ИВАН III НАЧИНАЕТ «РЕКОНКИСТУ»

Иван III стал первым московским правителем, приступившим к возвращению русских земель, захваченных Литвой. Процесс этот шел крайне медленно, и закончит его лишь Екатерина Великая в конце XVIII века. Трехсотлетний период возвращения русских земель Русскому государству можно сравнить лишь с реконкис­той, то есть с пятисотлетней войной по освобождению Пиренейс­кого полуострова от арабских завоевателей.

В настоящее время украинские и белорусские националисты издеваются над фразой «возвращение русских земель», которая обязательно присутствует во всех исторических изданиях царс­кой, советской и «демократической» России. Мол, как можно воз­вращать то, что никогда не принадлежало Москве?

На мой взгляд, справедливость термина «возвращение» очевид­на. Так, в чисто юридическом плане все безукоризненно. Право­преемником Киевской Руси в XIII веке стало Великое княжество Владимирское, а его правопреемником — Великое княжество Мос­ковское, и так до Российской империи, СССР и Российской Фе­дерации.

Конечно, можно пофантазировать, а вдруг великий князь ли­товский Витовт сумел бы подчинить себе Москву и Новгород в начале XV века? Ах, если бы он вернулся в православие из като­личества! Ах, если бы он сделал какую-то унию между русскими и поляками с подчинением какому-то славянскому патриарху, а не римскому папе! Вот тогда можно было бы сказать, что коро­левство Витовта могло бы стать правопреемником Киевской Руси. Аналогичный рассказ можно привести и в отношении великого князя литовского Свидригайло. Но, увы, это все чистое теоретезирование.

Предположим на секунду, что Великое княжество Московское, а позже Российская империя не является правопреемником и юри­дически, и фактически Киевской Руси. Кто же тогда будет ее правопреемником? Речь Посполитая? Да она была могилыцицей рус­ского народа и русской культуры. Поляки в XVII — начале XVIII веков превратили русских дворян Белой и Малой Руси в польских панов, навязав им свой язык, религию, культуру, не ос­тавив им ничего русского. В итоге потомки русских людей стали ненавистниками России.

То же самое польские паны желали сделать и с простыми людьми, но Екатерина Великая прервала этот процесс.

Прежде чем перейти к рассказу о новых войнах Москвы с Польшей и Литвой в 1492—1522 гг., следует упомянуть об изме­нении титула Ивана III, дела на первый взгляд формального, но давшее обоснование всем последующим войнам вплоть до 1792 г.

В 1467 г. у Ивана III скончалась жена Мария. Замечу, что Иван женился на дочери тверского князя Бориса Александровича, когда той было двенадцать лет.

Сразу же после смерти жены Иван срочно стал искать себе невесту. Князя распирало честолюбие, а, с другой стороны, он на всю жизнь запомнил страшную свару с Дмитрием Шемякой и до конца жизни боялся вся и всех: ближних бояр, удельных кня­зей-вассалов и особенно родственников. Поэтому князя не уст­раивала невеста из своей среды. И вот ему предложили царь­градскую принцессу Софью (Зою). Естественно, Иван счел ее до­стойной своего величия.

В 1453 г. при взятии турками Константинополя был убит пос­ледний император Византии Константин XI Палеолог. Его бра­ту Фоме Палеологу со всем семейством удалось бежать в Рим. У дочери Фомы Софьи не было шансов на приличное замуже­ство. За ней не было ни денег, ни земель, ни даже претензий на земли. К 1469 г. турки так прочно осели в Европе, что о рестав­рации Византийской империи мог мечтать только сумасшедший. Эту-то девушку папа Павел II через одного из греческих митро­политов кардинала Виссариона, подписавшего Флорентийскую унию, и предложил в жены московскому великому князю, желая воспользоваться случаем завязать отношения с Москвой и ут­вердить здесь свою власть посредством униатки Софьи.

В феврале 1469 г. грек Юрий приехал к великому князю мос­ковскому с письмом от Виссариона, в котором кардинал предла­гал Ивану руку греческой царевны, отказавшей будто бы из пре­данности к отцовской вере двум женихам — французскому королю и миланскому герцогу. Великий князь, подумав, посовещав­шись с матерью и боярами, в следующем же месяце отправил в Рим своего посла.

В июне 1472 г. принцесса Софья выехала из Рима в сопровож­дении кардинала Антония. 12 ноября она въехала в Москву и в тот же день была обвенчана с Иваном, а на другой день легат пра­вил посольство и поднес дары от папы. Кардинал Антоний дол­жен был сразу же поднять вопрос о соединении церквей, но ис­пугался, потому что, как говорит летописец, московский митропо­лит выставил против него на спор книжника Никиту Поповича: «иное, спросивши у Никиты, сам митрополит говорил легату, о другом заставлял спорить Никиту». Кардинал не нашел, что от­ветить и, заканчивая спор, сказал: «Нет книг со мною! » Так не­удачно закончилась попытка римского двора восстановить Фло­рентийскую унию посредством брака князя московского и Софьи Палеолог. Но брак этот имел другие важные последствия.

Безмерно возгордившийся Иван повелел называть себя госу­дарем. А в 1483—1484 гг. в ряде документов появляется и титул «царь». В 1498 г. происходит венчание Дмитрия Ивановича, вну­ка Ивана III, на престол по всем правилам венчания византийс­ких императоров¹⁶⁴.

Женитьба на Софье дала повод Москве впервые заговорить о претензиях на Константинополь. Так, в ряде документов, датиро­ванных 1499 годом, Софья именовала себя «царевной царьградс­кой великой княгиней московской Софьей великого князя мос­ковского». Старый московский герб с Георгием Победоносцем, вве­денный князем Юрием Дмитриевичем, был заменен на двуглаво­го орла. Что означает этот герб, Иван и его бояре, вероятно не поняли. С VII века до н.э. орел был символом Рима, с IV века н.э. двуглавый орел стал символом разделения Римской империи на Западную со столицей в Риме и Восточную со столицей в Кон­стантинополе.

Но наиболее важным моментом для отношений с Литвой и Польшей было принятие Иваном титула Государя Всея Руси. Но ведь Иван III владел лишь частью того, что в конце XV века по­нималось под Русью в Москве, Вильно и Кракове. Замечу от себя, что тогда у этих трех стран даже и спора не возникало о конк­ретных землях, считать их русскими или нет, как, например, о Киевской земле, о Волыни, Брянской земле и др. Повторяю, тогда в официальных документах всех трех государств существовало единство по сему поводу. Изменения же в названиях появились, спустя несколько веков.

Таким образом, Иван III выдвинул претензии на русские зем­ли, находившиеся в составе Литвы и Польши, что не могло не вызвать резкую отповедь в Вильно и Кракове.

В борьбе с Литвой и Золотой Ордой Иван III решил опереть­ся на нового союзника — Крымское ханство. Окончательно степ­ной Крым был занят татарами в 1242 г. Крым стал улусом Золо­той Орды и управлялся наместником хана (улусским эмиром). Столицей Крымского улуса и резиденцией улусского эмира стал город Кырым, построенный татарами в долине реки Чурук-Су на юго-востоке полуострова. В XIV веке название города Кырым перешло постепенно на весь полуостров Таврида. С конца XIII происходит исламизация татарского населения Крыма.

С начала XII века на берегах Тавриды возникли венецианс­кие и генуэзские города-колонии. Эти колонии остались и пос­ле захвата степного Крыма татарами. Между итальянцами и та­тарами неоднократно возникали конфликты, но в основном пре­обладало мирное существование. С одной стороны, прибрежные города-крепости были хорошо укреплены и могли получать под­крепление с моря, а с другой стороны, торговля с итальянцами приносила эмирам неплохие барыши, так зачем же резать кури­цу, несущую золотые яйца.

Большинство населения Крымского ханства составляли крым­ские татары. В XV веке они не представляли собой какого-либо единого народа или даже национальности. Там были и потомки монголов Чингисхана, и других народов, пришедших вместе с монголами, потомки кочевавших в домонгольскии период полов­цев, а также потомки коренных жителей Крыма — тавров, ким­мерийцев, скифов и сарматов.

В 1474 г. Иван III заключил с крымским ханом Менгли Гире-ем политический и военный союз против Золотой Орды и Вели­кого княжества Литовского.

В 1492 г. умер польский король Казимир IV. За годы его прав­ления королевская власть сильно ослабела. В XV веке по отдель­ным областям Польши — воеводствам — стали собираться сей­мики, представлявшие собой съезды местной шляхты, на которых она решала все вопросы, касавшиеся ее, и, прежде всего, вопросы о новых налогах. Первое время король сам объезжал эти сейми­ки, но затем стал приглашать представителей этих сеймиков в какой-либо определенный пункт. Иногда по требованию короля уполномоченные шляхты собирались на общий съезд — так вхо­дил в обычай общий для Польши сейм. Эта система сеймиков стала основной опорой господства шляхты. Нуждаясь в больших сред­ствах для войны с Орденом, король Казимир IV вынужден был постоянно обращаться к сеймикам и таким образом укреплять их политическое значение.

К концу XV века окончательно организовался так называемый «вальный сейм», то есть общий для всей страны. Этот сейм де­лился на две палаты: верхнюю — коронную раду, или сенат, где заседали можновладцы — прелаты и сановники Польского го­сударства, и вторую палату — посольскую избу, в которой заседа­ли депутаты от шляхты, избранные на сеймиках. Сеймики полу[чили еще большее значение. Они не только выбирали депута­тов на вальный сейм, но также составляли для них обязательные наказы. В вальном сейме депутаты выступали не от своего име­ни, а как представители сеймиков.

После смерти Казимира IV польские паны избрали королем Яна Ольбрехта (Альбрехта), а литовские — великого князя Алек­сандра. Иван III побаивался короля Казимира, но после его смер­ти решил начать большую войну. Он срочно отправил в Крым своего посла Константина Заболоцкого. Послу поручено было сказать хану Менгли Гирею, что король Казимир умер, но его сыновья такие же враги Москве и Крыму, как и отец, и чтобы хан с ними в союз не вступал, а пошел бы войной на Литву. Ве­ликий князь также хочет сам сесть на коня. Иван III рекомендо­вал хану идти на Киев. Хан выслушал Заболоцкого, но послал в Малороссию не всю орду, а лишь 500 всадников.

Сам Иван III со всем войском не желал идти в поход, а по­слал летом 1492 г. на Литву два сравнительно небольших отряда. Один отряд под командованием князя Федора Оболенского на­пал на Мценск и Любутск и сжег их, взял в плен наместников, бояр и много других людей. Второй отряд воеводы Даниила Щени¹⁶⁵ в том же 1492 г. захватил город Вязьму, где княжил Андрей Юрьевич Вяземский, и город Хлепень, где сидел Михаил Дмитриевич Вяземский. Напомню, что Вяземский удел достался великому князю Витовту, и вяземские князья, почти 100 лет пра­вившие им, верой и правдой служили Вильно.

Иван III любил не спеша расправляться со своими жертвами, вспомним те же Новгород и Тверь. Вяземское княжество не ста­ло исключением из общего правила. Так произошло и с вяземс-кими князьями. Михаил Дмитриевич с семьей под стражей был отправлен на Северную Двину, где и умер (убит? ). Куда делся Андрей Юрьевич Вяземский — неизвестно, во всяком случае в 1495 г. в Вязьме уже сидел наместник Ивана III. Итак, наиболее знатные князья Вяземские были устранены, а вот многие боко­вые ветви были отправлены подальше от западных границ Мос­ковского государства.

В Литве забеспокоились и собрались мириться с Москвой. Чтобы склонить Ивана III к уступкам, ему решили предложить брачный союз с одной из его дочерей и великим князем литовс­ким Александром. Но как это сделать? Ведь на границе Литвы и Руси идет война. Александр решил действовать обходным пу­тем. Полоцкий наместник пан Ян Заберезский послал своего пи­саря Лаврина в Новгород к московскому наместнику Якову За-харьевичу Кошкину под предлогом покупки разных вещей в Нов­городе, а на самом деле с предложением о сватовстве. Яков Заха-рьевич, узнав об этом предложении, сам поехал в Москву объя­вить о нем великому князю. Иван III сначала решил было с боя­рами, что Якову не следует посылать к Заберезскому своего че­ловека с ответом на его предложение, но потом, когда Яков уже уехал в Новгород, великий князь передумал и послал ему при­каз отправить своего человека к Заберезскому, не прекращая, впрочем, военных действий, «потому что и между государями пересылка бывает, хотя бы и полки сходились». Иван велел Якову Захарьевичу отвечать вежливо, потому что Заберезский писал вежливо. Посланный должен был все разведать — какие отноше­ния у Александра с панами, какие слухи ходят про братьев Алек­сандра. В Москве поняли, зачем в Литве хотят начать дело о сва­товстве, и потому посланец Якова Захарьевича должен был пе­редать Заберезскому, что до заключения мира никаких перегово­ров о браке не будет.

На этом окольная дипломатия закончилась. Литовские паны завели переписку о браке напрямую с первым московским боя­рином Иваном Юрьевичем Патрикеевым. Наконец, в ноябре 1492 г. в Москву прибыл литовский посол Станислав Глебович. Однако посол и московские бояре заспорили об очередности меропри­ятий. Глебович хотел свадьбы, а потом переговоров о мире, бояре предлагали заключить мир по воле Ивана III, то есть к Москве должен был отойти ряд пограничных городов (Мценск, Любутск и др.). В конце концов, Станислав Глебович безрезультатно вер­нулся в Литву.

Но дипломатическая игра продолжалась. В Литву прибыл мос­ковский посол дворянин Загряжский. Задача послу была постав­лена вполне конкретная — отспорить у Литвы города, захвачен­ные московским войском. В ответной грамоте сенсацией стал но­вый титул Ивана III. До сих пор в верительных грамотах Кази­миру Иван III писал так: «От великого князя Ивана Васильеви­ча Казимиру королю польскому и великому князю литовскому послами есмо». Теперь же грамота начиналась: «Иоанн, божьею милостию государь всея Руси и великий князь владимирский, и московский, и новгородский, и псковский, и тверской, и югорс­кий, и болгарский, и иных, великому князю Александру литовс­кому». Итак, впервые великий князь московский назвал себя «го­сударем всея Руси». Что же произошло? Да ничего, кроме того, что военная мощь Литвы в тот момент была ослаблена, а силы Ивана III велики. Кроме того, Литве угрожал союзник московс­кого князя крымский хан Менгли Гирей. Иных аргументов у Ивана III не было. Он даже не стал рассуждать о преемственно­сти московских князей древнерусским киевским князьям. То ли в силу неубедительности сей посылки, то ли потому, что сам Иван с боярами имел весьма смутное представление о Киевском госу­дарстве. Послу же был дан такой наказ: «Если спросят его: для чего князь великий назвался государем всея Руси; прежде ни отец его, ни он сам к отце государя нашего так не приказывали? То послу отвечать: государь мой со мной так приказал, а кто хочет знать зачем, тот пусть едет в Москву, там ему про то скажут».

Пока посол Загряжский собирался в Литву, литовские паны возобновили «окольную дипломатию». Опять полоцкий намест­ник Заберезский послал своего человека в Новгород к Якову За­харьевичу с просьбой продать двух кречетов. Яков немедленно известил великого князя. Тот отвечал, что дело не в кречетах, а посланник приехал, чтобы возобновить переговоры «для прежнего дела», то есть о великокняжеской дочери. Иван III велел Якову послать в Полоцк вместе с кречетами надежного и умного чело­века, который был бы там вежлив, но все выведал и высмотрел. А посланника Заберезского Иван приказал сопровождать до гра­ницы приставу, и следить, чтобы он ни с кем в контакт не всту­пал. И впредь же так поступать со всеми, кто приедет из Литвы.

Таким образом, Иван III был против «окольной» дипломатии. Когда Александр получил грамоту «государя всея Руси», он по­нял, что игра слишком серьезна, и тут не до кречетов. В январе 1494 г. в Москву прибыли большие литовские послы. После дол­гих препирательств литовские послы уступили Ивану III боль­шую часть спорных земель, и главное, в договорной грамоте Иван III был написан государем всея Руси, великим князем вла­димирским, московским, новгородским, псковским, тверским, югор­ским, пермским, болгарским и иных.

По окончании переговоров Иван III объявил, что согласен вы­дать дочь за Александра, если только, как говорили послы и ручались головой, неволи ей в вере не будет.

В январе 1495 г. новые послы приехали за невестой — москов­ской княжной Еленой. В Вильно венчал Александра и Елену ка­толический епископ, но русский поп Фома, приехавший с Еленой, стоял рядом и громко молился. Александр и вельможные паны просили его помолчать, но Фома остался тверд до конца церемо­нии.

Мир с Литвой просуществовал всего пять лет, а затем литов­ские паны нарушили его. Но на сей раз не напали на Московс­кое государство, а наоборот, попросились на службу к Ивану III. И полбеды, если бы они попросту уехали, но они попросились в Московское государство вместе со своими уделами.

Первым к Ивану III подался в 1499 г. князь Семен Иванович Бельский. Семен Иванович был правнуком великого литовского князя Ольгерда, то есть по отцовской линии он был литовцем. Сын Ольгерда Владимир в конце XIV века стал князем киевс­ким, а его второй сын Иван получил в удел город Белев. Этот Иван и стал родоначальником князей Бельских.

Семен Бельский прибыл в Москву, «бил челом великому кня­зю, чтоб пожаловал, принял в службу и с отчиной». Причиной своего поступка Бельский назвал притеснения православных в Литве — «терпят они в Литве большую нужду за греческий за­кон».

Иван III принял Бельского и послал сказать Александру: «Князь Бельский бил челом в службу; и хотя в мирном догово­ре написано, что князей с вотчинами не принимать, но так как от тебя такого притеснения в вере и прежде от твоих предков та­кой нужды не бывало, то мы теперь князя Семена приняли в службу с отчиною». Бельский тоже послал Александру грамоту, где слагал с себя присягу по причине принуждения к перемене веры.

За Бельским перешли с богатыми волостями князья, до сих пор бывшие заклятыми врагами великого князя московского: князь Василий Иванович, внук Дмитрия Шемяки, и сын сорат­ника Шемяки Ивана Андреевича Можайского князь Семен Ива­нович. Князь Семен перешел с Черниговом, Стародубом¹⁶⁶, Гоме­лем и Любичем; Шемячич — с Рыльском и Новгородом Северским. Вместе с ними последовали и другие князья — Мосальские, Хотетовские, и все по причине гонения на веру.

На самом же деле никаких гонений на веру в 1500 г. не было, тем более в пограничных с Москвой уделах и княжествах. На самом деле князья Литовской Руси были мало знакомы с мос­ковскими порядками и нравом Ивана III. Они знали московс­кого князя как удачливого и очень богатого правителя и надея­лись на получение денег и новых вотчин.

И поначалу московские власти не спешили их разочаровы­вать. К Ивану перешли князья Трубецкие — Андрей, Иван, Фе­дор Семеновичи и Иван Юрьевич с сыном Семеном. Все эти потомки Гедемина к 1499 г. совместно владели небольшим город­ком Трубчевском. Им он был и оставлен до конца XVI века. От них пошел род князей Трубецких.

Меньше повезло Василию Шемячичу. Он несколько лет верой и правдой служил Ивану III, а затем Василию III. Шемячич про­явил себя талантливым полководцем и участвовал во многих походах на Литву и крымских татар. Но московским великим князьям не нужны были сильные князья — вассалы, а только холопы. И вот в 1522 г. Василий III вызывает Василия Шемячича в Москву. Тот, видимо, заподозрил неладное и попросил охран­ную грамоту, скрепленную 4клятвою государя и митрополита». Митрополит Варлаам не согласился пойти на клятвопреступле­ние и в конце 1521 г. оставил митрополичий престол. Его место занял более податливый Даниил, который согласился дать «крестоцеловальную запись» с тем, чтобы выманить «запазушного вра­га» в столицу.

18 апреля 1523 г. Шемячич прибыл в Москву, с почетом был принят Василием III, но вскоре был схвачен и брошен в тюрьму. По мнению посла германского императора Герберштейна, один Шемячич оставался на Руси крупным властителем, и «чтобы тем легче изгнать его и безопаснее властвовать, выдумано было об­винение в вероломстве, которое должно было устранить его». Сын Василия Шемячича Иван, жена и двое дочерей были насильно пострижены в монахи и сосланы в Каргополь, сам Василий умер в заточении 10 августа 1529г.

Та же участь ждала Ивана Ивановича Белевского (не путать с Бельским). Он стал известным московским воеводой, но в 30-х годах XVI века был сослан в заточение в Вологду, а Белевский удел прекратил свое существование. Почти также кончили и все остальные удельные князья.

Но, повторяю, князья, переходив к Ивану III, мечтали совсем о другом. Понятно, что литовский князь Александр не стал спо­койно взирать на переход чуть ли не четверти своего княжества к Москве, и вновь началась война.

Основная часть московских войск шла под командованием слу­жилого татарского хана Магмет-Аминя и воеводы Якова Заха-рьевича Кошкина. Эта рать заняла города Мценск, Серпейск, Мосальск, Брянск и Путивль. Князья северские Можайский и Ше-мячич были приведены к присяге Ивану III.

Другую часть московского войска возглавил боярин Юрий За-харьевич Кошкин. Вскоре Юрий взял Дорогобуж. На соединение с Юрием Кошкиным Иван III направил тверскую рать под на­чальством князя Даниила Васильевича Щени. После соединения Щеня должен был командовать большим полком, а Юрий Кош­кин — сторожевым. Таким образом, Юрий должен был подчинять­ся Щене. Кошкин обиделся, заместничал и написал Ивану III, что ему нельзя быть ниже князя Данилы. Иван вежливо одернул зарвавшегося боярина: «Гораздо ль так делаешь? Говоришь, что тебе непригоже стеречь князя Данила: ты будешь стеречь не его, но меня и моего дела; каковы воеводы в большом полку, таковы и в сторожевом: так не позор это для тебя». С одной стороны братья Кошкины оказали великому князю неоценимые услуги, одно участие в расправе над Новгородом чего стоило. А с другой стороны Иван еще чтил старинные обычаи — не тоже потомкам дружинника Кобылы быть выше потомка великого князя Геде-мина. В Москве это был один из первых, если не первый случай, когда представитель служилого старомосковского боярства осме­лился местничать с князем.

Получив послание Ивана III, Юрий Кошкин успокоился. Урок пошел в прок, и долгие десятилетия Кошкины — Захарьины — Романовы не осмеливались местничать ни с Гедеминовичами, ни с Рюриковичами.

Помирившиеся Юрий и Щеня 14 июля 1500 г. дали бой ли­товской рати на Митьковом иоле на реке Ведроше. Благодаря внезапной атаке засадного полка литовцы были полностью раз­биты, а гетман князь Константин Острожский со всеми литовс­кими воеводами взят в плен и отправлен в Москву.Великий князь литовский Александр стал с войском на реке Бобр, но, узнав о разгроме князя Острожского на Ведроше, отсту­пил к Полоцку. Оставив сильные гарнизоны в Витебске и По­лоцке, Александр осенью ушел зимовать к Вильно.

Осенью 1499 г. «по наущению великого князя московского царь перекопский Менгли-Гирей послал сына своего Ахмат-Гирея, сул­тана с прочими своими детьми и с многими силами татарски­ми. И воевали [они] земли Волынскую и Подляшскую и Польскую, и сожгли тогда города Владимир и Брест, и воева­ли около Люблина до самой реки Вислы и, перейдя за Вислу, большой город Опатов сожгли и много зла причинили и сотво­рили несказанное кровопролитие христианам в Великом княже­стве Литовском и в Польше, и, многие города и деревни сжегши, с большой добычей и множеством пленных ушли восвояси»¹⁶⁷.

В начале 1500 г. великий князь литовский нанял несколько тысяч наемников — поляков, чехов и немцев — и, собрав боль­шое войско, двинулся к Минску. Тем временем новгородские, псков­ские и великолуцкие полки под начальством великокняжеских племянников Ивана и Федора Борисовичей и боярина Андрея Челядина взяли Торопец. Новые подданные — князья северские Можайский и Шемячич вместе с братьями князем ростовским и Семеном Воронцовым — одержали победу над литовцами под Мстиславлем. Русская летопись сообщает о семи тысячах уби­тых.

Сын Ивана III Дмитрий Жилка осадил Смоленск. Московс­кое войско окружило город, вокруг были возведены осадные батареи, которые даже и ночью обстреливали Смоленск. Одно­временно русские овладели Оршей.

На выручку Смоленску великий князь литовский Александр послал из Минска войско во главе с трокским старостой Станис­лавом Яновским. Литовцы форсировали Днепр и Оршу и на­правились к Смоленску. Русские были вынуждены снять осаду с города и отойти без сражения.

В 1501 г. магистр Вальтер фон Плеттенберг заключил союз с литовским великим князем Александром и объявил Ивану III войну, задержав в своих владениях псковских купцов. Псковичи послали гонца в Москву с этим известием. На помощь Пскову из Москвы пришли воеводы Василий Шуйский и Даниил Пен-ко. Сражение объединенной псковско-московской рати с немца- ми произошло в десяти верстах от Изборска. Немцы встретили атаку псковичей мощным залпом из пушек и пищалей. Те броси­лись бежать и увлекли за собой москвичей. На следующий день Орден осадил Изборск, но взять его не смог.

Более удачлив был магистр Вальтер фон Пленттенберг под Островом, ему удалось взять и сжечь город, при этом погибло около четырех тысяч русских. Однако немцам пришлось начать отступление. В войске «открылся кровавый понос», то есть эпи­демия дизентерии. Заболел и сам магистр.

Иван III выслал новую рать во главе с князем Александром Оболенским и татарский отряд. Московское войско встретилось с немцами около города Гелмеда, и, несмотря на то, что в первой же схватке погиб воевода Александр Оболенский, русские побе­дили и десять верст гнали немцев. По словам псковского лето­писца, из неприятельской рати не осталось даже «вестоноши» (вестника), который бы дал знать магистру об этом страшном поражении. Псковский летописец утверждает, что москвичи и татары «секли врагов не саблями светлыми, но били как сви­ней шестоперами». По словам немецкого летописца, русские по­теряли в этом сражении до полутора тысяч человек, а Ливония лишилась сорока тысяч жителей, убитых и взятых в плен рус­скими.

Вскоре Плеттенберг выздоровел и в том же году явился с пят­надцатитысячным войском под Изборском. Немцы осадили го­род, но, простояв несколько дней, отошли и осадили Псков. Пско­вичи сами подожгли предместья и оборонялись до тех пор, пока немцы, узнав о приближении московских воевод князей Данилы Щени и Василия Шуйского, не отступили от города. На берегу озера Смолина воеводы настигли немцев и принудили к битве. Бой был кровопролитным и ожесточенным. Несмотря на боль­шое численное превосходство русских, Плеттенберг устоял и в порядке отступил.

Великий магистр прусский писал папе, что русские хотят или покорить всю Ливонию, или, если не смогут этого сделать по при­чине крепостей, то хотят вконец опустошить Ливонскую землю, перебив и пленив всех сельских жителей; что русские уже про­никли до середины страны, что магистр ливонский не в состоя­нии противиться таким силам, а от соседей же помощи почти нет; что христианство в опасности и потому святой отец должен провозгласить крестовый поход. Но, увы, папе было не до кресто­вого похода — начиналась борьба с реформацией.

На литовском же театре военных действий после битвы на реке Ведроше боевые действия велись вяло, а в 1502 г. вообще не ве­лись. Интенсивные баталии вели лишь дипломаты. Отчасти это объяснялось смертью в 1501 г. польского короля Яна Ольбрехта. В том же году королем был избран его брат великий князь ли­товский Александр.

Осенью 1502 г. крымские татары — союзники Москвы — пе­рейдя реку Припять, основательно пограбили Великое княжество Литовское. По приказу короля князь Семен Михайлович Слуц­кий собрал большое войско из литовских и русских панов, авст­рийских наемников и т.д. Литовцы нагнали татар за Бобруйс­ком в 10 верстах на реке Ули и разбили их. Тем не менее, дру­гие отряды крымских татар гуляли по окрестностям Слуцка, Клецка, Несвижа и даже Новогрудка.

25 марта 1503 г. в Москве был подписан русско-литовский «пе­ремирный» договор, то есть перемирие сроком на б лет. Перемир­ная грамота была написана от имени великого князя Ивана, го­сударя всея Руси, сына его великого князя Василия и остальных детей. Великий князь литовский Александр обязался не трогать земель московских, новгородских, псковских, рязанских, пронских, уступил землю князя Семена Стародубского (Можайского), Ва­силия Шемячича, князя Семена Бельского, князей Трубецких и Мосальских, города Чернигов, Стародуб, Путивль, Рыльск, Новгород Северский, Гомель, Любеч, Почеп, Трубчевск, Радогощ, Брянск, Мценск, Любутск, Серпейск, Мосальск, Дорогобуж, Белую, Торопец, Острей, всего 19 городов, 70 волостей, 22 городища и 13 сел.

27 октября 1505 г. на 67-м году от рождения и на 44-м году княжения умер Иван III. Московский престол перешел к его сыну Василию III (1479—1533 гг.). Польский король и великий князь литовский Александр пережил своего тестя менее чем на год и умер в августе 1506 г. Его место на литовском престоле занял брат Сигизмунд, который с 24 января 1507 г. стал и королем Польши.

Прежде, чем переходить к правлению Сигизмунда I, следует упо­мянуть о переменах в государственном устройстве Польши, имев­ших большое значение для последующих событий. Так, Мельниц­ким «привилеем» 1501 г. королевская власть была поставлена в полную зависимость от сената. Значение короля свелось по суще­ству к роли председательствующего в сенате. Сенат сконцентри­ровал в своих руках всю полноту власти в государстве. Однако успех крупных феодалов не был длительным. В 1505г. шляхта добилась издания Радомской конституции «Nihil novi» («Ника­ких нововведений»). По конституции 1505 г. король не мог изда­вать ни одного нового закона без согласия как сената, так и по­сольской избы.

 

ГлавА 18

 

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться: