Синдром юношеской философической интоксикации

Одной из самых своеобразных нарастающих дисгармоний личности является синдром юношеской философической интоксикации. Хотя большая часть исследо­вателей относит его к психопродуктивным, в основе его все же не преобладание аффективных или идеаторных феноменов, а своеобразное видоизменение основ­ного ядра личности, особенно при втором типе философической интоксикации — с преобладанием не сверхценного аффекта, а особого рода познавательной дея­тельности. В качестве предисловия к изучению данного состояния приведем от­рывок из нашего первого пособия, которое может расцениваться как введение в психопатологию.

Так называемая юношеская философическая интоксикация — особый синд­ром шизофренического спектра, часто маскируется поисками смысла жизни. Сложность диагностики усугубляется еще и тем, что психиатры часто негативно, осторожно, что не всегда оправдано, относятся к этой вечной потребности чело­веческой души. Поиск смысла жизни и смерти — главные вопросы любой рели­гии, любого человеческого бытия, как индивидуального, так и коллективного. И когда А. Блок спрашивает: «Не сходим ли с ума мы в смене пестрой придуманных причин, пространств, времен? », — это как раз и отражает непреходящую актуаль­ность вопроса, мучительные попытки человечества дать ответ. Чем же Ваня, Петя или Сережа хуже Александра, пусть и с фамилией Блок? У подростков эта извеч­ная потребность человеческой души формируется в виде транзиторной метафизи­ческой интоксикации. Вспомним, что еще в 1834 г. русский психиатр П.А. Бутков- ский упоминал о таком явлении у юношей, как «суемудрие». Модели, известный английский психиатр, в 1870 г. писал, что юноша проходит через 1приступ мета­физики», как дитя переболевает корью. «Метафизическая интоксикация — этоинтеллектуальная активность, направленная на самостоятельное решение путем обдумывания вечных проблем — о смысле жизни, о предназначении человечества, об искоренении войны». И это — проявление возрастной нормы, в отличие от философи­ческой интоксикации как симптома эндогенного процесса.

Представляется, что поиски смысла жизни в контексте нашей профессии можно разделить на три группы. Первая — это действительные попытки человека понять, для чего он живет, для чего существует человечество. Вторая — это та са­мая философическая интоксикация как симптом психического расстройства. Третья группа — это изображение, игра, театр под названием «поиск смысла жиз­ни». Мы должны согласиться с потребностью человека получить ответ на этот главный вопрос его жизни. Зачем я живу? Зачем мы все живем, зачем существует человечество. Тысячелетия человечество искало объяснение самым разным явле­ниям и событиям земного бытия. Нужно заметить, что в ответе на вопрос «как» и на вопрос «почему» оно довольно преуспело. Мы знаем, как функционирует атом и как в общих чертах существует Вселенная. Мы знаем, в какой последова­тельности и почему именно в этой последовательности происходит зарождение, проживание и смерть живого существа, в том числе и человека. Но человечество в лице его лучших представителей так и не смогло окончательно ответить на воп­рос «зачем». Екклесиаст одним из первых пытался утверждать о бессмысленности борьбы человека за лучшую жизнь, бесплодности его труда и надежд. Авторы Библии устами этого проповедника сказали миру, что «все — суета сует», что «все уже было под солнцем» и «всему свое время». На смену Ветхому Завету приходит Христос с проповедями добра, непротивления злу насилием, с оптимистическим взглядом на человека и его судьбу. Но все две тысячи лет после него продолжается этот заочный спор о смысле жизни. Теорема, которую в юности рассудок пытает­ся решить холодными математическими и философскими расчетами, незаметно перерождается в аксиому. Вот тогда-то, с высоты прожитой жизни, становится удивительным этот повторяющийся вновь и вновь процесс поиска смысла жизни, как непонятный поэту «безумный, неизвестный и за сердце хватающий полет». Автор много лет назад прочитал Кобо Абэ «Женщина в песках», где истинный за­мысел художника, рисующего, с первого взгляда, бессмысленный, абсурдный ха­рактер жизни маленькой деревни, не сразу опознается читателем. Жители ноча­ми, долгими часами, отгребают от своих лачуг песок, который днем снова заносит их жилища. Они живут в ямах из песка. Случайно забредший человек пытается всеми силами вырваться из песочного плена, но не может. Прошло много меся­цев, человека перестали охранять, у него появилась возможность сбежать, но он не убежал, остался жить с этими людьми, обретя и согласившись с ними в их смысле жизни [36]. Доведение до абсурда смысла жизни этих людей использова­но автором как афористический прием, вновь и вновь повторяющий довольно избитую истину: «Смысл жизни в самой жизни». Каждый постигает эту истину собственным путем, в том числе и довольно нередко через сизифов труд, на взгляд других людей, кажущийся нелепым, абсурдным. Почему мы долго обсуж­даем этот феномен молодости? Психиатру нужно спокойнее и без психиатричес­кого прищура оценивать некоторые мучительные движения души, ибо каждый нормально мыслящий человек самим фактом своей жизни обречен хотя бы раз в жизни спросить себя: «Зачем? »

Философическая интоксикация

Философическая интоксикация многократно и замечательно описана в специ­альной литературе. Суть ее в бесплодных, бесцельных, многодневных, многоме­сячных чтениях, изучении общечеловеческих «вечных вопросов» или изучении таких вопросов, которые кажутся нашему больному как общечеловеческие. Шко­ла А.В. Снежневского подразделяет философическую интоксикацию (называя ее, кстати, метафизической) на два варианта. Первый вариант нас интересует мень­ше, так как при нем преобладает сверхценное образование, определяющее выра­женную аффективную заряженность, доминирование этого образования во всей психической жизни человека, сопровождаясь аутохтонными (внутренними, не зависящими от внешних воздействий) колебаниями аффекта. Этот вариант со­держит в своей структуре большей частью психопродуктивный радикал. В кон­тексте негативных изменений личности нас интересует, прежде всего, второй ва­риант — преобладание односторонней стойкой познавательной деятельности на протяжении нескольких лет, как правило, всего периода юности, что и является практически односторонней дисгармонией личности, при которой богатство от­тенков, многоцветие черт личности человека постепенно сменяется гладким, уз­конаправленным бревном, «штурмующим ворота замка», внутри которого пусто­та. Больной, страдающий чаще всего малопрогредиентной шизофренией, посвя­щает многие годы своей жизни поиску смысла жизни, своей или не своей, смысла существования Космоса, Вселенной, изучению нерешенных человечеством тео­рем, созданию вечного двигателя, поиску подтверждения телепатии, биополя, ре­инкарнации и т.д. и т.п.

Иннокентий Б., 18лет, отличался на протяжении всего детства спокойным ровным нравом, послушностью, наличием художественного дарования. Воспитатели и учителя на протяжении всего детства, с 4 до 15 лет, не могли нарадоваться на ребенка. Кешу на­зывали беспроблемным, родителям завидовали все знакомые и друзья. После 15 лет маль­чик постепенно стал отдаляться от родителей и друзей. Но не замкнулся, не отгородился стеной от мира. В библиотеке сына родители заметили несколько альбомов Сальвадора Дали, около десяти книг по астрономии и космологии, два тома из сочинений Аристоте­ля. Сын долго не сообщал близким о своем новом интересе, но в десятом классе поведал, что стал изучать особую проблему, на что его толкнула одна из знаменитых картин С. Дали: «Геополитическое дитя, наблюдающее рождение Нового человека». Новый чело­век вылупливается из земного шара, который похож на мягкую оболочку, а не на скорлупу. Континенты мягкие и вот-вот стекут с этого яйца. Земля-яйцо так взбудоражила Кешу, что он начал изучать космологию. Через год больших усилий, сопровождавшихся уходом от обычных школьных программ, снижением традиционной успеваемости в школе, он и объявил родителям суть своих поисков. Он пытался постичь смысл похожести эллип­соидных орбит вращения планет солнечной системы на овальные эллипсы мужских яичек, женского яичника и яиц птиц. Почему, спрашивал он самого себя, все «зародышевое нача­ло» имеет ту же форму, что и космические орбиты. Это не просто так, это имеет выс­ший смысл. Несколько лет он изучал «Метафизику» Аристотеля, космологию И. Канта, астрономию современных ученых, черные дыры Вселенной, но никаких выводов, умозаклю­чений так и не создал. Его поистине интересовал сам процесс, а не результат, и этим важным обстоятельством такая деятельность отличается от образования сверхценных или бредовых идей. При беседе он довольно туманно и неточно объяснял суть геоцентри­ческой модели мироздания Аристотеля, не смог раскрыть даже суть названия труда Аристотеля «Метафизика». Из Канта знал только термин «неуловимая вещь в себе», не обнаружив знаний по его космологии. Что касается главной задачи своих поисков, то кро­ме многократного повторения внешнего признака изучаемых предметов — эллипсоидности, ничего нового, в смысле того самого смысла, который он искал, наш Иннокентий не на­шел. К двадцати пяти годам его интерес к эллипсоидности «зародышевых начал» посте­пенно угас. Он незаметно превращался в вершробена, о коем речь у нас впереди.

А вот демонстративное, подчас циничное, жонглирование поиском смысла жизни как снотворными таблетками, употребляемыми на глазах матери с целью уйти из жизни, чтобы тотчас вернуться. Молодой человек, который оповестил весь мир о бессмысленности своей жизни, как и всего человечества, о желании покинуть этот мир. На наш простой вопрос, как же мать переживет его безвре­менную кончину, с усмешкой отвечал: «А меня уже не будет, мне все равно». По­пытки самоубийства были такими «смелыми», что их, кроме него самого, никто и не заметил. Он не мучился, он не искал, он не заглядывал в глубь своей души, как не поднимал, наверняка, свой взор на звезды и Вселенную. Он бросал врачам мячиком пас и требовал: «А вы докажите, что смысл жизни есть! » Но достучаться можно до думающей, ищущей головы и страдающего сердца. Когда же к тебе по­ворачиваются спиной и подставляют для размышления зад, увидеть на нем какие-либо колебания души, как известно, невозможно

Философическая интоксикация, пример

Приведем еще одно на­блюдение, демонстрирующее философическую интоксикацию, наряду с другими негативными симптомами вялотекущей шизофрении.

Выписка из истории болезни.

Надежда, 19 лет.

Психическое состояние на момент осмотра: сознание не помрачено. На беседу входит с открытой улыбкой на лице, очень охотно отвечает на все без исключения вопросы, в том числе касающиеся весьма интимных: о дружбе, становлении женских признаков, привязанностях и чувствах. Сообщает, что в палате быстро сдружилась со всеми боль­ными, помогала всем, и ей все сочувствовали. Пела им арии из опер, народные песни, ро­мансы. Различала среди больных весьма толковых и ничего не соображающих. Но ко всем относилась, по ее словам, с сочувствием. Все виды ориентировки полностью сохранены. Понимает цель своего пребывания в психиатрическом учреждении и объясняет весьма от­кровенно мотивы своего поведения. Сообщает, что она добилась своей цели — повоспиты­вать преподавателей училища. При этом весьма широко улыбается, посмеивается и иро­низирует по поводу реакции преподавателей на совершенный ею поступок. Считает, что своим заявлением об уходе из жизни наделала переполох, чего и добивалась. Эмоционально не всегда адекватна, парадоксальна, внезапно может засмеяться, затем огорчиться. Внезапные изменения внешнего настроения ничем не обусловлены. Сообщает, что вначале написала просто заявление об отчислении, но, когда секретарша спросила мотивы само- отчисления, «импульсивно» бросила ей в качестве причины «уход из жизни». Довольно ин­фантильно рассуждает о своих планах и будущем. Заявляет, что она построит в сельс­кой местности обсерваторию с телескопом, в который будут наблюдать звезды ее дети, чем будет повышаться их духовный уровень и развитие. Считает, что муж нужен ей только для того, чтобы сделать детей и построить обсерваторию, ни о какой любви сей­час не думает и считает, что ей рано об этом размышлять. Считает, что спутником ее жизни должен быть прежде всего здоровый мужчина с атлетическим телосложением, умеющий пространственно мыслить. Уверяет, что всерьез интересуется философией, особенно почитает древнегреческую — Платона, Гераклита, Аристотеля, но кроме пере­вода слова «философия» как любви к мудрости не смогла сообщить о своих философских изысканиях. Об астрономии рассуждает с точки зрения красоты звездного неба, мелька­ния звезд, считая себя приверженцем и этой науки. На вопрос, зачем она обучается музыке, если ее интересами являются астрономия и философия, заявляет, что музыка, философия и астрономия — это одно целое. Приводит примеры «переплетения» музыки, философии и астрономии, ссылаясь на цитаты и якобы широко известные высказывания Пифагора. Сообщает, что она хорошо поет, быстро соглашается спеть и поет романс Нины из му­зыкальной драмы «Маскарад». Считает, что она должна жить в своем доме с мрамор­ными стенами, парадной лестницей, по бокам которой будут установлены беломрамор­ные скульптуры ангелов. Быстро уверила врачей, что, продав квартиру за 500 тыс. руб., она сможет купить хороший дом в деревне за 200 тыс. руб. Категорически отрицает намерение покончить с жизнью и искренне говорит, что никогда бь1 ради матери такое не сделала. Многих учителей в школе считает садистами, приводит примеры, как учи­тельница русского языка и литературы била учеников за неспособность расшифровать сложные буквенные обозначения. Серьезно заявляет, что ей необходимо принести в от­деление виолончель стоимостью 1 тыс. долл. и заниматься. На вопрос, где она будет хранить такой дорогой инструмент, ничуть не смутившись, заявляет, «в палате». Несмотря на сетования по поводу снотворной таблетки, полтора часа напряженной беседы выдерживает спокойно, продолжая в интенсивном темпе отвечать на вопросы, рассуждать на довольно сложные темы. Себя психически больной не считает, но совер­шенно спокойно соглашается пребывать в больнице «столько, сколько потребуется», и только после заявлений матери о скорейшей выписке поддерживает свою мать и тоже просит отпустить ее.

Заключение: учитывая анамнестические сведения о становлении характера пациент­ки, особые интересы, весь уклад жизни и ситуацию с «запланированным» псевдосуицидом как попыткой воспитательного воздействия, комиссия приходит к заключению о наличии в психическом состоянии пациентки таких психических расстройств, как регрессивная синтонность, проявляющаяся в сокращении межличностной дистанции, сверхоткровен­ности, наличии проявлений синдрома философической интоксикации, эмоциональной па­радоксальности, элементов символического и амбивалентного мышления, что укладыва­ется в клиническую картину шиздтипического расстройства.

⇐ Предыдущая22232425262728293031Следующая ⇒

Поделиться: