не как совокупность, а как " систему правил поведения (норм)..." ⁴.

Тадевосян выдвинул следующую формулировку определения: " право — это система норм (правил поведения), установленных го-

¹ Там же. С. 77.

² Там же. С. 78—79.

³ Там же. С. 90.

⁴ Там же. С. 92.

Глава 3. Советский легизм

сударственной властью и охраняемых ею в целях закрепления и развития общественных отношений, соответствующих интересам господствующего класса" ¹.

Поддержав в основном позицию Вышинского, Генкин отметил, что в предложенном докладчиком " юридическом определении права" " имеется указание на то, что право есть совокупность правил или норм" ².

Против замены " правил поведения" " нормами" выступил, в частности, Строгович, мотивируя это так: " Проф. Полянский и проф. Кечекьян предложили вместо " правил поведения" сказать " нормы", т. е. что право есть совокупность норм и т. д. С этим можно было бы согласиться, если только под нормами понимать правила поведения. Но ведь буржуазные юристы под нормой часто понимают совершенно иное — суждение о должном, оторванное от конкретных условий государственной и общественной деятельности, оторванное от реальной жизни. Самое слово " норма" может иметь разные значения" ³.

Наиболее критичным по отношению к позиции Вышинского, хотя и не вполне последовательным, было выступление в прениях Стальгевича, единственной видной фигуры из участников прежних шумных баталий на " правовом фронте". Он отметил, что предложенное Вышинским определение является односторонним, " не охватывает всех основных сторон, всего значения права" ⁴.

В ходе конкретизации этого общего замечания Стальгевич (как и некоторые другие выступавшие) высказался за то, чтобы в определении содержалась характеристика права как возведенной в закон воли господствующего класса. В этой связи он обрушился на " вредителей, врагов народа" (правда, без упоминания Пашуканиса, своего главного экс-оппонента) за принижение роли закона и обвинил Стучку в том, будто он, " вредительски формулируя вопрос о праве, отбрасывал закон, игнорировал и принижал роль закона. В его определении права нет положения о роли и значении закона" ⁶.

Все эти выпады против " вредителей", помимо конъюнктурных мотивов и стремления отмежеваться от обвинений в стучкианстве, были продиктованы и тем принципиальным обстоятельством, что при всей эклектической " многосторонности" (или, как сейчас говорят, многоаспектности) подхода к праву Стальгевич по сути Дела отождествлял право и закон. Такое легистское отождествление он верно усмотрел и в позиции Вышинского, что позволило ему, видимо, без притворства (сказать: " Сильной стороной определения тов. Вышинского является именно то, что вопрос о законе

¹ Там же. С. 152.

² Там же. С. 154.

³ Там же. С. 104.

⁴ Там же. С. 86. ^s Там же. С. 87.

296 Раздел Ш. Марксистская доктрина и социалистическое правопонимание

поставлен особенно четко. Я считаю совершенно правильным определение, рассматривающее право как систему норм, т. е. законов,

определенных правил поведения и положений, изданных и охраняемых органами государственной власти в интересах господствующего класса, закрепляющих и развивающих порядки, угодные и выгодные господствующему классу" ¹.

Вслед за этим Стальгевич, однако, отметил, что этим право не исчерпывается, " ибо право шире тех норм, о которых мы только что говорили. Право необходимо рассматривать и как определенный порядок" ².

Не согласился Стальгевич и с положением Вышинского о том, что право не есть форма. Напротив, утверждал Стальгевич, " право необходимо рассматривать как особую форму (выражение) экономического развития классового общества, как надстройку, возвышающуюся над экономическим базисом" ³.

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 181920 21 22 23 Следующая ⇒