Имущественные и социальные права женщин

В предыдущей главе мы рассмотрели вопрос о том, как женщина была представлена в интеллектуальной мысли средневековья.

Теперь нам предстоит выяснить ее реальный статус: какими правами она обладала в публичной и экономической жизни общества, как могла их отстаивать, какими были ее отношения с законом.

Положение женщины в средневековом социуме определялось и регулировалось существовавшим правом. Как известно, в этот период истории уровень правовой регуляции социальной жизни был высок, " существование признавалось лишь за тем, что обладало правовым статусом" (Гуревич, 1984, с. 183). Тем не менее, оговоримся, законодательство, особенно в эпоху раннего средневековья, не полностью отражало действительное положение женщины в обществе; реальные возможности наследовать имущество, заниматься экономической деятельностью, влиять на политическую ситуацию в стране были гораздо шире, нежели это было установлено юридическими нормами.

Сделаем еще одну оговорку. Сословная иерархия, существовавшая в средневековом обществе, касалась и женщин. Социальный статус женщины, как и статус мужчины, определялся рождением. Считалось, что в жилах знати течет кровь иная, чем, например, у крестьянина; женщина же разделяла статус отца и мужа, и потому мужчины низкого происхождения должны были проявлять уважение к женщине более высокого социального статуса. И все же между статусом знатных и незнатных мужчин дистанция была гораздо больше, чем между статусом знатных и незнатных женщин.

* * *

Достаточно полную и достоверную картину юридического положения женщины в раннее средневековье можно нарисовать, опираясь на варварские правды — своды законов обычного права, функционировавшие в варварских королевствах Европы.

Статус женщины, который прослеживается по этим сводам законов, был довольно высоким, что отразилось, в частности, в величине вергельда, назначавшегося за ее убийство. Варварские правды предусматривали особое наказание за ущерб женщине в детородном возрасте, причем данная норма защищала не только свободную, но и рабыню. Это было связано, в частности, с тем, что общество высоко ценило способность женщины рожать наследников. Так, по Салической правде вергельд за убийство девушки равнялся штрафу за убийство взрослого мужчины; в случае же если пострадавшая находилась в детородном возрасте, сумма вергельда утраивалась. Алеманнская правда предусматривала двойные штрафы за различный ущерб, нанесенный женщине, в том числе и за ее ограбление. Наказание виновному в том, что у беременной женщины случился выкидыш, удваивалось, если погибший ребенок был женского пола (Herlihy, 1975, p. 8).

Фактором, благоприятно влиявшим на реальное положение женщины в варварских обществах, был обычай даров невесте, существовавший еще во времена Тацита. В отличие от отца, которого законодательство не принуждало давать дочери приданое, хотя он нередко это делал (МсNamara, Wemple, 1987, p. 88—89), жених был обязан сделать невесте брачный дар и так называемый " утренний дар" — подарок наутро после свадьбы, сумма которого составляла около четверти всего его движимого и недвижимого имущества. Эти дары становились собственностью жены, хотя на деле они могли быть под контролем мужа. При разводе, разделении или после смерти супруга женщина обычно получала эту собственность обратно. Англосаксонские женщины распоряжались своими дарами даже при жизни мужа (Murstein, p. 147).

Известным примером " утреннего дара" является подарок франкского короля Хильперика I дочери короля испанских вестготов Гальсвинте — несколько городов (в том числе Лимож, Бордо, Берн).

Но наиболее показательным для оценки статуса женщины в раннее средневековье можно считать порядок наследования. В первоначальной редакции Салической правды зафиксировано, что земельное наследство переходит лишь по мужской линии; дочери же из наследования земли исключались. Движимость могла наследоваться и женщинами, но преимущество оставалось за мужчинами. Эдикт короля Хильперика (561—584) скорректировал эту норму и разрешил наследовать землю дочерям (при отсутствии наследников-сыновей) и сестрам (при отсутствии детей и братьев умершего); аналогичная норма существовала в других варварских сводах законов — в Бургундской, Алеманнской, Рипуанской, Баварской правдах.

Самое благосклонное отношение к женщине было в Бургундской и Вестготской правдах, действовавших на территории Южной Франции и Испании, где в наибольшей степени сохранилось римское влияние (в Риме эпохи поздней империи женщина обладала значительными правами собственности, правом на развод и определенной экономической независимостью).

По Вестготской правде дочери были совершенно равноправны с сыновьями в вопросе наследования; жена обладала широкими правами в опекунстве над детьми и в управлении собственностью, как добрачной, так и совместной. В большинстве прочих варварских законодательств предусматривалось, что после замужества женщина теряет контроль над собственностью, передавая ее мужу. Наиболее же серьезно имущественные права женщины ограничивались в Ломбардской правде, согласно нормам которой все вопросы жена могла решать только с позволения ближайших родственников-мужчин; тем не менее и здесь отцам предоставляется право отдать треть собственности дочерям (Herlihy, 1976, p. 32; Gies, 1978, p. 18).

* * *

Развитие феодализма способствовало постепенному ухудшению статуса женщины; особенно быстро этот процесс происходит с XI века, когда женщины все больше вытесняются из публичной сферы в приватную, а в общественной жизни все явственнее доминируют мужчины.

Причин этого было несколько. Во-первых, вытеснение варварского законодательства возрождающимся римским правом, одним из важных принципов которого была практически неограниченная власть в семье ее главы, pater familias, привело к укреплению приоритета наследования по мужской линии. Негативные последствия для женщины имела и проходившая параллельно так называемая " семейная революция", укрепление семейной собственности, следствием которой был усилившийся контроль за земельными ресурсами с тем, чтобы собственность концентрировалась внутри семьи, а не уходила вместе с приданым.

Во-вторых, сама бенефициальная система предполагала владение землей при условии выполнения феодальных служб; между тем обеспечить судебную, фискальную и особенно военную службу с земельного владения мужчине, безусловно, было легче, чем женщине.

В-третьих, вытеснению женщин в приватную сферу способствовало перемещение центров образования из монастырей в университеты, куда был закрыт доступ женщине, что существенно ограничило возможности для ее интеллектуального роста.

Наконец, движение за реформы церкви, в первую очередь требование целибата для священников, шло параллельно с утверждением представлений о женщине как о несовершенном создании, которое погубило человечество, препятствует его спасению и отвлекает от служения Богу.

* * *

В период высокого средневековья развивалось параллельно несколько систем права: каноническое, или церковное, право; королевское право; манориальное, или сеньориальное, право; иногда применялось и обычное право. Наиболее распространенной была ситуация, когда в различных судах даже в пределах одного региона применялось различное право. Между отношением к женщине в каноническом и в светском законодательстве были существенные различия.

В светском законодательстве существовали серьезные ограничения дееспособности женщин и в социальной, и в экономической сферах. Что касается первой, то женщине официально запрещалось быть чиновником, назначенным или выбранным должностным лицом в органах центральной, сеньориальной, коммунальной власти, в органах общинного самоуправления — таким образом она исключалась из процесса управления государством на всех уровнях. Горожанки, которые занимались ремеслом и играли важную роль в экономической жизни средневекового города (и, кстати, обладали рядом важных экономических привилегий), были лишены права избирать и быть избранными в органы городского самоуправления; то же можно сказать об аристократках и крестьянках. Женщина не имела права поступать на военную службу, исполнять обязанности священника, быть врачом, адвокатом, судьей или заниматься любой другой работой, требующей университетского диплома.

Разумеется, эти правила нарушались. Известны

случаи профессиональной деятельности горожанок в качестве врачей, адвокатов, судей, нотариусов (см. гл. V). Сохранились свидетельства и о том, как в одной английской деревне под Бирмингемом в начале XV века крестьянку избрали на общественную должность — дегустатора пива (хотя пивоварение и было обычным занятием женщин, ответственную должность дегустатора, как правило, занимали мужчины) (Shaher, p. 221). Но общей картины гендерной асимметрии в правовой сфере эти примеры не меняют.

* * *

Восстанавливая картину положения женщины в социальной сфере, необходимо принимать во внимание и то обстоятельство, что статус замужней женщины и женщины одинокой (незамужней или вдовы) существенно различался.

Если женщина была замужем, то ее интересы представлял уже ее муж. В Англии, например, пэрессы обычно передавали право сидеть в палате лордов своим мужьям, и в 1441 году этот обычай был закреплен специальным постановлением (Shaher, p. 12—13). Муж отстаивал интересы жены в деревне, на собрании сельских земельных собственников. Без его разрешения женщина не могла обратиться с иском в суд и возбудить уголовный процесс (за исключением тех случаев, когда женщины занимались торговлей или ремеслом самостоятельно и дело касалось их трудового занятия). Женщина, которая принесла в брак землю в качестве приданого, полностью передавала своему мужу права на управление ею.

Заметим, что, не имея прав мужчины, женщина не имела и его обязанностей в публичной сфере. Налоговые платежи за замужнюю горожанку или крестьянку платил муж (знать, как известно, освобождалась от налогов вовсе); женщина не несла ответственности за все сопряженные с землевладением службы; муж отвечал за долги жены и за ее недостойное поведение.

Однако, хотя жена не могла распоряжаться землей без согласия мужа, она не была полностью в этом отношении бесправной. Если тот плохо выполнял обязанности по управлению землей, то супруга имела право самостоятельно подать иск в суд и отстаивать свои интересы; муж не мог без позволения жены продать ее наследственную землю. Кроме того, разумеется, замужняя женщина принимала участие в повседневном управлении всеми владениями (а во время отсутствия мужа это управление обычно полностью ложилось на ее плечи). Труд экономически активных женщин в ремесленной или торговой сферах часто одобрялся и поддерживался их мужьями.

* * *

Вдовы и незамужние женщины обладали значительно большей самостоятельностью. Они сами платили налоги и отвечали за феодальные службы своего поместья или надела; могли предъявлять иски в суд, заключать контракты, завещать или занимать деньги.

Особенно прочным было положение вдов, которые выступали полноценными субъектами права; они не только полностью распоряжались долей наследства, отошедшей им от мужей, но и обладали экономическими привилегиями. Необходимо отметить также, что вдовы находились под особым покровительством церкви и под юрисдикцию светских властей перешли лишь с конца XIV века (Shaher, p. 93). Они, как правило, являлись полноправными опекуншами несовершеннолетних детей. Именно вдовствующие королевы — регентши при несовершеннолетних правителях — чаще всего добивались наибольшего влияния в государстве.

* * *

В экономической сфере статус женщин был связан прежде всего с их правом наследовать землю и распоряжаться ею.

Класс земельных собственников и держателей включал в себя немало женщин, которые получили землю в наследство, в качестве брачного дара, как приданое или как " вдовью долю". Согласно исследованиям Д. Херлихи, в IX — XI вв. в среднем в Европе женщины составляли почти 10 % от общего числа всех земельных собственников. Однако уже в XIII веке проявилась достаточно явная тенденция к ограничению женщин в праве собственности в пользу супруга. Д. Херлихи объясняет это двумя факторами. Во-первых, женщина утрачивает ту экономическую роль, которую она выполняла в раннее средневековье. Во-вторых, на " брачном рынке" обнаруживается преобладание невест: и в связи с общей демографической ситуацией, и в связи с распространением права первородства, что повлекло за собой то, что женили чаще всего лишь одного сына (Herlihy, 1985, p. 100). Так, кодекс Любека (1220 г.) официально запретил женщине продавать, покупать, занимать деньги без разрешения мужа или опекуна. В итальянских городах эти процессы начались еще раньше; в Генуе в 1143 г. упразднили вдовью треть и ограничили наследство вдовы фиксированной суммой.

Итак, во-первых, женщина могла получить землю в наследство и это было правилом в большинстве регионов средневековой Европы. В странах, где существовало право первородства и где собственность не делилась, а передавалась старшему сыну, землю в наследство не получали не только дочери, но и младшие сыновья. Не случайно в Германии существовала пословица: " Крестьянин имеет всего одного сына". Однако в случае отсутствия братьев — старших или младших — наследовала дочь. Факт частого наследования дочерьми земли в условиях укрепления семейной собственности, возможно, объясняется тем, что обычно около 20 % семей не имели сыновей вовсе (Goody, p. 18). В тех регионах, где не действовало право первородства, земля или фьеф у знати могли делиться между сыновьями, а иногда и между всеми наследниками (Shaher, p. 129, 222)

Другой путь приобретения женщиной семейной собственности — через приданое. Наряду с деньгами, одеждой, утварью иногда в приданое давалась и земля. Приданое возвращалось жене в случае смерти мужа, расторжения брака, разделения супругов.

В практике получения в приданое земли существовала региональная специфика. Так, в большинстве областей Англии давать землю как приданое дочерям было не принято, хотя здесь женщины могли получить ее как наследство от умершего мужа или в качестве свадебного дара (Goody, p. 16—17). В южной Франции девушка, которой уже выделили приданое, была исключена из дальнейшего процесса наследования. В Нормандии дочь могла быть устранена от раздела наследства на основании того, что она получит часть отцовского состояния позже, при вступлении в брак (Goody, p. 18). Выйдя замуж, женщина уже не могла свободно распоряжаться приданым без позволения мужа.

Об экономических правах вдов следует сказать особо. При наследовании от умершего мужа полагалось треть выделить вдове, треть — детям и остальное отдать церкви на милостыню. На деле, хотя наследство умершего мужа и называлось " вдовья треть", оно могло превышать эту долю, достигая и половины, и даже большей части. Такая практика существовала и в раннее средневековье (например, по закону Этельберта (IX в.) беременной вдове причиталась половина наследства), но особое распространение получила лишь впоследствии.

Кроме вдовьей трети, вдовы обычно получали назад и свое приданое. Обеспечить получение положенного ей наследства в течение 40 дней после смерти супруга было обязанностью наследника или опекуна. Нормы, охранявшие " вдовью треть", отражены в большинстве законодательств (например, в Норманнских законах (XII в.), Сицилийских законах (XIII в.) (Women's Lives, p. 53, 64). Вдова имела право даже не платить долги умершего мужа (Wiesner, p. 11). Пока дети были несовершеннолетними, она осуществляла контроль над всем наследством — и над своей долей, и над долей детей; не удивительно, что часто вдовы отказывались выходить замуж вторично, чтобы не терять своих имущественных и юридических прав и сохранить самостоятельность.

Средневековое законодательство, защищая права вдов, вместе с тем охраняло и интересы семьи в целом. " Вдовья треть" полагалась лишь в случае действительного брака; если же брак по любой причине расторгался или пара была разделена, то женщина лишалась наследства от мужа. Она теряла права на " вдовью треть" и в том случае, если вторично выходила замуж, — наследство же возвращалось в семью первого мужа. То же происходило и в случае смерти вдовы при условии отсутствия наследников. Дети вдовы от второго брака также не имели права наследовать это имущество (Shaher, p. 237). В отдельных регионах существовали даже такие ограничения: в случае если вдова выходила замуж вторично, она должна была покинуть дом первого мужа. Все эти нормы, направленные на охрану семейной собственности, с XI века утверждаются во многих законодательствах. К примеру, по коммунальным законодательствам Магдебурга и Берна (XIII в.) не только жена, но и муж не могли на смертном одре отдать большую сумму кому-либо без согласия наследников, женщина же должна была к тому же иметь и согласие супруга. Закон предупреждает, что жена не должна брать какой-либо доли из собственности умершего мужа, кроме того что он дал ей по суду или назначил в качестве ее наследства (Women's Lives, p. 71; Средневековое городское право, с. 137).

Вдова могла отдать официально собственность сыну, поскольку выполнять все службы, связанные с землевладением, и содержать дом было не только знаком самостоятельности, но и довольно тяжелым и обременительным занятием. Взамен этого сын брал на себя обязательство заботиться о ней, например, ежегодно выделять ей определенную сумму или построить дом. Если же сын не выполнял своих обязанностей, то вдова была вправе расторгнуть такие отношения и вернуть свою часть наследства (примеры договоров вдов с сыновьями см. в кн.: Shaher, p. 238, Gies, p. 158).

Общая тенденция ухудшения статуса женщины в развитое средневековье, несмотря на высокую активность женщин в экономической сфере, сохранилась и усилилась к концу этого периода, когда накладывалось все больше запретов на работу женщин и существенно ограничивались их имущественные права.

* * *

В церковном законодательстве отношение к женщине было более благосклонным. Церковь имела свои собственные суды, где действовало каноническое право. Уже в XI веке папа Григорий VII распорядился, чтобы все дела о душе решались в церковных судах, и это означало, что под юрисдикцию канонического права попадали все дела о грехах. В церковных судах часто рассматривались и вопросы, относящиеся к браку и порядку наследования.

В светской практике брак являлся прежде всего экономическим, а иногда и политическим альянсом. Он мог существенно изменить имущественный и социальный статус всей семьи. Не удивительно поэтому, что заключение браков строго регламентировалось родителями, которые стремились устроить выгодный брак, не обращая внимания на желания детей. Церковь же, признавая авторитет мужа, в то же время провозглашала необходимость свободного согласия жениха и невесты при вступлении в брак и утверждала, что супруги обладают равными правами в отношении друг друга. В Декрете Грациана (1140 г.), который положил основание каноническому праву, говорится, что никто не может взять обет целомудрия, уйти в монастырь или отправиться в крестовый поход без согласия супруга. Грациан также установил, что супруги должны наказываться одинаково за измену; при этом ни один муж не имеет права убить неверную жену (Gratian, p. 79—82). Церковь признавала право замужней женщины самостоятельно сделать завещание. Свидетельством признания за женщиной определенной автономии было и ее право по церковному законодательству выбрать собственное погребальное место, а не разделять могилу мужа. Именно церковь настаивала на заботе о вдовах и следила за осуществлением их имущественных прав. И именно к ней вдовы обращались за помощью, если их права попирались.

Наконец, церковное законодательство предоставляло женщине более широкие права в публичной сфере. В частности, она официально могла управлять монастырем, в том числе и совместной обителью, в которой были не только монахини, но и монахи. Женщины помогали в организации и проведении церковных соборов. Влиятельные аббатисы были источником постоянного беспокойства для пап. Цистерцианские монахи, например, жаловались в 1210 году Иннокентию III, что аббатиса близлежащего монастыря собирает советы аббатис, посещает монастыри, благословляет монахинь и даже исповедует, а ведь это категорически запрещено женщине. Папа распорядился запретить подобную практику, мотивируя свое решение так: да, Дева Мария достойнее апостолов, однако именно им, а не ей Христос вручил ключи от врат рая.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 Следующая ⇒