Обязанности военного психолога на различных этапах боевых действий

Перечисленные функции реализуются в обязанностях психолога. По сложившейся практике психолог отвечает за орга­низацию и проведение психологической работы по поддержанию боевой и мобилизационной готовности; участвует в профессио­нальном психологическом отборе личного состава, расстановке его по отделениям, расчетам и экипажам; обучает офицерский состав методам обеспечения устойчивости навыков военнослужа­щих овладения оружием, боевой техникой, привычек боевого пове­дения; обучает военнослужащих методам преодоления чрезмерной психической напряженности и страха, волевой самомобилизации, оказанию экстренной психологической помощи сослуживцам; участвует в формировании и развитии у военнослужащих боевого настроя на активные действия; прогнозирует возможные психо­генные потери на различных этапах боя, изменения в морально-психологическом состоянии подразделений; принимает участие в восстановлении психической устойчивости и боеспособности во­еннослужащих, подвергшихся панике, оказывает помощь воен­нослужащим с психическими травмами; участвует в мероприяти­ях по противодействию психологическим операциям противника; вырабатывает предложения командиру по повышению психической устойчивости военнослужащих; участвует в развитии материаль­но-технической базы психологической работы и т.д.

Анализ перечисленных функций позволяет сформулировать основные обязанности психолога на различных этапах боевых дей­ствий.

Рассмотрим обязанности психолога на этапе подготов­ки к боевым действиям.

1. Психолог обязан осуществлять прогнозирование и анализ пси­хологических условий предстоящих боевых действий, выявлять их требования к психологическим возможностям военнослужащих и воинских коллективов.

Выполнение этой задачи начинается с изучения психологических особенностей личного состава войск противника, выявления его сильных и слабых сторон, вероятных схем поведения в различных боевых ситуациях, наиболее уязвимых звеньев групповой и общест­венной психологии, возможных ухищрений, имеющихся у неприя­теля сил, средств и типичных способов психологического воздей­ствия на наши войска. Не менее важная задача психолога на этапе подготовки боевых действий состоит в исследовании общественно­го мнения и настроения населения региона боевых действий, прогно­зировании его отношения к противоборствующим сторонам, ха­рактера возможного воздействия на личный состав группировки наших войск.

 

Например, в ходе выполнения боевых задач в Чеченской Рес­публике были зафиксированы следующие факты: боевики неред­ко используют местное население для задержки продвижения на­ших войск в качестве своеобразного «живого щита» при нападе­нии на них. На первых этапах антитеррористической операции эти факты практически не учитывались, воспринимались как дан­ность, как своего рода стихийное бедствие. В результате иногда войска опаздывали с выходом в районы выполнения боевых за­дач, боевики успевали уйти или подготовиться к сопротивлению. Более того, случалось, что, ведя огонь из-за спин женщин, бое­вики поражали или брали в плен наших военнослужащих.

Сегодня, оценивая обстановку предстоящих боевых действий, психолог акцентирует внимание на возможности подобных дей­ствий противника и вырабатывает предложения командиру полка по учету и пресечению подобных и иных ухищрений.

Психолог призван анализировать психологические аспекты так­тики действий противоборствующих сторон и возможное влияние тактических решений на психическое состояние и поведение вои­нов. Известно, что преимущество в бою получает та из противо­борствующих сторон, которая достигает психологического эффекта внезапности, привносит новизну в тактику действий, методы при­менения оружия и боеприпасов. С психологической и тактической точки зрения большей эффективностью обладают такие методы боевых действий, в которых используются эффекты внезапности (засада, налет), психологического изнурения (рейды, зачистки) и другие, характерные для войск специального назначения. По оценкам специалистов (в частности, С. Григорьева), эффективность поражения огнем стрелкового оружия в налетах и засадах повы­шается в 4 —7 раз, гранатометов и огнеметов — в 16 — 30 раз, мин и минно-взрывных заграждений — в 60 — 75 раз. Борьба с диверси­онными подразделениями требует значительно больше сил и средств, чем ведение боевых действий с равными по численности общевойсковыми подразделениями. Это объясняется тем обстоя­тельством, что действия таких групп не связаны с удержанием каких-либо объектов, рубежей, районов.

Например, в Афганистане зона ответственности нашей диви­зии составляла до 200 тыс. км², полка — 70—100 тыс. км². Эффек­тивно удерживать и даже контролировать такие районы имеющими­ся в распоряжении полков и дивизий силами невозможно [3].

Психолог, осуществляя психологическое прогнозирование пред­стоящих боевых действий, «вводит» в тактические расчеты психоло­гические факторы, которые в качестве своеобразных коэффициентов влияют на эффективность решения боевой задачи.

Важнейшая задача психолога состоит в оценке реальных харак­теристик и потенциально возможных изменений природно-геогра-фических, погодно-климатических, технико-технологических, гигиени-

ческих, экологических и иных обстоятельств боевой деятельности с точки зрения их влияния на психику и поведение личного состава противоборствующих сторон.

Например, психолог учитывает, что быстрая переброска с по­мощью транспортной авиации морских пехотинцев с Дальнего Востока в Грозный (через 7 — 8 часовых поясов) будет сопро­вождаться кардинальной перестройкой у них суточных биорит­мов. В период адаптации биоритмов военнослужащих в часовом поясе Грозного (от трех и более суток) у них будут существенно (до 30 %) снижены качества внимания, памяти, мышления, вы­носливость и физическая сила. В это время наши бойцы будут усту­пать противнику в скорости обнаружения целей, точности ведения огня, боевой активности.

Не меньший негативный эффект дает быстрая доставка воен­нослужащих на вертолетах с равнинной местности на высоты бо­лее 3 500 м. У военнослужащих наблюдаются реакции, характер­ные для алкогольной интоксикации, — резкие перепады настрое­ния, дурашливость либо угрюмость, нарушение внимания, крат­ковременной и долговременной памяти, скорости и логичности мышления, снижение физической выносливости, потеря способ­ности к сосредоточению, тремор (дрожание конечностей, всего тела), хроническая усталость и др. В результате меткость стрельбы на больших высотах над уровнем моря снижается почти на 50 %. Особенно нарушается кучность стрельбы. Для акклиматизации солдата в горной местности требуется до двух недель [105; 147, с. 52, 67]. Это обстоятельство также учитывается психологом при планировании психологического обеспечения операции.

Существенное влияние на боевую активность воинов оказыва­ет качество сна. Недосыпание принято считать основной причи­ной боевого стресса. Зависимость работоспособности личного со­става от продолжительности сна исследовалась американскими специалистами. Результаты этих исследований представлены в табл. 4 [3, с. 93].

Нарушение естественных ритмов сна в ночной период, осо­бенно с 2.00 до 6.00, когда сон наиболее глубок, значительно снижает способность солдата думать и действовать. Согласно ис­следованиям, проведенным в США и Великобритании, отсутствие сна в течение 48 ч и более практически полностью деморализует боевое подразделение, солдаты начинают страдать психическими отклонениями, в частности слуховыми и зрительными галлюци­нациями. При этом страдают память и способность к принятию решений, повышается беспокойство, нарушаются биоритмы орга­низма [147, с. 54]. Недосыпание обостряется при действиях в усло­виях плохой видимости.

Существует своеобразный «закон сна», требующий ежесуточ­ного выделения четырех часов на сон солдату и шести часов —

 

Таблица 4

Зависимость работоспособности военнослужащих от продолжительности сна

 

Продолжитель­ность сна (в часах в сутки)	Состояние боеспособности личного состава
	Сохраняется боеспособность к выполнению боевых задач в течение трех дней. На четвертый день весь личный состав выходит из строя
1, 5	50 % боеспособности военнослужащих сохраняется в течение шести дней. К седьмому дню из строя выходит 50 % личного состава
	91 % боеспособности воинов сохраняется свыше девяти дней

командиру; при непрерывном ведении боевых действий необхо­димо соблюдать закон: «четыре через четыре» (четыре часа боевой активности, дежурства следует чередовать с четырьмя часами сна, отдыха).

Однако если такой режим сна обеспечить невозможно, то, как рекомендуют американские военные психологи, его может час­тично заменить краткий сон в течение 20 — 30 мин с таким же по продолжительности переходом к бодрствованию. Если сол­дат научится спать в таком режиме, то сможет частично восста­навливать силы и будет менее подвержен воздействию боевого стресса.

При оценке психологических возможностей наших войск пси­холог вводит «поправку» на уровень их боеспособности с учетом критерия качества сна.

Изучение конфликтов XX столетия показало, что боевые дей­ствия, продолжавшиеся несколько дней подряд, становились при­чиной серьезной психологической травмы у каждого четвертого солдата. Причем этот показатель увеличивался с каждым ратным днем [147, с. 41].

Психологами Е.Динтер, Р.Габриэль, Р.Свонк и У.Маршан выявлена своеобразная закономерность: процесс адаптации воен­нослужащих к боевым действиям длится примерно 15 — 25 сут., по истечении которых военнослужащий достигает пика мораль­но-психологических возможностей. После 30 — 40 сут. непрерыв­ного пребывания в непосредственном соприкосновении с про­тивником наступает их быстрый спад, истощение духовных и физических сил. Поэтому считается, что пребывание воинов на передовой не должно превышать 40 — 45 сут. Если после этого сро­ка военнослужащие не будут отправлены в тыл, то они по своим психофизиологическим возможностям окажутся небоеспособны-

ми — у 98 % из них возникают те или иные психические расстрой­ства [3, с. 86-88].

Исследования зависимости человеческого фактора от эргоно­мических условий показывают, что пребывание военнослужащих в бронетехнике на протяжении длительного времени является причиной повышенной утомляемости, значительного замедления реакций, падения работоспособности. Известно, что в случае на­рушения вентиляции и при создании в машине концентрации окиси углерода в 1, 5 единицы на 1000 единиц воздуха смерть эки­пажа наступает в течение одного часа. При медленном поглоще­нии небольших доз этого газа у воинов появляются чувство уста­лости, интеллектуальная пассивность, большие ошибки в опре­делении дистанции, замедленные ответные реакции. Известны случаи, когда длительное пребывание в бронетехнике провоци­ровало развитие у личного состава агорафобии — навязчивого психоневроза, при котором человек испытывает страх перед от­крытым пространством [1].

Психолог призван вырабатывать рекомендации по продолжи­тельности маршей, по проверке эргономичности и экологично-сти боевой техники.

Давно установлено, что на психическое состояние военнослу­жащих серьезное влияние оказывает адекватное использование боевой техники. К примеру, городские улицы — это для танка, пожалуй, самое опасное место в бою. Здесь существенно снижается сектор обзора поля боя. Если члены экипажа вне машины могут вести постоянное круговое наблюдение за боевыми событиями, видеть маневры своих сослуживцев, вести огонь из стрелкового оружия одновременно по многим ярусам, то в танке (БМП) у военнослужащих эти возможности ограничены. При малейшем на­рушении связи у экипажа может возникнуть ощущение своей изо­лированности от основных сил, что влечет за собой усиление бес­покойства, тревоги, страха. Если в неисправном состоянии ока­жутся приборы ночного видения, то экипаж, по существу, лиша­ется связи с внешним миром. Таким образом, танк в городских условиях не эргономичен. Действия в нем снижают потенциаль­ную эффективность экипажа [3, с. 95 — 96].

Ясно, что выявленные тенденции должны быть обязательно учтены военным психологом и «примерены» на свои войска. В про­тивном случае можно получить искаженную картину психологи­ческих возможностей военнослужащих, заложить неверные коэф­фициенты в тактические расчеты и в конечном счете сорвать вы­полнение боевой задачи.

Поэтому психолог обязан осуществлять экспертизу психологи­ческой готовности военнослужащих к боевым действиям в кон­кретных боевых, социальных, эргономических условиях военного конфликта, степень их возможной подверженности негативному

 

информационно-психологическому воздействию со стороны про­тивоборствующих сил.

2. Психолог обязан участвовать в расстановке военнослужащих для решения конкретных боевых задач в соответствии с их психо­логическими возможностями, межличностной совместимостью, боевым опытом, динамическими показателями переживаний стра­ха, ценностными ориентациями.

Целесообразное распределение военнослужащих предполагает наполнение ими воинских подразделений с учетом межличност­ной совместимости и боевой целесообразности. Психолог обязан учитывать три вида психологической совместимости военнослу­жащих: психофизиологическую, профессиональную, совмести­мость ценностных ориентации.

Психофизиологическая совместимость военнослужащих в значи­тельной степени определяется совместимостью их темпераментов. Известно, что темперамент отражает тип приспособления чело­века к окружающему миру, характер и интенсивность его реак­ций на происходящие события, различную степень открытости для общения с сослуживцами и др. Следовательно, чем более «под­ходящими» окажутся темпераменты воинов, тем больше шансов у их носителей для лучшего взаимопонимания и взаимодействия в боевой обстановке.

Совместимость темпераментов особенно важна в мелких воин­ских подразделениях (экипаж, расчет, боевая группа) и в том случае, когда они пополняются людьми молодого возраста, не имеющими опыта интенсивного социального взаимодействия, или лицами с низким интеллектуальным уровнем. Последствия такой несовместимости наиболее отчетливо проявляются на начальных этапах становления воинского коллектива, когда происходит свое­образная психологическая «притирка» людей, осуществляется за­хват социальных позиций, распределение социальных ролей, когда отсутствуют общие нормы взаимоотношений и санкции за их на­рушение.

Высокая совместимость характерна для пар, которые в психо­логическом отношении взаимно дополняют друг друга: «холерик— флегматик» и «сангвиник —меланхолик». Здесь, например, взрыв­чатость холерика нейтрализуется спокойствием флегматика, а пониженный тон настроения меланхолика компенсируется жиз­нерадостностью сангвиника.

Средней совместимостью отличаются пары: «холерик—мелан­холик», «меланхолик —флегматик», «флегматик —сангвиник», «сангвиник—холерик».

Для пары «сангвиник —холерик» свойственно постоянное на­пряжение из-за выяснения вопросов о том, кто из них главный и кто должен выполнить грязную или тяжелую работу. Пару «холе­рик—меланхолик» характеризуют резкие перепады активности (от

кипучей деятельности до полной пассивности) и эмоциональная нестабильность. В паре «меланхолик — флегматик» наблюдаются от­чужденность друг от друга и отсутствие какой бы то ни было ини­циативы. У пары «флегматик —сангвиник» не хватает взаимного интереса, понимания друг друга, сочувствия и поддержки.

Низкой совместимостью характеризуются военнослужащие, наделенные одинаковыми типами темперамента. В таких контакт­ных группах постоянно ощущается дефицит в одном случае спо­койствия (в паре «холерик—холерик»), в другом — взаимного ува­жения, сочувствия и последовательности (в группе сангвиников), в третьем — бодрости и активности (у меланхоликов), в четвер­том — инициативы и творчества (у флегматиков).

Не менее важно учесть при комплектовании подразделений и боевых групп профессиональную совместимость военнослужащих.

Идеалом такой совместимости является воинское подразделе­ние, состоящее из профессионалов высокого класса, говорящих на одном профессиональном языке, одинаково представляющих себе способы взаимодействия, общие алгоритм совместного ре­шения боевых задач и т. п. Однако в реальной жизни достичь такой совместимости одновременно во многих, а тем более во всех во­инских коллективах невозможно. Поэтому на профессиональном уровне совместимости необходимо добиться хотя бы того, чтобы экипажи, расчеты, отделения не были целиком укомплектованы исключительно молодыми, неопытными, необстрелянными вои­нами. Целесообразно, чтобы в них сочетались опытные, бывалые и неопытные военнослужащие. Первые в этом случае будут высту­пать своеобразными центрами сплочения, арбитрами в разреше­нии конфликтов, эталонами межличностных отношений, источ­никами опыта деятельности и уверенности в успешном решении предстоящих задач.

Опыт Великой Отечественной войны, боевых действий в Аф­ганистане и Чечне свидетельствует о том, что бывалые бойцы нередко выполняют роль своеобразных «адаптеров», трансфор­мирующих высокий накал боевой обстановки в спокойные, уве­ренные, согласованные действия сослуживцев. В дальнейшем профессиональная совместимость в значительной степени будет определяться тем, насколько близкими окажутся представления военнослужащих о целях, способах, пространственно-временных характеристиках, динамике, последовательности совместных дей­ствии, о том, кто, что, с кем, где, когда и как должен делать в той или иной ситуации.

Совместимость ценностных ориентации означает отсутствие у военнослужащих подразделения непримиримых противоречий в оценке социальной значимости и характера совместно осуществ­ляемой деятельности (военных действий) и других важных для коллектива и его членов событий. В одно подразделение нецеле-

 

сообразно назначать воинов — представителей противоборствую­щих и тем более враждующих этнических, конфессиональных, неформальных, политических и иных групп. Ясно, что в любом воинском подразделении, готовящемся или ведущем боевые дей­ствия, психологически не приживутся и будут источником перма­нентной конфликтности лица, обструкционистски оценивающие цели, способы, результаты совместной деятельности.

Немаловажен и следующий момент, связанный с психологи­чески обоснованным распределением военнослужащих по боевым подразделениям, группам и боевым порядкам. В военной психоло­гии давно установлено, что абсолютно бесстрашных, психически здоровых людей не бывает. По оценкам экспертов [8, с. 248 — 249] около 90 % военнослужащих в бою испытывают сильный страх. Американский военный психолог Э. Боринг конкретизирует фи­зиологические формы проявления страха. На примере масштаб­ных научных исследований в годы Второй мировой войны он по­казывает, что у солдат в бою отмечаются: учащение сердцебиения (у 86%), ощущение тошноты в желудке (75%), волнение (59%), дрожь и подергивание (56 %), холодный пот (55 %), напряжение стенок желудка (53%), слабость и тошнота (51 %), рвота (24%), потеря контроля над выделением кала (10%), потеря контроля над выделением мочи (10%) [19, с. 499].

К сожалению, некоторые командиры, обученные мыслить в категориях количества, совершенно не интересуются, каково «каче­ство» их подчиненных, и не учитывают психологических потерь в своих боевых расчетах. Между тем не учитывать перечисленных обстоятельств нельзя. Поэтому психолог настойчиво ищет спосо­бы нейтрализации воздействия неблагоприятных факторов боя на активность воинов. В частности, привлекается опыт боевых дей­ствий в Афганистане, который показал, что вовлечению воинов в решение боевой задачи способствует разделение подразделений на «тройки», «пятерки» во главе с опытным, волевым военнослу­жащим, способным психически поддержать и мобилизовать со­служивцев. В таком случае каждый воин находится на виду у това­рищей и жестко связан с ними отношениями функциональной зависимости.

Снижению негативного влияния страха на боевую деятельность способствует правильная расстановка военнослужащих по этапам выполнения боевых задач с учетом выявленной немецкими пси­хологами закономерности об индивидуально-типологических ре­акциях на опасность в бою: около 39 % участников боевых дей­ствий переживают пик страха преимущественно перед боем, по­рядка 35% — в бою и 16% — после боя [19, с. 500], остальные испытывают страх либо всегда, либо всякий раз в разные периоды боя. Следовательно, последние две типологические группы можно использовать перед боем в качестве боевого актива, осуществля-

ющего психологическую поддержку, позитивное эмоциональное заражение сослуживцев, выполнение наиболее сложных задач. Первую и третью группы можно активно задействовать в качестве стержня психологической устойчивости воинского подразделения в бою. Первую и вторую группы следует использовать для ликви­дации негативных последствий боя и оказания психологической поддержки воинам из третьей группы.

3. Психолог обязан осуществлять массовое психологическое про­свещение и консультирование военнослужащих для разъяснения симптомов боевого стресса и психической травмы, психологиче­ского эффекта применения противником нетрадиционной тактики и оружия. С этой целью используются групповые и индивидуаль­ные беседы, демонстрация видеофильмов на военную тематику и учебных фильмов о боевом стрессе и др.

4. Психолог призван обучать военнослужащих приемам психи­ческой саморегуляции и оказания экстренной психологической поддержки сослуживцам. В этом отношении высокой эффектив­ностью обладают психофизический тренинг, психогимнастика, методы активного социально-психологического обучения.

5. Обязанностью психолога является консультирование команди­ров подразделений и частей о методах эффективного воздействия на подчиненных в боевой обстановке, оказание им практической помощи в сплочении воинских подразделений, выявлении нега­тивных социально-психологических явлений в коллективах, в пси­хологическом обеспечении боевой подготовки подразделений.

6. В обязанность психолога входит участие в психологической
подготовке личного состава к боевым действиям, определение ее
целей, психологических качеств и состояний воинов, которые не­
обходимо сформировать, наиболее эффективных средств и спо­
собов решения этой задачи.

Психолог стремится к тому, чтобы вопросы психологической подготовки отрабатывались на каждом занятии по огневой, так­тической, технической, медицинской и другим видам подготов­ки. Чтобы на этих занятиях ощущалось «присутствие» конкретного противника, мишени для отработки техники стрельбы соответ­ствовали реальным целям на поле боя, каждый военнослужащий реально испытывал опасность, неизвестность, внезапность, на­пряженность и другие факторы боя.

Кроме этого, он активно использует такие специальные методы психологической подготовки, как психофизиологический тренинг, словесно-образная психорегулирующая тренировка, психологи­ческий настрой, аутотренинг и т.д.

В ходе боевых действий возможности непосредствен­ной психологической работы с военнослужащими резко сокраща­ются. Основные обязанности психолога приобретают аналитико-прогностический и консультационно-терапевтический характер.

 

Психолог обязан осуществлять непрерывный прогноз, анализ и оценку морально-психологического состояния военнослужащих своих войск и войск противника, контроль за состоянием утомле­ния и качеством сна и принимать меры по их оптимизации.

На основе психологического анализа обстановки боя психолог вырабатывает предложения заместителю командира полка по вос­питательной работе по поддержанию у личного состава высокого морально-психологического состояния и осуществлению инфор­мационно-психологического воздействия на противника.

Наконец, психолог организует, контролирует и в некоторых слу­чаях непосредственно осуществляет психологическую реабилитацию воинов, подвергшихся психотравматизации, на начальных этапах развития психических расстройств с использованием возможностей Пункта психологической помощи и реабилитации (ПППиР).

После окончания боя психолог сосредоточивает свою работу на психологической реабилитации психотравмированных военнослужащих и первичной социально-психологической ре­адаптации лиц, завершающих участие в боевых действиях и под­лежащих замене (ротации, демобилизации).

На основе анализа результатов боевых действий психолог вы­рабатывает предложения по оптимизации системы психологиче­ской работы в части.

Ясно, что перечисленные задачи сформулированы довольно общо и в каждом конкретном случае (определенные условия ве­дения боевых действий, видородовая принадлежность воинской части и т.д.) они должны быть обязательно конкретизированы.

⇐ Предыдущая22232425262728293031Следующая ⇒

Поделиться: