III. МИФ, ЧТО КАЗАКИ - ПОТОМКИ БЕГЛЫХ РУССКИХ.

Выше мы отметили кратко источники, написанные в основном русскими историками, этнографами, академиками и учеными, которые свидетельствуют о факте, что казаки – древний, полностью отдельный народ, который имеет своим истоком смешение древних азовских славян с различными племенами, начиная с хазар, половцев, печенегов и заканчивая кавказцами и татарами.

Сейчас же мы оценим «теорию», что казаки происходят от беглых русских, и мы отметим, что она не выдерживает никакой критики и что объективные русские ученые сами правильно и правдиво отрицают её.

«Теория», о том, что казаки происходят от беглых русских, датируется 1834 годом. Она была предпосылкой, «базисом» для правительства императора Николая I, чтобы опубликовать в 1835 году «императорский указ», озаглавленный «Административное регулирование Донского войска». Этот указ превратил казаков из народа в «военное сословие». Он был обнародован в один из темных веков царистской России, когда Николай I одел всю Россию в униформу. Когда печальная «аракчеевщина» бушевала со своими ужасными методами администрирования и его так называемыми «аракчеевскими» поселениями, прототипами современных концлагерей и спецпоселений в СССР. {17}.

Эта «теория» принадлежит перу Броневского, который, как упоминалось ранее, написал свою «Историю донских казаков» по заданию царистского правительства. Броневский просто переделал казачью историю, уже представленную в манускриптах казачьего историка Сухорукова. Сухоруковские манускрипты были конфискованы полицией, а он сам сослан, сначала на Кавказ, а затем в Финляндию. Броневский просто написал свою «Историю» с позиции, данной ему в инструкциях царских властей, как он сам признавал в предисловии к своей «истории»: «Для нас главное – это угодить».

И путем трансформации казаков в беглых московских крестьян, он действительно угодил, не только Николаю I и русской аристократии, но также российским правительственны кругам, которые ревностно распространяли эту «теорию» в России и во всем мире, представляя казаков, как ужасную и опасную касту, как «бродяг и грабителей».

Броневский позаимствовал свою «теорию» у польских историков. Она была продвинута с очевидной политической целью разрушения идеи независимого происхождения казачьего народа, таким образом усиливая «основания» для русификации казаков, для лишения их всех остатков прежнего суверенитета и растворения их в русском море.

Русские официальные историки развили «теорию» Броневского до предельного (окончательного) выражения в определении казаков Ключевским: «в Московском царстве казаками именовались бездомные бродяги, батраки, поденщики в крестьянских домохозяйствах», - и в определении Иловайского: «казак – вор и бродяга».

Эта «теория» в течении почти ста лет серьезно и… вбивалась не только в российское и казачье, но и в мировое общественное мнение. Эта «теория» была создана для того, чтобы выбить историческое оружие из рук казаков в их борьбе за выживание их национальной свободы и жизни. Для целей хищнической царистской политики было необходимо показать, что казаки происходят от беглых русских крепостных и преступников для того, чтобы узаконить закрепощение и ассимиляцию казаков, политики, которая проводилась много лет.

Российские историки не цитируют документов, исторических данных в обоснование «теории» Броневского, поскольку эти материалы решительно говорят против такой жестокой фальсификации казачьей истории.

Официальные российские историки полагают, что казаки появились только в начале 16 века. Основанием для этого утверждения, говорят они, является то, что только в это время появляется первый письменный документ, касающийся казаков, руководимых Сары – Азманом. До этого, указывают они, казачья территория была пустой. Но российские историки не приводят данных, почему они полагают этих казаков русскими беглыми преступниками, а не народом другой расы или иным народом.

Как бы то ни было, Броневский сам заявляет, что в конце 1480 года 16 000 казаков разбили большую монгольскую армию около Азова. Откуда же пришла такая большая казачья сила, если согласно Броневскому казаки появились только после 1549 года?

Каждый хорошо знает, ч то в 16 веке пограничные земли Московского государства были отделены от Дона сотнями верст Дикого Поля, где, опять таки согласно российским историкам, бродили всевозможные опасные банды разноплеменных грабителей. Русские беглецы подвергались бы огромной опасности и риску по пути на «пустой и ненаселенный Дон» {19}, путешествуя этим долгим путем, где не было ни людей, ни укрытия, ни еды, где в любой момент они могли стать жертвами диких животных, татар-кочевников, голода или холода.

Кстати, в то время у московитов не было особой причины убегать на казачью территорию. Крепостное право пришло позже, после Бориса Годунова и кодекса царя Алексея Михайловича. Крестьяне все еще могли перемещаться с места на место и наслаждаться относительной свободой. Более того, русский крестьянин находил более привычные условия обитания в сторону северо-востока, куда русская колонизация была позднее направлена, чем на полный тревог и опасностей юг.

Логично, это просто немыслимо, что казаки с их высокими духовными, гражданскими и психологическими качествами, были рождены от беглых русских крестьян, тем более преступников. Различие между качествами казаков и крестьян огромны и поражают с первого же взгляда. Просто невозможно допустить, что какой-то мужик из Калуги или Рязани, обнаружив себя в казачьей степи, мог немедленно стать казачьим всадником, или мог превратиться в умелого и воинственного моряка, чем славились древние казаки.

Казачья государственная администрация и социальная структура основывались на непосредственно народном суверенитете, подлинно демократических принципах и участии всех казаков в политической жизни, эти принципы ни в коей мере не могли иметь московское происхождение, поскольку такая система была чужда и неприемлема для московитов, несовместима с их взглядами, убеждениями, привычками, образом жизни. Также невозможно, даже подумать, что московские беглецы после прихода на казачьи земли немедленно отказались от своих собственных рабских привычек и психологии, которые были полностью чужды казакам и приобрели способность к организации, чувство самоуважения, любовь к свободе, храбрость, мужество {20}, и другие казачьи качества которые, конечно, наследуются только через много поколений.

Хорошо известный русский историк, археолог, академик Е. Ознобишин написал по поводу происхождения казаков:

«Басня, рассказанная Броневским о беглых московитах, которые сформировали казачество, не имеет основания и не выдерживает критики. В 15 веке, в то время, когда согласно Броневскому, казаки появились на казачьей территории, крепостничество еще не существовало на Руси, и любой мог переходить с одного места на другое. Допущение, что беглецы были исключительно преступниками, также безосновательно. Здесь должно было бы иметься такое количество преступлений, чтобы множество, тысячи организованных преступников встретились друг с другом, согласились убежать куда-то в неизвестную страну, к неизвестным народам и, после появления на казачьей земле, немедленно проявить большой ум, сметливость, храбрость, владение оружием, сформировать прочное общество с их безжалостных преступников и управляемое всем народом, с образованными людьми, которые могли писать царю.Все эти постулаты Броневского и его последователей – это фантазии, и определенно можно сказать и показать, что московские беглые люди могли появиться на Дону, только тогда, когда бы их убедили, что они найдут там убежище и защиту, т.е. только спустя долгое время после появления казаков, после обращения крестьян в крепостных и после церковного раскола; в другое время беглецы из России появлялись на Дону исключительно единолично».

Мы не отрицаем полностью, однако, проникновения отдельных русских на казачьи земли. Но на основе исторических данных {21}, мы полагаем с полной определенностью, что это могло происходить только после того, как они убедились, что здесь, среди казаков они найдут убежище и защиту, найдут организованное общество, которое не развернет их в обратном направлении. Но, много людей различных национальностей присоединились к казакам, о чем свидетельствуют некоторые казачьи фамилии: Греков, Татаркин, Калмыков, Черкесов, Черемисов, Башкиров, Грузинов, Мурзин, Горский, Татаринов, Персиянов, Персидсков, Ляхов, Жидков, Жидёнков, Евреинов, Ногаев, Сербин, Мордвинов, Мордвинцев, Молдованов и т.д.

Все эти элементы из различных рас и племен, вполне добровольно, без какого-либо принуждения были ассимилированы казачьим народом, придав жизненной силы и укрепляя биологическую силу казачьего народа, как это имеет место в настоящее время с сотнями эмигрантов, которые добровольно приезжают в США и здесь ассимилируются американским народом.

Реальные исторические данные древних историков определенно указывают, что казачьи территории никогда не были пустыми и в общем не могли быть, потому что в разные времена наплывы новых народов прокатывались через них в Европу. Это в казачьих землях происходили дикие столкновения племен и народов, борющихся за обладание казачьим пространством. Высокие могильные курганы и могилы, рассыпанные по казачьим землям, указывают что скифы, сарматы, аланы, готы, касаги и другие лежат здесь.

Казачьи земли никогда не были пустыми. Напротив, были времена, когда они были переполнены с излишком. Жизнь здесь кипела интенсивно и драматично, чем в тихих дремотных лесах Севера. {22}. Казачьи земли просто не нуждались в притоке новых людских сил, поскольку здесь имелись их собственные народы, которые жили здесь и делали этот регион плодородным.

Вплоть до настоящего времени, великое множество названий сохранилось в казачьих землях, в Казакии – стране казаков, которые по своим истокам ясно свидетельствуют об их возникновении задолго до татарского нашествия: Миус, Хопёр, Аксай, Тор, Айдар, Курман, Сал, Кальмиус и другие реки, которые орошают эти земли. Это показывает непрерывную преемственность населения, которое сохранило имена рек, местностей, предметов повседневного использования и т.д., передавая их через живую речь.

Этот факт опять показывает, что казаки пришли к жизни путем рождения из местных, туземных элементов, а не из перерождения беглых московских крестьян и преступников. Казаки не могли появиться в результате московитской колонизации, поскольку исторические, этнографические, психологические и другие данные выступают против такого предположения официальных российских историков.

«Теория» Броневского и его последователей была создана, чтобы устранить казаков как народ и понизить их императорским указом до «военного сословия».

Русский взгляд на происхождение казаков мог быть принят только теми людьми, которые не хотели или не имели возможности изучить эти вопросы более глубоко; людьми удовлетворенными официальной «теорией», изобретенной во имя политической целесообразности, «теория» эта прилежно вбивалась в головы русских со школьной скамьи.

Если казаки были созданы на юге из беглых русских и предпринимали согласно русским историкам и русским политикам, добровольную миссию «защиты границ Матери России», тогда почему казаки не появляются по соседству с Литвой, с литовскими рыцарями? Здесь точно также было необходимо охранять границы в длительной борьбе с достаточно сильными и воинственными народами, западными соседями. Почему же казаки не поставили себя в краю «балтийской» Руси, когда эти границы были подвержены частым вторжениям со стороны норманнов? Почему береговые русские, такие как новгородцы и др. из числа лучших моряков пассивно сносили эти вторжения, даже платили дань во времена, когда казаки, при гораздо более трудных обстоятельствах не только не платили туркам дани, обладавшим более могущественным государством, чем норманнское, но сами угрожали стенам турецких городов, и даже столице – Константинополю. Почему казаки не сформировались на северо-востоке или севере, куда русские также сбегали от давления своих правителей, где также были враждебные племена и была также необходима защита границ? Почему московское правительство должно было послать солдат из центра, на их защиту? И, наконец, почему в течение всей истории и через всю огромную Российскую империю, мы не встречаем даже намека на характерные черты и образ жизни, через которые определяется само понятие казачества?

Российский академик Е. Ознобишин так описывает отношение русского народа к борьбе с Новгородской и Псковской республиками:

«Вторжение и покорение Новгорода сопровождалось насилием и убийствами, напоминавшие батыевы времена. Московиты, привычные к покорности личной власти их князей и бояр, на что новгородцы смотрели с ужасом, осмеливаясь критически относиться к власти. В то время, когда тысячи новгородцев пали под новгородскими мечами, когда тысячи закованных, высланных в Москву, умирали от голода и холода, когда вся собственность новгородцев {24} была разграблена или сожжена, а жены и дочери были изнасилованы – в это время уничтожения братьев-славян, народ Москвы радовался в неописуемом восторге, сердечно молился на массовых богослужениях и искренне был рад, тому, что новгородцы и их самоуправление были выкорчеваны упорным князем и что впредь новгородцы, подходя к персоне великого князя Московского, должны буду простираться до земли и именовать себя слугами царя московского. С разрушением Новгородского вече, возрадовался не только простой люд московитский, но даже московитское духовенство приняло живое участие (как делает сегодня Патриарх Московский, носитель коммунистических декораций) и пыталось бить по наиболее священным и интимным струнам сердца новгородцев».

Характеристика очень живая и точная. Вопрос стоит так – есть ли здесь такие черты, которые позволяли бы допустить, что казачий народ – свободолюбивый, сам уважающий свободу других, основанный на изначальных принципах народного суверенитета и преданный этим принципам при всех превратностях его многовековой истории – был плотью и кровью тех русских людей, которые от царя и патриарха до простого народа радовались разрушению новгородской народной власти методами бесконечной жестокости, убийств, грабежа, разрушения и насилия, напоминающего времена нашествия Батыя. И не находим ли мы в ужасном и разрушительном поражении казачьего народа московскими большевиками повторение того, что так ярко живописует Е. Ознобишин?

Великорусский народ, гибрид славян и финских племен, веси, муромы и других, на самой нижней стадии развития {25} и даже без постоянного места жительства принимающий шаманизм, фанатизм, проклятие этих народов во всех проявлениях их внутреннего содержания, состоит из первейших и наибольших экстремистов; экстремистов в лености, бунтарстве, религиозных и философских заповедях, в поиске универсальной правды и легендарного града Китежа.

Все философские и религиозные, социальные и другие системы пересаженные на великорусскую почву, обязательно вырождались в искаженные формы. Мы являемся живыми свидетелями того, во что была трансформирована социально-экономическая доктрина Карла Маркса, пришедшая с Запада. В полный фанатизм, в планетарный грабеж, от которого создатель марксизма сам бы пришел в ужас.

Христианские сектантские движения, также рожденные на Западе, превратились на великорусской почве в фанатичную мистическую секту хлыстов, с её отвратительными сценами сексуальной вседозволенности. В 60-е годы прошлого века представитель этой секты, Кондратий Селиванов пошел даже дальше и основал секту скопцов. В 18 веке доктрина духоборов, также пришедшая с Запада в Великороссию, немедленно приняла искаженные, фанатические формы, и представитель этих сектантов, Покирохин объявил себя Христом, а своих последователей – наследственными «христами».

Несколькими этими примерами мы намеренно хотели показать различие национальной почвы казаков и великороссов, поскольку природа национальной почвы нигде не является столь ясной для взора, как в религиозных и социально-политических концептах (представлениях). Пролив свет приведенными примерами, мы хотели сказать, что в казачьей стране, Казакии, где также существовали различные секты, казаки не знали фанатизма подобно великорусским деформированным заблуждениям. В этом огромном и решительном различии между двумя мирами {26}, казачьим и великорусским, даже рассматривать казаков производными от великороссов – это идти против очевидности логики и здравого смысла.

Утверждение русских, что убежав в казачьи земли, чтобы избежать угнетения против бояр и царей, русские сохранили вместе с тем пылкую любовь к России-матушке, пытаясь охранять и расширять её пределы – это в равной степени медоточивая басня. Есть ли какая-нибудь внутренняя логика в этой примитивной лирике? Возможно ли сохранить пылкую любовь к той тюрьме из которой сбежал? Возможно ли бороться за расширение границ этой тюрьмы и охранять её стены? Параллель с современным недобровольным навязыванием. Покидая ужасную советскую тюрьму, вырываясь из ужасной невыносимой жизни, прибывшие из отвратительного коммунистического террора, будучи в свободном мире, станут ли эти люди, лично пережившие советский режим, охранять и расширять границы этой советской империи? Нет, и еще раз нет!

В течении всей их многовековой истории казаки были знамениты за их особую любовь к свободе, осознание их национального достоинства и достоинства личности каждого представителя казачьего народа. Казаки никогда не приветствовали рабство, не примирялись с насилием и произволом. И несмотря на два века попытки геноцида через русификацию в школе, церкви, армии и повседневной жизни, они не утратили своего самосознания, не оказались лишены воли к Свободе и Независимости.

Различие между этими двумя мирами, казачьим и великорусским, ясно проявилось во время революции 1917 года. В революции казаки видели, по контрасту с великороссами, возможность не для грабежа, воровства и анархии, но обретение народом права управлять своей судьбой и организовывать свою жизнь, так как они хотят.

Большинство казаков не приняло большевизм, но увидело в нем угрозу нового и еще более ужасного порабощения и подавления, чем царизм. Они стояли с оружием в руках против этого мира зла и сражаются с ним вплоть до настоящего времени.

В дополнение, неоспоримый исторический факт должен быть отмечен, что казаки с самых первых дней революции показывали своё упорное стремление к возрождению и созданию на старинных казачьих землях, в их стране – Казакии, своей собственной жизни, построенной на древнем принципе широкого народного суверенитета, который вошел в плоть и кровь каждого сознательного казака с молоком его матери-казачки. {28}.

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться: