Форма одежды и знаки различия Морских стрелков.

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 5Следующая ⇒

(Кузнецов Н., Петров А. Морские стрелки адмирала А.В. Колчака в Сибири. 1918-1920/ Старый Цейхгауз. М., 2012. С. 60-67).

Первым приказом, регламентирующим форму одежды и знаки различия Бригады морских стрелков, был приказ по Флоту и Морскому ведомству от 12 декабря 1918 г. №29 за подписью управляющего Морским министерством контр-адмирала М.И. Смирнова. В тексте приказа говорилось:

«Отдельной Бригаде Морских Стрелков присваивается форма одежды защитного цвета образца, установленного для пехотных частей армии с нижеследующими отличиями:

На левом рукаве иметь вышитый якорь синего цвета.

Офицерским чинам иметь погоны образца, принятого для офицеров флота с вышитыми по цвету прибора литерами «М.С.» (Морские Стрелки) и с накладной медной арматурой, изображающей:

а) Две скрещенные винтовки — для офицеров — Морских Стрелков.

б) Две скрещенные пушки — для офицеров — Морских Стрелков — артиллеристов.

Унтер-офицерам и рядовым иметь на погонах чёрные буквы «М. С.» (Морские Стрелки).

Офицерам носить оружие, принятое во флоте.

Примечание: Вследствие трудности получения оружия морского образца, не имеющие оного носят шашки.

Офицерам, прикомандированным к Бригаде Морских Стрелков носить форму одежды своих основных частей» 53 (…)

Что касается нарукавного «вышитого якоря синего цвета», то, скорее всего, за его основу был взят аналогичный знак, который носили в годы Мировой войны морские части, действовавшие на сухопутном фронте. Судя по всему, единого образца такого отличия не было, и мы допускаем, что якоря, в частности, могли повторять рисунок вышитого якоря красного цвета, установленного при Временном правительстве приказом по Морскому ведомству от 21 апреля 1917 г. № 142 для отличия военных моряков от матросов и администрации Добровольного и коммерческого флотов. (…) Основой здесь послужило изображение адмиралтейского якоря, утверждённого для погон гардемаринов 25 июня 1832 г. и просуществовавшего без существенных изменений до 1917 г. По аналогии с другими знаками подобного типа мы можем утверждать, что якорь вышивался на небольшом куске ткани цвета обмундирования, овальной или ромбической формы. Точно так же он мог вырезаться из синей ткани и пришиваться к подложке по краю или через край.

В присвоенной форме просматривалась некоторая непоследовательность: офицеры получали морские погоны, в то время как рядовые — защитные погоны армейского образца. Вскоре, однако, последовало изменение в знаках различия нижних чинов бригады. 1 февраля 1919 г. приказом № 45 за подписью управляющего Морским министерством были введены следующие изменения: «Унтер-офицерам и рядовым Отдельной Бригады Морских Стрелков иметь чёрные погоны с жёлтыми буквами «М.С.» и жёлтой арматрой» 58. Очевидно, упомянутая в приказе «арматура» — это те же перекрещённые винтовки для морских стрелков и перекрещённые орудийные стволы для морских стрелков — артиллеристов, описанные в приказе № 29.

Поскольку бригада в это время находилась на начальной стадии своего формирования, реально с обмундированием в ней было далеко не всё благополучно. Об этом свидетельствует ряд приказов её командира — контр-адмирала Г.К. Старка. Так, в приказе по бригаде от 14 февраля 1919 г. № 41 её начальник писал: «...12-го сего февраля задержаны в кинематографе трое стрелков Бригады, оказавшиеся одетыми не по форме и без документов. Предлагаю батальонным командирам увольнять людей из казарменных помещений лишь по увольнительным билетам и строго следить, чтобы все чины имели погоны. Вместе с тем мною замечено, что многие стрелки появляются на улице крайне небрежно одетыми, нередко в порванном обмундировании, расстёгнутых шинелях, и не имеют должного воинского вида. Ротным командирам и всему командному составу предписываю иметь строгое наблюдение за обмундированием людей своих рот и разъяснять всем стрелкам, что каждый сам должен внимательно следить за своим обмундированием, ходить в отпуск аккуратно одетым и иметь надлежащий воинский вид, подобающий стрелку Бригады. Следует брать пример с воинских чинов иностранных частей и внушить стрелкам, что надлежит быть одетым так же аккуратно и вести себя подобающим образом, дабы не ронять достоинства стрелка Морской бригады перед чужими людьми. (…). Некоторые стрелки, прибывающие на пополнение бригады, имеют не вполне исправное, а иногда даже негодное обмундирование. Об этом должны быть составлены при приёмке людей соответствующие акты. Вместе с тем, в виду прибытия в бригаду Полевого Контролёра, представляется возможность теперь же назначить комиссию для забраковки негодного имущества» 59.

В приказе по бригаде от 22 февраля 1919 г. №49 Г.К. Старк отмечал тот факт, что наружный часовой у бригадного склада стоял в рваном полушубке при 15-градусном морозе, хотя «... полушубки в Бригаде имеются» 60. Но имелись они, судя по всему, в количестве, достаточном лишь для обеспечения ими часовых. В приказе по бригаде от 25 апреля 1919 г. № 112 её командиром отмечалось также такое характерное нарушение формы одежды: «Мною неоднократно замечалось, что стрелки бригады ходят в матросских фуражках. Предлагаю Командирам батальонов немедленно заменить таковые фуражками пехотного образца и вообще следить за более однообразной одеждой стрелков, а также следить, чтобы стрелки не ходили без шинелей и поясных ремней» 61.

Между тем весною 1919 г. командование было озабочено приобретением или постройкой для всего личного состава бригады большой партии единообразного обмундирования. В январе-марте усиленно разрабатывался вопрос о закупке во Владивостоке для нужд Морского министерства 7000 комплектов солдатского и 3000 комплектов матросского обмундирования. Солдатское обмундирование, очевидно, должно было пойти в первую очередь батальонам морских стрелков.

Но 18 марта 1919 г. в Морское министерство в Омске из Владивостока поступило заманчивое предложение о закупке обмундирования в Японии: «Имеется предложение контрагента Главморхоза Лукина поставки 5000 комплектов солдатского обмундирования французского образца защитного цвета, мало отличающегося от нашего, за исключением куртки. Комплект состоит из шинели, суконной куртки, брюк, двух летних рубах и брюк, три комплекта нательного белья. Уплата рублями по курсу дня за иену стоимость комплекта 82 иены. Имеются фуражки русского образца. Материал хорошего качества и по справкам цена низкая. Мною совместно с адмиралом Тимирёвым это обмундирование признаётся весьма желательным для частей Морской бригады. Обмундирование может быть выслано в шестидневный срок и в большом количестве, хотя бы до 20.000 комплектов. Потребуется около 2, 5 миллионов, которые в случае вашего согласия необходимо срочно перевести [в] ПоморВуп. Привезённый миллион предполагается для частичной уплаты за матросское обмундирование» 62.

Морское министерство с готовностью ухватилось за это предложение; был заключён контракт на поставку 10 000 комплектов. Одновременно были согласованы некоторые дополнительные условия. Так, в телеграмме из Владивостока от 24 апреля 1919 г. сообщалось: «Все 10 000 комплектов французского образца должны иметь добавочные предметы: одно одеяло, одна фуражка, два полотенца, три платка, две пары портянок, что увеличит стоимость комплекта на 20? иен, стоимость поясного ремня [с] сумкой 2 иены, таким образом полная стоимость комплекта выразится [в] 104? иены» 63 (…)

Казалось бы, Бригада морских стрелков, была обеспечена обмундированием. Но время шло, а закупленная форма всё не поступала. Наконец, 1 июля 1919 г. из Омска во Владивосток была направлена телеграмма, подписанная начальником Морского хозяйственного управления генерал-майором Н.А. Егуновым, следующего содержания: «[По] Приказанию Врид Минмора сообщаю, что до сего времени из заказанного Лукиным поступило шинелей 317, мундиров 758, брюк 760, нательных рубах 12593, кальсон 12568, сапог 4000. Прошу срочно сообщить, когда и какое обмундирование [из] этого заказа вышло [в] Омск, [а] также сколько чего оставлено для потребности вашей» 64. В ходе разбирательства выяснился поразительный факт: в срыве поставок оказался виноват не Лукин, а само Морское министерство. Согласно телеграмме, присланной в Омск из Владивостока 30 сентября 1919 г. 65, основными причинами просрочки в исполнении контрактов по обмундированию были: крайняя затруднительность в приёме груза на складах таможни, требующая до недели времени на получение и доставку портовых грузов, полученных коносаментом; невозможность оплаты представителем Морского министерства коносаментов (по-видимому, в данном случае — таможенных сборов), как то было оговорено в контрактах, из-за чего контрагенту пришлось выкуп коносаментов производить на собственные средства; недопустимая медленность в переводах кредитов представителю министерства, о чём неоднократно сообщалось телеграммами в Омск; отсутствие валюты, не переведённой представителю министерства до подписания телеграммы, несмотря на неоднократные обещания сделать это. Приходилось брать валюту взаймы у других ведомств; но с начала сентября была исчерпана и эта возможность, так что оплата поставленного Лукиным обмундирования полностью прекратилась; наконец, на две недели задержала отгрузку обмундирования июльская забастовка Добровольного флота. Не способствовало успешным закупкам и резкое падение курса сибирского рубля, организованное самим же министром финансов Всероссийского правительства. К этому следовало прибавить ещё задержки в пути, вследствие чрезвычайной загруженности Транссибирской магистрали. Показателен вывод, сделанный автором телеграммы: при создавшемся положении, следует признать выполнение заказов Морского министерства «относительно успешным», особенно приняв во внимание тот факт, что поставщик готов сдать оставшееся обмундирование в кредит. (…)

Не дождавшись заказанного обмундирования, Морское министерство вынуждено было просить таковое у Военного ведомства. Первая партия в 1000 комплектов была получена Бригадой морских стрелков ещё в феврале 1919 г., а поскольку люди прибывали на пополнение бригады из сухопутных частей, обычно «вполне обмундированные в своих прежних частях», эти комплекты некоторое время лежали как запас, так что Морское министерство даже нашло возможным выслать 23 февраля 250 комплектов в Пермь для команд Главной базы флотилии 67. Через месяц, 15 марта 1919 г. для бригады со складов Военного ведомства в Омске и Ново-Николаевске было получено 3500 комплектов обмундирования и снаряжения. Каждый комплект должен был состоять из шинели, молескиновой рубахи и таких же шаровар, двух пар исподнего белья (нательная рубаха и брюки), пары сапог, двух утиральников, 2 аршин бязи на портянки, двух носовых платков, поясного ремня, ремня для скатки, ранца, походной палатки, котелка, двух пар погон (на рубашку и на шинель), пары кожаных подсумков, запасной патронной сумки, патронташа, фляги, зимней шапки и летней фуражки. На деле приёмщикам из бригады выдали просимое не полностью: лишь по одной паре нательного белья на человека (вместо двух); кроме того, на складах не нашлось нужного количества шинелей (их выдали лишь 1450), ранцев (выдали лишь 500) и летних фуражек (выдали 3000 вместо 3500). Эти комплекты были распределены Морским министерством следующим образом: в Пермь и Уфу для формирующихся там при Опорных базах Речной боевой флотилии 3-го и 4-го батальонов морских стрелков направили по 1000 комплектов, в Томск в Машинно-моторную школу — 150 комплектов, в Красноярске для штаба и первых двух батальонов Бригады морских стрелков оставили 1350 комплектов. Шинели и ранцы были направлены в Пермь и Уфу — по 725 шинелей и по 250 ранцев. Летние фуражки оставили пока в Красноярске (они были посланы равными партиями по 1500 штук в Пермь и Уфу в конце апреля) 68. Из Омска обмундирование было отправлено в части 11 апреля; из-за задержек в пути оно прибыло в Пермь лишь 23 апреля, а в Уфу — 3 мая 69.

Но и его уже не хватало. 12 апреля из Уфы от капитана 2-го ранга П.В. Тихменёва, формировавшего здесь 4-й батальон морских стрелков, была получена следующая телеграмма: «Пополнения в батальон валятся, как из рога изобилия, не хватает обмундирования» 70. Из Перми адмирал Смирнов поддержал этот запрос: «Для Уфы, кроме недополученного по требованию необходимо ещё 500 полных комплектов обмундирования». Дополнительное обмундирование требовалось и в Перми, поэтому адмирал настаивал: «Необходимо пополнить недополученное, кроме того получить ещё 1000 комплектов. Просите Военное ведомство дать нам всё сказанное, [в] крайнем случае заимообразно за счёт французского обмундирования из Владивостока» 71. Морское хозяйственное управление, в свою очередь, дополнило этот запрос ещё несколькими пунктами: «Английское обмундирование — может быть помощник Военного министра по снабжению найдёт возможным разрешить это обмундирование для стрелков на фронте. (…) Чёрные погоны — в вещевом складе Омского интендантства имеется около 4000 пар погон, нужных Морскому ведомству для морских стрелков — не будет ли разрешено принять их» 72. Военное ведомство пошло навстречу: 6 мая было объявлено о готовности выдать 500 комплектов, а к 20 мая «после усиленных хлопот в Военном министерстве удалось получить 3500 комплектов», по-видимому, включая и чёрные погоны. Правда, эти комплекты были неполны: «что же касается шинелей, спог, носовых платков и ранцевых или вещевых мешков, за неимением в наличии отпущены быть не могут». Но 4000 пар сапог были высланы из Владивостока, и к 20 мая уже проследовали Екатеринбург 73. (…)

22 апреля Морской министр адмирал Смирнов приказал выслать в Пермь 3000 кокард для воинских чинов. В ответ Морское хозяйственное управление 25 апреля 1919 г. уведомило Пермь, что высылает 1960 кокард, а «остальные ищем» 74. 23 апреля последовал ещё один приказ — о высылке сюда же 3000 чёрных погон 75. Приведённая выше переписка, посвященная заготовкам, позволяет в целом восстановить внешний облик морского стрелка на конец мая 1919 г. Он был одет в молескиновую гимнастёрку и шаровары, сапоги, головным убором ему служила папаха, сменённая в середине мая на летнюю защитную фуражку. Погоны у него могли быть как защитными (из первых партий), так и чёрными (из партии, полученной в середине мая); скорее всего, он получил кокарду на головной убор. Однако «изыски» вроде шифровки на погонах и вышитого якоря на рукаве, скорее всего, имели лишь первые два батальона бригады, которые обмундировывались в меньшей спешке. Из снаряжения он имел поясной ремень с двумя подсумками, брезентовый патронташ, котелок и флягу с чехлом. Зато в ранцах и вещевых мешках ощущался серьёзный недостаток, скорее всего, их заменяли «сухарными сумами» произвольного образца.

Хуже всего обстояло дело с шинелями. Их было крайне мало, поэтому Морское министерство с радостью принимало таковые любых фасонов и расцветок. В документах упоминаются «чёрные и коричневые» шинели и даже «шинели брезентовые» 76. Известно, что солдаты специальных рот в батальонах морских стрелков старались носить по преимуществу чёрные шинели (возможно, флотского образца). Так, чины специальных рот 1-го и 2-го батальонов бригады на параде, состоявшемся в апреле 1919 г., были именно в чёрных шинелях 77. (…)

С июня 1919 г. в Омск начало, наконец, поступать небольшими партиями французское обмундирование. В июле, так и не дождавшись основной массы заказанного, отдельные комплекты этого обмундирования начали раздаваться в Омске поштучно служащим Морского министерства. Всего на 8 августа 1919 г. французское обмундирование получили 126 человек, исключительно офицеры и чиновники Морского ведомства. Возможно, именно с этой раздачей связана любопытная телеграмма Главного интенданта от 4 сентября 1919 г., процитированная в приказе по дивизии Морских стрелков от 27 сентября 1919 г. № 21: «В силу каких-то недоразумений и обывательских разговоров, у многих сложилось мнение, что для офицеров [и] классных чинов вообще Интендантство должно отпускать какое-то специальное офицерское обмундирование, и непременно английского образца: френчи, рейтузы, бинокли и прочее. Прошу принять меры к тому, чтобы рассеять эти миражи. Офицерам должно быть выдаваемо обмундирование солдатского образца, при чём в тылу — только тогда, когда запасы наши это позволят. Специально офицерского обмундирования нет, и не предвидится» 79.

Основная масса французского обмундирования, поставленного Лукиным, прибыла в Омск лишь в августе, она пошла на переобмундирование формируемой Дивизии морских стрелков (…). Впрочем, с октября морякам флотилии стали выдавать также специальное флотское обмундирование нового образца (утверждённого адмиралом Колчаком 31 января 1919 г.), заказанное у того же Лукина в количестве 3000 комплектов. Но поскольку эта форма должна была поставляться Лукиным после армейской, то большая её часть прибыла в Омск менее чем за месяц до его падения 80.

В условиях Гражданской войны строгое соблюдение формы одежды не всегда было возможно обеспечить даже среди офицеров. Об этом свидетельствует приказ по Бригаде морских стрелков от 11 июня 1919 г. № 128: «...Объявляю приказание Командующего Речной Боевой флотилией №20 §2. Офицерам — Морским Стрелкам к 5 числу мая месяца с. г. одеть погоны форменного образца, согласно Приказу по Флоту и Морскому Ведомству от 12 декабря 1918 г. № 29. В случае невозможности нашить на погоны буквы из золотого галуна, эти погоны заменить погонами защитного цвета с соответствующими буквами к указанному сроку. Виновные в неисполнении этого приказа будут подвергаться дисциплинарному взысканию» 82. Был ли выполнен этот приказ, сказать сложно, но два месяца спустя, когда Дивизия морских стрелков переформировывалась в Ново-Николаевске и усиленно пополнялась, в том числе и офицерами, переводимыми из других частей, потребовалось вновь вернуться к тому же вопросу: «В целях установления однообразия в форме, предлагаю всем гг. офицерам Корпуса Морских Стрелков носить погоны с чёрным просветом и с трафаретами «М.С.». Гг. офицерам, непереведённым в Корпус Морских Стрелков носить общеармейские погоны. Кроме того, мною замечено, что многие гг. офицеры носят погоны, не присвоенные им по чину. Предлагаю всем гг. офицерам носить погоны строго по чинам. Начальникам частей Дивизии следить за этим. Стрелкам обязательно надеть погоны в кратчайший срок. Без погон из казарм не увольнять и в наряды не назначать» 83.

К тому же периоду относится ещё два приказа, освещающих проблему офицерского личного оружия. Первый — приказ по Дивизии морских стрелков от 25 сентября 1919 г. № 20: «На смотру Егерского батальона я заметил, что большинство офицеров находится в строю без всякого оружия. Обращаю на это внимание командиров отдельных частей и требую, чтобы офицеры в строю и при исполнении ими служебных обязанностей обязательно были при оружии. Если нет револьверов — выдать винтовки» 84. Буквально в следующем же своём приказе адмирал Старк по тому же предмету цитирует уже приказание войскам Омского военного округа от 5 сентября 1919 г. № 271 (приказ по Дивизии морских стрелков от 27 сентября 1919 г. № 21): «Командующий войсками округа приказал объявить для сведения, что Верховный Главнокомандующий разрешил офицерам, несущим пешую службу и не имеющим шашек, получать из артиллерийских складов бебуты и носить их вместо шашек» 85.

Отдельный морской учебный батальон с самого начала выделялся среди других частей своей формой. 31 июля 1919 г. временно исполняющий должность начальника 1-го дивизиона уже не существующей к этому времени Речной боевой флотилии и будущий командир 4-й роты батальона лейтенант Г.А. Мейрер направил запрос на имя начальника Морского хозяйственного управления генерал-майора Н.А. Егунова, в котором просил «о распоряжении выдать или заказать следующие предметы обмундирования для означенного батальона: 1) 500 комплектов французского обмундирования (в комплект входят френч и брюки); 2) 500 штук якорей, вырезанных из чёрной ткани; 3) 1500 якорей, вышитых чёрной гладью; 4) 1500 пар чёрных погон с буквами «М.С»; 5) 1500 солдатских кокард...» 86. К запросу прилагался рисунок якоря, выполненный, возможно, самим Мейрером. По просьбе начальника Морского хозяйственного управления 5 августа 1919 г. уполномоченный Министерства снабжения и заготовок по Акмолинской области распорядился выделить 55 кв. аршин защитной ткани, на которой должны были быть вышиты чёрные якоря, и 20 кв. аршин для якорей накладных 87. Однако вместо французского обмундирования батальону досталось английское. Согласно воспоминаниям самого Г.А. Мейрера, «обмундирование было получено непосредственно от англичан и состояло из массы различных предметов. Только шинели были французские — светло-серые с голубоватым оттенком. Уже при начале обучения сказались неудобства английских ботинок, и многих стрелков приходилось освобождать от занятий» 88. Голубые французские шинели, скорее всего, были из партии, поставленной Лукиным. Так, 12 августа на запрос о наличии английских шинелей Морское хозяйственное управление ответило: «Английских, французских шинелей нет, ожидаются французского образца [из] Владивостока» 89.

Сохранился также один интересный документ, описывающий, как для батальона были за один день пошиты чёрные погоны. Это доклад представителя Морского хозяйственного управления от 19 августа 1919 г., описывающий его конфликт с представителем контроля из-за перерасхода средств. В нём говорится: «Для снабжения воинских чинов Отдельного Морского Учебного батальона, уходящего на фронт, потребовалось в спешном порядке изготовить около 2.000 солдатских погон. Погоны эти в количестве 2.000 пар были заказаны местной фирме Иванова с Сыновьями по цене 1 рубль за шитьё каждой пары, причём материал для погон (сукно) был дан Морским Хозяйственным Управлением из числа полученного в дар от Американского Красного Креста. Предварительно заказа погон фирме было предложено понизить заявленную цену, на что она однако ответила отказом, ссылаясь на дороговизну и трудность приобретения ниток и на срочность выполнения заказа, для исполнения которого она принуждена будет привлечь своих рабочих на сверхурочные работы, обычно оплачиваемые значительно дороже, нежели нормальная работа. В виду этого и, главным образом, в виду спешной надобности в погонах, Хозяйственное Управление, не видя другого исхода, другого источника, где бы можно было экстренно сшить нужные погоны по более дешёвым ценам, принуждено было согласиться с заявленной ценой и 6-го августа за №939 дало фирме Иванова наряд на изготовление 2.000 пар погон по указанной цене с тем, чтобы погоны эти были сделаны не позднее 8-го августа, то есть на исполнение всего заказа был дан только один день. 8-го августа заказанные погоны были уже приняты. Присутствовавший при приёме погон представитель Контроля признал цену за шитьё их чрезмерно преувеличенною и подлежащею пересмотру» 90. По-видимому, погоны срочно понадобились для предстоящего смотра, но представляется сомнительным, что до отправления на фронт на них успели нанести шифровку.

Но интереснее всего, что при переформировании Учебного батальона в полк в Омске в ноябре 1919 г. ему выдали новую форму уже флотского образца. О том, что «форма в полку флотская», упоминается в оперативной сводке штаба Восточно-Сибирской Советской армии от 29 января 1920 г. 91 Удивляться этому не приходится, поскольку полк, как об этом говорилось выше, был фактически создан заново из команд кораблей Обь-Иртышской флотилии, которым эта форма, скорее всего, и была роздана при списании с судов. Не вдаваясь в подробности, отметим, что главное отличие её от формы нижних чинов Российского императорского флота состояло в том, что пошита она была не из чёрного, а из тёмно-синего сукна. Скорее всего, это было связано с тем, что в Сибири отсутствовали запасы чёрного сукна, а на внешнем рынке, в частности в Японии, где производились основные закупки, достать тёмно-синее сукно было легче: ведь флотская форма в Японии (как и в большинстве европейских стран) была тёмно-синей. Разумеется, Учебному полку при переформировании выдавали зимнее обмундирование, которое включало в себя «шапку Нансена» (вариант ушанки). Заготовлением тёплых вещей Морское хозяйственное управление озаботилось ещё с конца августа, когда докладывало, что «тёплые вещи заготавливаются во Владивостоке, за исключением валенок, шапок. Покупка валенок выяснится скоро, шапки шьются в Омске. Тёплые вещи должны прибыть в конце сентября» 94. Так что моряки из Учебного полка в ноябре – декабре 1919 г., скорее всего, были одеты в синие флотские шинели, бушлаты и брюки, дополненные «шапками Нансена» и валенками. В таком виде они и совершили свой поход через сибирскую тайгу, закончившийся для них столь печально.

53. РГА ВМФ. Ф. р-1722. Оп.5. Д.348. Л.11.

58. ГА РФ. Ф. 1471. Оп.1. Д. 42. Л. 24.

59. Там же. Д. 53. Л. 51; Крицкий И.Н. К вопросу о наружных знаках отличия морских стрелковых формирований Белого движения на Дальнем Востоке и в Сибири (1918-1922 гг.) // История белой Сибири: материалы 6-й международной научной конференции 7-8 февраля 2005 г. Кемерово, 2005. С. 78-79.

60. ГА РФ. Ф. 1471. Оп.1. Д.53. Л. 59.

61. Там же. Л.152.

62. РГА ВМФ. Ф.-р.-1722. Оп. 7. Д. 212. Л. 9.

63. Там же. Д. 202. Л. 57.

64. Там же. Л. 61.

65. Там же. Д. 183. Л. 318-324.

67. РГА ВМФ: Ф. р.-1722. Оп. 7. Д. 198. Л. 30-30 об.

68. Там же. Д. 212. Л. 17-18.

69. Там же. Д. 198. Л. 141, 143.

70. РГА ВМФ: Ф. р.-1722. Оп. 7. Д. 198. Л. 63

71. Там же. Л. 81.

72. Там же. Л. 83.

73. Там же. Л. 104, 130.

74. Там же. Л. 54-55.

75. Там же. Л. 189.

76. Там же. Л. 122, 143.

77. Морские стрелки // Русская армия. 16.04.1919. № 79.

79. РГА ВМФ: Ф. р.-1722. Оп. 5. Д. 220. Л.22об.

80. Там же. Оп. 7. Д. 198. Л. 222.

82. ГА РФ. Ф. 1471. Оп.1. Д.53. Л.152.

83. Приказ по Дивизии морских стрелков № 12 от 9 сентября 1919 г. (РГАВМФ. Ф. р-1722. Оп. 5. Д.220. Л.14.

84. РГА ВМФ. Ф. р.-1722. Оп. 5. Д. 220. Л. 21об.

85. Там же. Л. 22об.

86. Там же. Оп. 7. Д, 198. Л. 221-221об.

87. Там же. Л. 220

88. Мейрер Г.А. Война на Волге. 1918 г.// С берегов Америки. Нью-Йорк, 1939. С. 169.

89. РГА ВМФ. Ф. р-1722. Оп. 7. Д. 198. Л. 182.

90. Там же. Д. 183. Л. 180.

91. Последние дни колчаковщины. Сборник документов. М.-Л. 1926. С. 198-199. Кузнецов Н.А., Петров А.А. Указ. соч. С. 44-45.

94. РГА ВМФ. Ф. р-1722. Оп. 7. Д. 198. Л. 203.

⇐ Предыдущая 123 4 5 Следующая ⇒