Линейные пехотные соединения и другие регулярные подразделения

После рассмотрения в целом структуры и деятельности подразделений центрального штаба ВС КОНР к весне 1945 г. имеет смысл обратиться к характеристикам отдельных соединений, частей и подразделений, а также к оценке боевого опыта и использования власовских частей в составе Вермахта на исходе Второй мировой войны в Европе.

1- я пехотная дивизия

Приказ о формировании 1-й пехотной дивизии ВС КОНР (600.I.D. fruss.), 600~я по немецкой нумерации) был отдан Орготделом Генерального штаба ОКХ 23 ноября 1944 г. Один из непосредственных участников событий подполковник В. П. Артемьев называет более раннюю дату начала формирования - 14 ноября. Для развертывания дивизии немецкий штаб полковника Г. Д. Гер-ре отвел учебный полигон и лагерь Фельдштеттен в Мюизингене (западнее Ульма) V военного округа земли Вюртемберг. В первых числах марта 1945 г. дивизия закончила формирование и была готова к боевому использованию. Таким образом, на ее создание ушло примерно 3, 5 месяца. Власовцы после войны задним числом упрекали немцев в медленных темпах формирования, и определенная доля истины в подобных утверждениях присутствует. Темп развертывания так называемых народно-гренадерских дивизий, по образцу которых создавалась 1 -я пехотная дивизия, в конце 1944 г. был существенно быстрее. Так, из пяти народно-гренадерских дивизий, приказ о формировании которых был отдан 16 сентября 1944 г. (9-й, 79-й, 167-й, 257-й и 320-й), три вводились в строй уже в ноябре, а две - в декабре 1944 г., то есть через 2-3 месяца. Для i-й власовской дивизии срок формирования намного превысил 4 месяца, а учитывая ценность буквально каждых лишних суток, можно понять нетерпение и раздражение командования ВС КОНР, стремившегося предстать к моменту полного военно-политического краха Германии в наиболее сильном виде перед западными союзниками.

На недолгую и драматическую историю 1-й пехотной дивизии в достаточной степени наложил отпечаток один субъективный фактор- личность и характерные особенности ее командира. Власова никто не стеснял в выборе командира, но первоначальное намерение назначить на эту должность полковника В. И. Боярского оказалось неверным. Боярский был более интеллигентным, более склонным к анализу, наконец, мыслящим более широко, чем это требовалось для командира дивизии, поэтому его назначение заместителем к Трухину оказалось куда полезнее для власовской армии в целом.

Став официально командиром дивизии 10 ноября 1944 г., полковник Сергей Кузьмич Буняченко занял, безусловно, свое место. Из 22 лет службы в РККА Боярский прослужил на строевых должностях чуть более 9. До назначения на должность командира 41-й стрелковой дивизии Приволжского ВО в сентябре 1941 г. последний раз он занимал строевую должность командира полка в 1932-1934 гг. В межвоенный период участие Боярского в региональных конфликтах ограничилось боевыми действиями в Дагестане и Грузии в 1922-1924 гг. Присоединившись к Власовскому движению в 1942 г., Боярский лишь непродолжительное время командовал бригадой в Осинторфе (РННА) в сентябре- октябре 1942 г. Строевой опыт Буняченко представляется богаче - из 24 лет службы в РККА он провел на строевых должностях 12, 5 лет, его последняя строевая должность до Великой Отечественной войны- помощник командира 39-й стрелковой дивизии в 1938-1940 гг.

В межвоенный период Буняченко участвовал в борьбе с басмачами в Средней Азии в 1924-1926, 1931 гг., в боях на оз. Хасан в 1938 г. Осенью 1942 г, он отличился в оборонительных боях на Северном Кавказе при весьма трагических обстоятельствах. 2 сентября Военный трибунал Северной группы войск Закавказского фронта приговорил бывшего командира 389-й стрелковой дивизии полковника Буняченко к расстрелу за выполнение ошибочного приказа штаба 9-й армии о взрыве моста па участке Моздок - Червленное. Однако расстрел был чаменен 10 годами исправительно-трудовых лагерей «с отбытием после войны» и отправкой на передовую. 7 октября Буняченко принял

91

командование 59-й отдельной стрелковой бригадой, вернее ее остатками: потери бригады составляли более 35% от штатной численности, подразделение лишилось двух орудий, не имело танков и транспорта. В ожесточенных боях 13-14 октября численность бригады сократилась еще на треть. Прибывшее в первую неделю пополнение в 300 бойцов из армян и азербайджанцев оказалось совершенноиебоеспособным. По ночам происходило дезертирство к противнику целыми группами. На тот момент Буняченко держал фронт протяженностью 12 км. Так и не получив пополнения, без артиллерии, танков и авиации, с остатками личного состава Буняченко прикрывал дорогу на Нальчик на участке Старый Урух - Ерокко с 26 по 30 октября. На пятые сутки ожесточенных боев пехота из 111-й пехотной дивизии Вермахта при поддержке танков уничтожила большую часть личного состава 59-й бригады. К своим вышли единицы, Бунячеико вступил в командование сводной восточной группой и 16 декабря был захвачен в плен разведкой противника близ собственного КП. Рапорт о вступлении в РОА Буняченко подал 7 мая 1943 г. будучи в лагере военнопленных в районе Херсона, где ознакомился с «Открытым письмом» генерала Власова.

Во время службы в Восточных войсках Вермахта в 1943— 1944 гг. Буняченко выгодно показал себя во главе сводного русского полка на побережье Франции в боях с англо-американским десантом, остановив наступление противника на сутки ценой интенсивных атак. Знак отличия Таджикской ССР «За боевые заслуги» (№ 25! ) и Железный крест II класса свидетельствовали о его солдатских качествах. Несмотря на оконченную в 1936 г. Военную академию им. М. В. Фрунзе, полковник Буняченко оставался строевиком до мозга костей. Он был типичным образцом командира РККА конца 1930-х гг. из крестьянской бедняцкой семьи. Слыл грубияном и матершииииком, рукоприкладство считал обыденным, имел слабость к алкоголю и женскому полу, но ради выполнения требований службы не давал пощады ни себе, ни подчиненным. Буняченко не годился на роль харизматического лидера или руководителя организационного центра. Но он воплощал в себе качества идеального исполнителя и сколотил дивизию за три месяца из разпошерс- 92

тных осколков. Кого-то из офицеров-белогвардейцев комдив мог шокировать, но солдаты обожали его и готовы были простить все за личное бесстрашие, которое кое-кто из немцев принимал за хамство. Один из очевидцев утверждал, что чипы дивизии называли себя не «власовцы», а «бунячеиковцы», но подобное свидетельство мы считаем малореалистичным.

Буняченко не боялся никого. Немцев он презирал и ненавидел, распространяя свое личное отношение к нацистам на немецкий народ в целом. Иногда казалось, что ему доставляет удовольствие хамить офицерам связи из штаба всегда тактичного и предупредительного Герре. По воспоминаниям полковника Архипова, командир 1-й дивизии «немцев ненавидел всеми фибрами своей души. В военном отношении был человеком вполне грамотным, обладал характером и большой силой воли». К недостаткам своего командира Архипов относил грубость с подчиненными, включая офицеров, малое знакомство «с элементарными правила такта и этики» и стремление к дешевой популярности. Власова Буняченко уважал, но считал чересчур покладистым и позволял себе пререкаться с ним по служебным вопросам. В искренности его побуждений сомневаться не приходилось. Коллективизации сын украинского крестьянина забыть не мог. Еще в 1937 г. он был исключен из ВКП (б) за выступление на партсобрании с критикой коллективизации и колхозной системы²⁷.

Вступив в должность, комдив меньше всего задумывался над вопросом, чем завершится эпопея власовской армии. Буняченко ясно видел поставленную задачу, был готов решить ее в кратчайший срок и в служебном рвении преуспел. Производство в генерал-майоры он воспринял как должное, тем более что звание полковника ему было присвоено еще в ноябре 1938 г. Вот как характеризовал Буняченко в одном из своих рапортов старший офицер немецкой группы связи при дивизии майор Вермахта Г. Швеннингер; «Груб, бесцеремонен, целеустремлен, упорный и настойчивый в достижении цели. За внешней неуклюжестью и грубостью скрыта его природная хитрость. Он, насколько я мог узнать, мало открывается даже своим товарищам. Бесцеремонен по отношению к женщинам, но также ч:....... 93 : - ••• ? -...

беспощаден и по отношению к самому себе. Скрывает ево_ю сильную нервозность при помощи самообладания».

Простота нрава не мешала Буияченко ценить комфорт. Прибывший на службу в феврале 1945 г. в разведдивизиои во главе сильно поредевшего в боях на Восточном фронте 756-го разведывательного эскадрона ротмистр Г. Н. Чавчавад-зе, окончивший училище Вермахта в 1940 г., сильно поразился любви командира дивизии к пирогам и расстегаям. Под хлеставший на улице дождь Буняченко к новоприбывшему эскадрону не пошел, а ротмистру Чавчавадзе, который вскоре стал командиром 3-го эскадрона разведдивизиона, примирительно сказал: «Ну, ничего. У нас все по-домашнему. Вот вы побудете здесь - увидите». «И действительно, - вспоминал Чавчавадзе, - у Буняченко во всей дивизии по-домашнему. Он был весьма умный человек. Очень храбрый. Способный принимать решения и не боялся стоять на своем. Но мне, прибывшему после немецкой четырехлетней выучки в " домашнюю" обстановку, расстегаи, пироги казались, по меньшей мере, странными».

Эксцентричность командира дивизии несколько уравновешивалась спокойным, но небезупречным в отношении «союзников» характером начальника штаба подполковника Н. П. Николаева. Первые три недели пребывания Буняченко в должности обязанности начальника штаба исполнял начальник инспекторской группы из центрального штаба подполковник М. К. Ме-лещкевич, затем по направлению командного отдела прибыл майор Н. П. Николаев, в феврале 1945 г. произведенный в подполковники и награжденный именными часами генералом Власовым за боевую подготовку дивизии.

Коренной москвич, окончивший московскую среднюю школу, Ленинградское военное училище связи и Военную академию им. М. В. Фрунзе, Николай Петрович Николаев стал надежным начальником штаба при столь своеобразном командире дивизии. В плен Николаев попал в августе 1941 г. при выходе из Уманского «котла», будучи в звании майора и в должности старшего помощника начальника 1 отделения оперативного отдела штаба 12-й армии Юго-Западного фронта. Его службе в 1-й дивизии предшествовало вступление в Осинторфскую 94

бригаду (РННА)²⁸ в июне 1942 г. и командование 635-м восточным батальоном в 1943-1944 гг. Николаева майор Швеннингер охарактеризовал следующим обазом: «Человек с чрезвычайно сильной самодисциплиной, очень умный, произвел на меня впечатление образованного. Вполне вежлив, энергичен, чистоплотен и дружелюбен».

Дивизию по замыслу Герре предполагалось создавать гго образцу и штатам народно-гренадерских дивизий, против чего Бунячеико пытался активно, но безуспешно возражать, не желая, видимо, слепо копировать немецкие образцы. Народно-гренадерские дивизии появились в результате событий 20 июля 1944 г. для того, чтобы «придать развитию сухопутных сил в будущем национал-социалистический дух». Все формировавшиеся новые пехотные и гренадерские дивизии стали называться народно-гренадерскими, особенность их заключалась в насыщенности материальной части соединений противотанковыми средствами.

Неприятным сюрпризом для Буняченко и старших русских офицеров стала организация пехотных полков на основе двух-, а не трехбатальониого состава. Но со временем командование дивизии добилось включения в полки третьих батальонов. Заполнявшие дивизионные штатные вакансии офицеры заслуживали положительной оценки. В массе своей это бьши кадровые командиры, многие - с достаточным боевым и фронтовым опытом, который сразу же использовался при подготовке и обучении прибывавшего личного состава. Подчиненные полковнику Герре офицеры Вермахта из штаба формирований (майор 3. Кайлинг и др.) отмечали хорошую боевую подготовку русских офицеров дивизии, хвалили командиров рот, батарей, эскадронов. Все командиры полков²⁹ назначались лично генералом Власовым. Избранные сведения о командирах полков 1-й дивизии нами приведены в таблице II.

В биографии каждого из них внимание привлекает специфическая деталь: служба в марковских частях Русской армии и Восточных войсках Вермахта полковника А. Д. Архипова-¹", пребывание профессионального кавалериста подполковника В. П. Артемьева на должности начальника штаба ВОХР Кар- 95

лага НКВД СССР³¹, служба подполковника Г. П. Александрова старшим унтер-офицером 1 -го полка Русского экспедиционного корпуса во Франции в 1917 г., участие полковника И. К. Сахарова в Гражданской воине в Испании на стороне франкистов.

Один из резких критиков поступков генерал-лейтенанта А. А. Власова майор Вермахта И. К. Соломоновский возмущался изъятием старых офицеров, служивших в 1942-1944 гг. в Восточных войсках Вермахта и попадавших в Мюнзинген вместе с остатками русских батальонов из группы армий «Запад». По утверждению Соломоновского, их вызывали в штаб дивизии и направляли в офицерский резерв или Дабеидорф-скую школу PЫA «для перековки», а заменявшие их власовцы «в Вермахте не служили». Действительно, при заполнении вакансий Бунячеико вполне последовательно отдавал предпочтение выпускникам Дабендорфа.

Проблема, однако, заключалась в другом - многие прибывавшие с батальонами русские офицеры по своим служебным характеристикам не могли занимать прежние должности без соответствующей переподготовки. Сказать, что все офицеры безоговорочно отчислялись в резерв, тоже нельзя - в дивизии остались служить и майор Синицкии (бывший сослуживец Соломоновского по Русскому Восточному запасному полку «Центр» в 1942-1943 гг., командир 604-го восточного батальона), и капитан П. Н. Кучинский (командир роты в полку «Центр» в 1943 г.), а также еще «ряд офицеров из распущенных полевых батальонов». В феврале в дивизию бьша направлена часть командиров 1-го выпуска власовской офицерской школы, в которой, по некоторым данным, прошли переподготовку до 70% офицерского состава 1-й дивизии. Это в достаточной степени укрепило кадры дивизии, тем более что преподавание в школе осуществлялось на должном уровне.

Остро стоял вопрос о заполнении в дивизии вакантных унтер-офицерских должностей. Столь жизненно важное для любого армейского организма связующее солдат и офицеров звено на практике отсутствовало. Катастрофически не хватало и времени для того, чтобы воспитать и подготовить унтер-офицерский состав естественным образом. Прибывавшие русские ,,..: •,.: -.... 96 - '

батальоны лишились всех немецких унтер-офицеров, убывших в Вермахт, поэтому с декабря 1944 г. ускоренная подготовка унтер-офицеров началась в учебном и запасном батальонах, давшая к февралю некоторые результаты. Для дивизии так и не удалось подготовить полноценные кадры профессиональных унтер-офицеров. Унтер-офицерский состав 1-й дивизии, по отзыву одного из офицеров, в силу собственной скороспелости, «оставлял желать очень и очень многого... только около 10% можно было считать на высоте положения». Вообще, вся кратковременная история власовской армии убедительно свидетельствует о том, какую неоценимую роль в создании и развертывании настоящей русской антисталинской армии из граждан СССР могли бы сыграть высококвалифицированные кадры белой военной эмиграции, сосредоточенные в Русском Корпусе нли в полку «Варяг». Но и зимой 1945 г. их невозможно было использовать должным образом. О солдатской массе, прибывавшей на комплектование дивизии в ноябре - декабре 1944 г., стоит поговорить отдельно.

В конце августа 1944 г. Главное управление СС отказалось от планов создания на базе СС штурмбригады «РОНА»³² 29-й пехотной дивизии СС (русской № 1), командование которой вместо расстрелянного в Лодзи СС ваффен-бригадефюрера Б. В. Каминского должен был принять СС бригадефюрер К. Днем. Около 6 тыс, бывших чииов бригады «РОНА» в октябре 1944 г. перевезли из под Варшавы на учебный полигон в Нойхаммер. Командовал ими СС ваффен-оберштурмбанфюрер Г. Д. Белай, в прошлом - младший политрук Красной армии.

Не позднее середины октября генерал Трухин был поставлен в известность о планах по использованию бригады. Штур-мбригаду СС «РОНА» немцы планировали целиком включить в вооруженные формирования КОНР. Реакция Трухина, наслышанного о «подвигах» каминцев в августе 1944 г.³³ при подавлении Варшавского восстания, была резко отрицательной, но категорический отказ вообще принимать бригаду мог привести к нежелательным последствиям и отразиться на судьбе развертывания власовских частей. В конце октября 1944 г. Трухин откомандирова =т в Верхнюю Силсзию для инспекции

97

и приема списочного состава группу офицеров во главе с бывшим начальником штаба 229-й стрелковой дивизии подполковником М. К. Мелешкевичем. Один из участников инспекции с изумлением вспоминал: «Мы были поражены полным хаосом, царившим там. Это был настоящий цыганский лагерь, вокруг которого бегали запущенные лошади. Обмундирование людей находилось в крайне неопрятном состоянии, оружие и снаряжение представляли фантастическую смесь немецкого и советского». Невероятным образом каминцы в обстановке полного распада военного организма ухитрялись поддерживать боеспособность 12 танков «Т-34» и 2 «KB». На рубеже октября - ноября 1944 г. около 6 тыс. каминцев были перевезены немцами в Фельдштеттен.

Не отличавшийся особой сентиментальностью командир дивизии был потрясен. На станцию прибыла разношерстная орда, многие каминцы носили до 5 пар часов на руках, даже рядовые имели золото и украшения крайне сомнительного происхождения. Архипов позднее вспоминал: «Не воинская часть, а орда на 70-80% в штатском одеянии. На походе [от станции к лагерю. - Прим. К. А.] строй не признавался, группа в 5-6 человек имела свою подводу с награбленным у населения имуществом, шла со своей подводой³⁴, тщательно ее. оберегая». Резюме Буняченко было еще более кратким: «Бандиты». Офицеров «РОНА» он отказался принимать наотрез, но, правда, потом согласился взять каждого десятого при условии их переподготовки в офицерской школе. Из солдат в дивизию взяли чуть больше половины (в среднем 3, 5 тыс. человек), ими укомплектовали 2-й пехотный полк, танковую роту и один эскадрон отдельного разведывательного батальона (дивизиона), должность командира которого в чине майора занял бывший СС ваффен-штурмбаифюрер из «РОНА» Б. А. Костенко. Дивизион формировался с 18 декабря 1944 г.

Многие выпускники Дабендорфской школы РОА протестовали против приема каминцев, полагал следствием неизбежную компрометацию власовской армии. В дивизионном расположении случались ссоры и конфликты между «чистыми» власовцами и бывшими «русскими эсэсовцами», как называли •,. 9В

за глаза служивших в «РОНА». Остро стоял вопрос об общей распущенности камиыцев и связанном с этим состоянием воинской дисциплины. Буняченко тогда сделал любопытный шаг -командиром 2-го полка им был назначен не просто хороший строевой командир, прослуживший в начале своей командирской карьеры шесть лет в элитной 1-й отдельной кавалерийской бригаде 1ш. Сталина. Буняченко небезосновательно полагал, что Артемьев имел опыт общения с «прнблатненкыми» и подобным им кругом.

Так или иначе, но Артемьев сколотил боеспособный и дисциплинированный полк, добившийся наилучших результатов 13 апреля 1945 г. в атаке советского предмостного укрепления на Одере. Это в общем подтверждает и Архипов, оставивший о каминцах такой отзыв: «Немало пришлось поработать над этими ребятами, чтобы из них сделать образцовых и дисциплинированных воинских чинов». Другой очевидец, служивший в дивизии офицер, считал своим долгом обратить внимание на то, что «солдатский состав " РОНА" ' был чрезвычайно молод. В момент формирования дивизии до 30% солдат получал особый юношеский паек, и эта молодежь находилась в строю уже до двух лет».

5 декабря Буняченко издал приказ по дивизии, способный, по мнению автора, положить конец третированию бывших каминцев. В частности, в нем говорилось: «1-я русская дивизия СС в своем прошлом дралась против сталинского режима в России, и ее состав в настоящем готов продолжать эту борьбу. Это Русские воины, на труде и крови которых, как и всех Русских людей, должна быть и будет построена наша родная мать - Россия. Приказываю: 1. В корне пресечь любые оскорбления по адресу солдат и офицеров бывшей 1-й русской дивизии СС [...]». Оставляя за рамками романтический пафос, согласимся с другим абзацем приказа о мародерстве и грабежах как о случаях, «которые могут иметь место в любой части, если командование частей и весь офицерский состав не будет решительно бороться против указанных безобразий и не будет поддерживать воинскую дисциплину на должной высоте».

99

Буняченко вообще очень быстро начал «закручивать гайки». 26 ноября приказом № 7 по дивизии он объявил фактический выговор всем офицерам 3-го полка, так как «некоторые офицеры выходят на службу в небритом виде, не умытые, обмундированные в небрежном и растрепанном виде, сапоги грязные [...] не приветствуют старших, не требуют отдачи чести от младших по чипу». Подпоручика П. Морозова комдив разжаловал в рядовые и арестовал на 10 суток.

Уже к новому 1945 г. в целом офицеры дивизии заслуживали тех оценок, которые получали позднее от подчиненных полковника Герре в январе - феврале. Быструю организацию офицерской службы тоже можно поставить в заслугу командиру дивизии и ее полков. К сожалению, ни Буняченко, ни Артемьев не смогли изъять драгоценности у каминцев и тем более - полностью пресечь спекуляцию ими. На практике их обладатели в увольнении легко добывали у местных крестьян самогон, посещали симпатичных «остовок» из многочисленных окрестных лагерей восточных рабочих. Один из каминцев предлагал майору Соломоновскому золотую цепочку за килограмм хлеба, доверчиво сообщив, что «этого добра у нас много». В этом смысле, несомненно, в ноябре - декабре с состоянием служебной дисциплины в дивизии были трудности, но они в большинстве разрешились, как только в Мюнзингеи в январе 1945 г. стали прибывать унифицированное оружие, включая тяжелое, боеприпасы, горючее, обмундирование и началась интенсивная боевая подготовка - то есть исчезло безделье.

В соответствии с приказом Гитлера от 22 декабря 1943 г. в Вооруженных Силах Германии вводилось «национал-социалистическое руководство» для «активизации политического воспитания солдат, преданных национал-социализму», этот институт начал действовать в войсках в 1944 г. Командование 1 -й власовской дивизии должно было ввести какую-то аналогичную структуру, тем более что институт военного духовенства оставался в зачаточном состоянии. Наконец, над Буняченко довлел опыт политико-воспитательной работы в Красной армии. В декабре 1944 г. Буняченко ввел в дивизии должности «офицеров политической работы». По замыслу они 100

должны были в тесной взаимосвязи с отделом пропаганды центрального штаба и ГУП КОНР заниматься воспитанием подчиненных в духе идей, отраженных в Пражском манифесте. Однако командир дивизии не очень увлекался политработой в частях и подразделениях. Так, например, из 378 часов, отводившихся на подготовку личного состава, на политработу отводился всего 21 час, в то время как на тактику 390 часов, строй - 66 часов и т.д.

В обязанности офицера-политработника вменялось: ведение политических бесед, а также бесед по материально-бытовым и культурно-воспитательным вопросам, получение и распространение литературы, газет, пропагандных материалов, контроль за своевременной отправкой и поступлением корреспонденции, организация сети военных корреспондентов и художественной самодеятельности, отслеживание бытовых проблем в части. Случаи просоветской пропаганды политработник должен был парировать, прибегая к помощи офицера по особым поручениям (контрразведки). К сожалению, материалов о службе политработников во власовских подразделениях мы не обнаружили, но, судя по значительному притоку в дивизию добровольцев в марте- апреле, а также тому, что дивизия сохранялась как цельное и боеспособное соединение вплоть до 12 мая 1945 г., их деятельность нельзя назвать безрезультатн ой.

В этой связи будет уместно коснуться вопроса о деятельности офицеров дивизионной контрразведки, чьи должности официально именовались должностями офицеров по особым поручениям. Работу контрразведки во власовских частях можно рассмотреть на примере несения службы начальника разведывательного отделения и заместителя командира дивизии по контрразведке капитана П. С. Ольховика. Он не был профессиональным разведчиком илн сотрудником органов госбезопасности, как Б. А. Гай. Н. Ф. Лапин, К. Ф. Поваров и некоторые другие чины власовских спецслужб. Старшина Военно-морского флота СССР Ольховпк попал в плен в 1941 г. и быстро стал сотрудничать с Абвером. С апреля 1943 г. он служил офицером контрразведки при штабе генерала Кестринга. Составляя штат-

101

ное расписание, майор Николаев предусматривал разделение должностей офицера по разведке и офицера по контрразведке, но на практике они оказались объединены. В декабре 1944 г. Ольхо-вик представил Николаеву подготовленные им штаты контрразведывательной службы в дивизии: дивизионный отдел контрразведки - офицер, заместитель в офицерском чине, фельдфебель и писарь; в каждом полку - офицер контрразведки, фельдфебель и писарь; в каждом отдельном батальоне - фельдфебель-контрразведчик и писарь. В феврале 1945 г. генерал Трухин утвердил разработанное штатное расписание по организации контрразведывательной службы для каждой будущей дивизии.

П. С. Ольхових неоднократно докладывал начальнику штаба и комдиву, что в дивизии много антинемецки настроенных лиц, которые могут попытаться перейти на сторону Красной армии, а также агентуры «СМЕРШ», против которых и должна быть направлена контрразведывательная служба. Пристального внимания требовали и остатки различных политических групп -в первую очередь попавшие вместе с каминцами члены Народной социалистической партии России «Витязь» и прибывшие из Дабендорфской школы члены НТС. После санкционированного Трухиным увеличения штатов численность чинов разведы-вательно-контрраэведывательных органов составила к марту 1945 г. 30-35 человек вместе с писарями. Для дивизии, общее количество военнослужащих в которой к концу апреля 1945 г. достигло почти 20 тыс. человек, это было не так уж и много.

Репрессивные меры применялись совсем к незначительному числу лиц. За период с ноября по март! 945 г. из дивизии по обвинению в просоветской агитации, разговорах и т.п. оказались удалены всего около 40 военнослужащих, в подавляющем большинстве рядовых. С. К. Буняченко уже на следствии в Москве в 1945 г. подтвердил: случаев расстрела лиц, высказывавших симпатии к советской власти, в дивизии не было. Один унтер-офицер за что-то подобное был отправлен на завод, одного солдата осудили к 3 годам тюремного заключения. Учитывая всю сложность и специфичность обстановки, в которой действовала власовская контрразведка, итоги ее деятельности можно признать вполне удовлетворительными. '< -*& *? * 102 л«-.м»

В 1-й дивизии за всю историю ее существования возникли две организованных группы, стремившиеся к переходу на сторону Красной армии. 29 марта 1945 г. командир 1-го полка полковник А.Д.Архипов выслушал конфиденциальный доклад двух поручиков из артиллерийского полка- Тарасова иШиш-ковского. Краткое резюме сообщения выглядело следующим образом: командир 4-го дивизиона майор В. Погромский создал группу, планировавшую убить несколько офицеров, в том числе Архипова, и уйти через линию фронта. Утром 30 марта контрразведчики арестовали Погромского.

На первом же допросе Ольховик избил майора, и тот назвал фамилии еще десяти человек. Вторую группу с аналогичными замыслами создал нз сослуживцев начальник транспортного отдела дивизии майор H. M. Есипенко. Связным группы, не превышавшей нескольких человек, стал писарь Н. А. Пикетов. Правда, ввиду пассивности членов группы, Есипенко, в конце концов, оказался арестован один. 9 апреля в дивизию прибыл Власов. Он лично допросил всех арестованных по «делам» Погромского и Есипенко. После боев 13-14 апреля по приказу Главнокомандующего командир дивизии освободил всех арестованных. Украдкой собрав избежавших ареста, Есипенко объявил о полном подчинении командиру дивизии, строгом соблюдении дисциплины, так как «командир сказал, что мы от немцев отрываемся и идем собственным путем». Его единомышленники остались с дивизией до конца. Участники группы Погромского во время боев в Праге перешли на сторону одной из просоветских повстанческих групп.

Судьба обеих групп лишний раз доказывает, что в 1-й вла-совской дивизии доминировали не столько просоветские, сколько антинемецкие настроения. В других подразделениях, созданных в формированиях КОНР в 1945 г., местная контрразведка работала примерно с таким же эффектом. В целом в ее пользу может свидетельствовать отсутствие внутреннего разложения, брожений, бунтов и т. п. во власовских частях не только вплоть до перехода в американскую оккупационную зону, но и в период пребывания в союзнических лагерях военнопленных.

103

Завершая общий обзор деятельности власовской контрразведки на дивизионном уровне, хотелось бы заметить что было бы неверно в этой области упоминать лишь о власовцах Штаб формирований полковника Герре в тайне от Буняченко проводил собственную акцию. Но если Ольховик ставил себе целью недопущение советской инфильтрации, то Герре должен был установить меру лояльности формирующейся дивизии и степень возможности ее превращения в источник опасностей для германского командования. Командование дивизии и центральный штаб по поводу намерений Герре пребывали в полной неизвестности. Ответственным за оперативно-агентурную деятельность в 1-й дивизии стал участник Белого движения и Георгиевский кавалер майор Вермахта И. К. Соломоновс-кий - бывший начальник отделения 1с (разведка и контрразведка) Русского Восточного запасного полка «Центр» подполковника Н. Г. Яненко в 1942-1943 гг.

В декабре 1944 г. с группой агентов (около 60 человек) Соло-моновский прибыл в Мюнзинген. Его люди формально числились на довольствии при штабе одного из добровольческих восточных подразделений, не имевшего отношения к частям КОНР. Два месяца Соломоновский «сидел в своей комнате и принимал донесения от агентов», анализировал поступавшие сведения и составлял сводку для Герре. В строевой части дивизии - формирования и боевой подготовке личного состава - Соломоновский констатировал порядок, но подчеркивал излишнюю инфильтрацию дивизии выпускниками из Дабендорфской школы РОА, которую белогвардеец рассматривал в качестве источника умеренно-советских настроений. Параллельно он отмечал недоверие к власовской пропаганде со стороны старых восточных добровольцев и некоторых каминцев, опасавшихся, что их «продадут Сталину». Напротив, Соломоновский, воспитанный в кадетском корпусе, казался им своим: «У него Георгий, это свой, царский». Трудно сказать, в какой степени показания Соломоновского объективны, а в какой субъективны, но оии, во-первых, служат ценным свидетельством и доказательством активной немецкой агентурной разработки власовских частей, а во-вторых, так или иначе, но характеризуют часть демонстрировавшихся настроений людей. •»*«*(• 104

Следующим крупным контингентом, влившимся в 1-ю вла-совскую дивизию, стали русские, украинцы и белорусы - остатки расформированной в Гиршаувначаледекабря1944 г.ЗО-йрусско-белорусской гренадерской дивизии СС оберштурмбанфюрера К. Зейглинга. По нашим подсчетам, их оказалось, как и камин-цев, примерно 3, 5 тыс. человек.

Кроме этого, на комплектование дивизии обращались остатки 308-го, 601-го, 603-го, 605-го, 618-го, 621-го. 628-го. 630-го, 654-го, 663-го, 666-го, 675-го, 681-го русских восточных батальонов, 582-го и 752-го артиллерийских дивизионов и т.д. Прибытие батальонов в Мюнзинген можно представить на основании свидетельства о приходе 603-го восточного батальона, появившегося в месте дислокации дивизии в декабре 1944 г.: на входе и въезде в учебный лагерь дежурили германские солдаты из нолевой жандармерии и власовцы из «взвода регулировщиков», подчиненного отделению по разведке и контрразведке штаба дивизии. 603-й батальон появился в колонном строю, с песнями. Сзади двигалась пулеметная команда и обоз из 12 повозок. Обоз, в котором находилось много штатских, трофейных и благоприобретенных вещей, был тщательно обыскан «регулировщиками», все неказенное подлежало изъятию. Старые командиры оказались сняты и направлены в резерв, со стороны некоторых выпускников Дабендорфской школы в адрес старых солдат Восточных войск Вермахта были слышны мат и ругань типа: «Колбасники прибыли». Прибывавшие ставились на довольствие, разбивались по отделениям, взводам и ротам. К концу декабря 1944 г. комплектование личного состава дивизии завершилось, ее численность составила около 13 тыс. чинов.

Больным вопросом при формировании каждого власовско-го подразделения становилось штатное обеспечение материально-технической частью, транспортом, а также обозно-вещевое довольствие. Так, например, медленное поступление минометов и артиллерии до середины января затрудняло подготовку минометчиков vi артиллеристов. Правда, есть свидетельства, что власовские офицеры уже в декабре 1944 г. имели «прекрасное обмундирование», хорошие сапоги и превосходное личное табельное оружие в виде 9-мм Люгеров Р-08 («Парабеллум»), 105

но тот же очевидец подтверждает трудности снабжения для рядовых. Первоначально крайне плохо разрешался вопрос с обмундированием рядовых и унтер-офицеров. До января ] 945 г. солдаты донашивали старое, пришедшее в негодность обмундирование 2-го срока. Из-за отсутствия обуви до 15% рядовых и унтер-офицеров в дивизии не могли выходить в поле; на огневые, тактические и строевые занятия роты выводились поочередно, с разутыми приходилось заниматься в помещениях. Вместе с тем нередко отмечались случаи, когда чины дивизии добровольно выходили на занятия даже в рваном обмундировании, с обмотанными тряпками ногами.

Полностью дивизия была обмундирована и экипирована по положенным нормам довольствия только в январе, благодаря чему учеба приняла систематический и всеохватывающий характер. Существовал проект обмундирования личного состава 1-й дивизии в специальную русскую форму, но реализовать его не удалось ввиду прогрессировавшего паралича германской промышленности - ни одно предприятие не могло принять зимой 1945 г. подобный заказ.

Интенсивное обучение дивизии началось во второй декаде декабря 1944 г. В приказе по дивизии № 30 от 14 декабря подробно излагались программа занятий и требования к личному составу. 20% учебного времени отводилось на тактическую подготовку бойцов и подразделений, цель которой заключалась s том, чтобы научить воинов «действию в ближнем бою, взаимодействию огня с движением и маневру в составе подразделения». От взводов, рот, батальонов требовалось умение решать самостоятельные боевые задачи, в первую очередь, в ночиое время. Систематическая огневая подготовка и тщательное изучение материальной части должны были обеспечить отличное владение оружием в бою, планировалось создание снайперских команд. В процессе стройподготовки командир дивизии требовал «выработать подтянутого бойца с четким исполнением строевых приемов, исполнение приемов довести до автоматизма».

Одиночная подготовка должна была закончиться к 6 января 1945 г.. отделений- к 20 января, взводов- к 27 января, рот -к 30 февраля, батальонов- к M февраля, полков- к 24 фев-

1ПК

Р8ля, Поставленные сроки были выдержаны. Боевая подготовка включала разные стрельбы, в том числе из ручных гранатометов ^{и и}" ого противотанкового оружия, метание гранат, окапывание, ^ПеРедвижения и перемещения на поле боя, занятия по тактике, практическое вождение для танкистов, взаимодействие разных Родов оружия и т. л. Уже первые тренировочные стрельбы показали хорошие результаты, в результате интенсивных занятий на танковом полигоне происходил постоянный перерасход горючего. Но все это стало возможным лишь через два месяца после вступления Вуиячеико в должность: нормальным потоком оружие, боеприпасы, орудия, гранатометы, минометы стали поступать только во второй половине января, благодаря постоянным и настойчивым обращениям полковника Герре к генералу Кес-трингу и к начальнику службы снабжения армии.

Конский состав обозов пребывал в жалком состоянии, а фуражное довольствие строго лимитировалось. «Самым слабым местом дивизии являлся ее транспорт, - отзывается один из офицеров. - Полагавшийся по штатам моторизованный транспорт дивизия, за исключением полка снабжения, не получила, кониый же транспорт получила лишь точно полагавшийся по штатам без всякой компенсации, что поставило дивизию при выступлении в поход в исключительно тяжелое положение (особенно прн перевозке штатного количества боеприпасов) и вынудило использовать русские крестьянские подводы, бывшие в РОНА. Последние были отремонтированы собственными средствами, но были чрезвычайно малой грузоподъемности, что увеличило обозы дивизии». Даже такие мелочи, как армейские котелки или уголь для отопления казарменных помещений появились в дивизии не без проблем.

Бытовые стороны солдатской жизни оставались весьма скромными: чистые, но бедные казармы, «вода из крана градусов на О 0 теплее воздуха» и «теплая баланда в столовой». Офицеры питались лучше, солдаты скуднее, по одному из свидетельств, «от голода не умирали, но из столовой выходили с полупустым желудком». В этом смысле просьба камипца продать за золотую цепочку килограмм хлеба выгляди'! вполне естественно.

107

Если пытаться вычленить какое-то доминирующее настроение, определявшее моральное состояние власовских фронтовиков, ставших чинами 1-й пехотной дивизии, то в расчет необходимо принимать массу факторов, свидетельств, сообщений, в том числе - и многократно подтверждаемые ревность и настойчивость, проявляемые власовцами на учебных плацах и тренировочных полигонах зимой 1945 г.

Свидетельства В. П. Артемьева, А. Д. Архипова, Г. Д. Гер-ре, С. А. Дичбалиса, В. А. Комарова, И. К. Соломоновского, Н. А. Чикетова, Г. Швеннингера и других лиц, служивших в дивизии или имевших к ее созданию непосредственное отношение, чрезвычайно разнообразны, однако в них непременно присутствует общий лейтмотив, который можно выразить единственным словом: «надежда». Постоянно популяризируемые и упрощаемые власовскими политработниками положения Пражского манифеста казались такими простыми и понятными, что альтернативы им никто не видел. Наивная уверенность в переходе частей Красной армии после знакомства с Пражским манифестом на сторону РОА не вызывала сомнений. Мощными представлялись собственные силы - заявления добровольцев, казаки, русские в Вермахте, украинцы и т. д. Из всей многотысячной дивизии присягу отказались принимать в январе 1945 г. всего 7 рядовых.

Особые иллюзии связывались с союзниками, в прочность отношений которых с Советским Союзом практически никто ие верил. Когда в середине февраля 1945 г. в районе Мюнзинге-на ПВО сбила союзный самолет, летчик выбросился с парашютом над расположением власовской дивизии. Власовцы скрывали французского летчика в одной из казарм несколько дней с молчаливого согласия командования дивизии, пока немцы категорически не потребовали выдачи пилота. Даже случайное отсутствие частых бомбардировок Мюнзингена англо-американской авиацией воспринималось как следствие «понимания западными союзниками целей и характера Власовского движения». Крушение Германии представлялось очевидным и бесспорным, но надежда на «благополучный исход» заразила подавляющее большинство личного состава дивизии. Те же - •; '-. — '. 108 . • -..,.

самые иллюзии были характерны и для военнослужащих других частей ВС КОНР. Так, например, характеризуя состояние огромного власовского гарнизона в районе Хойберга на рубеже марта - апреля 1945 г. Д. Кандауров с позиции стороннего наблюдателя счел необходимым отметить: «Настроение войск, к моему удивлению, было бодрым, большинство было уверено, что американцы нас поддержат, и мы будем продолжать ройну с Советами с их помощью. В том, что советские войска будут массами переходить на нашу сторону никто не сомневался. [...] Как на доказательство, что американцы нас поддержат, указывали на то обстоятельство, что их самолеты нас абсолютно не трогали».

В середине февраля процесс создания и боевой подготовки дивизии подошел к логическому завершению. Сведения о ее структуре и вооружении нами приведены в таблице III. Таблица IV характеризует вооружение власовской пехотной и советской стрелковой (не гвардейской) дивизий. С примерным численным составом дивизионных подразделений мы сможем ознакомиться на примере 2-й пехотной дивизии,

На вооружении дивизии состояли: 12 тяжелых, полевых гаубиц (150 мм sFH 18), 42 легких полевых пушки (75-мм leFk 18), 6 тяжелых и 29 легких орудий (имеются в виду 155-мм н 105-мм leFH 18 полевые гаубицы), 31 противотанковое орудие (75-мм РаК 40), 10 зенитных пушек (37-мм РаК 35/36), 79 тяжелых и средних гранатометов (очевидно, имеются в виду Panzerschrek-Rpz В 54 или Panzerfaust 60s), не менее 36 минометов 82-мм и 24 минометов 120-мм, 536 станковых и ручных пулеметов (в массе своей MG 34 и MG 42), 222 противотанковых реактивных ракетных установки (88 мм), 20 огнеметов (Flw 41), 10 самоходных установок (Jagdpanzer 38), 7 танков «Т-34». Личное огнестрельное оружие пехоты представляли штурмовые винтовки MP 43/44 (StG 44), пистолеты-пулеметы MP 34/1, MP 34/35, MP 38/40, карабины 9Sk и т.д. По свидетельству уцелевших офицеров, на вооружении дивизии были и снайперские винтовки.

Таким образом, о-я пехотная власовская дивизия действительно серьезно превосходила советскую штатную дивизию,

109

но только в количестве противотанковых средств. Мнение И. Хоффманна о том, что Буняченко «командовал крупной военной единицей, по численности состава и огневой мощи превосходившей советскую стрелковую дивизию и приближавшейся к советскому стрелковому корпусу», нам кажется преувеличением. Подобная точка зрения с оговорками может быть оправдана при оценке состояния дивизии к концу апреля 1945 г., когда ее численность в силу определенных обстоятельств возросла почти в два раза, в том числе возросла и огневая мощь ручного огнестрельного оружия. Но и в феврале дивизия Буняченко представляла сильное соединение, подавляющая часть личного состава которого была обстрелянной и обладала практическим фронтовым опытом. Даже бывшие чины штурмбригады СС «РОНА», попав в регулярное подразделение под командование профессиональных офицеров, по одной из оценок, оказались «незаменимыми в руках хороших полевых командиров».

2- я пехотная дивизия

17 января 1945 г. Организационный отдел Генерального штаба ОКХ издал приказ за подписью генерала танковых войск В. Венка о формировании 2-й пехотной дивизии ВС КОНР (650.1. D. (russ.), 650-й по нумерации Вермахта) на учебном полигоне Хойберг (земля Вюртемберг, западнее Ульма), примерно в 60 км от Мюнзингеиа. Командиром дивизии Власов назначил бывшего командира 350-й стрелковой дивизии, полковника Григория Александровича Зверева - кадрового командира Красной армии, произведенного в феврале 1945 г. в генерал-майоры. Сроки назначения Зверева на должность разнятся, по его личному признанию, он прибыл к месту формирования в начале февраля, а официально был утвержден в должности 21 февраля.

Г. А. Зверев по характеру был противоположностью Буняченко. Сын рабочего из маленького Алчевска вступил в РККА в 1919 г. в возрасте 19 лет. В 1926 г. стал членом ВКП (б). Его служба в Красной армии протекала ровно, и в ней было все - и выговор от командира полка за пьяный дебош в гарнизоне во внеслужебное время в 1936 г., и похвальные аттестации 1937-1938 гг. Общий вывод m аттестационных материно

алов на Зверева следует один- хороший строевик. В 1939г. Звереву присваивается звание полковника, и в канун нападения Германии на Советский Союз он занимает должность командира 190-й стрелковой дивизии. Положительные аттестации 1937-1939 гг. не помешали вовлечению Зверева в оперативно-агентурную разработку органами НКВД с 26 февраля 1938 г. Сотрудники Особого отдела НКВД 7-й стрелковой дивизии, где Зверев служил в 1936-1939 гг., получили на него компрометирующие сведения как об участнике «антисоветского военно-фашистского заговора». 25 марта 1941 г. в связи с тем, что Зверев характеризовался как «грамотный, выдержанный и культурный командир», Особый отдел 146-й стрелковой дивизии предложил прекратить разработку. Однако начальник Особого отдела 36-го стрелкового корпуса предложил продолжить операцию, завербовав с этой целью личного адъютанта полковника, но в связи с нападением Германии на СССР операция не завершилась, и ее результаты нам не известны.

Войну дивизия Зверева встретила под Черкассами и в непрерывных боях к 11 августа 1941 г. была разбита. Зверев попал в плен, но выдал себя за рядового, украинца по национальности. По этой причине в сентябре 1941 г. немцы освободили комдива из лагеря, и он начал пробираться к своим через Белую Церковь и Черкассы. Линию фронта бывший командир 190-Й стрелковой дивизии перешел под Орлом в составе отряда генерал-майора П. А. Александрова, затем он немедленно был арестован сотрудниками Орловского УНКВД по обвинению в шпионаже и этапирован в Москву.

Из-под следствия и заключения Зверева освободили зимой 1942 г., откомандировав для продолжения службы в Среднеазиатский ВО. На Воронежский фронт с понижением в должности он попал лишь осенью. 13 марта 1943 г. полковник Зверев принял должность военного коменданта Харькова и командира 350-Й стрелковой дивизии. 15 марта в результате знаменитого прорыва к Харькову танкового корпуса СС дивизия Зверева попала в «котел», вырвавшись из-под Харькова с большими поте-рями. Командир дивизии при прорыве 22 марта был контужен и захвачен в плен в бессознательном состоянии. П 1

К Власовскому движению Г. А. Зверев присоединился добровольно в июле 1943 г. По свидетельству, приведенному в неопубликованных воспоминаниях подполковника ВС КОНР М. Ф. Васильева, в Дабендорфе в 1943 г. Зверев «буквально свирепел и воспламенялся злобой», как только слышал в разговорах имена Сталина или Молотова. Подавая заявление, он полностью отдавал отчет в собственных действиях. Его взгляды вполне соответствовали программным положениям Пражского манифеста, реализации которых должна была быть, с его точки зрения, подчинена вся служба РОА. Попытка Зверева сопротивляться и застрелиться в момент ареста в мае 1945 г. свидетельствует о его личной честности.

Сам Зверев не считал себя «изменником родины» и на первом же допросе в госпитале честно показал старшему следователю дивизионного отдела контрразведки «СМЕРШ»: «По Пражскому манифесту, РОА имела задачу защиты своей родины. Комитет считал, что война Советами проиграна, а на сцену выйдет РОА, отстоит интересы России, создаст Россию без коммунистов, во главе которой должен стоять КОНР». При назначении командира 2-й дивизии выбор командного отдела центрального штаба и Трухина пал на кандидатуру Зверева в силу его строевого опыта. Зверев не был грубым и резким, как Буняченко, не использовал такое обилие ненормативной лексики, не позволял себе открыто перечить немецким представителям и командованию формирований КОНР, но и столь же харизматической личностью для своих солдат, какой являлся в 1-й дивизии Буняченко, он тоже не был. При формировании дивизии Зверева трудности и проблемы снабжения соединения приобрели еще более значимый характер.

Как и при создании 1 -й пехотной дивизии, быстро и благополучно оказался разрешен вопрос лишь с комплектованием личного состава 2-й дивизии. Правда, процент фронтовиков в дивизии Зверева оказался несоизмеримо меньше, больше половины личного состава составляли военнопленные, прибывшие в дивизию прямо из лагерей. На формирование 2-й пехотной дивизии обращались остатки 427-го, 600-го, 112

642-го, 667-го, 851-го русских восточных батальонов, 3-й батальон 714-го русского восточного пехотного полка, 851-й са-перно-строительный батальон, 621-й артиллерийский дивизион и т. д. Многие офицеры прибыли в дивизию из Норвегии после удачных вербовочных мероприятий, проведенных там в декабре 1944 г. группой власовских офицеров во главе с самим Зверевым.

Белоэмигранты в дивизии на ответственных строевых и штабных должностях ие служили. Все пять командиров полков (трех пехотных, артиллерийского и снабжения³⁵) были в прошлом кадровыми командирами Красной армии, из которых двое (командир 1-го полка полковник М. Д. Барышев и командир полка снабжения подполковник Б. В. Власов) прошли курс Дабендорфской школы РОА, двое (М. Д. Барышей й командир 3-го полка подполковник М. И. Головинкин) до вступления на службу в ВС КОНР командовали добровольческими подразделениями в составе Восточных войск Вермахта, один (командир артиллерийского полка полковник А. А. Зубакин) преподавал в офицерской школе Восточных войск, один (командир 2-го пехотного полка майор Алексеев) присоединился к власовцам в декабре 1944 г.

Высокопрофессиональным командиром по служебным качествам был Гвардии полковник Красной армич А. А. Фунтиков, принявший 7 февраля 1945 г. должность начальника штаба дивизии. Прослужив в РККА 23 года, полковник Фунтиков в 1938 г. окончил по I разряду Военную академию им. М. В. Фрунзе и обладал опытом службы на ответственных штабных должностях. Его последняя должность в Красной армии - начальник штаба 49-го стрелкового корпуса 7-й гвардейской армии. В плен полковник А. А. Фунтиков попал при проведении разведки местности 21 октября 1943 г., а рапорт о вступлении в ВС КОНР подал 27 декабря 1944 г. До марта 1945 г. должность командира 2-го пехотного полка занимал подполковник Н. И. Садовников, но весной он был переведен в запасную бригаду, и формирование полка продолжил его новый командир, майор Алексеев, о котором пока почти ничего не известно.

113

Несмотря на то, что приказ о формировании был отдан 17 января 1945 г., нормально приступить к созданию дивизии Зверев и Фунтиков смогли лишь через три недели, а закончила дивизия формирование только к середине апреля (2-й пехотный полк завершил формирование лишь к 10 апреля). Вскоре после отбытия 1-й дивизии на Восточный фронт комплектование и обучение 2-й дивизии продолжились в Мюнзингене из-за большой скученности в Хойберге служб центрального штаба. Штаб Герре не смог обеспечить дивизию автотранспортом, орудиями, минометами, достаточным количеством обмундирования и обуви. Кроме личного огнестрельного оружия, лишь противотанковый артиллерийский дивизион получил реактивные ракетные установки, но артиллерийский полк лишили даже обещанных трофейных 122-мм орудий.

По ряду свидетельств, в подразделения дивизии были завезены в изрядном количестве трофейные ручные пулеметы Дегтярева (РПД), сохранявшиеся на вооружении вплоть до перехода в американскую зону оккупации. По признанию Зверева, к моменту выхода дивизии в начале второй декады апреля из Хойберга в перечне вооружения дивизии насчитывались: 953 штурмовых винтовки StG 44, 120 пистолетов-пулеметов MP 38/40, 8 ручных и 4 станковых пулемета (иностранного производства), 60 ручных немецких пулеметов (типа MG), 150 тыс. патронов и т. д. Даже если учесть, что Зверев перечислил не все состоявшее на вооружении дивизии ручное огнестрельное оружие, бесспорно, что вооружение 2-й дивизии не могло сравниваться с вооружением дивизии Буняченко. Все же дивизия Зверева считалась сформированной и ограничено боеспособной, прикрывая во втором эшелоне линию Ульм -Мюнзинген в период 1.3-15 апреля.

О штатной численности подразделений власовских дивизий нам позволяет составить представление «Расчет на погрузку по эшелонам частей 650-й пехотной дивизии», подписанный начальником штаба полковником А. А. Фунтиковым и начальником строевого отделения штаба дивизии поручиком Ф. П. Румынским. Соответствующие сведения нами приведены в таблице V.

1 14

1- я Объединенная офицерская школа Вооруженных сип народов России

Школа (в обиходе именовалась военным училищем ВС КОНР; Ofnzierschule der ROA) возникла в начале ноября 1944 г. на основе краткосрочных курсов подготовки и переподготовки младших командиров при 1 -й пехотной дивизии в Мгон-зингене. Ф. И. Трухин, верно оценивая потребности власовской армии в младшем офицерском составе, преобразовал курсы в офицерскую школу. Должности начальников школ¹⁶ занимали: в ноябре 1944 г. - феврале 1945 г. - полковник С Т. Конда, с 27 февраля 1945 г. - генерал-майор М. А. Меандров.

Занятия на 1 - и выпуске, состоявшем преимущественно из бывших чинов Восточных войск⁵⁷, продолжались с 3 ноября 1944 г. до начала февраля 1945 г. (244 слушателя). 2-Й выпуск начался в феврале 1945 г. (605 слушателей) п официально завершился 12 мая в Чехии уже после капитуляции Германии. Первые недели занятия проходили в тяжелых условиях: отсутствовали автотранспорт, необходимые учебно-методические материалы и пособия, привычные учебные аудитория; курсанты, по выражению полковника Койды, «были полураздеты и полуразуты». Тем не менее, ввиду острой нехватки времени приходилось заниматься по 10 часов в день. К январю! 945 г. личный состав школы насчитывал 363 человека: 5 офицеров старшего звена, 18 офицеров среднего звена, 244 курсанта, 96 унтер-офицеров и рядовых. Начальнику школы подчинялись:

- хозяйственная часть (продовольственно-фуражное снабжение и начальник обозно-вещевого довольствия) и хозяйственная рота (96 чинов);

-финансовая и учебная часть (начальник учебной части и два помощника);

- санитарная часть (з> 'боврачебное и хирургическое отделения);

-строевая часть (начальник, две стрелковых роты, каждая из которых делилась на два взвода по 30 чинов, пулеметная рота из двух взводов по 20 чинов, артиллерийский взвод из двух отделений по 10 чинов, минометный взвод из двух отделений (25 чинов), взвод связи из двух отделений (15 чинов), комендантский взвод из трех отделении по 8 чинов).

П5

Нормальные условия для занятий и квалифицированной подготовки 1-го выпуска сложились только в январе, когда произошло объединение школы с бывшей Мариампольской офицерской школой для подготовки командиров Восточных войск Вермахта. Причем преподавательский состав Мариампольской школы и курсанты последнего выпуска настолько настойчиво требовали их перевода в ВС КОНР, что едва ли не объявили забастовку.

Последним начальником Мариампольской школы с ноября 1944 г. был полковник В. Г. Киселёв- опытный педагог армейской высшей школы, преподававший на протяжении 16 предвоенных лет в Центральной военно-политической школе им. Совета Народных Комиссаров Украинской ССР (УВО), Ленинградской военно-политической школе им. Ф. Энгельса (ЛенВО), Военно-политической академии РККА им. В. PI. Ленина (МВО). Военно-медицинской академии им. С. М. Кирова (ЛенВО). В плен Киселев попал осенью 1941 г. на Ленинградском фронте в звании полковника и в должности начальника штаба 20-й стрелковой дивизии НКВД. В Хаммельбургском офицерском лагере (Офлаг XПII-D) в 1942 г. он стал активным участником Политического Центра борьбы с большевизмом комбрига И. Г. Бессонова и после ликвидации Центра сотрудниками СД в мае 1943 г. был направлен на преподавательскую деятельность в Мариампольскую школу. В марте 1945 г. полковник В. Г. Киселёв занял должность заместителя начальника школы по строевой части.

Вся материально-техническая часть Мариампольской школы перешла к офицерской школе ВС КОНР, включая авто- и гужевой транспорт (две грузовых машины, одна легковая; две подводы, экипаж), батарею 75-мм орудий. 12 станковых пулеметов. 6 минометов и т.д. Отвечал за состояние материально-технической части заместитель начальника школы по МТЧ полковник А. Г. Петров (в Красной армии — военинженер II ранга, начальник артиллерийского снабжения 24-й армии). Таким образом, сообщение полковника А. Г. Нерянина о том, что школа не имела ничего, «кроме незначительного количества учебных винтовок», нельзя признать соответствующим действительности.. «„. 116.: & *««&

^и- С боеприпасами ситуация выглядела удовлетворительно. Даже учебные стрельбы из минометов в школе велись боевыми, что однажды привело к несчастному случаю во время разрыва миномета, Штаб школы под командованием полковника Клименко состоял из трех отделов: учебного (начальник - подполковник А. Т. Макеенок; в Красной армии - подполковник, командир 381-го полка 109-й стрелковой дивизии Приморской армии); хозяйственного с хозяйственной ротой и санитарного. Штабу также подчинялась комендантская рота поручика М. И. Жилинского (в Красной армии - лейтенант, командир взвода 338-го стрелкового полка). После объединения двух школ штатный постоянный состав учебного заведения стал насчитывать 18 офицеров на штабных, административных и хозяйственных должностях, 42 офицера на строевых должностях, 120 унтер-офицеров и рядовых, а всего, вместе с курсантами 2-го выпуска, - 785 человек. Соответственно изменилась и внутренняя организация. Строевая часть была приравнена к батальону, командиром которого стал майор H. M. Замятин.

Состав училищного батальона;

- две стрелковых роты по 120 чинов (командиры: 1-й- майор Александров, 2-й - полковник И. П. Шелаев);

- пулеметная рота (126 чинов);

- артиллерийская рота (96 чинов); - минометная рота (82 чина);

- рота связи (68 чинов);

(Каждая рота делилась на три взвода по три отделения в каждом)

- офицерская рота (52 чина: два взвода по два отделения);

- музыкантский взвод ( 17 чинов);

- комендантский взвод (24 чина):

- преподавательский состав (23 чина).

Преподавали в школе 6 полковников, 5 подполковников, 4 майора и капитана. Уровень преподавания по разным отзывам был достаточно высоким, при этом использовались и авторитетные специалисты белой военной эмиграции. Так, например, топографию в школе преподавал известный русский топограф, Генерального штаба генерал-майор И. С. Свшцов (в 1909-1912 - профессор инженерно-строительного отделе-

117

ния Санкт-Петербургского Политехнического института, преподаватель топографии и топографических съемок Императорской Николаевской военной академии³⁸), принятый на службу в войска КОНР с чином подполковника.

В структурном отношении школа подразделялась на два отделения- унтер-офицерское и офицерское в составе двух учебных рот. Отдельно функционировала учебная группа повышенного типа для бывших командиров батальонов Красной армии и помощников начальников полковых штабов. О многопрофильное™ учебного процесса свидетельствует служебное использование кадров 1-го выпуска- выпускники заняли должности от командиров взводов до помощников начальников штабов полков в 1-й (18% выпуска) и 2-й пехотных дивизиях.

Зачисляли в офицерскую школу по направлениям из боевых подразделений КОНР, офицерского резерва при штабе, запасных учебно-полевых батальонов 1-й и 2-й дивизий. 2-й выпуск (при наборе около 450 человек, затем вырос до 605 за счет откомандированных из разных частей) состоял преимущественно из бывших военнопленных, подавших рапорта во власовскую армию после учреждения КОНР и прибывших в Германию из Норвегии. Для физически ослабевших курсантов Меандро-ву пришлось изменить распорядок дня, чтобы люди могли хоть чуть-чуть отдохнуть в процессе учебы и восстановить силы. На 2-м выпуске занимались уже не по 10, а по 7-8 часов в день. Хотелось бы отметить личные усилия генерала Меандрова, сыгравшего важную роль в жизни школы и способствовавшего ее превращению в самостоятельное военно-учебное заведение.

Учебный курсантский день выглядел достаточно напряженно: подъем в 6.00, отбой в 23.00. Занятия сменяли друг друга очень быстро: тактические - на ящике с песком и в поле, топография, картография, теоретическая и практическая часть оружия, стрельбы (в том числе - использование «панцерфаус-тов»), бой в населенном пункте и т. д. Моральное состояние курсантов оставалось высоким и даже приподнятым, создание массовой и обученной антисталинской армии казалось им неизбежным. О немецких «союзниках» не думали вообще, а если и думали - называли за глаза дураками и наделяли прочи-118

и нелестными эпитетами. Популярностью в училище среди нтов _и преподавателей пользовались на 2-м выпуске несколько групп юнкеров и младших офицеров (Б. Ф. Дмитриев, А М- Жилин, Б. М. Старчиков, Н. А. Шереметов и др.), перешедших из Русского Корпуса. Прошедшие в свое время через военно-училищные курсы РОВС или юношеские национально-патриотические организации Зарубежья (Национальную Организацию Русских Разведчиков и др.), они выгодно выделялись подтянутостью и корпоративной спайкой. Тем более, все корпусники были обстрелянные фронтовики, владевшие ценным боевым опытом горной войны в Югославии.

Прочие формирования КОПР, возникшие зтшй 1944-1945 гг.

Зимой 1945 г. командование ВС КОНР не ограничивалось давлением на штаб Герре с целью ускорить беспереоойное снабжение 1-й и 2-й дивизий. В результате личных переговоров в январе генералов Власова и Кестринга возникла отдельная противотанковая бригада (Panzerjagdbrigade) четырехдивнзи-онного состава под командованием майора Второва. Бритада состояла из 10-го, 11-го, 13-го и 14-го отдельных противотанковых дивизионов, каждый из которых подразделялся на 3 истребительные группы и 30 отделений истребителей танков (35 офицеров, 275 унтер-офицеров и рядовых). Численность бригады составила 140 офицеров, 1, 1 тыс. унтер-офицеров и рядовых, на вооружении которых состояли 1, 2 тыс. штурмовых винтовок типа StG 44 и 2, 4 тыс. «панцерфауст». 10-й дивизион формировался в период с 1 по 15 февраля и убыл в 9-ю армию генерала пехоты Т. Буссе. К концу марта туда же убыл и 11-й дивизион. Ш-и дивизион, по воспоминаниям одного из офицеров 1-й дивизии, немедленно был отправлен в боевую линию. В первом *е бою власовцы подбили несколько советских танков, и Буссе отметил 10-й дивизион в приказе по 9-й армии Вермахта.

С 8 марта на учебном полигоне в Дёберитце (Щ-й военный

^окРУг) формировались 13-й и 14-й противотанковые дцвизио-

•> готовые к отправке на фронт в начале апреля. 8 апреля не-

' " опытались разоружить дивизионы, изъяв большую часть 119

штурмовых винтовок. Командир бригады спрятал часть оружия, спровоцировав драку с офицерами Вермахта. В результате Вто-рова арестовала немецкая полевая жандармерия и освободила лишь после вмешательства представителя ОКХ подполковника В. Ханзена. Бригада как специальная и отборная часть для ВС КОНР оказалась в целом потеряна. 10-й и 11-й дивизионы участвовали в боевых действиях против войск 5-й Ударной армии генерал-полковника Н. Э. Берзарина в полосе наступления 1-го Белорусского фронта в феврале- апреле и погибли. Штаб Трухина подтвердил отправку дивизионов на Восточный фронт и больше не имел никаких сведений об их судьбе. 13-й и 14-й дивизионы (около 620 человек), лишенные по большей части штатного вооружения, влились в апреле в состав Южной группы ВС КОНР и подлежали расформированию в ее составе.

Февраль принес перемены не только в судьбе отделов и управлений КОНР. 13 февраля из Берлина убыли в Хойберг штаб Трухина и службы штаба, подразделения штабного подчинения. Тем самым начался процесс образования Южной группы ВС КОНР. В Берлине остались только представители штаба, направлявшие в районы Мюнзингена и Хойберга потоки добровольцев, отдельные команды и группы военнослужащих. Знаковым событием в тот момент стал единственный парад³' 1-й пехотной дивизии, состоявшийся 16 февраля и устроенный по инициативе генерала Кестрннга и штаба Генерала Добровольческих войск. Перед парадом в Мюнзинген прибыли генерал-лейтенант А. А. Власов, генерал-майор Ф. И. Трухин, генерал от кавалерии Э. А. Кестринг, представители командования ВС КОНР и штаба Кестринга.

На плацу в полном составе была выстроена 1-я дивизия. Буняченко отдал рапорт Кестрингу, а Кестринг огласил приказ о передаче под командование Власова 600-й и 650-й пехотных дивизий, закончив свое выступление немного необычным патетическим восклицанием: «Ура Главнокомандующему Вооруженными силами Комитета освобождения народов России!; / Под ответное «ура! » чинов дивизии на флагштоке рядом с флагом рейха и в местах дислокации власовских гарнизонов Glu поднят русский бело-сине-красный флаг, ставший строе-• 120  vi

вым флагом вооруженных формирований КОНР. Это событие произвело на присутствующих сильное впечатление, так как открытая демонстрация бело-сине-красного флага ранее нацистами запрещалась. Бело-сине-красные флажки развевались на штыках линейных, расставленных на парадном плацу, под русским флагом проследовали мимо трибуны кавалеристы раз-веддивизиона майора Б. А. Костенко.

Торжественный объезд Власовым дивизии иа танке «Т-34» и его приветственная речь способствовали укреплению иллюзий, хотя ощущение опоздания и безвозвратно потерянного времени не покидали многих строевых командиров. В качестве гимна было торжественно исполнено песнопение XVIII века «Коль славен наш Господь в Сионе...», затем состоялись вручение наград⁴⁰ и молебен. Закончилась церемония почти двухчасовым парадным прохождением дивизионных колонн мимо украшенной трибуны, на которой находились высокие гости.

Несмотря на торжественность момента, подогретую банкетом в офицерском собрании, внимательные наблюдатели не могли не уловить нотки пессимизма, по крайней мере, прозвучавшие в заключительных словах Власова: «Знамя освобождения будет водружено когда-нибудь на родине, если не нами, то нашими собратьями. Многие из нас не доживут до этого дня⁴¹, но он придет». Последние слова Главнокомандующего прозвучали как мрачное пророчество, лишний раз, подчеркнув бесперспективность судеб десятков тысяч власовцев. Отчасти тревожные предчувствия оказались смягчены приказом Власова о снятии с обмундирования германских орлов со свастикой. Все изменения у власовцев в традиционном обмундировании Вермахта, по словам очевидца, «выразились в снятии нагрудных орлов со свастикой, замене германских кокард старыми русскими и нашитием на рукав особого щитка с Андреевским флагом и надписью РОА».

Таким образом, офицеры, направленные центральным штабом ВС КОНР на строевые должности в войска, успешно справлялись с преобразованием отдельных батальонов и иррегулярных частей в регулярные подразделения. Важно подчеркнуть, что почти все цианин юлапости в частях и сосди-121

нениях занимали граждане СССР и лишь в незначительном количестве были представлены чинами бывших Белых армий. При создании крупных власовских частей в еще большей степени проявилась их материально-техническая зависимость от служб снабжения Вермахта. Здесь нам кажется уместным подчеркнуть, что инициативы и запросы власовских командиров значительно опережали стремительно иссякавшие возможности Вермахта. Сведение бывших разрозненных подразделений Восточных войск Вермахта в более крупные части оказалось эффективным, чему служит примером опыт 1-й пехотной дивизии генерал-майора С. К. Буняченко. Штаб Ф. И. Трухина справился с усложнившимися структурными преобразованиями подобных частей и смог удовлетворить большинство запросов по вакансиям штатных расписаний. В условиях военно-политического краха Германии и нараставшего хаоса центральный штаб сумел не только удержать контроль над переданными ему разрозненными частями, но и успешно заниматься их преобразованиями.

Нельзя не упомянуть и о личностном факторе, игравшем, по-видимому, серьезную роль при создании власовских пехотных дивизией. Типичным примером здесь может служить сравнительная характеристика командиров 1 -й и 2-й дивизий. Буняченко, пользуясь популярностью у своих солдат и офицеров, прочно сохранял военную организацию в дивизии вплоть до самого ее конца, в то время как Зверев подобным авторитетом не обладал. Указанное обстоятельство и сыграло свою роль в разложении его дивизии буквально в ночь перехода зональной границы. Весьма значимым для успешного создания строевых частей могло бы стать участие в этих процессах чинов организацией белой военной эмиграции. Будучи носителями определенных традиций и корпоративной этики, офицеры-эмигранты и новое поколение эмиграции представляли резерв для пополнения и перевоспитания офицерского корпуса формирований КОНР. Роль, которую сыграли в 1-й дивизии А. Д. Архипов и И. К. Сахаров, служит тому подтверждением, равно как и служба офицеров-эмигрантов в офицерской школе.

••••! 22

Начиная с середины января 1945 г. решающую роль в процессе создания строевых подразделений власовской армии стал играть фактор времени. Поэтому о перспективах ВСКОНР в целом мы можем судить по вполне серьезным намерениям и начинаниям, интенсивную реализацию которых оборвали события апреля 1945 г. Вместе с тем у нас есть все основания утверждать, что центральный штаб располагал всеми возможностями для развертывания запланированного количества дивизий на протяжении 8-10 месяцев. Генерал Трухин и сотрудники имели в своем распоряжении солдатские, унтер-офицерские и офицерские кадры, могли преодолеть трудности снабжения, обладая запасом времени. То, что было проделано за неполные пять месяцев, лишний раз подтверждает сделанный вывод. Не менее важным доказательством служили примеры успешного боевого использования русских частей в практически безнадежной общей фронтовой ситуации.

12345678910Следующая ⇒

Поделиться: