ГЛАВА V Уровень значения и уровень выражения

Содержательное мышление и содержательная логика

Когда мы говорим о реальности любого рода, о любом объекте или явлении реальности, о любой группе объектов или явлений; когда мы исследуем реальность с позиции любого логического уровня сознания, значит ли это, что сама реальность присутствует в наших словах и построениях? Мы должны четко различать три уровня, неизбежно возникающие вследствие самой природы отражения-отреагирования. Это:

- уровень значения (означаемое, или денотат);

- уровень выражения (смысл, или коннотат);

- связанный с последним знак или совокупность знаков (знаковая система).

Рис. 72. Коннотат, денотат, знак

Иными словами, когда некоторая реальная «вещь» называется, обозначается любым образом, то это не имеет отношения к ней как к «вещи в себе», не является присущим ей изначально свойством. Все названия, все обозначения и, тем более, все дальнейшие операции с этими названиями и обозначениями представляют собой всего лишь ментальные конструкты, а отнюдь не саму реальность. Любая попытка связать смысл, или коннотат (то, о чем говорят или мыслят как об [А][96] ) с означаемом, или денотатом (это есть «А») должна быть всегда очень строгой и очень осторожной, тем более когда мы имеем дело с сопоставлением разных представлений, разных знаковых систем, разных систем коннотации. Между тем подобная операция сопутствует почти любому ментальному акту. Обыденное сознание и даже сознание многих людей, считающих себя в достаточной степени профессионалами в разных областях мыслительной деятельности, склонно здесь ошибаться, подменять реальную «вещь» ее названием и судить о свойствах реальности, исходя из свойств привычной или удобной системы коннотации, а то и связанной с ней знаковой системы. Это приводит к огромному числу заблуждений, к весьма непродуктивному состоянию, называемому в некоторых традициях «омраченным».

Буддистская психология и философия подробно рассматривают «омраченность» такого рода, ее генезис, характер и методы преодоления. Этому посвящены праджияпарамитские (от санскр. «праджия» -мудрость) тексты буддизма махаяны, такие как «Ваджреччхедика-праджияпарамита-сутра», «Праджияпарамита-хридал-сутра» и другие, связанные с ними трактаты-шестры и комментарии. Термин «прад-жияпарамита», характеризующий противоположное «омраченному» -«просветленное» сознание, имеет несколько значений. Это:

- наивысшая монистическая мудрость, персонифицированная как Будда в его космическом теле (Дхармакая) и свободная от разделения на субъект и объект;

- путь, ведущий к достижению этой мудрости;

- тексты, ведущие к достижению соответствующего состояния сознания. Основные идеи праджияпарамитской литературы сводятся к тому, что:

- никакая субстанционная единичность не является самосущей, т. е. вычленение «вещи» из общего контекста реальности представляет собой уже произвольный ментальный акт;

- все отраженные субстанционные единичности, «вещи» с точки зрения отражения-отреагирования представляют собой лишь представление понятия (санскр. «самджна»), т. е. отражение-отреагирование неразрывно связывает объект и субъект в некотором едином взаимодействии;

- все эмпирическое познание имеет своим объектом только эти представления-понятия, а не истинно сущее;

- переход к сознанию или, лучше сказать, психическому состоянию праджияпарамиты (оно и есть состояние бодхисаттвы) осуществимо лишь через переживание соответствующего опыта.

Мы не будем как-либо комментировать изложенные здесь воззрения — в том числе и по причинам, раскрываемым далее в этой главе. Отметим лишь, что концепция праджияпарамиты должна рассматриваться только как элемент концептуальной общности выдвинувших ее школ (гань, тяньтай и другие школы «северного» буддизма).

Любой, даже самый простой, даже самый очевидный объект отражения может быть означен бесчисленным множеством способов. Например, «вещь» «человеческое существо» (в данном случае, будем считать это именно «вещью», денотатом) может быть означено как < человек>, < human being>, < homo sapiens>, < deemensh>, < жэнь> и т. д. Оно может быть означено и нетрадиционным образом, например как < двуногое без перьев> или каким-либо абстрактным образом - числом < 1>, < знаком пентаграммы> и т. д. При этом суть самой вещи, никак не изменится. Все умозаключения, связанные со свойствами использованного знака и связанного с ним коннотата, будут иметь отношение только к свойствам самой знаковой системы и системы коннотации, а никак не означенной «вещи в себе». Мы можем рассуждать, почему для означения «человеческого существа» выбрана < пентаграмма> или число< 1>, мы можем говорить, что немецкое слово в нашем примере содержит артикль, а русское - нет, или о том, что китайский иероглиф отдаленно напоминает пиктограмму человека. Все эти суждения и мысли будут иметь отношение только к соответствующему образу и свойствам соответствующей отражающей структуры (в данном случае - той или иной культуры). Таким образом, возникает ряд:

Вещь Уровень значения (Означаемое, => или денотат) «А» (вещь А)

Ментальный конструкт Уровень выражения (Смысл, => или коннотат) [А] (понятие[А])

Обозначение Знаковая система < А> (знак< А> )

При этом знаковая система всегда организуется в некоторую структуру, обладающую определенным синтаксисом, т. е. правилами сочетания, чтения и т. д. Опираясь на них, мы можем производить различные действия и получать результаты, которые всегда соблазнительно распространить на уровень коннотата и приписать денотату. Система коннотации также имеет свой синтаксис, который далеко не всегда адекватным образом сводится к синтаксису знаковой системы. Но даже если операции с коннотатами реальных «вещей» проводятся в соответствии с законами этого уровня, их результаты, будучи перенесенными на уровень «вещей в себе», могут оказаться ошибочными.

Однако суть этой ошибочности, в большинстве случаев, сама по себе нетривиальна.

Рассмотрим достаточно простой пример. Вещь «точка» может быть описана в терминах и методами аналитической геометрии. Уровень коннотации этого объекта определяется в обоих случаях общими концептуальными и методологическими посылками обеих теорий. Знаковая система будет в первом случае выражаться в виде обозначения < (•)>, а во втором - в виде числовых значений координат, например, в случае двух координатных осей - в виде пары чисел < [х, у]>.

Казалось бы, поскольку объект отражения - вещь «точка» - в обоих случаях один и тот же, а «за» аналитической геометрией стоит алгебра, мы можем попытаться отождествить всю геометрию с арифметикой или теорией чисел[97], свести первую ко второй.

Такова и была идея великого математика и философа Бертрана Расселла. Как мы уже говорили, невозможность ее реализации была доказана Куртом Геделем при помощи его знаменитой теоремы.

Возникающая ситуация парадоксальна: и аналитическая, и классическая геометрия являются отражением одного и того же аспекта реальности, причем «истинным» отражением, поскольку регулярно дают верные результаты, однако эти две системы несводимы друг с другом. Как это может быть?

Отметим, во-первых, что тот же исходный объект отражения, та же вещь «точка», может быть означен и в других коннотатах и знаковых системах - например, в терминах геометрии, топологии, теоретической механики и т. д. Смысл понятия [точка] во всех этих системах будет близок, но не тождественен. При этом реальная вещь «точка» ни в коем случае не будет тождественна любому из своих теоретических коннотатов, а тем более относящихся к ним знаков. Во-вторых, само вычленение объекта или «вещи» «точка» из ткани реальности не имеет ничего общего со свойствами реальности как «вещи в себе».

Сказанное будет достаточно ясно, если мы вспомним, что выделенные нами уровни разделены не чем иным как отражением-отреагированием.

Действительно, коннотат есть образ денотата как объекта отражения, а знак - образ коннотата как объекта нового отражения. Отражение-отреагирование не пассивно — его акт привносит в получаемый результат нечто от самого механизма и субъекта, вовлеченного в это взаимодействие. Сказанное верно и в том случае, если таким субъектом является человеческое существо и если им является некоторое трансперсональное образование - группа, культура, человечество в целом.

Один из аспектов этого факта достаточно очевиден: любое понятие, любая концептуальная схема всегда отражает только часть свойств «вещи» и, кроме того, содержит в себе структурные особенности, присущие не «вещи в себе», а субъекту, означившему ее. Поэтому сведение одной коннотации к другой средствами синтаксиса, присущего только одной из них невозможно. Да, они действительно связаны с одной и той же «вещью», но связаны различными взаимодействиями - разными актами отражения-отреагирования.

Нас, однако, в данном случае интересует другой момент - вопрос «истинности» той или иной коннотации, той или иной коннотантной системы, который может ставиться в двух ракурсах: в плане работы со знаковым и понятийным материалом, имеющим различное, в смысле отражения-отреагирования, происхождение и, соответственно, разный синтаксис; в плане «истинности» и «ложности» убеждений и космограмм. Первый ракурс имеет прямое отношение к методам мышления, а второй связан с важной в теоретическом и практическом планах психосоматической проблематикой, рассмотрение которой также, как мы увидим, приводит нас к принципиально нелинейным ментальным актам.

Большая часть коннотации и знаков, с которыми мы имеем дело, носит, в той или иной степени, коллективный характер, является элементом культуры. Что мы понимаем под этим термином, применительно к цели нашего изложения? Это та часть культуры той или иной человеческой общности, которая определяет характер отражения-отреагирования и представляет собой совокупность ментальных конструктов уровня выражения и связанных с ними знаковых систем.

В рамках одной и той же культуры мы наблюдаем определенную гомогенность коннотантов и знаков, разные же культуры демонстрируют гетерогенность этих структурных элементов. Однако та или иная культура никогда не бывает, во-первых, абсолютно однородной, /во-вторых, абсолютно чуждой другим культурам. Кроме того, это живой, постоянно развивающийся и меняющийся феномен.

Простейший и очевидный пример - язык. Скажем, английский текст не может быть адекватно переведен на русский язык, если к его синтаксису подходить, как к синтаксису русского языка. Прямой перевод значений одних только слов недостаточен. Вместе с тем, английский язык лондонца отличается от английского языка жителя Австралии, язык «выпускника Оксфорда - от языка эмигранта из Вест-Индии и т. д. Язык викторианской эпохи отличается от современного. С другой стороны, английский и русский языки ближе между собой (поскольку принадлежат к индоевропейским языкам), чем английский и арабский и т. д.

Мы можем и дальше анализировать этот момент и найдем здесь много подобий структурам и структурной организации человеческого существа как отдельного индивида, однако не это является нашей целью. Важно другое - любой человек, даже полностью находящийся в рамках одной культуры, постоянно оказывается в ситуации сопоставления и одновременного использования различных коннотантных систем. Это вносит дополнительное замешательство в состояние сознания, которое и без того, спутав значение и смысл, наделяет «вещи» свойствами [понятий] и даже < знаков>. Теперь же оказывается, что одна и та же «вещь» имеет противоположные и, на первый взгляд, противоречивые свойства, - мир распадается на ряд не связанных между собой фрагментарных качеств, формирование целостной картины либо оказывается принципиально невозможным, либо достигается ценой отторжения большинства культурных фактов и большинства результатов собственного непосредственного опыта.

Хорошим примером может служить религия. Мы знаем множество религиозных систем, множество школ внутри отдельных конфессий, множество толкований внутри каждой из школ. Каждый человек, включая атеиста[98] и человека, равнодушного к теологическим вопросам[99], обладает и собственным религиозным опытом.

Каким же образом решает сознание проблему видимой несводимости коннатационных систем, связанных с религиозными вопросами, друг с другом - причем, в тех многочисленных случаях, когда избегнуть противоречий просто не представляется возможным, например, в вопросах жизни и смерти[100]?

Здесь существует несколько возможностей:

- фрагментарное сознание; личность в этом случае даже не пытается примирить противоречивость собственного мировоззрения - различные коннататные схемы используются ad hoc; сделать это в данном случае, тем более просто, что сознание редко погружается глубже третьего логического уровня и противоречивость уровня убеждений не только не осознается, но даже не ощущается (в одних случаях можно отправлять православный обряд, а в других - обсуждать с сослуживцами «Диагностику кармы» Лазарева и заниматься «кармическими чистками»);

- фанатическое сознание; «свой» коннотат и «своя» знаковая система объявляются единственно истинными, а все прочие - ложными; поскольку даже в рамках одной и той же конфессии всегда присутствует множество разнящихся по своему содержанию толкований, последовательное фанатическое сознание неизбежно впадает в сектантство и далее оказывается на позициях полнейшего эгоцентризма (оказывается, что только носитель такого сознания полностью «правоверен», а все прочие - еретики);

- эклектическое сознание; все системы являются абсолютно тождественными и далее предпринимается попытка примирить их на базе синтаксиса одной из систем (например, все свести к христианскому или атеистическому мировоззрению) или синтезировать некий «универсальный» синтаксис, допускающий противоположные утверждения; по сути, именно такие попытки предпринимались различными творцами теологических и оккультных учений; это же пытался сделать Бертран Расселл применительно к математике.

Все перечисленные варианты одинаково непродуктивны, они возникают как следствие смешения денотата и коннотата и непонимания факта принадлежности синтаксиса к уровню коннотации и знаковой системы культуры, а не «внешней» по отношению к ней реальности. Альтернативу рассмотренным вариантам представляет такое сознание, которое, разделяя значение и выражение, не озабочено сравнительной «истинностью» или «неистинностью» коннотата, а обращается к денотату, к «вещи», которая, несомненно, существует в реальности сама по себе, через призму культуры, породившей коннотацию и соответствующий знак. Именно так в вопросах религии поступал Рамакришна. Он становился буддистом, практикуя буддизм, христианином - практикуя христианство, мусульманином - практикуя ислам (ел, например, мясо, что для индуса просто неприемлемо).

Очевидно, что сказанное может быть отнесено к любой «вещи», самой простой и самой сложной. Уровень бытового поведения, например, проблемы питания[101], демонстрирует все те же варианты мышления - от фрагментарного до синтаксического (термин условен).

Последнее, между прочим, невозможно без выработки третьей позиции достаточно высокого уровня, поскольку предполагает самую широкую плюралистичность взглядов и полное отсутствие предвзятости и ксенофобии.

При этом речь идет вовсе не о том, что любое высказывание истинно и что любая коннотация допустима. Анализируя высказывание средствами гомогенного ему синтаксиса как теорему некоторой коннотационной или знаковой системы, мы можем выделить «истинные» и «ложные» теоремы, «истинные» и «ложные» высказывания. Однако полярное сравнение гетерогенных коннотаций возможно лишь при обращении к денотату. И здесь выясняется, что разные и внешние противоречивые коннотаций отражают несколько разные свойства одной и той же «вещи». С некоторого, более высокого уровня обозрения они представляются равно истинными, равно справедливыми.

С точки зрения концепции логических уровней сознания структурной психосоматики и проблемы «истинности» тех или иных структурных элементов (карт, космограмм и т. д.), можно констатировать следующее:

- «истинными» являются те коннотаты (а именно ими являются и карты, и космо-граммы), которые гомогенны структуре в целом, механизмам отражения-отреагирования; таким образом, проблема «истинности» приобретает сугубо генетический характер: «истинные» коннотаты человеческого существа должны соответствовать его геному, природной данности (юаню), «истинные» коннотаты той или иной культуры - соответствующим характеристикам породившей ее человеческой общности;

- вместе с тем, при развитии сознания (или культуры) возникает возможность преодоления единственности (или единичности) «истинных» коннотации; если центр осознания расположен на пятом логическом уровне и соответствующая структура - космограмма - «истинна» и проработана, то она допускает оперирование любыми убеждениями, любыми картами вне зависимости от их культурного происхождения -по принципу синтаксического мышления; точно так же проработанность шестого логического уровня допускает оперирование разными космограммами, а седьмого - разными моделями Глобального взаимодействия. Оказывается, что с точки зрения денотата и проработанной космограммы все «истинные» в своих коннотатных системах убеждения тождественны между собой, а точнее, отражают взаимодополнительные или взаимопересекающиеся аспекты одной и той же «вещи». То же самое можно сказать обо всех «истинных» космограммах - относительно проработанной модели Глобального взаимодействия, обо всех «истинных» моделях Глобального взаимодействия - относительно «истинной» проекции Абсолюта, «истинных» проекциях Абсолюта с точки зрения уровня «+0», состояния сянь. Именно в этом смысле можно говорить, что Бог всех религий один и что все они говорят об одном и том же. В разрезе культурного анализа это можно сформулировать следующим образом: каждой культуре «дается» свое провозвестие, соответствующее ее содержанию, структуре, «зрелости» и т. д.

Итак, одним из принципиально нелинейных видов мышления (назовем его «содержательным», поскольку логика строящихся в рамках его высказываний зависит от содержательной стороны синтаксиса соответствующей коннотатной и знаковой систем) мы назовем такое, которое:

- осознанно разделяет уровни денотата («вещь»), коннотата ([понятия]) и < знака>;

- рассматривает < знаки>, исходя из синтаксиса соответствующей знаковой системы, [коннотации] - исходя из синтаксиса соответствующей коннотатной системы, т. е. и то, и другое - в контексте соответствующей культуры;

- использует различные по своему синтаксису и генезису коннотации для дополнительного описания денотата - с позиций «высшего» по отношению к уровню коннотации логического уровня сознания.

Отметим, что это мышление недоступно без овладения глубокими логическими уровнями сознания и «истинного» структурирования их, однако это лишь необходимое условие такого рода «просветления»[102], но отнюдь не достаточное.

Смешение денотата и коннотата возможно и здесь - вплоть до шестого логического уровня. Вместе с тем, преодоление второй барьерной мембраны, устойчивый переход центра осознания на уровень Глобального взаимодействия просто невозможен без овладения «содержательным» сознанием и соответствующей «содержательной» логикой[103]. В нашу задачу не входит рассмотрение последней - приведем для примера лишь одну (простейшую) формулу:

«А» не есть [А], это и называют < А>.

5.2. Снятие оппозиций (сингулярная логика)

Мы уже говорили о полюсном восприятии мира, присущем нашему, по преимуществу аналитическому, мышлению. На каком-то этапе отражения-отреагирования предпочтительно разделение «вещей» или, точнее, их коннотатов по принципу различия, и дальнейшая классификация таких различий не только полезна и продуктивна, но и единственно возможна. Картирование реальности вне оппозициционного мышления, вносящего, помимо полюсных по своему содержанию характеристик пространства и времени, полюсные же «координаты» причинно-следственных связей, неосуществимо. Но далее, когда наступает очередь синтеза, когда карты объединяются в карты высшего порядка, а те - в космограмму, когда, наконец, происходит синтез на уровне Глобального взаимодействия и, тем более, проекции Абсолюта, ведущим становится не «различение», а именно «не-различение». Вопрос, однако, заключается в том, каков характер этого «не-различения», этого монизма - того, что традиция называет адвайя, т. е. «недвойственность». Следует понимать, что «монизм», «не-дуальность», «не-двойственность» здесь возникает в особом смысле - не в смысле «одного», «единого» или «единственного». Суть в том, что категории «единственность» и «множественность» должны быть отвергнуты вовсе. Оппозиционные прежде «вещи» не исчезают - они становятся адвайя (advaya), «не-дихотомичными», но и не сливаются в «одно». Переход от аналитически разделенного к синтезированному не может быть механическим и «линейным» - он всегда привносит новое качество, новое содержание. Так происходит переход от северного и южного полюсов магнита к единому магнитному полю.

Снятие оппозиции не означает смешения. Говоря образно, если утверждается, что «нет ни черного, ни белого» это не означает, что существует «серое», т. е. механическое смешение ранее выявленных различий; напротив, «и черное, и белое существует одновременно», более того, «без черного не существует белого, без белого не существует черного, возникновение черного порождает белое, а возникновение белого порождает черное».

Но и при такой формулировке не до конца ощущается суть описываемого мыслительного акта. Снятие оппозиций - это всегда шаг от абстрактного ментального концепта к «реальности как таковой», к «подлинности»[104], предпринимаемый по провозглашенному Аристотелем принципу «целое есть больше, чем сумма его частей».

Так и происходит, когда северный и южный полюса синтезируются в «северный-и-южный), - возникает понятие единого по своей природе поля, порождающего дуальную пару.

Уместно привести следующую метафору. Анализируя аквариум с рыбками, мы найдем в нем два объекта: «воду» и «рыбок». Снятие этой оппозиции при правильности такого акта должно дать именно «аквариум», а не «воду+рыбок».

Таким образом, снятие оппозиции можно было бы изобразить формально не в виде линейно следующего действия:

, где и - пара оппозиций,

а в виде качественного уровневого перехода:

А' = (АТ ) - уровень «не-различения» (снятия оппозиции).

Здесь А' - некий «высший» объект (который тоже может иметь свою оппозицию , снимаемую при следующем переходе), а Т - внутренний закон композиции, устанавливающий связь, взаимоотношения и общность прежде разделенных сознанием «вещей».

Рис. 73. Снятие оппозиции

Неоппозиционное мышление особенно замечательно некоторыми аспектами присущей ему логики. Обозначим «отрицание А» через А, в отличие от его оппозиции А («не-А»). С точки зрения обычной двузначной формальной логики, «отрицание А» и есть «не-А», т. е. А=> А. С точки зрения неоппозиционной логики, это не так. Результатом такого действия не будет и отрицание обеих частей оппозиции, т. е. «отрицание А» не есть «не-А» и «отрицание Л» не есть «не-А и не-не-А».

Действие отрицания приводит нас на новый уровень - уровень «не-различения», трансцендентальный по отношению к уровню «различения»; оно заставляет нас сделать качественный уровневый переход, преодолеть межуровневую сингулярность.

Такая логика не двузначна, не является она и многозначной. Ее можно было бы назвать сингулярной логикой (термин условен), логикой качественных превращений смысла.

При всей своей видимой парадоксальности, она ни в чем не расходится со здравым смыслом. Действительно, оппозицией северному полюсу является полюс южный, но отрицание северного полюса приводит не к отрицанию обоих полюсов, не к противопоставлению их, а к возникновению нового коннотата, объединяющего в себе и южный, и северный полюса, причем такое их объединение не отрицает раздельного «существования» оппозиций на подчиненном, «низшем» уровне.

Очень важно понимать и то, что дихотомическая оппозиция - это только один и самый простой случай аналитического «различения» реальности. В общем случае следует говорить не о дихотомии, двойственности, но о многовариантности.

Дихотомия, или простейшая оппозиция, возникает, скажем, тогда, когда мы «различаем» два конца одного и того же отрезка. Но если речь идет о треугольнике, мы имеем дело с трихотомией, четырехугольнике - тетрахотомией; n-угольник дает нам n-вариантность. Основной закон неоппозиционной логики легко распространяется и на этот случай:

......, где А], ... А_n - вариации n-вариантной оппозиции.

Многие случаи «спонтанных» решений сложных задач, связанных с объединением оппозиций, полученных предшествующим анализом, на самом деле являются актом сингулярной логики, качественного уровневого перехода, снятия многовариантной оппозиции. Таковы открытие Кеккуле структурной формулы бензола и открытие Менделеевым периодического закона элементов, структурного по своему содержанию. Как мы помним, в последнем случае натрий оказывался аналогом калия, фтор - хлора и т. д. Важно, что результат ментального акта, предпринятого средствами сингулярной логики, всегда имеет структурный характер, - именно структурные отношения являются той «добавкой» к первоначальному смыслу, которую мы имели на уровне оппозиционной вариативности.

Применительно к структурной психосоматике, мы должны отметить несколько важных обстоятельств, связанных с методом сингулярной логики:

- переход от структурных элементов одного логического уровня к структурным элементам другого всегда осуществляется в виде качественного уровневого перехода по законам сингулярной логики - именно так многовариативность стратегий синтезируется в карту;

многовариативность карт - в космограмму; многовариативность космограмм - в модель Глобального взаимодействия;

- отражение-отреагирование, представляющееся во всех аспектах оппозиционным взаимодействием (субъект - объект, ветвь отражения - ветвь отреагирования, «внешний» объект - «внутренний» образ), при рассмотрении его по законам сингулярной логики становится единым феноменом, аспектом единого Глобального взаимодействия;

- видимая оппозиционность основных методов «личной эволюции» также снимается, если рассматривать их в рамках сингулярно-логического подхода.

О последней следует в рамках данной стадии изложения сказать особо. Если мы внимательно рассмотрим содержание этой части книги, то убедимся, что все нелинейные методы мышления ведут к двум как бы взаимоисключающим идеям: к «прекращению» аналитического «различения» реальности, переходу к целостному мировосприятию Глобального взаимодействия, но, одновременно, и к анализу элементов этого «высшего» уровня вплоть до сингулярности «-0» - иными средствами. Противоречия здесь нет, поскольку «на самом деле» первая «сторона» такой практики связана с устранением неизбежных ошибок, свойственным линейным методам мышления при работе с принципиально нелинейными сущностями, а «вторая» - с использованием полученных результатов. Любопытно, что традиционные системы также понимают эту особенность «искусных методов» (санскр. «упайя»), ведущих к «просветлению» - например, практик «шаматха» (кит. «чжи») и «винашьяна» (кит. «гуань»), воспринимавшихся не как две независимых техники, но как единое «средство» (кит. «фаибянь») «чжи-гуань» (по «Махаяна-Шраутхотпада-шастра»).

«Шаматха» («прекращение», «остановка») означает «пресечение всех признаков внешних объектов», а «винашьяна» («чистое сознание», «чистое созерцание») - «ясный анализ причинно-обусловленных признаков», т. е. правильное знание, трансцендентальный анализ.

В соответствии с шастрой «шаматха» и «винашьяна» - два вида медитативной практики. Суть первого - в нейтрализации действия всех омрачающих факторов на сознание человека. «Если кто-то хочет практиковать шаматху. он должен обитать в спокойном месте, сидеть прямо, упорядочив мысли. [Его внимание] не должно задерживаться ни на дыхании, ни на образах или формах, ни на пустоте или [четырех первоэлементах] - земле, огне, воде и ветре. Оно не должно даже задерживаться на том, что он видит или слышит, ощущает или знает. Все мысли, как только они возникнут, должны быть отброшены, и даже сама мысль об искоренении мыслей должна быть изгнана...» Такое состояние должно продолжаться и в динамике. Однако шастра предупреждает о вреде от одностороннего увлечения этим методом, ибо он отрывает от реальности. Поэтому надо практиковать и «ви-нашьяну» - постоянный анализ сути и причинно-следственных связей всех вещей.

«Нужно постепенно, шаг за шагом культивировать эти два аспекта, -говорит шастра, - но не отделять их друг от друга, ибо они должны проявляться вместе». И далее: «Если же они не практикуются совместно, в нераздельном единстве, то нельзя вступить на путь просветления».

Удивительно, как совершенно иная традиция - православная аскетика - утверждает то же самое. «Умное делание» предполагает и постоянное мысленное провозглашение «Иисусовой молитвы» («Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя»), и анализ всех проявлений тварного мира.

Наконец, опираясь на метод сингулярной логики, мы можем рассмотреть снятие оппозиций при погружении на глубинные логические уровни. Отметим, что она становится необходимой уже при осознанном оперировании на пятом логическом уровне (уровне космограммы). Впрочем, здесь личность может еще не формулировать для себя законы такого рода мышления и обращаться к их помощи сознательно. Другое дело при разрешении оппозиций

«Я - весь мир» и «Я - Абсолют» («дольний мир - горний мир»). Здесь обычная линейная логика просто не действует. Анализируемые по ее законам утверждения типа: субъект и объект тождественны», «ты есть то» (ta tvam asi), «Атман тождественен Брахману», а также другие, подобные: «Все есть Будда», «все есть Бог», «предметный мир - иллюзия», «дхармы не существуют» и т. д. - неизбежно понимаются неверно и трактуются то в рамках субъективного идеализма, то в рамках пантеизма, то еще каким-либо извращенным образом. Во всех этих случаях происходит логическая операция по принципам сингулярной логики, и такие утверждения нельзя понимать буквально, в формально-логическом плане. К сожалению, именно так они чаще всего и понимаются - и не только авторами атеистических листовок, но очень часто и адептами религиозных систем. Именно такое понимание - «непонимание» характерно для многих неовосточных культов. Причина его - в отсутствии подлинных переживаний глубоких трансовых состояний, в отсутствии собственного религиозного опыта.

Между тем, с точки зрения сингулярной логики, все достаточно просто: снятие оппозиции объект-субъект, которое происходит на шестом логическом уровне, вовсе не означает отрицания существования субъекта и объекта, человеческого Я и Универсума, но представляет собой качественный уровневый переход от раздельного их восприятия к целокупному - в рамках Глобального взаимодействия. Очевидно, что в этом случае внутренним законом композиции (Т) выступает Глобальное взаимодействие или, точнее, его аспект- отражение-отреагирование.

Шестой логический уровень также содержит свою оппозиционную пару: «субъект» - «отражение-отреагирование» - «объект» и «Абсолют». Эта оппозиция снимается на седьмом логическом уровне. Если мы присвоим первой составляющей наименование «творение», а второй - «Творец», то единый объект приобретает форму «творение»-и-»Творец». Если мы используем другой способ композиции, например, «антропосфера» и «теосфера», то и вербальное выражение будет другим - «антропосфера» -«и» - «теосфера». Но, напомним, любая коннотация ограничена рамками породившей ее культуры. Важно, однако, что содержание связи, возникающей на любом уровне «неразличения» между прежде оппозиционными элементами, проясняется лишь на более высоком логическом уровне, т. е. на уровне убеждений снимается оппозиционная вариативность стратегий, но то, как это происходит, мы можем понять только с пятого уровня (уровня космограммы).

Точно так же оппозиция «субъекта» и «объекта» («Я» и «Универсума») снимается на шестом логическом уровне в объекте «антропосфера», но суть возникающей связи - Глобального взаимодействия - становится доступной лишь с седьмого логического уровня. Точно так же на седьмом логическом уровне мы видим снятие оппозиции «антропосфера» - «Абсолют», но в рамках человеческого существования мы не можем сформулировать суть возникающего единства. В этом и заключается суть трансцендентальной непостижимости Бога, Абсолюта, Ади-Будды и т. д.[105] - она может быть преодолена лишь вместе с преодолением третьей барьерной мембраны, сингулярности «+0», переходом в состояние «сянь».

⇐ Предыдущая 17 18 19 20 21 222324 25 26 Следующая ⇒