Когда и по каким причинам проблематика исследовательской добросовестности приобретает острые формы?

Проблема добросовестного проведения исследований приобретает в последние три-четыре десятилетия особую остроту и актуальность. Одна из главных причин этого заключается в том, что результаты научных исследований занимают сегодня все более заметное место в самых разных сферах жизни человека и общества[60]. А важным, хотя и далеко не единственным, следствием этого оказывается то, что недобросовестность в поведении исследователей, в проведении исследований и сообщении об их результатах очень часто влечет серьезные негативные последствия не только для коллег данного ученого и для него самого, но и для значительно более широких слоев общества.

Из истории науки известно, что традиционно эта область человеческой деятельности понималась как самокорректирующаяся система. Разумеется, случаи отступления от норм добросовестного проведения исследований и корректного представления их результатов имели место всегда, и сами ученые вполне осознавали наличие таких негативных явлений и приносимый ими вред для науки. Иными словами, факты нарушения сложившихся в науке норм не являются чем-либо новым, неведомым для ученых прошлого. Действительно, споры о приоритете, о достоверности публикуемых данных и правомерности интерпретаций и т.п., постоянно возникали в научном сообществе, которое, однако, в целом довольно успешно справлялось с этими видами нарушений.

Традиционно наука рассматривалась как самокорректирующаяся система: считалось, что нарушения, допущенные тем или иным исследователем, достаточно быстро будут выявлены его коллегами. А это значит, что они не принесут большого вреда науке и уж тем более обществу – неприятности постигнут главным образом самого нарушителя. Явно или неявно предполагалось, что нарушения, допущенные тем или иным исследователем, достаточно быстро будут выявлены его коллегами. А это значит, что они не принесут большого вреда науке – неприятности постигнут главным образом самого нарушителя. Если кто-либо из исследователей отступает от норм добросовестности, допускает те или иные нарушения, скажем, фальсифицирует полученные им данные, то это рано или поздно вскроется, и неприятности – в виде, скажем, отвержения со стороны научного сообщества – постигнут в первую очередь самого нарушителя. История науки знает немало примеров подобного рода. Конечно, такого рода разоблачения случались отнюдь не в каждом случае бесчестного поведения и вовсе не мгновенно, но в целом все же принято было считать, что подобного рода механизмы позволяют сообществу контролировать добросовестное поведение своих членов.  

Каковы же причины нынешнего обострения проблем исследовательской добросовестности? Все они в той или иной мере связаны с некоторыми важными особенностями того, как развивается современная наука и как она живет в обществе. Неуклонно растущая роль науки в обществе находит свое выражение, помимо всего прочего, в следующем:

а) исследования сегодня все чаще проводятся не ради удовлетворения собственного любопытства исследователей, а ради получения практически значимых результатов;

б) исследования, как правило, требуют существенных затрат финансовых, материальных, человеческих (причем весьма квалифицированных) и иного рода ресурсов;

в) знания, получаемые в результате исследований, становятся основанием для принятия весьма ответственных экономических, социальных, политических и т.п. решений, затрагивающих подчас интересы и судьбы очень многих людей.

Общество, вкладывая в исследовательскую деятельность немалое количество весьма ценных ресурсов, становится вместе с тем все более сильно и многосторонне зависимым от этой деятельности. Неудивительно поэтому, что оно ожидает от исследований таких результатов, к которым можно относиться с доверием, на которые можно опираться.

Между тем недобросовестное проведение исследований влечет за собой не только серьезные риски для доверия общества к науке, но и угрозы для самого благополучия общества. О том, насколько остро может стоять эта тематика, позволяет судить встревоженная статья главного редактора ведущего научного журнала Марсии Макнат[61], в которой она приводит два факта недобросовестного проведения исследований, которое было спровоцировано действиями политиков или тех, кто распоряжается серьезными финансами.

Она пишет, что за период с 2008 года в штате Оклахома было зафиксировано 300-кратное (! ) возрастание количества землетрясений. При этом, понятно, имеются в виду не такие масштабные землетрясения, о которых потом вспоминают многие годы или даже десятилетия, а гораздо более мелкие. Макнат отмечает, что по этим данным Оклахома превратилась в столицу землетрясений в США. Естественно, стали задумываться о причинах такого явления, и наиболее правдоподобной оказалась такая версия: в Оклахоме много занимаются добычей нефти и газа, а это приводит к образованию под землей полостей, провоцирующих столь резкое возрастание геологической активности.

Потом, однако, состоялась встреча работников геологической службы и главного сейсмолога штата с нефтяным олигархом Хэралдом Хэммом (Harold Hamm), и после этой встречи вдруг выяснилось, что геологическая служба штата намерена отказаться связывать повышенную сейсмичность с деятельностью человека по добыче нефти и газа. Таким образом, Хэмм, у которого есть вполне конкретные и серьезные финансовые интересы, и который, между прочим, сам финансово поддерживает геологическую службу штата, спровоцировал отказ от добросовестной информации о результатах исследований.

Второй пример, который приводит Марсия Макнат – работники Департамента защиты окружающей среды в штате Флорида сообщили об осуществляемой их руководством неписанной политике, которая запрещает им употреблять в коммуникациях (не только с прессой, но и с коллегами) такие термины, как изменение климата, глобальное потепление и устойчивость. Эти запреты были введены после того, как губернатором штата стал Рик Скотт (Rick Scott), который известен как противник гипотезы об изменении климата. В результате зафиксировано резкое снижение количества публикаций, исходящих от этой службы, как и резкое уменьшение частоты употребления названных терминов. А это значит, что ученых заставляют замалчивать серьезные проблемы.

Как показывают эти примеры, сегодня традиционные формы контроля за добросовестным проведением научных исследований, осуществляемого изнутри научного сообщества, очень часто бывают недостаточными и скомпрометированными. Вообще-то говоря, соотношение внутреннего и внешнего контроля – больная тема для этой области. С одной стороны, внутренний контроль часто не срабатывает, но, с другой стороны, научное сообщество опасается, и отнюдь небезосновательно, что делегирование этих функций внешнему контролю чревато такими издержками, как некомпетентность, бюрократизация, формализм и т.п. 

Тем не менее движение за добросовестное (или, как нередко говорят, ответственное) проведение исследований во многом было инициировано извне научного сообщества, когда выяснилось, что сегодня недобросовестные исследования наносят урон не только самой науке, но и многим другим заинтересованным сторонам.

Волна обеспокоенности этими проблемами впервые поднялась в начале 80-х годов прошлого столетия, когда в Соединенных Штатах было выявлено сразу несколько фальсифицированных исследований, и поднялся большой шум. И тогда федеральные власти решили, что необходимо предпринять какие-то шаги и выработать политику, которая могла бы что-то противопоставить распространению недобросовестных исследовательских практик.

Один из ведущих специалистов по проблематике добросовестности в исследованиях, американский историк науки Николас Стенек пишет: «Озабоченность общественности нарушениями этических норм при проведении исследований впервые проявилась в начале 1980-х годов, когда в печати было опубликовано несколько сообщений о фактах вопиющих нарушений. Один исследователь напечатал под своим именем десятки статей, ранее опубликованных другими. Другие в той или иной форме фальсифицировали результаты проведенных исследований. Усугубило ситуацию то, что создавалось впечатление, будто в ряде случаев исследовательские учреждения старались игнорировать или намеренно покрывали такие факты, а не расследовали их. В конечном счете, вмешался Конгресс США и потребовал, чтобы федеральные министерства и агентства и научно-исследовательские институты разработали документы, регламентирующие меры на случай нарушения этических норм».[62]

Нарушения, естественно, обнаруживались самими исследователями. Однако довольно быстро выяснилось, что хотя корректировка поведения исследователей традиционно относилась к прерогативам институтов научного сообщества, в случае массовых нарушений добросовестности в исследованиях те механизмы борьбы с нарушителями, которыми располагают институты сообщества, оказываются крайне неэффективными.

Дело в том, что главными средствами такой борьбы традиционно являлись разоблачение случаев недобросовестного поведения исследователей и формирование общественного мнения, осуждающего нарушителей. Однако рассеянные санкции, действительно губительные для репутации нарушителей, оказались эффективными только в отношении небольшой части исследователей, прежде всего представителей научной элиты, уже заслужившей определенную репутацию, и той наиболее амбициозной части научной молодежи, которая мотивирована на карьеру именно в области исследований. Если же говорить об огромной массе тех, кто уже или еще не имеет больших карьерных амбиций, то практическое отсутствие у них сколько-нибудь сложившейся репутации сильно уменьшает действенность рассеянных санкций[63]. Между тем именно на них и их ценностные установки сильнейшее давление оказывают внешние соблазны. Идет постоянная жесткая конкурентная борьба, в которой исследователю приходится сталкиваться с трудными решениями: если, скажем, результаты одного из экспериментов в серии противоречат другим, ученый испытывает искушение игнорировать их и заявить, что все данные свидетельствуют в пользу исходной гипотезы.

Что же касается научных учреждений, то для выявления, а тем более для наказания нарушителей (понижение в должности, увольнение и т.п.) у их руководства практически отсутствовали механизмы и нормативная база. Создание системы если не предотвращения нарушений, то хотя бы эффективных мер противодействия нарушителям требовало объединения усилий сообщества и органов государственного управления научно-технологическим комплексом.

Так или иначе, с разрывом во времени примерно в полтора десятилетия волна озабоченности проблемами добросовестности в исследованиях достигла и Европы, и уже Европейское сообщество всерьез занялось ими. Оно, в частности, выпустило несколько докладов по этой тематике, в которых, помимо всего прочего, говорилось о том, кто является  жертвами недобросовестно проведенных исследований. В докладе экспертной группы Европейской комиссии " Добросовестность в исследованиях. Обоснование действий Европейского сообщества" был поставлен следующий вопрос: иногда говорится, что ненадлежащее поведение в исследованиях - это такое преступление, которое обходится без жертв. Однако, замечают авторы доклада, с этой точкой зрения нельзя согласиться.

Первой их жертвой, разумеется, оказывается сама наука, которая перестает выполнять свою основную миссию получения достоверных и обоснованных знаний. Вследствие этого она с неизбежностью теряет доверие общества, а значит, второй жертвой становится общество, которое утрачивает доверие к науке.

Следующей жертвой (этот пункт относится прежде всего к биомедицинским исследованиям) оказываются те пациенты, которые либо сами участвуют в мошеннически проводимом исследовании новых лекарственных препаратов, методов диагностики профилактики и т.п., в роли испытуемых, либо становятся потребителями препаратов, получивших дорогу на рынок в результате недобросовестно проведенных исследований.

Еще одна потенциальная жертва – это политики, которым приходится принимать решения, исходя из научно удостоверенной информации и обоснованных рекомендаций. Сегодня подготовка ответственных политических решений, затрагивающих интересы множества граждан, в качестве необходимой составной части включает этап проведения соответствующих научных исследований. Такие исследования направлены на то, чтобы выявить и уточнить масштабы и параметры подлежащей решению проблемы, определить круг всех тех, на кого так или иначе повлияет принимаемое решение, и возможные последствия реализации тех или вариантов решения и т.п. И если такого рода решение будет основываться на неточных, недобросовестно собранных или представленных от лица науки данных, то среди жертв окажутся не только репутации принимавших его политических деятелей, но и многие группы совершенно не причастных к нему граждан.

Следующую категорию жертв недобросовестной науки представляют налогоплательщики, за счет которых оплачиваются многие расходы на проведение исследований, а также те фирмы и компании, которые вкладывают свои деньги в финансирование исследовательских проектов. Учитывая колоссальные масштабы проводимых в современном обществе научных исследований, есть все основания утверждать, что объемы напрасно растрачиваемых таким образом средств могут быть весьма внушительными.

Непосредственно к этой категории жертв недобросовестных исследований примыкает еще одна: в глазах общества под угрозой оказывается репутация исследований как таковых. Люди подчас воспринимают полученные в ходе исследований результаты и выводы не как надежные ориентиры для своих решений и действий, а как средства для манипулирования их поведением. Такого рода недоверие и искажения сегодня особенно характерны для таких двух областей, как возможности использования в пищу генетически модифицированных организмов (ГМО) и глобальное изменение климата Земли. В каждой из этих областей происходят широкие и нередко чрезвычайно острые дискуссии; при этом и сторонники, и противники ГМО, как и глобальной климатической угрозы, охотно ссылаются на данные подтверждающих их позиции, (но опровергаемых данными исследований, на которые опираются оппоненты) исследований. Такого рода ситуации могут вести к распространению среди широкой общественности мнения о том, будто представляемые каждой из сторон исследовательские данные отражают не столько объективное положение дел, сколько ее субъективные предпочтения.                       

Необходимо отметить также то обстоятельство, что результаты проводимых исследований во многих случаях оказываются значимыми не только «здесь и теперь». Будучи зафиксированными на тех или иных материальных носителях, они в своей совокупности образуют то, что принято называть научными архивами – будь то отдельной научной дисциплины, области знания или же науки в целом. А это значит, что в будущем (порой даже весьма отдаленном) тот или иной исследовательский результат может стать основой для проведения новых исследований, разработки оригинальных технологий и т.п. Учитывая это, есть смысл констатировать, что негативные последствия недобросовестного исследования могут сказываться спустя очень многие годы после того, как оно было проведено. К сожалению, архивы науки не обладают свойством автоматической самокоррекции.

Таков весьма красноречивый, хотя, конечно, далеко не полный перечень тех, кто становится жертвами недобросовестно проводимых исследований.

 

⇐ Предыдущая12131415161718192021Следующая ⇒

Поделиться: