Келейные записи иеромонаха Иоиля

 

И будет после того, излию от Духа Моего

на всякую плоть, и будут пророчествовать

сыны ваши и дочери ваши; старцам вашим

будут сниться сны, и юноши ваши будут видеть видения.

Иоиль 2, 28

 

Об о. Иоиле можно сказать, что он был «мистически настроен, часто переживал сверхъестественные яв­ления». И это духовное состояние старца отра­зилось в его записях.

После смерти отца Иоиля были найдены два его дневника. Они хранятся в архиве Финляндского Ва­лаамского монастыря под одним номером и никогда не были изданы. На обложке первого архивариус мо­нах Иувиан написал: «Келейныя записи иеромонаха Валаамского монастыря о. Иоиля».

По содержанию дневники старца представляют со­бой описание видений неведомого старца и иных подвижников, а также выписки из святоотеческой литературы, главным образом посвященные право­славному учению о видениях и снах.

Как правило, описание видений заканчивается нази­дательным выводом, который старец обращает не толь­ко к себе, но к каждому, кто будет читать его дневник. Вот одно из видений, записанное о. Иоилем в 1909 г.: «Меня смущала мысль, почему мы живем так пло­хо и нерадиво, столько согрешая, тогда как знаем из Слова Божия, что за грехи наказывает Господь и по смерти отсылает в ад. Усердно молился я Господу Богу, да откроет Он мне путь мой. Молился долго и усердно около года, до сего дивного видения.

В одну ночь во сне приходит ко мне светлый юноша, показавшийся мне чудным, и говорит:

— Иди и посмотри путь монашеский.

Увидав сего чудного юношу, я сотворил Иисусову молитву и осенил себя крестным знамением. После этого мы с ним вышли из монастыря, и вот я вижу дорогу, ведущую к востоку, в высоту, около нее — большая высокая площадь, и на ней собралась наша братия. Но я увидел между братьями множество бесов. У одних из бесов подвешены как бы лотки, и на них наложены разные красоты, привлекающие монахов. Яства и пития, красивые женские лица, цветы и все, что может быть соблазнительным для монаха. Бесы, подходя попеременно ко всем, предлагают свои това­ры. У одного не приимут, другой подходит со своими товарами, и так каждому. Так и меняют свои товары, предлагая без исключения всем находившимся на пло­щади. Грустно стало мне смотреть и слушать. Некото­рые из братии не обращали внимания на предлагаемое бесами и шли в гору. Пока я смотрел на эту площадь и гору, я увидел одного монаха, далеко ушедшего по дороге, которая называется путь монашеский. Вокруг этого монаха находится сотня бесов, кричащих на него: “Куда идешь, злой чернец, все равно погибнешь, бесстыдный”. Но монах не обращал внимания на кри­ки их, держа четки в руках и читая Иисусову молитву “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного”, не отвечая на их шум, идя дальше. Видя, что монах идет не останавливаясь, все вперед, один из бесов заревел таким сильным голосом и говорит: “Что сотворим сему чернецу, возьмите и завалите дорогу, пусть упадет”. Но монах не обращал внимания, шел своим путем. Тогда бесы принялись заваливать эту дорогу, так сильно, что гора стала шататься, но дороги потревожить не могли. Тогда бес заревел и говорит: “Возьмем и убьем этого злого чернеца”.

И так разъярились, что начали вырывать деревья с корнями и кидать на него, и накидали целые кучи, из коих образовались горы, но дороги его забросать не могли, она осталась свободная и взад, и вперед. Монах же и на это не обращает внимания, все идет вперед, читая Иисусову молитву. Видя все это, один из бесов говорит: “Оставим его, сего злого чернеца, пусть идет, сам погибнет” — и ушли от него.

И дивно, я видел, что дороги впереди нет, а посколь­ку он идет, постольку открывается пред ним дорога, и как ни высоко он ушел вперед, но позади него доро­га осталась и достигла земли, той площади, где стояла вся братия. Увидавши все это, я скорбел, тогда юноша говорит: “Видишь, какой путь монахи избрали добро­вольно, почему и неспокойно, и откуда быть покою, когда добровольно нареклись быть воинами Христо­выми, и как могут они жить спокойно. Весьма угодна Богу жизнь такого монаха, какого ты видел идущим впереди. Видишь, как нападали на него бесы и ничтоже успели. И не точию сии одни, но если бы и весь ад вос­стал на него, ничего бы не смогли сделать ему, потому что он носит в сердце Господа Иисуса Христа и чужд всего мирского”.

Потом ниже шли двое монахов, за ними — трое, по­том семеро, и за ними девять. К этим бесы уже прика­сались, толкали их под гору, кого на шаг, кого на два, но не более четырех шагов. Столкнуть же вниз совсем с дороги под гору не могут и тоже ругают их всячески, но они не отвечают и всё читают молитву Иисусову. Юноша и этих похвалил так же, как и первого, шедшего впереди. К тому бесы и прикоснуться не могли, а к этим всячески прикасались и толкали. Еще ниже от площади, идут в гору другие монахи и послушники вплотную, глядя на первых, идущих впереди, монахов. И этим бесы усиленно предлагали свои товары, но они не при­емлют, но все идут в гору. Тогда бесы начинают плевать им в лицо и толкать под гору, но они карабкались сно­ва. Были и такие, которых сталкивали до четырех раз, и вставали они и возвращались в толпу, назад, говоря: “Не наш это путь — это путь прежних святых отец, мы этого не можем”. Другие же идут в гору, борются с бесами, призывая на помощь кто Господа Бога, кто Царицу Небесную, кто Ангела Хранителя, кто свя­тителя Николая и других святых, и всякий — своего святого. Некоторые из братии, видя первого высоко идущего монаха, стали призывать его на помощь: “Ба­тюшка, помоги нам, и мы хотим туда идти”. Монах, слыша их зов, остановился. Тогда я спросил юношу:

— Почему я не вижу никого помогающим им, хотя они и призывают многих святых? И может ли им по­мочь впереди идущий монах?

— Может, но только пользы мало им от этого. Пу­тешествующие по морю, видя маяк, благополучно совершают свой путь, а они видят идущего впереди их отца, могут свободно ему подражать, понеже на­рекли они себя воинами Христовыми, поэтому надо и трудиться, как подобает воинам Христовым. Какой воин может получить награду не трудившись? Но если бы кто из царей наградил воина не потрудившегося отличием, какое получается только за подвиг, то он сам устыдился бы других.

Потом я спросил:

— Опасен ли путь этих монахов, которых враги сталкивают с горы?

— И таковых монахов путь не опасен, понеже близ десница Господня, помогающая им, они борются как воины Христовы. Видел встающих и падающих, на это есть судьбы Господни, которые никому неисповедимы. Но я знаю верно, что ни один из борющихся монахов не останется без наград у Господа Бога. Некоторым из них определено бороться весь путь до смерти, или до врат Царствия Небесного, что одно и то же, пока человек не узрит Бога. Одни подвизавшиеся приходят в тихую пристань еще здесь. Хотя бы на ногах и руках ползли они до врат Царствия Небесного, как те, так и другие не будут оставлены Господом Богом.

После всего этого я видел, что лица монахов, что идут в гору и борются, начинают быть светлыми и ра­достными, а борющиеся с ними демоны изнемогают и начинают отступать от них. У монахов же, кото­рые говорили: “Не для нас этот путь” или “Довольно с нас — потрудились, можно пожить спокойно” и ухо­дили назад в эту же толпу, лица делались темными, и грустно мне было смотреть на них. Юноша сказал:

— Сомнителен их путь, понеже они нарекли себе суд, сказавши: “Не наш это путь” и “Довольно потрудились, можно жить спокойно при столах и кроватях”. Отсюда видишь и разумей, как трудно жить. Все сие показано было мне во сне и истинно, а не вымысел какой-либо есть, а потому пользуйся, читатель, во имя Господне».

Итак, настоящий рассказ-видение старец предлага­ет использовать как назидательный пример в жизни духовной. Повествование хоть и посвящено монаше­скому подвигу, но его внутренний смысл о трудном жизненном пути и непрестанной борьбе со страстя­ми и злыми силами актуален для каждого христиани­на, желающего восходить по лестнице добродетелей к Богу. Может быть, поэтому о. Иоиль не уточняет, что только монах должен пользоваться его назидатель­ными историями, но говорит просто о «читателе».

Как параллель напрашивается классическое произ­ведение православного аскетизма, «Лествица». Пре­подобный Иоанн Лествичник «соорудил Лествицу восхождения... от земного во святая», показал, что достижение спасения требует от человека нелегко­го самоотвержения и усиленных подвигов, при этом дал множество советов и наставлений. Старец Иоиль через образ дороги, ведущей вверх, также показыва­ет многотрудную дорогу спасения, говорит о неких ступенях восхождения к Богу и удаления от диавольских сил и тем самым иллюстрирует произведение прп. Иоанна. И хотя «Лествица» была написана для иноков, любой христианин может руководствовать­ся ею для достижения цели жизни христианской. Так­же и видения, описанные о. Иоилем, назидательны для каждого, кто стремится к спасению во Христе.

 

АНГЕЛЫ БОЖИИ, ЗДРАВСТВУЙТЕ!

Иеромонах Ириней (Яковлев) (1867-1939)

 

... Таков был батюшка Ириней... большой аскет и подвижник.

Иеромонах Ириней (в миру Иван Яковлев) родился 23 августа 1867 г. в Солигаличе Костромской губернии.

Поступил в Валаамский монастырь 14 июля 1893 г.; в 1899 г. пострижен в монашество; в 1901-м руко­положен во иеродиакона и в 1904 г. — во иеромона­ха. Проходил послушания в живописной мастерской.

С принятием благодати священства о. Ириней ис­полнял в обители чреду священнослужения, а потом как один из наиболее способных и достойных иеро­монахов в течение двух лет находился при санкт-пе­тербургской монастырской часовне для исполнения пастырских обязанностей; затем в продолжение полугода заменял отсутствовавшего настоятеля Борисо­глебской церкви в Санкт-Петербурге, а последующие четыре находился в разных командировках в приход­ских церквях и в воинских частях.

Везде и всюду с честью и достоинством оправдывая высокое звание духовного пастыря, о. Ириней снискал себе общее уважение, доверие и любовь. В 1911 г. он был зачислен на службу в госпиталь № 140 первой финляндской стрелковой бригады. В самом начале мировой войны, а именно 29 июля 1914 г., о. Ириней прибыл в госпиталь и самоотверженно служил ране­ным защитникам Родины в тяжких условиях боевой и походной жизни лазарета. Это служение было на­правлено к облегчению участи раненых и больных словом ободрения, к напутствованию умиравших и к погребению павших в бою героев.

Вернувшись в январе 1916 г. на Валаам, о. Ириней сначала участвовал в совершении богослужений, а по­том в течение многих лет нес послушание при раке преподобных, бессменно и неопустительно стоя все службы в монастырском соборе и наблюдая за чистотою и опрятностью священной раки, возжигая ее лампады и светильники.

«Сколько раз после ранней обедни задерживались мы у святой раки, слушая поучительные беседы отца Ири- нея о самых разнообразных вещах, — вспоминает один из паломников. — То говорил он нам о молитве, то рас­сказывал о себе, то о подвиге монашества. Иногда шутил и в остроумии своем бывал неподражаем, но лицо его при этом всегда оставалось совершенно серьезным: ни тени улыбки ни во взгляде, ни в одной черте лица. Этим он не раз приводил нас в недоумение: шутит он или говорит серьезно, пока мы не привыкли и не научились разбираться в его словах. И любили мы эти его шутки. Многие из них вспоминаются и поныне, когда друзья Валаама соберутся вместе теплым кружком и с любовью снова и снова делятся дорогими воспоминаниями. По­многу иной раз беседовал с нами отец Ириней, по вре­менам задавая вопросы и внимательно слушая, потом поучал, отечески наставляя, утешал, разрешал сомнения. Иногда он жаловался на свои телесные недуги и немощи, которые его действительно часто и сильно одолевали. Ужасные ревматические боли часто лишали его и того кратковременного сна, какой позволяют себе подвиж­ники благочестия. Но и в такие моменты физического недомогания чувствовалось, что где-то глубоко на дне его души царит все та же ясная любовь христианина, та же чудная и мирная радость о Господе.

“Ангелы Божии, здравствуйте!” — всегда привет­ствовал нас отец Ириней и, благословляя, опускал на наши головы свою старческую сухую руку. И при­косновение это было полно такой чистой, отеческой ласки, что умиление охватывало душу и часто хотелось опуститься на колени и сказать: “За что, батюшка, вы нас так любите? Ведь мы этого ничем не заслужи­ли”. И чувствуешь словно какую-то свою виновность перед ним, быть может, оттого, что не умеет сердце мирянина ответить на эту любовь чувством должной взаимности, а хочет, бесконечно хочет и просит у Гос­пода помощи. Так любовь инока сама собою учит ми­рянина смирению».

По воспоминаниям князя А.В.Оболенского, о. Ири­ней около 20 лет состоял у раки преподобных для наблюдения и службы молебнов. «Сомневался я, — говорил старец князю, — тут ли почивают под спудом мощи преподобных, и так задумался. Стою в уголке, как всегда, у раки. Все разошлись из храма. Полутьма, горят только лампады. И увидел я двух схимников, стоявших по обеим сторонам раки. Это явление было мне в назидание».

Любил о. Ириней побеседовать и о близкой кончине мира. Все события последних лет представлялись ему явными знамениями начала болезни, и если минует гроза на этот раз, то, говорил он, это уже будет особая милость Божия.

Последние годы батюшка стал очень сильно хво­рать. Он слег в постель и не мог принимать пищи, лишь пил немного чая и приобщался Святых Христо­вых Таин. «Машинка моя, — говорил, — испортилась, да и пора: ведь уж на восьмой десяток...» И тут, можно сказать на пороге смерти, он продолжал шу­тить и был в радостном и благодушном настроении. «Путь скорби и страданий подходил к концу, душа

Божьего труженика ощущала близкое успокоение, ждала минуты, когда ей будет дано разрешиться и быть со Христом — Источником вечной жизни. Тело и Кровь Христовы давали ему силы побеждать телес­ные страдания, и теперь наконец он дождался желан­ного покоя. Там, за чертой земного бытия, он вновь соединяется с нами в горении теплой молитвы и, мо­жет быть, становится нам еще ближе и роднее, чем был в дни хождения своего по земле».

Предсмертная болезнь о. Иринея длилась 60 дней. Кончина его была безболезненной, тихой и мирной 11/24 февраля 1939 г. 14/27 февраля в монастырском соборе состоялось отпевание о. Иринея и затем по­гребение на старом братском кладбище.

 

⇐ Предыдущая11121314151617181920Следующая ⇒

Поделиться: