Бюрократизация советского аппарата

⇐ ПредыдущаяСтр 15 из 38Следующая ⇒

На этой социальной категории стоит остановиться подробнее. Она, наверное, единственная, которая в первые послереволюционные годы обнаружила тенденцию к устойчивому росту вопреки всем предсказаниям большевиков об упразднении бюрократии. К 1921 г. численность служащих государственных учреждений по сравнению с довоенным временем увеличилась вдвое, и если дореволюционная Россия называлась бюрократическим государством, то что же сказать о России советской?

Причин немыслимого разбухания аппарата было довольно много. В попытках наладить ленинский всеобщий учет и контроль, централизованный распределительный механизм большевики исходили из тезиса, что это можно осуществить путем последовательного дробления и упрощения функций управления с тем, дабы они стали доступны элементарно грамотному рабочему или, на худой конец, крестьянину и исполнялись бы по очереди людьми, избранными " на должность" народом. Упрощение и дробление функций вело к тому, что там, где раньше можно было обойтись одним человеком, нужно было ставить два, а то и три. Периодическая смена этих людей путем выборов, как считали большевики, способствовала бы тому, чтобы " население училось управлять и начинало управлять". Но ни с выборностью, ни со сменяемостью ничего не вышло. В условиях острой нехватки грамотных и образованных кадров функции управления неизбежно закреплялись за определенными работниками. Начался процесс отрыва создаваемого аппарата от его массовой базы и последовательная узурпация им властных полномочий. Полная национализация и передача средств производства в руки государства чрезвычайно повышали роль центральных органов и подчиненных им хозяйственно-распределительных учреждений на местах. Образовывались гигантские трудноуправляемые структуры. Таким к концу гражданской войны стал, например, центральный аппарат ВСНХ. В нем, помимо главков и центров, существовало множество функциональных органов (финансово-экономический, финансово-счетный отделы, НТО, Центрально-производственная комиссия, Бюро по учету технических сил и др.). Каждый главк, в свою очередь, имел то или иное количество производственных и функциональных отделов. Так, в положении о Главтопе от 20 октября 1919 г., его структура состояла из 6 производственных отделов и около 10 функциональных.

Кризис управления

Центральные органы всячески ограничивали инициативу на местах и пытались решать все вопросы через непосредственно подчиненные им учреждения или через своих комиссаров. Наблюдалась тенденция к единоначалию, закреплению ответственности за конкретным лицом. Каждый орган управления стремился иметь на местах свои отделы и подотделы. Формально они находились в двойном подчинении: центральных и местных органов, но за первыми был безусловный приоритет. Местным Советам и исполкомам запрещалось вмешиваться в их деятельность, ограничиваясь лишь общим надзором.

Как это происходило, отчетливо можно проследить в той же системе ВСНХ, где к 1921 г. скопилось более четверти миллиона служащих. Подчиненные центральным главкам ВСНХ местные " губтекстили", " губтопы", " губкожи" и т. п. были фактически не органами двойного подчинения, а исполнительными органами Центра. На этой основе образовались пресловутые " столбики ВСНХ", каждый со своим аппаратом, деятельность которого строго регламентировалась спускаемыми сверху положениями, инструкциями, в неимоверном числе расплодившимися в советских учреждениях. Нечто подобное происходило и в других ведомствах.

Такая система управления очень быстро стала обнаруживать свою неэффективность. Управлять и регулировать из центра всей жизнью страны — задача сама по себе непомерная. К тому же большевики не имели для этого ни сил, ни средств. Никакого учета и контроля, даже элементарной статистики, наладить не удалось в течение всей гражданской войны. Центральное руководство имело весьма смутное представление о реальном положении дел. Непрерывно растущее количество учреждений, их сложность и громоздкость вызывали обратный эффект тому, чему они были призваны служить, приводили к неуправляемости, волоките, беспрерывным согласованиям. Прежде чем, например, решение Президиума ВСНХ доходило до каждого предприятия, оно должно было пройти 6—7 звеньев и совершенно тонуло в море других бумаг, застревавших в условиях бездорожья и отсутствия связи. Происходила полная рассогласованность даже в области производства вооружений. Одни отрасли выполняли заказы, другие даже не приступали к ним. Бумажные планы снабжения и распределения постоянно натыкались на ограниченность ресурсов.

Кризис в Советах и других органах

Централизация и бюрократизация привели к кризису и самой основы новой власти — советской представительной системы. Реальная власть все больше " уплывала" из рук представительных органов в сторону аппаратных структур. Работа съездов, сессий Советов подменялась деятельностью исполкомов или неконституционных органов — ревкомов, различного рода " революционных" троек, пятерок, трибуналов и других " чрезвычаек". Выборы в Советы проводились не всегда и не везде, а избирательная активность населения резко упала. С апреля 1919 г. председателем ВЦИК на место умершего Свердлова, человека достаточно энергичного и самостоятельного, был поставлен " старый" большевик М.И. Калинин, питерский рабочий из крестьян Тверской губернии, фигура скорее символическая, призванная олицетворять союз рабочего класса и крестьянства, чем реально значимая личность в политическом руководстве. В феврале 1920 г. на сессии ВЦИК был утвержден устав о фракциях во внепартийных учреждениях, который фактически ставил деятельность Советов под полный контроль партийных комитетов.

Примерно те же процессы происходили в профсоюзах, кооперативах и других организациях, деятельность которых сводилась главным образом к работе аппаратных структур под контролем партийного руководства. Была сделана попытка произвести огосударствление профсоюзов, организовать их работу на военно-принудительных началах. С такой идеей " завинчивания гаек военного коммунизма" в конце 1920 г. выступил Троцкий, который, возглавляя " попутно" НКПС проводил жесткую милитаризацию на транспорте.

Кризис в партии

Весьма сложным было положение в самой партии большевиков. На фоне всеобщего распада большевики единственной цементирующей и связующей силой, ему противостоящей, считали пролетариат. Но ввиду его деклассирования эту функцию должен взять на себя " авангард пролетариата" — партия большевиков. Партия, действительно, взваливает на свои плечи огромное бремя по руководству страной, старается охватить своим влиянием все стороны жизни общества. В духе военного коммунизма она представляется самим большевикам то в качестве " железных батальонов пролетариата", то " железной когорты", то " ордена меченосцев". Но это было не больше, чем иллюзия. РКП(б) вовсе не была единой и монолитной. Утвердившись как правящая партия, она, словно магнит, стала притягивать к себе самые разнородные элементы, вступавшие в нее и из карьеристских, и из шкурных, и иных побуждений. Всего за два года с марта 1919 по март 1921 г. (с VIII по Х съезд) численность РКП(б) увеличилась более, чем вдвое: с 313 тыс. до 730 тыс. членов. На ее составе отразились все явления, свойственные периоду военного коммунизма. Но одновременно все имеющиеся кадры коммунистов расставлялись на самых различных участках руководства. На протяжении первых лет после революции повсеместно были образованы партийные комитеты, которые вмешивались в различные сферы управления.

Кадры

Состав руководящих органов Советской республики в конце гражданской войны заслуживает тщательного анализа. В нем прежде всего выделялась " старая партийная гвардия", вожди, в чьих руках концентрировалось все больше и больше власти. Они занимали ключевые посты в государственном аппарате, совмещая подчас несколько должностей. Обнаружились признаки превращения этой группы в замкнутую правящую элиту. Несколько особняком стояло профсоюзное руководство, которое находилось как бы в партнерских отношениях с государством. Поэтому в профсоюзах в то время работали достаточно сильные и яркие лидеры, вроде М.П. Томского, выдвинутые в свое время рабочей массой. В профсоюзах и других общественных организациях находили себе последнее прибежище деятели других партий, решившие связать свою судьбу с большевиками.

Вторую, более многочисленную группу в аппарате составляли бывшие рабочие, матросы и солдаты. Заняв ответственные посты и должности, они, конечно, далеко не всегда им соответствовали. Многие были готовы " гореть" на работе, трудиться без сна и отдыха, отдавать ей все силы. Но отсутствие культуры и образования не могло не сказаться. Эти люди мало что знали, плохо разбирались в делах и волей-неволей вынуждены были подчиняться ранее заведенному порядку вещей. Немало оказалось таких, кто, поддавшись искушению властью, впадал в фанаберию, хамство, комиссарство, бравирование своим простонародным происхождением. Эти и подобные явления начали распространяться и получили название " комчванства". Стиль руководства в годы военного коммунизма сводился к жесткому приказу, команде, окрику. Многие " по делу и без дела" склонны были размахивать маузером, а то и спускать курок.

Наряду с руководителями в советском аппарате работали специалисты, прежде всего там, где большевикам без них обойтись было совершенно невозможно: в системе ВСНХ, в юстиции, в народном образовании и других сферах. Кадровая политика большевистского руководства по отношению к ним была двойственной и противоречивой: с одной стороны — жалобы на нехватку специалистов, стремление привлечь их к решению важнейших задач, взять на учет, уберечь от призыва в Красную Армию, обеспечить подбор кадров по деловому признаку, с другой — третирование специалистов, линия на " орабочение" аппарата, проводимая партийными органами, ВЦСПС, ЦК отраслевых союзов.

Мощный пласт сотрудников новых учреждений составили мелкие служащие старой России: конторщики, приказчики, делопроизводители, счетоводы и т. п. Они принесли в советские учреждения прежний налет казенщины и канцеляризма, без которых не обходится ни одна бюрократия, и от них много восприняли полуграмотные выдвиженцы из рабочих и крестьян. Относительно новый элемент в советских учреждениях был связан с феминизацией управленческого труда, процессом в целом типичным для ХХ в. В Советской России он был ускорен введением всеобщей трудовой повинности, невозможностью получить паек, который могла обеспечить только служба или работа. Поэтому канцелярии советских учреждений в большом числе пополнились бывшими гимназистками, школьницами, гувернантками, домохозяйками и т. д.

Такой была многочисленная армия управленцев, состоявшая на службе нового режима, без особых изменений перешедшая в последующие годы. Она была весьма пестрой и аморфной, малоэффективной и малокомпетентной. Даже суровая обстановка военного коммунизма не гарантировала от бюрократической " дьяволиады" (М. Булгаков), от злоупотреблений и коррупции, о которых свидетельствуют многие источники того времени.

Осознание кризиса

Встает вопрос о том, видели или нет большевистские лидеры проявления кризиса? Многие из них осознавали, что далеко не все получилось, как задумано, что возникли или восстанавливались институты, шедшие вразрез с революционными идеями, что вместо государства-коммуны, основанного на самоуправлении трудящихся, образовалась огромная махина с сохранением всех атрибутов, присущих государству. Отчетливо осознавалась опасность бюрократизма. Ленин назвал Советскую республику рабоче-крестьянским государством с бюрократическим извращением. Борьба с бюрократизмом была поставлена в повестку дня VIII съезда Советов. Однако, как показывают выступления того же Ленина и его соратников, природа бюрократизма в советских учреждениях связывалась главным образом с наследием старого строя и с пресловутым " мелкобуржуазным окружением". Фактически не была осознана логика развития бюрократизма, вытекающая из воплощения на практике большевистских идей, а это сыграло большую роль в последующем развороте событий.

Ярким проявлением кризиса в партии стала профсоюзная дискуссия, развернувшаяся в конце 1920 г. В ней в завуалированной форме нашли отражение все противоречия кризисного времени: о роли масс в строительстве нового общества, о форме государственного управления, об организации производства и др. Участники разбились на восемь платформ и ожесточенно спорили между собой. Подвести итоги дискуссии должен был Х съезд РКП(б). Традиционно считалось, что победила точка зрения Ленина, который в духе времени сформулировал тезис о профсоюзах как " школе коммунизма", о чем после этого 70 лет " талдычили" историки профсоюзного движения в СССР. Однако победа Ленина была не столь очевидна. Большинство участников дискуссии сошлись на том, что она несвоевременна ввиду ухудшения общего положения в стране, что не время делиться на платформы и фракции. Была принята резолюция, где содержался пункт об их временном запрещении под страхом исключения из партии. Этот пункт в дальнейшем искусно был использован во внутрипартийной борьбе и стал одним из постоянных и основополагающих принципов деятельности коммунистов.

Между тем брожение в стране росло и ширилось, постепенно приближаясь к столице. Участились собрания и митинги, на которых большевистский режим подвергался открытой критике. Подняли головы меньшевистские и эсеровские агитаторы. Последней каплей в переполненной чаше проблем стали проявления недовольства в Петрограде и Кронштадтский мятеж в марте 1921 г.

Кронштадтский мятеж

В истории с Кронштадтом необходимо отметить ряд существенно новых моментов. Во-первых, против большевиков выступили матросы Балтийского флота и крепости, которая всегда, даже в труднейшие для большевиков дни, оставалась их надежным бастионом. Во-вторых, поразительное единодушие в рядах восставших, упорство, озлобление и отчаяние, с которым они сражались против большевиков, их готовность умереть, но ни на йоту не уступить в своих требованиях. В-третьих, лозунги, выдвинутые участниками мятежа: свободные выборы, свобода всем социалистическим партиям, устранение большевистской диктатуры в Советах, свобода слова, печати, собраний, отмена всех мер военно-коммунистического характера, введение рынка и т. п.

Восстание удалось подавить с большим трудом и немалой кровью. Огромные силы под командованием Тухачевского были брошены на штурм Кронштадта против 16 тыс. солдат гарнизона и матросов линейных кораблей.

" Кронштадт" ясно продемонстрировал всю опасность политики следования прежним курсом, показал, что нужно менять ее в наиболее уязвимых направлениях, принимать действенные меры по выходу из кризиса.

Часть II
НОВАЯ И СТАРАЯ РОССИЯ: 1920-Е ГОДЫ

НЭП

Оценка нэпа

Историю советского общества 1920-х годов обычно связывают с новой экономической политикой, которую стали проводить большевики после окончания гражданской войны. Литература обычно суживает значение нэпа, сводя его к анализу вопросов сугубо экономических. На самом же деле время, когда проводилась эта политика, было годами больших перемен не только в хозяйственной, но и в социальной и политической сферах. Это было время, когда в общественной жизни находила отражение борьба различных тенденций. Одни из них были обусловлены объективными обстоятельствами, в которых оказалась Советская республика, другие следовали из логики революционных преобразований, третьи были унаследованы из сложных перипетий эпохи военного коммунизма. Экономика была лишь стержнем, вокруг которого развивались события. Если принять во внимание эту взаимосвязь, то можно получить более полное и многомерное представление о том, что произошло в стране в конце 1920-х годов и что вслед за традицией, шедшей от Сталина, было названо " великим переломом". Поэтому есть смысл говорить не только о новой экономической политике как таковой, а о периоде или " эре" нэпа (термин западной историографии).

Историки и публицисты, которые обращаются к нэповской тематике, любят прибегать к метафорам и сравнениям. Одно время на слуху постоянно были ленинские слова о восходителе на очень крутую и высокую, никем не исследованную гору (видимо, имеется в виду движение к коммунизму), восходителе, который забрел в тупик, которому надо отступить, чтобы начать все сызнова, начать поиск других путей к " вершине". Здесь коренится трактовка нэпа как отступления в стратегии социалистического и коммунистического строительства, наиболее последовательно выраженная Сталиным:

Нэп — особая политика пролетарского государства, рассчитанная на допущение капиталистических элементов при наличии командных высот у пролетарского государства, рассчитанная на борьбу капиталистических и социалистических элементов, рассчитанная на возрастание социалистических элементов в ущерб элементам капиталистическим, рассчитанная на победу социалистических элементов над капиталистическими, рассчитанная на уничтожение классов, на построение фундамента социалистической экономики.

Цитата представляет собой типичный образчик сталинской одномерной " творческой мысли", которая как бы " топчется" на одном месте, переваривая сказанное, и медленными толчками продвигается вперед. Тем не менее в ней отражен в сущности тот взгляд на нэп, который, в трансформированной форме, до сих пор бытует во многих исторических трудах.

Но прежде чем говорить о " восходителе" и " особой политике", наверное, стоит напомнить еще одну метафору, использованную Лениным, где он сравнивает страну после гражданской войны с избитым до полусмерти, тяжело больным человеком. Как известно, такой человек больше думает не о " восхождении", а о " лекарстве", которое поставило бы его на ноги. Новая экономическая политика, безусловно, явилась тем лекарством, которое позволило восстановить народное хозяйство, обрести относительную внутреннюю стабильность в стране или, как чаще сегодня говорят, " неустойчивое равновесие", после чего на повестку дня снова всплыл вопрос о " штурме высот социализма". Поэтому на нэп нужно взглянуть прежде всего как на " лекарство", как на средство, позволившее выйти из тяжелой кризисной ситуации.

Истоки нэпа

Первый вопрос — откуда появилась идея нэпа? Авторами идеи считали себя многие, в том числе и в стане большевистских лидеров, а ее творцом долгое время признавали Ленина. В 1921 г. Ленин в брошюре " О продналоге" писал, что принципы нэпа были разработаны им еще весной 1918 г. в работе " Очередные задачи Советской власти". Определенная " перекличка" между идеями 1918 и 1921 гг., конечно, есть. Это становится очевидным при учете сказанного Лениным о многоукладности экономики страны и политике государства по отношению к отдельным укладам. И все же бросается в глаза разная расстановка акцентов, на которую (возможно, — умышленно) не обратил внимания сам Ленин. Если в 1918 г. предполагалось строить социализм путем максимальной поддержки и укрепления социалистического (государственного) сектора наряду с использованием элементов государственного капитализма при противостоянии частному капиталу и " мелкобуржуазной стихии", то теперь говорится о необходимости привлечения для нужд восстановления (а позже и строительства нового общества) других форм и укладов. Осенью 1921 г. Ленин пишет:

Не дадим себя во власть " социализму чувства" или старорусскому, полубарскому, полумужицкому, патриархальному настроению, коим свойственно безотчетное пренебрежение к торговле. Всеми и всякими экономически-переходными формами позволительно пользоваться и надо уметь пользоваться, раз является в том надобность, для укрепления связи пролетариата с крестьянством, для немедленного оживления народного хозяйства в разоренной и измученной стране, для подъема промышленности, для облегчения дальнейших, более широких и глубоких мер, как то: электрификации.

Напомним, что у Ленина электрификация олицетворялась с коммунизмом. Лейтмотив об использовании разных укладов для строительства коммунизма звучит в последних трудах Ленина все более явственно и отчетливо, несмотря на продолжающуюся риторику о " вынужденном отступлении".

Но было бы ошибкой связывать нэп только с именем Ленина. Идеи о необходимости изменения проводимой большевиками хозяйственной политики постоянно высказывались наиболее трезвыми и дальновидными людьми, независимо от их политической принадлежности. С этой точки зрения убийственную критику системе военного коммунизма давал, например, видный экономист Б.Д. Бруцкус в ряде своих публичных выступлений и статей. О том же говорили лидеры меньшевиков, других политических партий. Так что большевикам было откуда почерпнуть представления о том, как нужно перестраивать экономику. Однако, и в этом существенное отличие реформ периода нэпа от прежних и последующих, не особенно доверяя своим знаниям и опыту практических дел, накопленному в " героический период", большевистское руководство пошло на широкое привлечение к экономическим мероприятиям " буржуазных специалистов". Если это было не столь очевидно на руководящих постах, поскольку большинство народных комиссаров по-прежнему принадлежали к племени " пламенных революционеров", то весьма заметно прослеживалось в системе ведомственных и межведомственных советов, комиссий, научных институтов и т. д. Почти при каждом органе управления: при ВСНХ, Госплане, Наркомфине, Наркомтруде и других существовала разветвленная система учреждений, вырабатывающих научно обоснованную и достаточно взвешенную хозяйственную политику.

Сегодня в печати высказывается мысль, что отдельные мероприятия нэпа лежали в русле идей отечественной финансово-экономической школы конца прошлого — начала нынешнего века. Однако подобный взгляд кажется слишком односторонним. Безусловно, нэп опирался на отечественные традиции и отечественный опыт, но он и вобрал в себя комплекс разных идей, не чураясь обращения к самым передовым по времени теориям, например тейлоризму, научной организации труда (НОТ) и др.

В свете сказанного, видимо, следует избегать упрощенных представлений о нэпе, в том числе со ссылкой на Ленина, обращающих внимание только на отдельные стороны этой политики, вроде той, что нэп — это союз (" смычка" ) города и деревни, " передышка перед решающим штурмом", " перегруппировка классовых сил" и т. п. Нэп — это цикл последовательных мероприятий по выходу из кризиса, которые диктовались скорее объективными обстоятельствами, чем какими-либо идеями и которые постепенно оформлялись в попытку наметить программу построения социализма экономическими методами. Наиболее последовательно эта программа была изложена в 1920-е годы в трудах Н.И. Бухарина, о ком речь пойдет несколько позже. С этой точки зрения вносится правильное понимание в смысл термина " новая экономическая политика", новая, т.е. сменяющая старую, военно-коммунистическую, и выдвигающая на первый план экономические методы управления. Яснее становится и вопрос о периодизации нэпа, о чем раньше тоже было сломано немало копий. Нэп кончается тогда, когда вместо экономических наступает полное господство методов административных, насильственных, чрезвычайных.

Значение нэпа

Правда, здесь мы встречаемся с двумя тенденциями, до сих пор характерными для литературы о нэпе. Первая — его идеализация, преувеличение успехов и достижений того времени. Введение нэпа, в этом нет сомнения, позволило восстановить разрушенное народное хозяйство, облегчить тяготы, улучшить материальное положение людей. Однако в этот период получили развитие и многие процессы, порожденные рынком и усиленные специфическими обстоятельствами, в которых оказалась страна с ее разрухой, отсталой экономической и социальной организацией, аграрным перенаселением, инерцией военно-коммунистического наследия и др. Введение нэпа сопровождалось постоянным ростом безработицы, сокращением доли средств, идущих на социальные нужды и программы, на образование. С этими явлениями связана вторая тенденция — критика нэпа, которая исходит как от последовательных, " чистых" рыночников, так и антирыночников. И те, и другие заявили себя едва ли не со времени введения нэпа. Они обращали внимание прежде всего на так называемые " кризисы нэпа", которые прошли через всю его историю и, по мнению отдельных историков, не получив своего разрешения, привели к его свертыванию. У иных авторов получается, что нэпа, в смысле политики прежде всего экономической, вообще не было.

Следует заметить, что споры вокруг нэпа получают постоянную подпитку. Дело в том, что модели существования смешанной экономики, одна из которых впервые имела место в Советской России, в той же или видоизмененной форме с неодинаковой степенью успехов и поражений, проходили и проходят апробацию в разных странах и различных исторических условиях. Это снова и снова вызывает необходимость обращения к истории нэпа, ее объективной и беспристрастной оценке.

Переход к нэпу

В разгар военно-коммунистической лихорадки в феврале 1920 г. один из ее главных знаменосцев Троцкий неожиданно выступил с предложением заменить продразверстку фиксированным денежным налогом. Однако никаких конкретных последствий его предложение не имело. Это был скорее импульсивный акт, реакция на трудности, связанные с продовольственным снабжением. Ни в тот момент, ни позже Троцкий никогда не проявлял себя последовательным приверженцем преобразований в духе нэпа, выступая скорее сторонником свертывания этой политики, автором теорий " реконструкции нэпа", " неонэпа" и т. д.

Конкретные шаги по внедрению экономических стимулов в народное хозяйство начались с весны 1921 г. и вытекали из практических нужд. Первая проблема, которую срочно надо было решать, — как выйти из разрухи, восстановить промышленность, накормить город. Это могло быть обеспечено только постоянным и стабильным поступлением сельскохозяйственных продуктов из деревни. Необходимо было заинтересовать крестьянина в расширении производства. Попытки использования чисто административных мер, в частности учреждения крестьянских посевкомов, не давали особого эффекта. Поэтому решено было заменить разверстку введением государственного налога на сельское население. Всех налогов в 1921 г. было установлено 13. Это представляло значительные неудобства, и в 1922 г. был введен единый налог. Давала еще о себе знать прежняя идеология. Налог устанавливался в натуральном виде, объявлялся заранее и должен был взиматься в форме прямого продуктообмена с городом при использовании старого распределительного аппарата, созданного в период военного коммунизма. Из этого ничего не вышло. Понадобилось введение рынка и товарно-денежных отношений с постепенным наращиванием их оборотов. В 1924 г. продналог был заменен единым сельскохозяйственным налогом, взимаемым преимущественно в денежной форме. Переход к рыночным отношениям поставил вопрос о допущении в народное хозяйство частника. Встал вопрос о новом поощрении госкапитализма в форме концессий. Сюда же поначалу относили стимулирование кооперации.

Главная же задача, которую провозглашало большевистское руководство, — укрепление социалистического сектора в лице крупной государственной промышленности и регулирование его взаимодействия с другими укладами. В литературе часто утверждается, что упор на социалистическую промышленность создавал ситуацию " расходящейся экономики" и порождал противоречия и " кризисы нэпа". Это было бы так, если бы в государственном секторе не было бы произведено никаких изменений по сравнению с прежней системой. Поэтому нужно более тщательно разобраться в сущности так называемой хозяйственной реформы 1921—1923 гг. в промышленности.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒