ИСТОРИЯ КРОМЕКА, ЦОРДАСА И ЦОРИЛЛЫ

С тех пор как Румо и Смейк оставили Кромека Туму в одиночестве выть в трактире «У стеклянного человека», с ним произошли удивительные перемены. Он сменил профессию, нашел верных друзей и родной дом. Но самое главное — с тех пор он больше не выл.

Тогда Кромек пришел в себя как раз вовремя. Цордас и Цорилла набивали мешки его добром и готовились смыться, но Кромек их застукал. В ужасной потасовке победил Кромек: Цордас и Цорилла еще не оправились после стычки со Смейком и Румо.

Пока те двое приходили в себя, Кромек задумался: а что, если торговля спиртным вовсе не его призвание? Он терпеть не мог прислуживать посетителям, дело не приносило ни гроша дохода, а очнувшись после припадка, каждый раз обнаруживал, что его грабят. Определенно пора что-то менять.

— Послушай-ка, Кромек Тума, — раздался в голове знакомый голос. — Похоже, трактирщик из тебя никудышный. — Это говорил стеклянный человек, тот самый голос, что приказал ему выстроить трактир.

— Но в прошлый раз ты…

— Ладно, признаю, я ошибался. Но ведь я твое помешательство и ни за что не отвечаю.

— Нет?

— Я был невменяем. Но теперь вижу ясно. Кристально четко. Как сквозь брильянт, спрессованный из чистых мыслей. Представляешь, как четко?

— Нет, — отвечал Кромек.

— Безумно четко, приятель! Послушай-ка! Ты должен вернуться к прежним занятиям. Думаю, солдат — самая подходящая для тебя профессия.

— Даже не знаю. Не так-то легко мне будет попасть в армию. Я ведь таскал голову князя Йенадепура, насаженную на копье. Пошли слухи. Кто меня теперь возьмет на службу?

— Понимаю. Но я говорю не о земной службе. Слыхал ты про подземный мир?

— Еще бы. Солдаты у костра только про него и болтают. Да у них не все дома…

— А ведь подземный мир на самом деле существует. Что ты на это скажешь?

— Скажу, что ты рехнулся.

— И отчасти ты прав, черт возьми, ведь я твое помешательство. Но сведения о существовании подземного мира у меня из надежного источника. Такого надежного…

— Откуда же?

— От другого помешательства.

— Вы что, разговариваете друг с другом?

— Разумеется. Мы все связаны. Телепатией. Голоса, понимаешь? Мы те самые голоса, что…

— Ладно, ладно, — Кромек схватился за голову. — Оставь подробности при себе. У меня голова болит.

— О подземном мире я знаю от некоего Гаунаба, — заявил стеклянный человек.

— У вас даже имена есть?

— А как же! Я стеклянный человек. Этот — Гаунаб. А еще есть тысячелетний пес, Мефесто-трескун, двенадцатиязыкий змей и…

— Ладно, ладно! И что, в подземном мире есть армия?

— Еще какая! Туда берут только отъявленный сброд. А кто и на это звание не тянет, становится генералом.

— И как туда попасть?

— Туда ведет много дорог. Советую пойти через Туман-город.

— Почему?

— Это самый безумный путь! — стеклянный человек дьявольски захохотал.

Дорога в подземный мир

Когда Цордас и Цорилла очнулись, Кромек дал им понять, что, если они еще раз попытаются его обобрать, он порубит их на куски, засолит и будет носить с собой вместо припасов на черный день. Оба почуяли, что тот не шутит, и торжественно пообещали исправиться. В конце концов, все трое сделались закадычными друзьями. Кровомясы хоть и тупы, жестоки и коварны, но не злопамятны. Кромек поделился с друзьями намерением податься в подземный мир, Цодрасу и Цорилле затея пришлась по душе, и они решили идти все вместе. Сожгли дотла трактир «У стеклянного человека» и отправились в путь, следуя внутреннему голосу Кромека.

Наконец они дотопали до Туман-города, и неприветливые жители приняли их в тайный «Союз друзей Бела». Тумангородцы открыли кровомясам тайну своего города, рассказали о городах-ловушках. Перво-наперво новоиспеченным друзьям Бела, вместе с другими кровомясами, поручили доставить в подземный мир очередную партию рабов. К огромной радости Кромека, Цордаса и Цориллы, среди пленников оказался тот самый жирный червяк, что так подло надул их на пару с вольпертингером. Кромек решил, что это знак свыше: дескать, он на верном пути.

В подземный мир вел запутанный лабиринт пещер. Кровомясам он сразу понравился. Да, там водятся очень опасные гигантские крылатые пауки (по дороге такие сожрали троих кровомясов) и много других неприятных созданий, и все же мрачная атмосфера Бела пришлась им по вкусу. Доставив рабов, все трое поступили на службу к Гаунабу Девяносто Девятому. Никто не попрекнул Кромека, дескать, тот насадил голову своего князя на копье. Похоже, на сей раз голос в голове дал дельный совет. Кромек, Цордас и Цорилла успели послужить в разных подразделениях армии подземного мира, пока не попали в Театр красивой смерти. Выступив в нескольких боях — от них требовалось всего-то рубить головы беззащитным гномам, — кровомясы, по воле случая, устроились на теплое местечко театральных стражников.

Когда в Бел доставили пленных вольпертингеров, Кромек впервые за долгое время занервничал. Убедившись, что того вольпертингера из «Стеклянного человека» среди пленников нет, он немного успокоился, и все же присутствие этих тварей ему серьезно досаждало. Сражения, которые Кромек видел в театре, пробудили в нем дурные воспоминания, и даже во сне вольпертингеры, скаля зубы, гнались за ним, пока кровомяс не просыпался с криками. Кромек снова запил. В тот самый день, когда состоялся тройной бой, он осушил три бутылки самого крепкого подземного вина и крепко уснул. Во сне за ним гнался огромный белый пес, ужасно похожий на ту дворнягу из «Стеклянного человека».

 

Румо тихонько подкрался к столу, за которым храпели трое стражников, Укобах осторожно ступал за ним. Румо вытащил меч.

— Будем драться? — спросил Гринцольд.

— Как можно меньше, — шепнул Румо.

Гринцольд разочарованно вздохнул.

— Что ты задумал? — поинтересовался Львиный Зев.

Наклонившись, Румо трижды громко стукнул по столу. Кромек Тума, Цордас и Цорилла проснулись и осоловелым взглядом уставились на него.

— Здорово, Кромек, — поприветствовал Румо. — Давно не виделись.

Цориллу Румо уложил ударом в лоб. Цордаса он не тронул: тот еще понадобится, чтобы освободить пленников. А Кромек Тума опять завыл.

ИГРА

Смейк печально разглядывал Ралу в медном гробу. Какое прекрасное, благородное создание! Идеальная спутница жизни для Румо!

— Как вы смотрите на то, чтобы вместе со мной нарушить планы смерти? — спросил невзначай доктор Колибриль, будто предлагая Фольцотану Смейку сыграть партию в шахматы.

— Что? — глухо переспросил Смейк.

— Я спрашиваю, не желаете ли поучаствовать в небольшом научном приключении? Победить смерть и немного поработать на благо собственного бессмертия? — Доктор ободряюще улыбался.

— По-моему, ваши эйдеитские шуточки сейчас не ко времени. Мне совсем не смешно.

— Я и не думал шутить. Совершенно серьезно предлагаю. Как в прошлый раз, в лесу.

— Я снова должен залезть к вам в мозг?

— Это первая остановка. А конечная цель — сердце Ралы.

— И что это даст?

— Трудно сказать. Над ее организмом кто-то изрядно потрудился. И боюсь, будет небезопасно. Но в первый раз всегда трудно. Шансы — пятьдесят на пятьдесят.

— Как в карточной игре?

— Да, как в карточной игре. А я смогу проверить расчеты.

— Так растолкуйте же мне правила игры, доктор.

— Первая остановка вам известна. Нанесете визит моему мозгу. Отправляйтесь сразу в комнату, где стоят микромашины исчезнувших крох. Садитесь в подкровную лодку. Из моих вен вы попадете в вены Ралы, а там уж запустите ее сердце при помощи инструментов исчезнувших крох. Вот и все.

— Все? — рассмеялся Смейк. — А как я попаду из вашего тела в тело Ралы?

— Это проще простого. Я соединю наши кровеносные системы. Здесь превосходная лаборатория, есть все, что нужно. Да мне и нужна всего-то стерильная трубка.

Смейк уставился на доктора. Похоже, тот и впрямь не шутит.

— Доктор, у меня тьма вопросов! Это опасно? Есть ли хоть самый ничтожный шанс на успех? И как мне искать дорогу в теле Ралы?

— Вопросов всего три, и на все — один ответ: все образуется. Да, мои расчеты говорят: все как-нибудь образуется.

— Как-нибудь? А еще ученый называется!

— Звучит не очень убедительно, да вы ведь и сами знаете, как точны мои расчеты.

— А что, если кто-то войдет, пока мы… Я хочу сказать, что, если вернется генерал Тиктак?

— Тогда мы всяко пропали.

— Вы правда считаете, что может сработать?

— Только представьте, какой сюрприз для Румо! Лично мне хочется его отблагодарить. Он спас мне жизнь. А сколько раз вы, Смейк, обязаны ему жизнью? Раз? Два?

Смейк уставился на медную деву.

— На сегодняшний день — три, — пробормотал он. — Позволите сунуть палец вам в ухо?

— Я настаиваю! — улыбнулся Колибриль.

ВЕЛИКОЛЕПНАЯ ИДЕЯ

Гаунаб возбужденно подпрыгивал на троне и колотил подушки.

— Петерь-то они рудется, как лагапоется! — пыхтел он. — Не на жинзь, а на мерсть.

Сперва воины на арене лишь присматривались друг к другу, но бой набирал обороты. Похоже, двое молодых вольпертингеров объединились против старого, а тот отражал все атаки с такой легкостью, какой от него никто не ожидал. Публика, затаив дыхание, наблюдала драку между вольпертингерами — именно на такой эффект и рассчитывал Фрифтар. Впервые на арене Театра красивой смерти состоялся такой зрелищный бой. Это не какие-то там варвары или грубые солдафоны, а настоящие художники.

— Я знаю, что еще можно сделать, — добавил Фрифтар. — Как подбросить поленьев в костер. Я уже послал отряд доставить в театр нескольких старых вольпертингеров. Медные болваны устроят небольшое состязание в стрельбе. Думаю, тех троих на арене это раззадорит.

Гаунаб ухмыльнулся.

— Да! — воскликнул он. — Дебум биувать гертинперволей, чтобы гертинперволи биували рудг рудга!

— Да, Ваше Величество, — кивнул Фрифтар. — Ваши идеи, как всегда, великолепны. Убьем нескольких вольпертингеров, а остальные перебьют друг друга.

ТЕАТРАЛЬНАЯ СТРАЖА

По ритмичному лязгу доспехов Рибезель понял, что к тюрьме приближается целый отряд солдат.

В дверь постучали.

— Кто там? — прохрипел Рибезель.

— Театральная стража! — проворчали в ответ. — Приказано доставить вольпертингеров в театр.

— Сейчас! — отозвался Рибезель.

Отпер дверь. Снаружи стояла дюжина вооруженных до зубов солдат. Что за звери — не видно из-за доспехов.

— Входите, — велел Рибезель.

Солдаты вошли в тюрьму.

— Откуда кровь на полу? — спросил предводитель.

— Слишком упрямый вольпертингер. Пришлось прикончить.

— Ясно, — буркнул солдат. — Почему не в форме?

— Кровь, — мрачно ответил Рибезель. — Перепачкался кровью вольпертингера. Ну и мерзость! Сколько вам надо пленников?

— Полдюжины. Будут мишенями для медных болванов.

— Здорово! — расхохотался Рибезель. — Ну, выбирайте! — и он отпер дверь в камеру. Предводитель и Рибезель отступили в сторону, а солдаты вошли внутрь.

— Стоять! — рявкнул предводитель.

Солдаты встали по стойке «смирно». Глаза их медленно привыкали к темноте. Предводителю пришлось сильно прищуриться, чтобы разглядеть, что творилось в камере. Дюжина вольпертингеров с самым решительным видом стояли полукругом. Хоть и старые, но вооружены. Один из них — здоровенный детина с вмятиной на голове — вышел вперед и сказал:

— Сдавайтесь подобру-поздорову.

Рибезель приставил к горлу предводителя отряда копье.

 

Цордас, хоть и был идиотом, понимал, что один на один против Румо шансов у него нет. Цорилла лежал в отключке, а когда Кромек перестанет выть — никому неизвестно.

Усевшись против Цордаса на стол, Румо приставил меч ему к горлу.

— Слушай и мотай на ус, — начал он. — Сейчас ты четко и ясно расскажешь мне, где держат пленных вольпертингеров. И не вздумай соврать или утаить что-то важное. И заруби на носу: одно неверное движение — и ты труп. А будешь меня слушаться — может быть, останешься в живых. Давай!

— В камерах — по две двери, — отвечал Цордас. — Передняя ведет на балкон театра, задняя — на черную лестницу. Вольпертингеры в камерах прикованы цепями.

— Ясно. Ты поможешь мне открыть двери на лестницу и снять с пленников цепи.

— Ничего не выйдет. Театр охраняют медные болваны.

— Ты мне поможешь, или жить надоело?

— Трудно сказать, — отозвался Цордас. — Видать, я и так и эдак покойник.

КОРОЛЕВСТВО СМЕРТИ

Холодное серое королевство смерти. Потерянный, вычеркнутый из жизни мир. И зачем только Смейк подвизался участвовать в этом безумии?

— Доктор Колибриль! — позвал он. — Ауу?

Разумеется, нет ответа. Колибриль уже давно не отвечал.

Поначалу все было просто, ведь доктор помогал Смейку. Он пробрался в мозг Колибриля, проник в комнату, где хранятся микромашины исчезнувших крох. Завел подкровную лодку, прибегнув к ласковому управлению. Духи знаний помогли провести лодку по кровеносной системе Колибриля. Под телепатическим руководством доктора, лучше любого анатома знавшего свое тело, Смейк держал путь к сердцу Ралы. Лодка бесшумно и проворно, как форель, шла по артериям и венам. Наконец Смейк очутился в стерильной трубке, соединявшей кровоток доктора и Ралы.

Но едва Смейк проплыл сквозь искусственный канал и оказался в крови Ралы, связь резко оборвалась. Свет внутри лодки потускнел, электрическое жужжание стихло. Глядя сквозь прозрачную мембрану, Смейк видел чужой, безжизненный мир. Оставалось полагаться только на себя.

Мотор лодки заглох, она дрейфовала в постепенно остывавшей и густевшей плазме по вене, усеянной мертвыми кровяными тельцами и другими микроорганизмами. Обстановка напоминала поле проигранной битвы.

Мертвое тело Ралы совсем не то, что мозг Колибриля. Ничего похожего на библиотеку, на летающее хранилище знаний. Нет тут кубов и квадратов, светящихся трапеций и пирамид, напоминающих городские здания. Здесь, скорее, заросли джунглей. Как найти дорогу? В прошлый раз Колибриль напичкал его знаниями до отказа, но именно до анатомии дело не дошло. Смейк не мог отличить мочеиспускательного канала от вены, а нервного ствола — от жировой клетки. Всюду узлы, опухоли, вздутия, наросты. Что это: сердце или печень, лапа или мозг?

Смейк готов был впасть в истерику, но понимал, что это не поможет. А вдруг?

— Помогите! — крикнул Смейк. — На помощь!

— Помогите! — отозвался гнусавый писклявый голосок. — На помощь!

— На помощь!

— На помощь!

Смейк испугался. Он не очень-то рассчитывал получить ответ. Откуда голос? Снаружи? Или изнутри лодки?

— Эй? — крикнул он. — Доктор Колибриль? Это вы?

— Тебя зовут Колибриль?

— Это твое имя?

— Колибриль?

— Нет, меня зовут Смейк, и я…

— Смейкия?

— Тебя зовут Смейкия?

— Здравствуй, Смейкия.

— Смейк. Меня зовут Смейк.

— Его зовут Смейк.

— Смейк.

— Смейк. Смейк. Смейк.

Странно: голоса звучали совершенно одинаково, но, казалось, говорят трое.

— Что ты делаешь в нашей подкровной лодке, Смейк?

— Чем ты это объяснишь, Смейк?

— Выкладывай, Смейк!

— Это… Это ваша лодка? — удивился Смейк.

— Разумеется.

— Вы исчезнувшие крохи?

— Что?

— Кто?

— Как?

— Э-э-э… Исчезнувшие крохи… Так вас называют… Точнее, Колибриль называет… Ученый, открывший вас, и…

— Вы называете нас исчезнувшими крохами?

— В общем, да.

— Вот дела!

— Неслыханно!

— Почему бы сразу не назвать нас пропащими ничтожествами?

— Прошу прощения, но это не я выдумал название.

— Ты, видимо, вообще редко думаешь.

— А ты не думаешь ли…

— …что обидел нас?

— Ну, не сердитесь! Скажите, как вас правильно называть.

— Не можем.

— Невозможно.

— Слишком рискованно.

— Да? Почему же?

— У нас есть имя, но не такое, к каким ты, со своими ограниченными представлениями, привык.

— Ты не поймешь нашего имени. Для твоего скудного ума оно слишком сложное.

— Стоит лишь произнести наше имя — ты с ума сойдешь. На самом деле это число. Необъятное для тебя число.

— Хотите сказать, необъятно большое число?

— Нет, необъятно малое.

— Безумно малое.

— Такое малое, что время поворачивает вспять, стоит лишь его произнести.

— А что, если нам обойтись без имен и просто продолжить разговор?

— Это невежливо.

— Дурной тон.

— Слишком просто!

— Уфф! Ну так, черт побери, придумайте себе имя сами!

— Меня зови Смейк.

— А меня Смейксмейк.

— Тогда меня — Смейксмейксмейк!

— Звать вас Смейком, Смейксмейком и Смейксмейксмейком? Но мы же запутаемся… Вам ничего лучше на ум не приходит?

— Нет, у нас нет фантазии.

— Совсем?

— Мы ее изжили. Ты и представить не можешь, сколько времени прошло с тех пор.

— Много или мало?

— Ты что, смеешься над нами, Смейк?

— А у вас нет чувства юмора?

— Нет. Юмор мы тоже изжили давным-давно.

— Я смотрю, вы много чего изжили.

— Еще бы! Например, мы изжили пространство и время. Боль и смерть.

— Войны и налоги.

— А главное — величину. В любом ее проявлении.

— Вот как? Что же у вас осталось?

— Числа. Только числа вечны.

— Так давайте я буду звать вас по числам. Например, один, два и три, идет?

— Это не числа. Это слова.

— Черт возьми, да называйтесь, как хотите! Вы просто редкостные зануды!

— Ты так и не ответил на наш вопрос.

— Что ты делаешь в нашей подкровной лодке?

— А?

— Я должен заставить биться мертвое сердце.

— Ой-ой-ой!

— Вот так замахнулся!

— Не много ли хочешь?

— Доктор Колибриль сказал…

— Этот Колибриль действует мне на нервы, хоть мы и не знакомы.

— Сперва обозвал нас крохами…

— Исчезнувшими крохами!

— Потом уволок нашу лодку…

— А теперь хочет совершить чудо.

— Колибриль говорит, чудес не бывает. А вот наука может достичь уровня чуда. Думаю, он рассчитал, что исчезну… что вы мне поможете.

— Ох уж этот Колибриль! Как же, станем мы помогать совершить чудо тому, кто украл пашу лодку. При том, что чудес не бывает.

— С чего нам тебе помогать?

— Назови хоть одну причину.

— Скажем так, речь идет о делах сердечных.

— Разумеется — о кардиологической операции.

— Нет, я имею в виду любовь.

— О, боже!

— Любовь мы тоже давно изжили.

— Знаешь ли ты, что любовь — это такой ряд чисел, что, если вычесть из него такой же ряд чисел, получится «ноль».

— Такое выйдет с любым рядом чисел.

— И тебя это не пугает? Если станешь слишком долго об этом думать, то…

— Ах, оставь его в покое! Так что там за любовная история?

— Вот только не надо сантиментов! Это в прошлом! Мы изжили всякую сентиментальность.

— Да ведь я просто спрашиваю! Собираю факты. Голые холодные факты.

— Это история любви, победившей смерть.

— Не может быть! Как роман… ой, то есть расскажи поподробнее! Больше голых холодных фактов.

— Эта любовь такая огромная и чистая! Влюбленным не раз пришлось сразиться со смертью, чтоб быть вместе, но, похоже, на сей раз смерть взяла верх.

— Как ужас… ой, я хочу сказать интересно. Какие холодные голые факты! А дальше?

— Да, дальше!

— Дальше, дальше!

⇐ Предыдущая32333435363738394041Следующая ⇒

Поделиться: